В плену тёмных душ

В плену тёмных душ

Florans Ox

Если бы не было тёмной силы, добро потеряло бы смысл.

Дизайнер обложки Florans Ox

Иллюстратор Florans Ox

Иллюстратор Vecteezy.com

© Florans Ox, 2025

© Florans Ox, дизайн обложки, 2025

© Florans Ox, иллюстрации, 2025

© Vecteezy.com, иллюстрации, 2025

ISBN 978-5-0067-8477-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Последняя битва

Они наступали. Я закрыл забрало шлема и напряженно ждал. Рядом со мной на облаченных в доспехи конях находились мои соратники, рыцари королевства Валенсия. Мы – краса и гордость её армии. Королевские рыцари готовы защищать свое королевство до последней капли крови. Сзади слышался беспокойный ропот среди пехоты и лучников.

– А ну, прекратили базар! – прикрикнул на них кто-то из рыцарей.

«О, тебе это нравится? Как долго ты сможешь скрывать свою сущность под этими доспехами. Три года – немалый срок. Из оруженосцев в рыцари. Но как ещё долго ты намерен убивать самого себя. Ты ученик проклятого мага. Захотел забыть, кто ты? А получится?»: вдруг появился ехидный голос в подсознании.

Я потряс головой, стараясь заглушить эти слова в своей голове. С некоторых пор этот голос стал появляться иногда даже ночью, не давая мне спать. Я было подумал, что схожу с ума. И сейчас так не вовремя. Из-за дальнего холма послышался шум и металлический скрежет. Вскоре на пригорке появились они. Дикие варвары в шкурах, вооруженные чем попало, с неутомимой жаждой крови в покрасневших глазах на раскрашенных лицах, опустошающие все на своем пути, словно саранча, не оставляя никого в живых.

«Ну и что ты намерен делать? Снова махать своей железякой? Ты один из лучших учеников своего учителя. Ты пошел к нему в ученики, движимый жаждой мести. И он увидел в тебе столько тьмы, что принял тебя безоговорочно и научил всему, что знал сам. Твоя месть была поистине страшна. В поглощении души из живого человека нет ничего приятного. Согласен? А те крики ужаса и вид агонии. Просто песня для твоей черной души и отрада для твоих черных глаз. Ты отомстил, но у всякой силы есть цена, и у магии тоже. А у сильной магии она на порядок выше. И теперь ты перестал быть человеком, хотя умело это скрываешь. Твоя глупая уверенность в том, что черной магии не бывает и все зависит от того, в каких целях она применяется, смешна. Ты правда в это веришь? Ну что ж, тешь себя надеждой и дальше».

– Замолчи. Я рыцарь великой Валенсии, – прошептал я, споря со своим подсознанием, как-будто пытался не забыть об этом.

Конь подо мной нетерпеливо переступал копытами и то и дело беспокойно и шумно дышал. Он помнил запах крови во время сражений и очень не любил его. Я тоже помнил. Наоравшись вдоволь, дикари пошли в наступление, махая над головой оружием. Лучники дали залп. Небо потемнело от тучи стрел. Я медленно, с металлическим лязгом вытащил меч из ножен, крепко сжимая рукоять. Эфес так удобно лег в мою руку, закованную в латную перчатку, и я готов был в любой момент пришпорить коня и сорваться в опасный галоп, лавиной врезаясь в орду нападавших, пройдя сквозь неё, как нож сквозь масло.

«Чувствуешь его, этот пьянящий запах крови, дурманящий запах смерти. Теперь ты чувствуешь только это: ненависть, ярость, злобу. Но в основном в тебе царит ледяное спокойствие и равнодушие. Такие чувства, как сострадание, радость и любовь тебе больше неведомы. Такова цена. Тебя же предупреждали о последствиях твоего выбора. Ты презираемый всеми. Тебя боялись и ненавидели. Даже после смерти тебе не видать покоя. Ты обречен стать личем, исчадьем ада, последователь Ордена Хранителей Смерти. И ты бежал, испугавшись то, во что превращаешься».

Я постарался не слушать голос, настойчиво твердивший то, что я так старался забыть и сосредоточиться на предстоящей битве. Прозвучал сигнал к наступлению, и лавина рыцарей тронулась с места, всё быстрее и быстрее набирая скорость, неслась вперед, на неприятеля. Мы врезались в толпу обезумевших от вида крови дикарей. Я наотмашь махнул мечом. Стоны и брызги крови. И тот самый дурманящий запах. Как неудобно было смотреть сквозь прорези для глаз в шлеме. Это сильно сужает кругозор и мешает следить за тем, что происходит сбоку. Удар, второй, третий. Врагов было слишком много. Каждый из нас буквально сражался в окружении. Кто-то схватил меня за ногу, пытаясь сбросить с коня. Ударил латным сапогом кому-то в лицо, поранив его. Убивая одного, на его место вставали другие, и от этого смертельного круговорота слегка кружилась голова. Толчок в плечо, и я почувствовал, как сталь моих доспехов деформировалась. Однако от повторного удара булавой по шлему я удачно увернулся. Развернул лошадь. Ответный удар мечом. Громила упал навзничь, закрывая руками лицо, заливающееся кровью. Мой конь тоже не скучал. То и дело, чуть вставая на дыбы, ударял задними копытами, поворачивался то одним боком, то другим, не давая обойти меня с тыла. Шум на пригорке позади меня привлек внимание. Там тоже шел бой, неравный и кровопролитный. Нас обошли с тыла. Но как? Нас предали. Это заставило рыцарей немного опешить, и некоторых всё-таки удалось выбить из седла. Те, вставая, израненные и уставшие, продолжали сражаться. Уже не за великое, но по сути, маленькое королевство Валенсия, которое уже обречено, а за собственные жизни. Латники сражались отчаянно, но в конце концов и их смяли, подавив числом. Удар, ещё один. Я уже потерял счет тем смертям, что я породил своим мечом. Вдруг болью прошило плечо. Я с удивлением смотрел на остриё арбалетного болта, который торчал из него, пробив доспехи.

«Стреляли с близкого расстояния», – догадался я и в подтверждении своей догадки, обернувшись, увидел варвара с тяжелым арбалетом в руках.

Я судорожно сжимал меч уставшими руками, как будто от этого зависела моя жизнь. Да, зависела. Я выпал из седла, ослабев. Шлем слетел с головы. Под доспехи струилась горячая кровь. Встать… Надо встать. Я поднимаюсь. Бью наотмашь мечом, даже не целясь. Мой взмах легко отбивают. Я знаю, что они рядом, вокруг меня. Оскаливающиеся злорадством обветренные лица. Кто-то ударил по моим рукам обухом топора, и я роняю меч. Осматриваюсь. Всё поле, докуда хватает взгляда, завалено трупами: своими, чужими. Кто-то из окруженных рыцарей падает замертво, проткнутый насквозь мечом. Кого-то, видимо, из лучников, пытавшегося убежать, настигает брошенный уверенной рукой топор, который застревает в его спине, и тот падает замертво. Они ходили по полю, добивая раненных. Всюду слышались стоны и предсмертные крики. Я почувствовал сталь меча у своего горла. Кто-то ударил по ногам, и я упал на колени. Стоять и так не было сил. Что ж, видимо, всё так и закончится. Не было больше той уверенной в собственном превосходстве хорошо вооруженной армии. Я остался один.

«Вот, к чему привело твоё глупое упрямство. Ты же знаешь, кто ты. Решайся, вспомни. Ты тот, кто ты есть. Тот, кого бояться и ненавидят. Но сейчас это то, что нужно. Ты лучший ученик проклятого мага!»

Варвар что-то кричал мне на своем сумбурном языке, потрясая мечом. Потом с какой-то непонятной мне речью обратился к своим. Видимо, убить последнего воина вражеской армии было большой честью.

«Интересно, как он это сделает? Проткнет мечом или обезглавит», – спокойно подумал я.

Как ни странно, страха или отчаяния я не испытывал. И не потому, что был таким смелым. Я просто не мог ничего ощущать, кроме усталости, отдав чувства за науку, о которой долгое время пытался забыть. Варвар опять обратился ко мне, но быстро понял, что я его просто не понимаю. Тут из толпы вышел сгорбленный седой старик в шкурах и обратился ко мне на понятном языке:

– Как тебя зовут, воин?

«Вот, оно что. Он не может убить меня, пока не узнает моего имени, чтобы потом было что вставить в рассказ о своём подвиге. Он, видимо, один из лучших воинов или вождей», – догадался я.

Я встал с колен и глубоко вздохнул, пробуждая тот огонек магии, который я подавлял в себе все это время. Он, словно оголодавший зверь, быстро перерос в бушующее пламя, захватывая всё мое тело и сознание. Память вернуло мне всё, что я умел и что так упорно пытался забыть.

– Я кровавый некромант1 великого королевства Валенсия, – тихо произнес я, схватив за одежду старика и притянув к себе. Леденящим кровь ужасом наполнился его взгляд.

«Что, мои глаза уже начали меняться. Посмотри в лицо своей смерти, старик», – улыбнулся про себя я.

При использовании этой магии их заволакивала непроглядная кровавая тьма, даже глазное яблоко становилось тёмно-багровым. Он в ужасе открыл свой беззубый рот, пытаясь закричать, но так и не смог произнести ни слова. В моей памяти всплыло заклинание. Его глаза и распахнутый рот засветились зеленоватым светом, и легкая дымка от него потянулась к моим глазам. Он пытался отбиваться, но тщетно. Жизнь вместе с душой уходили из его тела, превращаясь в мою пищу, подпитывая мою магию. И вскоре я откинул в сторону его иссохшийся в одно мгновение труп. Окружившие меня варвары, ошарашенно наблюдая за происходящим, не шевелясь, в страхе отпрянули. Никто даже не подумал остановить меня. А вокруг уже вспыхнуло зеленоватое пламя, и губы мои уже шептали заклинание призыва. Из-под земли показался деревянный посох с навершием в виде черепа, с горящими глазами, увешанный магическими талисманами, ускоряющими и усиливающими магию, привычно ложась в мою руку, облаченную в латную перчатку.

«Странно наверное смотрюсь. Рыцарь с посохом мага», – мелькнула мысль.

Как только посох оказался в моей руке, я ударил им оземь, произнося ещё одно заклинание, и поле вокруг вмиг заволокло зеленоватым туманом. Медленно стали подниматься те, кто всего минуту назад был мёртв. Варвары, рыцари, лучники с горящими зелёным пламенем глазами, всё ещё кровоточащими смертельными ранами. В них не осталось воспоминаний, но их тела помнили, как сражаться. Они не ведали страха и жалости, не чувствовали боли. А что ещё нужно, чтобы свершить мою месть. Теперь это была моя армия. Варвары, окружавшие меня, испуганно озирались. Мертвый лучник вытащил топор из своей спины и всадил его в голову стоявшего к нему спиной варвара. Тот упал за мертво. Кто-то пытался повторно проткнуть мечом мертвого рыцаря, но что ему была эта рана. От ответного удара варвар повалился набок и затих. И когда жизнь окончательно ушла из его тела, он восстал, становясь частью моего войска. Этим и страшна некромантия. Чем больше павших людей, тем больше твоя армия. Снова отовсюду слышался металлический лязг, нарушая могильную тишину этого места. Варвары еще пытались сражаться, но что можно было сделать с практически бессмертной армией. Кто-то из захватчиков попытался добраться до меня, но преградившей ему путь мертвый варвар снес ему голову. Это плохо. Обезглавленные трупы не поднять. Это единственное слабое место моих воинов и единственный способ их победить. Магия, текущая по моим венам, будоражила, как игристое вино, опьяняя своей силой, и овевало тело могильным холодом. Мои глаза светились тем же самым зеленоватым пламенем, а поглощаемые мной души, превращаясь в легкие серые дымки, питали мою магию. Таким образом, она не слабела, пока были умирающие люди и их души, и мне не приходилось использовать собственный резерв для управления мертвецами. Ничто не сравнится с ощущением явного превосходства над этими дикарями. Явного превосходства над всеми.

«О, да, наконец-то теперь ты в своей стихии. Чувствуешь, как это приятно. По щелчку пальцев лишать людей жизни и выпивать их души. Ты явно в экстазе. Вот для чего ты сделал тогда этот выбор. Вот для чего очернил свою душу, изучая это проклятое искусство. Теперь тебя снова станут бояться и ненавидеть. Ты будешь гоним всеми. Твой приход в любое селение будут воспринимать хуже, чем пришествие чумы. Но твоя сила, внушающая страх, так пьянит. Страх же – неплохой инструмент управления».

Остатки варваров всё-таки дрогнули, гонимые каким-то первобытным ужасом. Но мой приказ. не оставлять никого в живых обрёк их на гибель. Они даже не смогли добежать до спасительной чащи леса, и вскоре на поле воцарилась мертвая тишина. Удостоверившись, что все действительно мертвы, я поднял посох и, произнеся заклинание отмены, ударил им о землю. Зеленое пламя стало покидать глаза моих воинов, и они падали замертво там, где и стояли. И снова я был единственным живым человеком на этом проклятом поле. Я вернул посох в землю, и зеленое пламя вокруг меня погасло. Я устало опустился на колени.

«Ну, вот и всё… всё закончилось», – с облегчением подумал я.

Я отомстил за тех, с кем не посижу больше в трактире, за тех, от кого не услышу забавных историй. За то, что заставили вспомнить, кем я являюсь на самом деле. Лучшим учеником проклятого мага, последователем одной из самой презираемой практики магистров Ордена Хранителей Смерти, кровавым некромантом. Я повалился набок, корчась от боли. Нет, я не забыл, что ранен, но рана была тут ни при чём. Так всегда бывало, когда долго управляешь большим количеством черной магии. Душевной боли я не мог испытывать, а вот физическую – вполне. Я упрямо стискивал зубы, чтобы не закричать. Но кто меня мог услышать. Когда волна боли понемногу стала утихать, и тьма в глазах исчезла, я услышал скрип подъехавших к полю телег. Видимо, это крестьяне с ближайшей деревни. Звук шагов, тихий говор. Они шли, осматривая тела павших.

– Неужели никого не осталось в живых? – удивлялся мужчина.

Меня тронули за плечо, переворачивая. На меня смотрели голубые глаза совсем молоденькой светловолосой девушки.

– Есть! Живой!!! – крикнула она кому-то и меня подняли сильные руки и усадили на землю.

Вытащили застрявший в плече арбалетный болт. Очередная волна боли накрыла моё тело. С меня сняли доспехи, чтобы перевязать рану, поднесли ко рту кружку с каким-то отваром. Я огляделся. Крестьяне, пришедшие на поле сражения, собирали оружие и доспехи. Да, у местного кузнеца будет теперь полно работы, хотя и весьма прибыльной. Доспехи наших солдат он, конечно, вернет гвардии короля, а вот вражеские может использовать по своему усмотрению, что принесет неплохой доход и ему, и всей деревне. Девушка внезапно обняла меня, повиснув на шее. Но я не сопротивлялся, хотя и очень удивился. Резкая боль снова пронзила раненое плечо, но я, как мог, сдержал эмоции. Знала бы эта дурёха, кем я являюсь, бежала бы от меня в ужасе, забыв о том, что благодаря мне все они живы.

– Спасибо вам, господин рыцарь, вы нас всех спасли… вы победили, – говорила она со слезами благодарности на глазах.

«Нет, я проиграл», – подумал я.

«Что же теперь ты будешь делать? Опять вернёшься к королю, нацепишь свою жестянку и будешь зарывать свой талант, вместо того чтобы совершенствовать то, в чём и так весьма неплох. Смирись с тем, кто ты есть. От своего предназначения тебе не скрыться. Ты уже пытался, и чем всё закончилось? Ты обречён. Так стань же тем, кому предназначено покорить не только это королевство, но и весь мир!»: снова появился этот ненавистный насмешливо-ехидный голос.

«Заткнись. Я не верю в предназначение» – мысленно отмахнулся я, зная, как поступлю, погладив обнимающую меня девушку по спине, пытаясь успокоить, стискивая зубы от боли. Но на душе было невероятно спокойно.

Таверна у дороги

Он медленно ехал верхом на лошади по лесной дороге. Доспехи привычно давили на плечи, и тяжесть меча на перевязи уже тяготила. Поскорее хотелось очутиться в своем доме, отдохнуть в цветущем саду.

Лучи света проникают сквозь густую листву деревьев, создавая причудливую игру света и тени. Лошадь тихо шагает, и в каждом шаге чувствуется усталость, как и у её седока. Миссия, возложенная на него господином, выполнена, и он наконец-то возвращался домой.

Вереница дорог уходила всё дальше. И вскоре лесная сменилась просёлочной. Сельские зеваки с любопытством и восторгом рассматривали блестящие на солнце доспехи, красивый герб на щите и синий тяжелый плащ. Грозный меч, всегда готовый к защите своего хозяина, вызывал особый интерес. Кое-кто из местных ребятишек пытался даже потрогать плотные кожаные ножны. Жадные взгляды деревенских пышногрудых красавиц провожали темноглазого жгучего брюнета, надеясь, что он остановится именно около неё и увезёт в свой прекрасный замок.

Так одна деревня сменялась другой, чередуясь с заливными лугами и золотыми от тяжелых колосьев пшеницы полями. И, как только день начал клониться к вечеру, и, миновав ещё одну деревню, молодой воин решил свернуть с дороги, завидев в стороне крыши домов другой деревни. Он решил остановиться на ночлег. Когда рыцарь въезжал в деревню, уже начинало смеркаться. На улицах среди темных неприметных домиков он встретил лишь несколько стариков, активно загоняющих расшалившихся детей в дома и напрочь запирая ворота, с подозрительной настороженностью поглядывая на незнакомца.

– Где тут постоялый двор? – спросил он у проходившей мимо старухи. Та указала крючкообразным пальцем в сторону большого здания в конце ряда домов. И что-то пробормотала вслед путнику. Что именно, он не расслышал.

Усадьба располагалась у самого леса. Недалеко поблескивал берег широкой реки. Живописное место, что может быть лучше для отдыха? Рыцарь резко дёрнул поводья, понуждая коня двигаться в нужном направлении, но тот беспокойно заржал и не сдвинулся с места. Парень ткнул в бока шпорами более настойчиво, и тот поплёлся по дороге, спотыкаясь буквально на каждом шагу.

– Потерпи, вот доедем и отдохнёшь, поешь, – успокаивал он животное.

Вскоре воин заехал в ворота поместья. Сонный конюший, светловолосый паренек, взял рыцарского коня под уздцы, намереваясь завести его в конюшню, но гнедой вел себя беспокойно, вырывался, с намерением вернуться к хозяину.

– Ну что ты, что ты. Всё хорошо, – шептал ему рыцарь, гладя по гриве, не понимая волнения животного.

Конюший снова взял лошадь за поводья и, ничего не сказав, повел её в конюшню, украдкой взглянув на рыцаря. И тому показалось, что свет полной луны отразился в алых зрачках подростка. Видимо, просто показалось.

Рыцарь подхватил сумку с одеждой и направился в здание. В таверне посетителей было немного. Новый потенциальный постоялец обратил на себя внимание. За стойкой стоял ещё полный сил круглолицый улыбчивый старик.

– Чего изволите? – спросил он рыцаря.

– Комнату, ужин и ванну, – ответил тот.

По залу сновали три бойкие девушки. Рыжая, брюнетка и блондинка. Они подавали еду, убирали со стола. Все они были весьма симпатичные, с ясными глазами, точеной аппетитной фигурой. Во взгляде, скользящем по гостю, читался озорной интерес. Особенно выделялась одна. Блондинка с темными глазами, почему-то одетая в черное. Волосы заплетены в две косы.

«Из родных кто-то умер», – решил рыцарь.

Было в них что-то восхитительно наивное. Молодой человек отвел взгляд, ведь его сердце уже было занято черноволосой голубоглазой красавицей, согласившейся стать его женой. Через месяц должна состояться их свадьба, и когда он внесет её на руках в их спальню, уложит на кровать с прозрачным балдахином и…

В зал вышла крупная женщина и прикрикнула на работниц.

– Чего копаетесь, как мухи сонные? Накрыть на стол! Приготовить комнату! Нагреть воды! – отдавала она чёткие приказы.

Блондинка, убирающая со стола, вдруг уронила тарелку. Та со звоном разбилась. Девушка с испугом взглянула на женщину. Злоба перекосила лицо трактирщицы.

– Ах ты растяпа неуклюжая, жалкое отродье! – орала она и, выхватив из-за пояса длинное полотенце, стала бить девушку.

Та притихла на полу, съёжившись в комок, даже не пытаясь защищаться, бормоча извинения. Никто из работниц или посетителей не пытался вступиться за нее. Тут к ней подошёл рыцарь, и тяжелая рука в латной перчатке легла на руку женщины. Та недовольно посмотрела на него.

– Не стоит так сурово. За разбитую тарелку я заплачу, – ответил парень.

Блондинка с благодарностью взглянула на своего спасителя. Сытый ужин и горячая вода ванны сделали свое дело, буквально вернув к жизни его уставшее тело. Он лег на крепкую дубовую кровать в маленькой, но уютной комнате, даже не одеваясь. Решив, что оденет чистое на следующий день перед завтраком.

И вскоре ночь вступила в свои права. Шепот листвы и стрекот сверчков за открытым окном наполняли загадочными звуками. Теплое дыхание ночи своим нежным прикосновением погружало во что-то таинственное и сокровенное. Диск полной луны горел так ярко, словно озаряет весь мир завораживающим светом. Сон сморил его быстро, унося в мир приятных и радужных грез. Он не услышал неясный шепот у своей двери.

– Повезло же тебе, Леола. Какой аппетитный красавчик, – прошептала рыжая.

– Первый раз. Смотри, не перестарайся, а то убьёшь ещё, – тихо ответила брюнетка.

Дверь с легким скрипом открылась, и комната озарилась светом принесенной девушкой свечи. Кроме легкой длинной сорочки, на ней ничего не было. Распущенные светлые локоны водопадом спускались до талии. Ночь окутала комнату темным покрывалом. Лишь едва пробившись сквозь короткие шторы, лунный свет наполнял пространство нежным сиянием, скользя по рельефам обнаженного крепкого тела мужчины. Она не сводила с него внимательного взгляда. Он лежал на кровати и был необычайно красив, погруженный в мир сновидений. Его длинные темные ресницы слегка дрожали, подчеркивая глубокий и ровный ритм его дыхания. Запрокинутая рука с грубоватыми от меча подушечками пальцев касалась густых, цвета воронова крыла, волос. Луна, касаясь его лица нежным светом, придавая его чертам невероятную мягкость и притягательность. Съехавшее на пол покрывало давало насладиться видом гладкой кожи, подчеркивающей каждый изгиб рельефных мышц тренированного торса. Её взор остановился на покрывале, укрывающем гладкие мускулистые бедра. Девушка жадно сглотнула и подошла к нему вплотную. Потянула за шнурок своей сорочки. С тихим шорохом она упала к её ногам, оставляя её совершенно обнаженной, и единственной одеждой Леолы были распущенные светлые волосы. Изящные изгибы её стройной фигуры, нежная бархатная кожа, высокая упругая грудь, округлые бедра, плавно переходящие в стройные ножки. Лунный свет охватил её изящное тело приглушенным сиянием, скользнул по груди, темно-розовым соскам. Остановился на сиянии серо-синих глаз, в которых с каждой секундой созерцания его обнаженного тела рождался огонь вожделения. Он здесь, перед ней, прямо сейчас. Такой прекрасный и такой желанный.

Она тихо присела на край его кровати. Коснулась его волос. Наклонилась к его губам. Они были так близко, что можно было ощутить их теплое дыхание на своих. Не в силах больше сдерживать себя, она впилась в его губы страстным, жадным поцелуем, прильнув к нему всем телом, ощущая каждой клеточкой тепло и мощь его тела. Он вздрогнул, просыпаясь и удивленно смотря на ночную гостью. Парень опустил руки на её плечи, пытаясь оттолкнуть, но она резко отстранилась от него и пригвоздила его руки в постели, проявив недюжую силу, несмотря на видимую хрупкость. Её губы снова коснулись его плеча, горячий язык скользнул к шее.

«Что она делает? Это же неправильно, порочно. Нет, остановись. Это же распутство», – его скомканные мысли метались в сознании.

Её жаркие поцелуи переместились на его грудь, чуть прикусывая горошины затвердевших сосков. Его дыхание участилось, сердце вырывалось из груди, и его стук, казалось, слышала вся деревня. Кровь тяжелым набатом стучала в висках.

«Нет, остановись!» – отчаянно повторяло подсознание, вызывая в памяти образ голубоглазой брюнетки, его возлюбленной.

Но тело уже горело неистовым, жадным, бесстыжим пламенем страсти. Цепочка её поцелуев опустилась ниже, осыпая торс. Язык изучал каждую впадину рельефов мужского тела, изображая на нём витиеватый рисунок.

«Почему же так хорошо? Только не останавливайся, прошу. Я хочу этого. Пусть это продолжается дальше… дольше… до конца», – шептало разгоряченное тело.

Член уже налился кровью, затвердев, и белые капли в канале его основания уже стекали по затвердевшей головке. Протяжный полустон-полувздох сорвался с его полуоткрытых губ, когда она коснулась его своими пальчиками, провела по нему горячим языком. Он поддался вперед. Навстречу безудержной страсти и бесконечному удовольствию. Язык девы неистово оплетал затвердевший ствол члена, бугрящегося вздувшимися венами. Его стоны стали громче. Руки отчаянно сжимали светлые простыни. Темные тени на стенах танцевали танец безудержной страсти, охватившей их тела. Прервав эту сладкую пытку, девушка приподнялась и медленно опустилась на его бедра, погружая его возбужденную горячую плоть в свое лоно, слегка охнув и поморщившись. Парень застонал и вцепился в ее бедра, заставил опуститься ниже, желая проникнуть в нее как можно глубже. Лунный свет скользнул по ее лицу, отражаясь завораживающим блеском в ее глазах. И всего на мгновение ему показалось, что в них вспыхнул алый огонек. Ее руки скользнули по его горячей коже, вызывая в нем дрожь и волнение, и, чуть приподнимаясь, девушка начала двигать бедрами, тихо застонав от удовольствия. Его руки неистово и жадно ласкали ее ягодицы, бедра, вздымающуюся ритмично двигающуюся грудь, срывая стоны с их губ. Их движения становились все более интенсивными. Стоны заполняли комнату музыкой всепоглощающей страсти. Она откинулась назад, прогнувшись в талии, не прекращая двигаться. Экстаз волнами накрывал их тела, и казалось, мир вокруг них перестал существовать. Только они друг в друге. Всё остальное сейчас не имело значения. Только он – огонь страсти. Достигнув верха блаженства, он вдруг поднялся и, заключив ее в страстные объятия, с силой прижал к себе, желая слиться с ней воедино. Тело колотила неистовая сладкая дрожь, выплескивая в нее горячие струи. Когда эта дрожь утихла, она обвила руками его сильные плечи и страстно поцеловала. Обессилев, он откинулся назад, закрыл глаза и быстро заснул.