Искры во тьме

А после новогодних праздников Гордец пришел на порог нашей квартиры с сумкой. Я спрашивать ничего не стал, лишь предупредил, что спальное место есть только на полу, он кивнул. Когда пришла мама, я отвел ее на кухню и рассказал, что Миха останется у нас на какое-то время. Не сказать, что она была против, но поговорить с Мишей решила без свидетелей. Они тогда часа два сидели в моей комнате, пока я торчал на кухне и тихо нервничал. Когда друг вышел с сумкой, я было решил, что мама его выгнала. Мне не хотелось в это верить, она же психолог, она так не могла. И правда, Миша решил помириться с родителями, а мама предложила свои услуги, чтоб наладить их отношения. Абсолютно бесплатно, чисто поддержка для друга сына. Ведь психологи не могут с пациентами быть в тесном контакте не по работе. Тут уже пришлось бы выбирать, а ей этого не хотелось. Дядя Гена сперва был категорически против, но Михе удалось затащить его хотя бы на одну встречу с моей мамой. Видимо, что-то она такое сказала, что Геннадий Васильевич поменял свое мнение о психологии, и они с Мишей все чаще стали к ней приходить, пока не разрешили все свои вопросы. Больше я не слышал, чтоб они хоть раз ругались по-настоящему. И все благодаря моей прекрасной маме и ее таланту слушать и слышать людей.

Из воспоминаний меня вывел телефонный звонок. Я глянул на дисплей и усмехнулся.

– Вспомни лучик, вот и солнышко, – сказал я и принял вызов. – Да, Мих.

– Егорик, есть планы на завтра? – лучший друг зевнул в трубку.

– Если ты хочешь позвать меня на свиданку, то лучше позвони Кирез, – я ухмыльнулся, вспомнив сегодняшний эпизод с косичками. Даже невооруженным глазом было заметно, что мой друг конкретно поплыл перед новенькой.

– Дурак ты, – пробурчал друг на другом конце провода. – Батя попросил помочь ему с машиной, а потом поиграть и его поднатаскать. Так что?

– Планов нет, но раньше двенадцати не ждите. Я спать буду.

– Ты че, раньше двенадцати и мы не встанем, – возмутился Миха. – Все, тогда до завтра.

И отключился, не дав мне даже слова сказать в ответ. Я убрал телефон и посмотрел на часы. Половина первого.

– Все, мам, пошли спать. Мне завтра еще машину чинить, – она кивнула, и мы пошли по своим спальням. День выдался тяжелым, ничего удивительного не было в том, что стоило коснуться подушки, как я сразу уснул. А во сне меня преследовал образ девушки с огненными волосами.

Глава 5. Желания и необходимости

       АЛИНА

Утро понедельника далось мне тяжело. Я думала, что за выходные боль немного поутихнет, но как же я ошиблась. Мне казалось, что с каждым днем она только набирала обороты. Разбитую губу не смогли скрыть даже тональник и консилер. Говорить и улыбаться было тяжело и больно. Мать так и не появилась на выходных, видимо ее опять дернули в другой город по работе. И я выдохнула, потому что не могла понять, как дальше нам сосуществовать в одной квартире.

Заходила в класс я с замершим сердцем. Притворяться, что ничего не случилось, не могла, даже малейшее шевеление губами причиняло боль. Хорошо, что синяки на теле можно было прикрыть водолазкой с высоким горлом и плотными колготками под мини-юбкой. Ничего удивительного, что зайдя в класс, я приковала все взгляды на себе. Мой же собственный метнулся в сторону последней парты ряда у стены, где обычно сидели Ларгон с другом. Парта пустовала. Хоть Егор и сказал, что будет молчать о нашей встрече на крыше, а его друзей в нашем классе можно по пальцам пересчитать, я все равно волновалась. Тихонько выдохнув и выпрямив спину, прошла к своему месту. Динара с интересом и сочувствием посмотрела на меня, прямо на разбитую губу.

– Хочешь я тебе губы подкрашу, чтоб незаметно было? – Кирез порылась в сумке и достала карандаш и помаду. – Обещаю не спрашивать, откуда, просто помогу. Идет?

Я посмотрела на одноклассницу, немного подумала и кивнула, поворачиваясь в полоборота. Терять мне сейчас было особо нечего, а если она сможет скрыть “любовь” моей матери, то хотя бы избавлюсь от расспросов со стороны учителей. Динара достала одноразовую кисть из сумки и начала колдовать над моим лицом. Как она и обещала, вопросов не было. По крайней мере от нее.

– Егорова, это тебя кто так отделал? Никитос что ли? – Шпагин хохотнул. А я при имени парня вздрогнула. Этого никто не заметил. Никто, кроме Кирез. Кисть, которой она водила по моим губам, вышла за контур от моего движения. Ее темные глаза слегка расширились и она одними губами произнесла: “Это его рук дело?”. Я же просто чуть мотнула головой. А потом кивнула. И снова мотнула, поморщившись. Я не знала, как ответить на этот вопрос. Да и однозначного ответа на него и не было. Дальше девушка не стала ничего спрашивать, просто закончила работу, я повернулась обратно к своим учебным принадлежностям.

– Всем привет! – в класс легкой походкой зашел Ник. От его голоса на мои глаза навернулись слезы, и захотелось сжаться в маленький, незаметный комочек. Душевная боль от предательства пролилась горячей лавой по сердцу. Да, никакой любви в общепринятом понятии у нас с ним не было, но то, что он сделал… абсолютно испортило все, что было.

В ответ парню полетели приветствия, а я даже не смогла поднять на него взгляд. Но вот стул напротив меня отодвинулся, на него приземлилась сумка Ника, а сам он облокотился рукой о нашу парту.

– Алин, ты обиделась на меня что ли? – с удивлением спросил он. А у меня все внутри сжалось. Но я не позволила себе быть слабой в этом змеином логове. Резко подняла взгляд на парня, его глаза слегка увеличились. Да, вблизи ни один тональник или карандаш не скрыли бы разбитой губы. Естественно, что он заметил ссадину сразу.

– А ты как думаешь, Ник? Я на тебя обижена? – мой голос был ровным и холодным. По крайней мере я старалась говорить так, чтоб он не дрогнул, хотя это было безумно тяжело. Никто не должен был узнать, что творилось у меня внутри и за стенами этого заведения. Это только моя боль, и если о ней узнают, я буду уязвима. Будет место, по которому смогут ударить те, кого я не устраивала. А таких было много. Даже слишком много.

– Здесь нет моей вины. Я не понимаю, почему ты злишься на меня, – Ник тоже заговорил спокойным и холодным голосом, явно подражая мне.

“Ну да, ты у нас белый и пушистый. И никогда ни в чем не виноват,” – подумала я. Но вслух, конечно, ничего не сказала. Как и всегда.

Украдкой посмотрела на одноклассников. Все затаили дыхание и слушали, воцарилась оглушающая тишина. Мы с Ником никогда не позволяли себе ругаться на людях. Но в этот раз было трудно ждать перемены, чтоб высказать этому парню все. Никто ничего понять не мог, но фантазия у сидевших в классе уже работала на полную. Черт.

– Ник, давай не здесь. Поговорим позже, – устало произнесла я. Не хотелось бы, чтоб потом ходили слухи по всей гимназии, что он меня ударил. Или из-за него меня ударили.

– Я вообще не хочу об этом говорить. Ты сама в этом виновата! – скрипнула дверь, отвлекая мое внимание от Ника. По спине и шее побежали мурашки, а сердце споткнулось и ускорило темп. Повернувшись ко входу, я встретилась с серыми, безразличными ко всему миру глазами Егора Ларгона. В голове начали мелькать картинки пятницы. То, как он говорил со мной на крыше. Как смеялся надо мной. И его обещание никому ничего не рассказывать.

Пару секунд мы смотрели друг на друга, а потом взгляд серых глаз перешел к Нику, на губах расцвела ухмылка. Видимо он догадался, что пятница как-то была связана с ним.

И мое “я” разделилось на двое. С одной стороны я очень хотела, чтоб компания Ларгона начистила лицо моему парню, за то, что он меня обидел. Особенно, если слухи про Титанов и Ларгона верны. С другой – мне стало страшно. Ведь родители Ника не последние люди в городе. И лучше с ними дел не иметь. Посадят еще парня за то, что заступился. Тогда моя совесть меня сожрет.

Егор с Мишей прошли к своей парте, а я отвела, наконец, от них взгляд. Ник смотрел прямо на меня… с отвращением. От него не укрылись наши переглядки с Егором. И это было плохо. В первую очередь для меня. Нужно было срочно что-то придумать, и отвлечь внимание парня от этой истории. И мое желание выполнялось в считанные секунды:

– Все сели по своим местам. Начинаем урок, – Маргоша вошла в кабинет громко стуча каблуками. Ник сел за свое место, а я пока выдохнула с облегчением. Но ничего еще не окончено.

ЕГОР

Я не слушал, что говорила Маргоша. Мой взгляд то и дело возвращался к третьей парте ряда у окна. Там, гордо распрямив плечи, сидела Алина Егорова. Девушка то и дело, кидала взгляд в окно рядом с ней. Казалось, что и она не слышала, о чем говорила классная.

Когда мы с Михой открыли дверь в класс, я услышал только окончание разговора нашей парочки. “Ты сама в этом виновата,” – крутилась в моей голове фраза, брошенная позером Ником. Не нужно быть гением, чтоб сложить два и два. То, как выглядела Королева в вечер пятницы, было как-то связано с этим придурком.

“Черт, и чего я об этом думаю? – неожиданно зацепился я за мысль. – Мне нет дела до их семейных разборок.”

Но тем не менее, когда я увидел испуганные и влажные от сдерживаемых слез карие глаза, меня взяла злость. Очень уж захотелось вмазать по самонадеянной роже Ника. Стоило об этом подумать, на губах появилась предвкушающая ухмылка.

Мне в бок прилетел тычок острым локтем от Михи. Так и захотелось влепить ему леща за такие выкрутасы. Но пришлось сдержаться и повернуться к нему. На лице друга был невысказанный вопрос, что-то типа “Чего завис?” Или около того. Я вздернул бровь.

– Ты чего дыру в новенькой прожигаешь? – пробурчал шепотом друг. Та-а-ак, этого нам еще не хватало.

– Ты что, ревнуешь что ли? – на губах сама собой появилась усмешка.

– Егорушка, давай на берегу определимся, к новенькой лапы свои загребущие не тяни, тогда наша дружба не пострадает, – наигранно сладкой улыбочкой одарил меня Гордец.

– Мих, боди-позитив не моя тема. Поэтому будь спокоен, – я хлопнул друга по плечу и улыбнулся.

– Так, но если это не милашка Ди, – я удивился. Когда это у новенькой появилось прозвище? – То на кого ты пялился пол урока?

В хитрых голубых глазах появилась улыбка. Очень уж захотелось ее стереть, поэтому брякнул, что первое в голову пришло:

– На выпендрежника Ника.

– А я не знал… – теперь уже моя очередь была затыкать друга, я, по его примеру, ткнул Гордеца локтем в ребра. Миха скривился.

– Заткнись. Причина в другом, но не смей выяснять. Потом как-нибудь расскажу, – и решил немного посмеяться над другом. – Когда подрастешь.

Гордец запыхтел и хотел уже что-то ответить, но нас прервали.

– Ларгон, Гордец, может вы лучше меня расскажете тему? – строго спросила Маргарита Олеговна. Мы оба помогали головой. – Тогда будьте добры помолчать. Спасибо.

И классная продолжила вести урок, а мой взгляд опять направился за третью парту первого ряда.

АЛИНА

Все обществознание меня не покидало ощущение чужого взгляда в висок. Но поворачиваться, чтоб убедиться в своих догадках, жетко не хотелось. А я уверена, что это Ларгон сверлил меня взглядом. Интересно, что же он хотел? Но вряд ли что-то хорошее. Поэтому весь урок я смотрела в окно или в тетрадь, старательно избегая его взгляда. Страшно было даже случайно пересечься с серыми, пустыми глазами парня.

Когда урок закончился и весь класс выдвинулся кто куда, я решила дождаться, пока все выйдут и поговорить с Ником уже не в такой людной обстановке. Но Петров направился в сторону выхода одним из первых, и мне ничего не оставалось, как кинуться за ним.

– Ник! Подожди меня, пожалуйста, – голос дрогнул, на глаза опять навернулись слезы. Мне нужно, просто необходимо, было изменить ситуацию. Даже, если мне не нравилось то, что я собиралась сказать.

Блондин остановился, но не обернулся. Я быстро покидала вещи в сумку и пошла в его сторону. Как бы я ни старалась не смотреть по сторонам, но взгляд Динары я увидела. И он мне не понравился. Так обычно смотрят на безнадежных. Это ударило по моему самолюбию сильнее, чем я ожидала. Тем не менее, у меня не было сейчас времени, чтоб разбираться со всем этим. Потом, все потом. Сейчас нужно было поговорить с Ником.

Парень все так же стоял спиной ко мне, но ждал, когда я подойду к нему. И стоило поравняться, Ник продолжил путь. Мы вышли из класса, поднялись по лестнице на самый верх, к выходу на крышу. Дверь всегда закрывалась, но лестницу и площадку ведущие к ней, привыкли использовать как место для разговоров или свиданий. Атмосфера между нами к свиданию не располагала, поэтому стоило остановиться, Ник бросил:

– Ну? Я тебя слушаю, – сухо, безэмоционально, будто говорил он с незнакомым человеком, а не с его девушкой, слетели слова с губ Петрова.

– Прости, – я никак не могла произнести это громко, только шепот получилось выдавить из себя. Ведь мне пришлось наступить на свои желания и гордость. Как всегда, когда дело касалось Ника. – Ты и правда не мог знать, чем все закончится, когда отправил моей матери запись…

Хотя я не понимала, зачем ему было ее записывать. И тем более отправлять. Этого я конечно же не сказала. Пыталась произнести еще что-нибудь, но это никак не получалось. В горле встал ком, стоило лишь вспомнить, чем его поступок обернулся для меня. Ведь я была уверена на сто процентов, что вернувшись, мать будет следить за тем, куда и когда я ухожу. А это означало, что моим занятиям танцами пришел конец. А ведь помимо самой возможности выходить куда-то из дома, была еще проблема. Мне просто не в чем заниматься, все вещи для тренировок были выкинуты. Даже кроссовки. А ведь они были не только для танцев, но и для физры. А завтра урок, на который мне теперь не в чем идти.

– Алин, мне жаль, что так вышло, – Ник притянул меня к себе. Его резкий парфюм с нотами сандалового дерева ударил в нос, и он зачесался. Нестерпимо захотелось чихнуть. Я немного повернула голову, чтоб у меня появилась возможность прикрыть нос и рот и все-таки чихнула. – Будь здорова.

– Ты сменил парфюм? – подняла глаза на парня.

– Да, мама подарила мне в честь успешных соревнований. Не нравится? – голубые глаза посмотрели на меня снисходительно.

– Да нет, хорошие. Просто сильные очень, – улыбка вышла немного вымученная. От сильного запаха начала болеть голова. – Пойдем? А то мне еще материал нужно повторить.

– Да, пошли, – Ник взял меня за руку и мы пошли вниз, на наш этаж. Можно считать, что конфликт между нами исчерпан. Вот только облегчения это не принесло.

Домой я заходила с опаской. То, что мамы не было все выходны – уже удача. Но больше на нее полагаться было нельзя. Увидев черные лодочки в коридоре, я вздрогнула. Как бы я себя не готовила к этой встрече, но страх все равно настиг меня.

“Вот что мне ей сказать? Как оправдаться? Что сделать, чтоб все было как раньше?” – вопросы крутились каруселью в моей голове. Но ни на один я так и не нашла ответа. Единственное, что пришло мне в голову – попросить прощения. Как и всегда…

Оставив верхнюю одежду и обувь в коридоре, я прошла в квартиру и зашла с опаской в свою комнату. Матери там не оказалось. Уже хорошо. Повесила сумку на крючок у двери и отправилась исследовать квартиру дальше. Чем раньше я с ней встречусь, тем быстрее меня отпустит. Это правило работало всегда и во всем.

Мама нашлась в своей комнате за рабочим столом. Когда я вошла, она лишь на секунду оторвала взгляд от экрана компьютера. Но потом вновь вернулась к нему. Я в нерешительности потопталась пару секунд на входе, но все же прошла ближе к столу. Колени дрожали. Казалось, что я вот-вот упаду. Дыхание участилось. Было ощущение, что воздух из комнаты потихоньку выкачивают, и мне все больше нечем дышать. Подступала паническая атака. Я опустила взгляд на свои руки и постаралась дышать глубже.

– Что ты хотела? – холодный голос матери заставил меня вздрогнуть. Я подняла теперь глаза на нее.

Мама поставила локти на стол, сцепила пальцы в замок и оперлась на них подбородком. Ее льдисто-голубые глаза смотрели на меня выжидающе. В горле встал ком, но я его протолкнула и сказала ровно то, что она хотела от меня услышать, как и всегда:

– Извини меня, пожалуйста, – сделала судорожный вдох, по щекам потекли слезы. – Я… Я больше не буду ходить на танцы. И мне очень жаль, что я тебя расстроила… Мам, прости меня…

В комнате повисла тишина. Я не знала, что еще можно было сказать. Да и мама тоже молчала. Через несколько секунд я услышала, как откатилось кресло от стола и тихие шаги. Мамины руки легли на мои плечи, я вздрогнула. Но взгляд на нее подняла. Холодные голубые глаза смотрели со снисходительностью повелительницы, а это означало, что я могла выдохнуть. Меня простили.

– Алина, ты ведь знаешь, как важно, чтоб ты закончила школу с золотой медалью. Сколько сил и денег было в это вложено. А ты еще с этими танцами. Ты будущий предприниматель, а люди этой профессии глупостями не занимаются.

– Да, мама. Я все поняла, – а потом все же решила напомнить. – Ты мои кроссовки тоже выкинула? У меня завтра урок физкультуры, нужна будет обувь.

– Эх, – вздохнула родительница, но продолжила тем же спокойным голосом. – Собирайся, поедем в магазин.

И женщина выпустила мои плечи. Я тут же рванула переодеваться. Лучше не заставлять ее ждать, а то еще передумает.

– Алин, у меня вечеринка в честь дня рождения будет, – шептал мне в ухо Ник. У нас был общий классный час. Тема: День учителя и предстоящий концерт. Вся старшая параллель сидела в актовом зале и внимала речам директора.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Брейды – это особый вид афрокосичек, базирующийся на традиционном французском плетении, когда косы прилегают к поверхности головы.

2

пер. с англ. Сын сатаны.