Искры во тьме

Но этим летом кое-что изменилось. Я нашла то, что дарило мне свободу. Я нашла то занятие, которое нравилось мне. Впервые за несколько лет. В один из дней, когда шла с очередного занятия, я увидела группу девчонок, которые стояли на набережной и смотрели на штатив с прикрепленным телефоном. А вокруг группы набралось уже приличное количество людей. Эта картина меня заинтересовала, и я решила остановиться и посмотреть, что же дальше будет. И ожидания мои были вознаграждены. Через пару мгновений из колонки около штатива громыхнула музыка, а девушки начали синхронно двигаться. Я стояла и смотрела на их слаженность и все больше понимала, что хочу к ним. Первый танец, второй, третий… А я все стояла и смотрела, не могла отвести от них взгляд. Кто-то из прохожих снимал девушек со стороны, кто-то брезгливо поглядывал, кому-то было все равно.

Но вот они закончили очередной танец и начали собираться, чтобы уйти. Я решилась. Быстрым шагом преодолела разделявшие нас расстояние и подошла к девушке, которая руководила процессом.

– Здравствуйте, – девушка была высокой и стройной брюнеткой, поэтому мне пришлось немного поднять голову, чтобы смотреть ей в глаза. – А как можно к вам попасть?

– Здравствуйте, вы хотите к нам в команду? – командир улыбнулась очаровательной улыбкой. Я кивнула, и только после этого она продолжила: – Сможешь прийти завтра к нам на тренировку? Она недалеко отсюда, запиши адрес и время, – брюнетка продиктовала мне куда и когда нужно прийти, а потом сказала: – Если не испугаешься, мы с тобой еще раз поговорим о вступлении в команду. Идет?

На следующий день я пришла, куда попросили. Правда пришлось сказать маме, что у меня встреча с Никитой. К слову, моя мать души не чаяла в нем, и только с Ником мне разрешено было куда-то ходить. А как же иначе? Отличник, спортсмен, да и только у него получилось сделать из меня образец для подражания. В общем, Ник пользовался у моей мамы авторитетом даже большим, чем я сама. Поэтому у нее не было вопросов, когда я решила “пойти с Ником к нему на тренировку”.

И вот я стояла и наблюдала, как группа девчонок репетировали новый танец. Это был кавер на какой-то клип популярной музыкальной группы. И то, как они его разучивали подтолкнуло меня снять свою обувь, оставить ее возле лавки, на которой лежал мой рюкзак и встать в самый дальний угол, чтоб никому не помешать. За два часа тренировки я выучила несколько движений, а некоторые даже получилось сделать синхронно с девочками. Капитан, как я позже узнала, Крис, это тоже заметила, поэтому в конце репетиции она объявила:

– Девушки, минутку внимания! – похлопав в ладоши, она привлекла внимание группы. – В нашем полку прибыло! – и повернувшись ко мне, попросила, – Представится, пожалуйста.

– Всем привет, меня Алина зовут, – и в нерешительности я оглянулась на брюнетку.

– Алина наш новичок, поэтому будьте к ней снисходительны. Следующая тренировка послезавтра в тоже время. Просьба, не опаздывать! Все свободны! Алина, останься на минутку.

Крис рассказала о их правилах и условиях. Оказалось, девушки сбрасывались деньгами и на студию, которую снимали, и на все остальное. Взнос был мне вполне по силам, карманных на это мне хватило, поэтому я внесла свою лепту за этот месяц и поспешила домой.

Мне успешно удавалось скрывать от мамы новое увлечение, но сегодня моя репетиция совпала с занятием с репетитором. За что я и получила нагоняй. Но больше такого не должно было повториться, поэтому я написала своему преподавателю с просьбой немного изменить мое расписание и предложила свой вариант. Спасибо, что это была понимающая девушка, она согласилась на мою просьбу, а я смогла спокойно выдохнуть. По крайней мере пока.

Второго сентября гимназия ежегодно превращалась в пчелиный улей. Ученики разбредались по компаниям и обсуждали кто и как провел лето, кто с кем сошелся, кто с кем расстался. И кто в этом году завоюет сердца всех девушек параллели, а может и гимназии в целом.

И пока все в классе обсуждали причину ухода Лики и отцовство Дена, которого, к слову, не было видно в гимназии, я пыталась повторить вызубренный предыдущим вечером материал. Гимназия – это не обычная школа. Тут на лето не только список литературы выдавали, но и домашку по другим предметам, которую проверяли в первые три дня. А также у нас не было плавного входа в учебную колею, а сразу ставили по шесть-семь уроков с первого дня. Сегодня все же было исключение, в расписании стояло всего пять уроков, и это считалось, по лайту войти на учебу.

– Эй! Новенькая! Пол сегодня на физре не проломи! – услышала я реплику Митьки, и класс весь заржал. Я подняла взгляд на вход, думая, что Динара там стоит в слезах. Но каково было мое удивление, когда я увидела, что одна ее темная бровь была приподнята, а на губах появилась усмешка.

– И это все? – Митька заткнулся и даже улыбаться перестал. – Да-а-а, в прошлом классе булили посерьезнее. Ну ничего, подрастешь, научишься.

И с гордо поднятой головой прошла к нашей парте. Сегодня она выглядела не менее красивой, чем вчера. Ее образ был настолько гармоничен и сочетался с аппетитной фигурой, что многие девчонки не могли оторвать от нее взгляда. Эта девушка определенно умела себя подать.

– Зря ты ему это сказала. Он же теперь не отстанет от тебя, пока не унизит и не отплатит за такую сцену, – шепотом предупредила своего зама.

– И тебе доброе утро, Алина, – так же шепотом произнесла Кирез. – Мы шифруемся?

– С чего ты так решила? – я даже голову в ее сторону повернула, но говорила все еще тихо.

– Потому что мы шепчемся, вместо нормального разговора, – Динара улыбнулась, но взгляд остался цепким. – Я так понимаю, если будешь общаться со мной, твоя корона упадет?

Мне не понравилось то, что она сказала. Но и отрицать это бессмысленно, потому как, да, упадет. А я не для того десять лет поднималась на эту вершину, чтоб вот так легко все разрушить. Поэтому я просто повернулась обратно к тетради и продолжила повторять материал. Соседка не стала ничего говорить и стала готовиться к занятию.

Неожиданно в классе повисла тишина, мой взгляд вновь направился на вход там и остался. Теперь я точно знала, кто же станет объектом воздыхания параллели. На пороге стояли Егор Ларгон и Миша Гордец. Оба высокие, в черных футболках, которые открывали вид на подкаченные руки, и черных же джинсах. От запястий и под рукава футболки у Ларгона уходили черные рисунки. С моего места трудно было разобрать, что там изображено, но выглядело это дело эффектно. Но когда мой взгляд дошел до лица Егора, до его серых глаз, я поежилась и уткнулись в тетрадь. У парня был настолько жуткий взгляд, что смотреть ему в глаза было просто невозможно. Девчонки, которые сидели за четвертой партой только подтвердили мое предположение.

– А Миша ничего такой, – Люда Стеценко кокетливо сказала своей подружке и соседке по парте Рите Тимовой.

– Он, конечно, ничего. Но на твоем месте, я бы не совалась, – ответила ей та. – Поговаривают, что компашка Ларгона очень сильно сдружилась с Титанами.

– О-о-о, – Стеценко вздохнула. – Тогда вообще лучше подальше держаться.

И девушки умолкли, потому как прозвенел звонок и в класс вошла наша математика, Оксана Семеновна Хрытч. Эта пожилая женщина ничем по характеру не уступала нашей директрисе, за что ее очень не любили ученики. Сегодня ее внешний вид ничем не отличался от всех предыдущих учебных дней за последние лет двадцать. Коричневая, шерстяная юбка, белая блузка с длинными рукавами-воланами, уродливые туфли на низком каблуке. Все это безобразие завершал зализанные пучок седых волос на голове и отвратительная светло розовая помада на губах. Этакий прототип учительницы математики из сериала “Ранетки”. На ее уроках боялись лишний раз дышать, не то что говорить. Олицетворение советской школы.

– Доброе утро, класс. Открыли учебники на первой главе и свои пустые тетради. Начинаем урок, – проскрипел ее старческий голос, и все молча начали работу.

Пока Оксана Семеновна объясняла материал, я осмысливала новость про Титатов и Ларгона. Лично я сомневалась, что эти две компании могли иметь хоть какие-то дела. Титаны были отмороженными подонками, которые не гнушались нарушать законы. Их прошлого предводителя посадили в тюрьму несколько лет назад, после этого компания пересмотрела свои приоритеты, но в разборках участвовать не переставали. К ним чаще обращались за помощью те, кому терять уже особо было нечего. А вот компания Ларгона была тихой. Как я знала, они просто тусили в компьютерных клубах и играли в игры. Ни тебе разборок, ни запрещенки, все цивильно. Но дыма без огня не бывало, поэтому сделала мысленную зарубку, что этих парней нужно сторониться.

Последним уроком у нас была физкультура сдвоенная с девятым. И хуже такой физ-ры была только та, где у нас сдвоенный урок с восьмым. Шуточные видео на просторах инета о симпатии девятиклассниц к старшеклассникам были не такими уж и выдумками. Я зашла в раздевалку одной из последних и чуть не задохнулась от какофонии ароматов из духов и дезодорантов.

– Малые, вы совсем офигели? – громко сказала моя одноклассница, Таня Щеглова. Я была ей благодарна, потому что у меня уже глаза слезились и в носу засвербило.

– Пчхи! – все же чихнула я.

– Будь здорова, – послышался рядом голос Динары. Кинула взгляд вправо, она уже переоделась и собирала волосы в высокий хвост.

– Спасибо, – ответила ей и, решив, что в этом курятнике я не смогу нормально переодеться, направилась в женскую уборную на первом этаже. Как раз недалеко от раздевалок. Там хотя бы можно было дышать.

Бегать два километра под палящим сентябрьским солнцем было тем еще испытанием. Первую половину я осилила легко, а вот вторая уже была настоящим испытанием на выносливость. Раскрасневшиеся и мокрые от пота девятиклассницы уже даже не пытались бежать и шли пешком. Зато почти все парни из обоих классов дистанцию осили и валялись на поле для футбола. Я с завистью на них посмотрела и в рекордные полторы минуты добежал до финиша. А дальше, уже не торопясь, дошла до Ника и упала на траву возле него.

– Новенькая! – Динара посмотрела на Мишу Гордеца, который ее окликнул. Выразительно так посмотрела. – Фигура – зачет! – и парень подмигнул ей. Лицо Кирез вытянулось от удивления. А удивиться было чему, сам-то Гордец был жилистым дрыщем, хоть и занимался баскетболом.

– Гордец, да у тебя со зрением беда совсем, к окулисту сходи! – крикнул Митька, и парни из нашей компании заржали, мне же стало как-то неуютно от того, что я сидела среди них.

– Шпагин, а тебе бы к психиатру заглянуть стоило. Даже ребенок знает, что смех без причины – признак дурачины. – теперь уже парни и девушки из компании Миши и Егора начали смеяться. В нашем классе их было немного, но с ними были и некоторые девятиклассники.

– Слепые, отсталые, а также девятиклассники и одиннадцатиклассники построились! – наш физрук, Тимофей Иванович, отвел руку в сторону на дорожку, где нам и нужно было построиться, и дунул в свисток, который висел на его шее. Физрука не стоило заставлять ждать, поэтому мы быстренько выполнили его команду, чтоб услышать следующие слова: – А теперь одиннадцатый играет против девятого. – дружный стон огласил спортивную площадку. – Парни играют в футбол, девушки – в волейбол. Разбились каждый класс на две команды. Будете меняться.

С тяжелым вздохом мы, с горем пополам, поделились на команды. Я оказалась в группе с Динарой, Машей-сплетницей и еще несколькими одноклассницами. По жребию в первых двух играх играли мы, потом те, кто остался. И все было хорошо, пока наш мяч не полетел за пределы игровой площадки. Я побежала за ним, он уже почти был в моих руках… Толчок на бешеной скорости от Кости Елизарова, нашего одноклассника, застал меня врасплох. От столкновения упала на спину и сильно приложились головой. Но парня это не остановило, он помчался дальше за своим мячом, кинув лишь пресловутое “сорри” в мою сторону. В голове шумело, перед глазами заплясали круги, легкие горели огнем, я не могла вдохнуть или выдохнуть. Закрыла глаза, пытаясь унять танец звездочек, а потом услышала мужской голос с легкой хрипотцой, пробирающий до костей:

– Встать сможешь? – мои глаза резко распахнулись. Надо мной стоял Ларгон собственной мрачной персоной. – Помочь? – спокойный голос и безразличные ко всему миру глаза очень пугали. Но без помощи встать я точно не могла, поэтому пришлось кивнуть.

Мне тут же протянули ладонь, от которой тянулись узоры под рукав футболки. Я схватилась за нее моментально. Поднималась с трудом, грудная клетка все еще болела, голова начала кружиться, но я отпустила руку одноклассника и сделала шаг в сторону лавочек и пошатнулась. Егор дернулся, чтоб мне помочь, но этого не требовалось.

– Спасибо, – прошептала я, но парень меня уже не слышали, Егор побежал дальше сражаться за мяч и побеждать младшеклашек. А вот Ник только сейчас удосужился подойти ко мне и, приобняв за талию, повел туда, куда я и без него шла.

– Егорова свободна, остальные продолжают играть! – послышался приказ от физрука. Он посмотрел мне в глаза и кивнул, чтоб шла в гимназию.

Учитель был взрослым. Язык не повернулся бы сказать, что он старый, но Тимофею Ивановичу было уже за шестьдесят. И его пример доказывал, что дряхлым и никчемными мы становимся по своему желанию. Физрук же был подтянутым и сильным мужчиной с сединой, которая ему шла. Лицо было с твердым подбородком, некоторым количеством морщин и поразительными голубыми глазами, в которых читалась мудрость, но никак не старость.

Нику пришлось вернуться на поле, а я поковыляла в здание гимназии, чтоб забрать свои вещи и пойти домой. Видимо, тренировку я сегодня пропущу, зато будет время, чтоб сделать домашку и, наконец, выспаться. Слава богу, мама уехала в командировку.

Но желаниям не суждено было сбыться, когда я уже доделывала примеры по алгебре, в замочной скважине повернулся ключ, и мама вошла в коридор.

– Не поняла, – услышала я ее бормотание и приготовилась к худшему. Оно не заставило себя долго ждать: – Алина!

Я вышла из комнаты и предстала перед матерью в домашнем комплекте из шорт и футболки. Она ненавидела, когда я так одевалась, поэтому такую вольность я разрешала себе только в ее отсутствие. Глаза родительницы сузились.

– Это что еще такое? – страшнее криков родительницы был только ее шепот. Ведь только он показывал крайнюю степень ее бешенства.

– Пижама, мама…

– Ты это называешь пижамой? Пошла быстро в свою комнату и переоделась.      – Но…

– Я считаю до трех. И когда счет истечет, чтоб я не видела этого тряпья. Один…

Я побежала в свою комнату. Я знала, что она не шутит, и знала, что последует следом. Быстро достала шелковую пижаму состоящую из брюк и топа на тонких бретелях оливкового цвета. И вышла обратно в коридор. Мать уже сняла свои туфли, надела домашние тапочки, убрала на место сумку и теперь ждала моего появления. В ее руках был мусорный пакет. Увидев, что я вышла, Элла Андреевна твердым шагом прошла в мою обитель, просканировала взглядом пространство. Не найдя ничего, взяла пижаму со спинки кресла, куда я ее кинула, и засунула в мусорный мешок. И все это с абсолютно ничего не выражающим лицом. А потом направилась в коридор, оттуда в подъезд. Мне дальше было не обязательно идти, чтоб узнать, что произошло потом. Она вновь спустила любимые мной вещи в мусоропровод. Я не плакала, ничего не говорила, потому что смысла в этом не было. Мать бы меня не услышала, как и всегда. Женщина молча вернулась в квартиру, закрыла дверь на замок и направилась в мою сторону. Замах… И щеку обожгло от пощечины, Но я не издала ни звука, лишь зубы стиснула посильнее.

Глава 3. И падают, падают листья

АЛИНА

Я ненавидела тот день, когда решила пойти в одиннадцатый класс. Предыдущие десять лет не шли ни в какое сравнение с этим годом. Столько я не училась еще никогда. А ведь с первого сентября прошло всего две недели. Но кроме учебы я еще и на тренировки умудрялась ходить, что тоже не облегчало обстановку. Мать после той ссоры со мной не разговаривала, обиделась. В нашей семье это было в порядке вещей. Неоправданное чувство вины съедало меня изнутри, уже который день в голове прокручивала сценарии, как заслужить мамино прощение.

Тяжелый вздох сорвался с губ, я натянула улыбку и легкой походкой вошла во двор гимназии. Никто не должен был знать, что мне все не так легко давалось, никто. Особенно те, кто был в нашей компании. Мой взгляд поймал летящий желтый лист. А за ним еще, и еще, и еще… Вот и закончилось последнее школьное лето, в свои права вошла осень. Скоро станет холодно и серо. Хотела бы я сбежать куда-нибудь, где всегда тепло, но учеба сама себя не закончит.

Шорох быстрых шажков отвлек меня от грустных мыслей. Я только и успела, что развернуться, когда почувствовала ощутимый толчок. Перевела взгляд вниз, как оказалось, в меня врезалась первоклашка. По ее щекам текли слезы, а в нескольких шагах остановились трое мальчишек. Не стоило труда сложить два и два, поэтому я подняла строгий взгляд. Мальчики стушевались.

– Малышка, что случилось? – поинтересовалась я, все еще глядя на пацанов.

– Они в меня листьями кидаются, – захныкала девочка. Ее пухлые губки вытянулись уточкой, а по пухлым щечкам потекли слезы. Я погладила ее по темной макушке.

– Молодые люди, если вам нравится девочка, – первоклассница подняла на меня ошарашенные глаза. А вот мальчишки покраснели и скорчили гримасы. Я же продолжила: – То добиться ее внимания можно каким-то иным способом. Например, помочь ей донести портфель. Вы представляете, как нам, девочкам, тяжело это делать? А вы еще заставляете девочку от вас убегать. Ай-ай-ай, нехорошо так.

А потом развернулась в сторону входа, взяла малышку за руку, и мы вместе с ней пошли в здание гимназии. Уже поднявшись на крыльцо, я услышала ее приглушенный голос:

– А почему ты сказала, что я им нравлюсь? – девочка с недоумением посмотрела на меня. Для этого ей пришлось закинуть голову назад.

– Потому что один мальчик делал тоже самое, когда я училась в младшей школе. А потом, уже в средней, признался, что я ему нравилась.

Я подмигнула малютке и придержала дверь. Даже до класса проводила, чтоб по дороге больше не мог ее обидеть. И только удостоверившись, что она в безопасности, я пошла на свои верхние этажи. Первым уроком была математика, один из предметов, которые вызывали у меня уйму вопросов, и которая попортила большую часть нервов.

В классе было шумно, о причине догадаться оказалось не сложно. Ден наконец появился на уроках. Мы его не видели с посиделок в кафе, и уже стали ходить слухи, что он собирается забирать документы. Но нет, вот он сидел за своей партой. Единственное, что все же изменилось за время его отсутствия – вечный раздолбай и балагур сидел, опустив голову, и что-то печатал в телефоне. Весь такой серьезный и собранный, от его извечной улыбки не осталось и следа. На миг он поднял взгляд, чтоб посмотреть, кто вошел, и наши взгляды пересеклись. Я кивнула в знак приветствия, его кивок был почти незаметен. Глаза еще больше выдавали, как он резко повзрослел. Взгляд прямой без намека на смех. Все вокруг о чем-то смеялись, он же ни разу даже не улыбнулся. Только вновь уставился телефон.

Я прошла на свое место, Динары еще не было, что было странно, ведь именно я, из нас двоих, обычно приходила позже. Но не прошло и пары минут, соседка по парте вошла в класс. Как и всегда, высоко подняв голову, она подошла к своему месту. И тут же послышался голос Миши Гордеца с последней парты:

– Кирез! Крутой причесон, дай номер своего мастера! – половина одноклассников засмеялась, я же посмотрела на одноклассницу. Сегодня волосы с левой стороны на виске были собраны в три тугие косички. Типа брейдов1. Осмотрела девушку и в который раз убедилась, что у нее было чувство стиля. Джинсах “карго” удачно подчеркивали ее крутые бедра, а укороченный лонгслив выделял округлость груди. Но я ни разу, глядя на нее, не подумала, что это может выглядеть вульгарно или слишком смело. Все-таки адекватная самооценка лучшее украшение любой девушки.

Динара развернулась к последним партам, целенаправленно в сторону Миши, ему же и ответила:

– Я сама их плела, если так хочется, и тебе заплету. Только на следующей перемене. У тебя волосы как раз минимальной длины, – и развернулась к доске. Теперь уже одноклассники хихикали над парнем. Только вот его это не расстроило, он тоже смеялся. Искренне, с задором. Ларгон наклонился и что-то шепнул другу, на что парень только загадочно улыбнулся.

В этот момент мне стало немного грустно. Показалось, что я в этом классе перестала быть своей. Да и не была никогда раньше. Меня держались только из-за любви учителей и из-за Ника. Но никогда из-за меня самой.

– Видела, как ты помогла первокласснице, – услышала я шепот Динары. – Это было очень мило с твоей стороны. Ты очень добрая, Алина.

Скосила взгляд на соседку, она смотрела в мою сторону и улыбалась. Так искренне и заразительно, что мои губы тоже растянулись в ответ. В этот момент в класс вошел Ник и направился прямиком в нашу сторону. Не удивительно, он ведь сидел ровно напротив меня. Но что-то в нем заставило меня напрячься, а с лица убрать все признаки веселья. Внутренний голос так и кричал об опасности.

– Алина, доброе утро, – парень наклонился и оставил на моей щеке легкий поцелуй, от которого все внутри перевернулось. Даже тошнота подкатила от волнения. – Твоя мама мне вчера звонила и спрашивала, почему я тебя вчера задержал… Но ты же была на занятии, или я чего-то не знаю? Я, конечно, не сказал ей о том, что тебя со мной не было, но хотелось бы услышать объяснение…

Голубые глаза очень внимательно посмотрели на меня, ожидая ответа. Но я молчала. Руки судорожно вцепились в брюки. Как я могла так попасться?

– То есть не скажешь? – мне показалось, что в его голосе появилось раздражение, тон стал холоднее, взгляд более цепким. – Ладно, но в следующий раз я не буду тебя прикрывать, – и обидевшись, он развернулся ко мне спиной. Мое сердце на минуту упало в бездну моей души, а руки похолодели от страха.

– Ник, – я тронула парня за плечо. Мой голос был хриплым из-за сжатого страхом горла, но я все же продолжила: – Я все расскажу, но не здесь и не сейчас, хорошо?

Парень повернул голову в мою сторону, смерил меня продолжительным, повелительным взглядом, но кивнул, соглашаясь. Я выдохнула, на ближайшие сорок пять минут я могла немного расслабиться. Только вот расцепить руки никак не получалось, они все еще сжимали ткань брюк.

– Ну что ж, я тебя слушаю, рассказывай, – Ник сжал мою руку в своей, как мне показалось, поддерживая. Мы после уроков шли по аллее, погода была удивительно теплой, поэтому грех было бы не прогуляться по дороге к дому репетитора. Но как бы я не надеялась, чтобы Ник забыл о нашем утреннем разговоре, мои надежды не оправдались.

И я рассказала. И о том, как устала от вечной гонки, и о новом увлечении, и призналась, что иногда прикрывалась его тренировками перед матерью.

– Ты же знаешь, она никогда не разрешила бы мне заниматься танцами. Особенно сейчас, когда через несколько месяцев у нас экзамены.

– Но ты же понимаешь, что твоя мама была бы права? – я посмотрела на Ника широко открытыми глазами. Мне не верилось, что он серьезно говорил такие вещи. И Петров решил прояснить свою позицию, – Я занимаюсь танцами профессионально уже много лет. И после школы уйду в профшколу бального танца. Это станет моей профессией. А ты? Для тебя танцы – всего лишь увлечение. Как и многое, что ты ранее пробовала. А поступать ты будешь, как твоя мама и решила, на предпринимателя, верно? Вот и зачем тогда тратить время на танцы, когда можно лучше подготовиться к экзаменам?

Я своим ушам не поверила. Человек, который должен был меня поддержать, встал на сторону моей матери. У меня будто земля из-под ног ушла, я покачнулась, но устояла. Больше мы ни слова не сказали друг другу, пока не дошли до нужного места. Быстро попрощавшись с парнем, я, откровенно, сбежала. Все еще не верилось, что он и правда это сказал.

Репетитор все занятие пристально за мной наблюдала, а я никак не могла собраться с мыслями. Все никак не получалось выкинуть недавний разговор из головы. Неудивительно, что преподаватель отпустила меня домой пораньше с фразой: “Толку держать тебя тут я не вижу, все равно ты витаешь где-то не здесь”. Спорить смысла не было, мне и самой хотелось поскорее оказаться дома, и обдумать сегодняшний день.

Снимая обувь в коридоре, у меня появилось плохое предчувствие. В квартире было тихо, мамины туфли стояли на месте. Но эта тишина сбивала с толку, складывалось ощущение, будто в доме не было никого. Понимая, что ничего хорошего ждать не стоило, я прошла до своей комнаты, открыла дверь и застыла на пороге. Мать сидела на кровати, единственном месте в моей обители, которое осталось цело. Перед глазами тут же поплыло, но это не помешало увидеть, что все мои вещи были разбросаны по комнате. Более того, большая часть была искромсанна ножницами, которые обнаружились возле женщины поверх одеяла. Шкаф, тумба, рабочий стол, все было перевернуто вверх дном. Все что в них лежало, мать разбросала по комнате, только учебники и тетради лежали аккуратной стопкой на столе. И во всем этом хаосе я понимала понятно только одно: учеба для нее неприкосновенна, в отличие от моей личной жизни и моих интересов.