Магазинчик подержанных товаров Накано

Похлопав меня по карману, сестра шефа добавила:

– Если хочешь, бери себе и яблочный пирог.

Быстро поедая лимонный пирог, женщина пробормотала то же, что и ее брат:

– Мне давно за пятьдесят, могли бы и отстать уже!

Я не менее увлеченно поглощала вишневый пирог. Покончив с лимонным десертом, Масаё тут же принялась за кусок слоеного пирога.

Положив в рот кусочек выпечки, сестра шефа сама начала рассказывать о так волновавшем всех «мужике». Оказалось, Масаё в этом плане не отличалась от брата: стоило начать разговор, как слова полились из ее рта, как из шланга.

Как выяснилось, «мужик» носил фамилию Маруяма.

– Знаешь, вообще-то с Маруямой мы давно знакомы – я его уже как-то бросила, – радостно поведала сестра шефа. – Потом он сошелся с хозяйкой рисовой лавки из соседнего города, Кэйко, они поженились и вот только недавно развелись. Как говорится, брак себя изжил. Причем на развод подала Кэйко – просто сунула мужу уведомление о разводе, а он особо и не возражал. Кэйко даже немного растерялась – не ожидала, что Маруяма вот так запросто согласится разойтись.

Нескончаемый поток слов не переставал литься изо рта Масаё. Женщина показала фотографию этого Маруямы. Это был мужчина среднего роста и телосложения с опущенными уголками глаз. На фотографии они с Масаё стояли на фоне какого-то синтоистского храма.

– Это мы в Хаконэ, – пояснила женщина. – Я там и сувенир приобрела.

Масаё отошла в соседнюю комнату и принесла оттуда красивую деревянную шкатулку, украшенную элементами из разных пород дерева.

– Ого, какая красота, – оценила я, на что сестра шефа улыбнулась, чуть опустив идеальные брови.

– Люблю традиционные ремесла – всегда такая красота получается. Согласна?

Я неопределенно кивнула. Видимо, любовь к традициям – семейная черта Накано.

– А это передайте лучше господину Маруяме, – сказала я, отодвигая от себя принесенный мной же яблочный пирог.

– Хорошо, – кивнула Масаё, аккуратно положив пирог в коробку. После она осторожно провела пальцами по крышке резной шкатулки.

– Как думаешь, что сказать господину Накано? – спросила я у Такэо.

– Скажите, что в голову придет, – ответил парень, попивая коктейль. Пили мы на те самые деньги, которые сунула мне Масаё.

Даже алкоголь не помог разговорить его. Я пыталась поддержать разговор простыми фразами вроде «А ты кино смотришь?», «Какая у тебя любимая игра?», «Повезло нам с местом работы, да?», «Вкусное тут мясо, согласен?», но парень отвечал односложно – «Да не особо», «Как у всех», «Да, пожалуй» и все в том же духе. При этом время от времени он поднимал голову и смотрел мне в глаза, так что я точно знала, что общение со мной не было ему в тягость.

– Масаё такая счастливая была.

– Еще бы – у нее же мужчина появился, – с тем же безразличным видом ответил Такэо.

Я хихикнула:

– А у самого-то что в итоге с девушкой? Расстались – и дальше что?

– Да ничего. Я уже четыре месяца ни с кем не встречаюсь, – ответил парень, отхлебнув коктейль.

– Это еще что! У меня вот парня нет уже два года, два месяца и восемнадцать дней, – сказала я.

– Восемнадцать дней? Вы что, и дни считали? – Такэо чуть улыбнулся. Мне показалось, что с улыбкой он выглядит даже более хладнокровным, чем без нее.

Помнится, Масаё, поглаживая красивую шкатулку, шепотом призналась мне:

– Знаешь, Маруяма – он такой… тяжелый, хотя по виду и не скажешь.

– Тяжелый? Вы про вес? – переспросила я, на что женщина, чуть приподняв свои идеальные брови-полумесяцы, ответила со сдержанным смешком:

– Ну, пожалуй, весит он тоже немало.

Об этом разговоре напомнила мне холодная улыбка Такэо. Голос у нее был такой… даже не знаю, как описать… словно идущий откуда-то из глубины горла. Такой… таинственный, что ли? Да, именно такой – таинственный – голос тогда был у Масаё.

– Скажи, Такэо, а ты так и будешь всегда работать у господина Накано?

– Не знаю.

– Странный он человек, скажи?

– Есть такое, – рассеянно ответил парень, смотря куда-то вдаль.

Такэо коснулся мизинца левой руки, поглаживая обрубленным правым мизинцем здоровый палец. Какое-то время я просто наблюдала за парнем, а потом вдруг попросила:

– А дай потрогать?

Коллега разрешил, и я прикоснулась к его обрубленному мизинцу. Пока я ощупывала палец, Такэо свободной левой рукой поднял и осушил свой бокал.

Отпустив руку парня, я сказала:

– Масаё говорит, что этот Маруяма – как пресс для бумаг.

– Пресс для бумаг?..

Масаё сказала мне:

– Знаешь, Маруяма – как пресс-папье. Да и в целом – когда мужчина наваливается сверху, чувствуешь себя бумагой под прессом. А тебе так не кажется?

– Пресс? Это который входит в набор для чистописания? – уточнила я, на что женщина ответила, нахмурив свои идеальные брови:

– Эх, молодежь! Ни разу пресс-папье не пользовалась? Им можно не только бумагу прижимать – у пресса, знаешь ли, масса способов применения, – высказавшись, сестра шефа наколола на вилку один из разбросанных по всей тарелке кусочков пирога.

– Кстати, в магазине ведь есть такие прессы, насколько я помню.

– Есть, конечно. Удобная, между прочим, вещь. Я, например, прижимаю прессом коробку с чеками – всякие бумажки, которые так и норовят высыпаться. Вот прямо беру пресс-папье и ставлю сверху на гору листочков, чтоб не разбежались.

После этих ее слов мне начало казаться, что и я сама когда-то была такой тонкой бумажкой, крепко прижатой тяжелым прессом.

– Интересно, Такэо, а ты тяжелый? – спросила я, по-видимому, здорово захмелев.

– Хотите проверить?

– Не сейчас.

– Если что, всегда готов, только скажите.

Такэо тоже выглядел пьяным. К слову, мне он особо тяжелым не казался. Шеф также представлялся мне довольно легким.

Тем вечером я потратила около шести тысяч иен. Мы с Такэо так напились, что по дороге домой умудрились дважды поцеловаться. Первый, совсем легкий поцелуй произошел перед парком, а вот во второй раз, рядом с зарослями, я сама полезла целоваться, да еще и с языком, и Такэо даже ответил на мой поцелуй, хоть поначалу и неловко.

– Прости, – извинилась я.

– Да ничего, – ответил парень, целуя уже как следует. Само собой, так как он сказал это прямо во время поцелуя, прозвучало это скорее как «нифефо».

– Чего «ничего»? – со смешком спросила я, и Такэо тоже рассмеялся, после чего мы перестали целоваться.

Я помахала рукой:

– Пока!

Такэо, на удивление, обошелся без своего обычного «До свидания»:

– Пока, – ответил он той же фразой.

Это его «пока» мне не понравилось – какое-то оно было ненадежное.

– Ваша сестра была одна. Никакого «мужика» в доме не было. Ну, по крайней мере, я никого не видела, – как и просила Масаё, я не стала ничего рассказывать господину Накано.

– Это хорошо, – ответил шеф.

Такэо пошел выставлять скамейку – сегодня в кои-то веки выдался ясный погожий день. Господин Накано аккуратно разместил на лавочке настольную лампу, пишущую машинку и пресс-папье.

– О, пресс для бумаг, – пробормотала я себе под нос, и Такэо взглянул на меня.

– Действительно, пресс-папье, – ответил парень тоже шепотом.

– А что вам за дело до пресса? Это шифр какой-то или что? – внезапно вклинился в наши перешептывания шеф.

– Да нет, – сказал Такэо.

– Да нет, – произнесла и я.

Покачав головой, господин Накано ушел к грузовику. В тот день ему нужно было успеть съездить аж в три дома.

– Такэо! – позвал начальник, и парень тут же присоединился к нему.

В магазин весь день то и дело кто-то заходил – видимо, активности покупателей поспособствовала долгожданная ясная погода. Обычно люди заглядывают к нам просто посмотреть, но в этот раз многие ушли с покупками. Правда, покупали они всякие дешевые мелочи вроде блюдечек и старых футболок, но сигналы из кассового аппарата, по меркам нашего магазина, звучали довольно часто. Будучи занятой за кассой, я даже не заметила, как солнце склонилось к закату. Удивительно, но поток посетителей все никак не прекращался. На часах уже было семь вечера, пришло время закрывать магазин, но к нам продолжали заглядывать идущие с работы люди. Через час с последней закупки вернулись господин Накано и Такэо, и только тогда я решилась приспустить ставни, хотя в зале по-прежнему находились двое покупателей.

– А вот и мы, – сказал шеф, заходя в магазин. За ним бесшумно шел Такэо.

Услышав звук опускающихся ставней, один из клиентов покинул магазин, а второй пошел на кассу с выбранными товарами.

В руках посетителя были пресс-папье и пепельница – та самая ничем не примечательная пепельница, которая все это время стояла без дела на полке.

– Подойдите, пожалуйста, – обратилась я к шефу, попеременно глядя то на него, то на пепельницу, и мужчина подошел к кассе.

– О, вы решили пробрести пресс-папье? У вас отличный вкус! – затараторил хозяин магазина, обращаясь к покупателю.

– Думаете? – с весьма довольным при этом видом деланно смутился клиент.

– Пепельница стоит пятьсот иен. Впрочем, нет, отдам за четыреста пятьдесят, – продолжил с той же скоростью господин Накано.

Лицо Такэо, как обычно, ничего не выражало. Он молча складывал у входа в торговый зал коробки со всякой всячиной, закупленной за сегодняшний день.

Когда покупатель ушел, шеф с шумом закрыл ставни до конца.

– Что-то есть захотелось, – заметил господин Накано.

– И правда, пора бы перекусить, – подтвердил Такэо.

– Действительно, не помешает подкрепиться, – согласилась и я.

– Значит, три порции кацудона, – подытожил шеф, взяв телефонную трубку.[10]

Пока мы ужинали, господин Накано спросил:

– Так что у вас там с прессом для бумаг?

Однако мы с Такэо с безразличным видом отмолчались.

От обоих мужчин сильно пахло потом. Такэо, доев свою порцию, вдруг рассмеялся.

– Чего это ты? Что тут смешного? – подозрительно посмотрел на коллегу начальник.

– Пепельница, – коротко ответил Такэо и продолжил хохотать.

Господин Накано растерянно встал и отправился мыть чашку из-под кацудона.

На полке, сбоку от громоздившейся у входа горы коробок, одиноко стоял пресс для бумаг в форме черепашки – пресс в виде зайчика, всегда стоявший рядом, сегодня нашел нового хозяина. В темном помещении магазинчика раздавался шум льющейся из крана воды. Такэо продолжал смеяться.

Глава 3

– Да тут на двоих, – заметил господин Накано, достав из конверта для заказных отправлений авиабилеты.

Край конверта был буквально изорван. Несмотря на то что от владельца магазина старых вещей требуется аккуратность, наш шеф, по обыкновению, небрежно обращался с вещами.

– У Тамоцу Кониси тесть умер, – продолжил шеф.

– Понятно, – как всегда безразлично кивнул Такэо.

– Понятно, – сказала я одновременно с ним.

Вообще-то имя Тамоцу Кониси я слышала впервые.

– Кстати, а ведь Тамо всегда был даже чересчур воспитанным – настолько, что с него станется даже билеты на самолет прислать, да, – с откровенным восхищением поведал господин Накано. – Просит приехать на Хоккайдо. Можно хоть прямо в эти выходные. Если что, это по работе – за товаром поедем. Хотя тут, пожалуй, скорее оценка будет, чем обычная скупка.

Широко раскрыв глаза, шеф говорил, размахивая билетом, зажатым между пальцев. Мужчина посмотрел на Такэо, потом перевел взгляд на меня.

– А разве вы занимаетесь оценкой антиквариата? – удивленно спросила я, и господин Накано покачал головой:

– Нет, конечно. Да я и не разбираюсь… Интересно, с чего это Тамо именно ко мне обратился?..

Ворча себе под нос, хозяин магазина плюнул в салфетку. В последнее время шеф часто говорит о появившиейся проблеме с легкими.

– Лучше бы вам обоим не курить, – сказал он нам. – Сам-то я могу в любой момент бросить, если захочу, но в моем возрасте уже, знаете ли, хочется позволить себе маленькие шалости.

Не знаю, слушал ли его Такэо – вскоре парень, покручивая на пальце ключи от грузовика, отправился на улицу.

– А кто такой этот господин Кониси? – спросила я, вынужденная поддерживать разговор в одиночку.

– Школьный друг.

– Понятно, – кивнула я, хотя мне и не верилось, что господин Накано когда-то тоже был старшеклассником.

Интересно, шеф тоже носил школьную форму со стоячим воротничком? Шел ли он по улице вместе с тем самым «другом», на ходу поедая сэндвич с картофельной котлетой? Были ли его глаза когда-то яркими и чистыми, с не помутневшими от возраста белками?

– У Тамо еще со школы не было недостатка в девушках, – продолжил господин Накано, сделав неглубокий вдох и снова плюнув в салфетку. – Наигрался, в общем, а потом сошелся с богатенькой дамочкой, женился и переехал к ней на Хоккайдо.

– Понятно, – уже в третий раз кивнула я.

– Кстати, дамочка эта весьма привлекательная.

Снова отвечать той же фразой я не стала, на сей раз повернувшись к начальнику. Кажется, он хотел еще что-то рассказать, но, увидев, что я начала листать записную книжку, молча встал.

– Такэо, – крикнул господин Накано, тоже отправляясь во двор. Им предстояло снова отправиться за товарами.

В этот раз шеф и Такэо направлялись в дом к знакомым Масаё. Она сказала, что хозяева дома – землевладельцы, так что можно ожидать неплохого «улова», но господин Накано, напротив, заявил, что в таких домах часто неожиданно мало стоящих вещей.

Услышав шум мотора удаляющегося грузовика, я без особой причины вздохнула. Мы с Такэо договорились встретиться этим вечером. Я сама его пригласила.

– Давно у меня свиданий не было, – сказал коллега, усаживаясь за стол. Встретиться в этом довольно старом кафе предложил он сам.

– Не подскажешь, чья вон та картина на стене?

– Сэйдзи Того.[11]

– Навевает ностальгию…

– Да? Я не разбираюсь как-то.

– Ну ты же художника узнал!

– Ну что вы, это случайность.

– Кстати, можешь не «выкать».

– Простите, привычка.

– Ну вот опять!

– Ой.

Вечером парень пришел в магазин весь мокрый от пота, но сейчас от него пахло приятно – до меня доносился едва уловимый запах мыла.

– Девушка так и не вышла на связь?

– Представьте себе – ни разу, – резко ответил Такэо.

– Ну вот опять!

– Ой…

Такэо заказал себе черный чай.

– С лимоном, пожалуйста, – обратился он к сотруднице кафе, чуть склонив голову. Сделал он это настолько незаметно, что я даже затрудняюсь сказать, действительно ли он склонился или лишь опустил подбородок. Все его движения порой кажутся мне какими-то неловкими.

– Часто сюда ходишь?

– Ну да. Тут и недорого, и народу мало.

Я улыбнулась. Такэо тоже улыбнулся. Кажется, нам обоим было неловко.

– Может, поедим? – предложил парень, на что я согласно кивнула.

Мы отправились в ресторанчик, где подают жареную курицу. Там я взяла куриные печенки, жареные крылышки и фрикадельки в соусе. Также в меню меня привлекла куриная кожа в маринаде, поэтому я решила заказать и ее, а вот Такэо поморщился:

– Маринованная… С уксусом, значит?

– А что такое? Не любишь маринады? – поинтересовалась я.

– Меня каждый день заставляли принимать уксус, – ответил парень.

– Это кому же такое в голову пришло?

– Бывшей.

– Но зачем?

– Она думала, что это полезно.

– Ерунда какая-то. Ну какая может быть польза от уксуса? – спросила я, рассмеявшись, но Такэо не ответил.

В конце концов парень взял миску риса и тоже заказал маринованную куриную кожу, а также малосольные овощи. Не успела я и глазом моргнуть, как он прикончил заказанную еду. Я же маленькими глотками допивала остатки коктейля.

– Я же тебя пригласила – я и заплачу, – сказала я, но Такэо взял счет, быстро встал и отправился на кассу.

Поначалу он шел легко, но, приблизившись к кассе, вдруг споткнулся на ровном месте. Я сделала вид, что ничего не заметила.

Когда мы вышли из ресторанчика, я заметила:

– Совсем как настоящее свидание.

– Настоящее свидание? – переспросил Такэо.

Вечер был не такой уж поздний, а потому по улице еще ходили, переговариваясь, зазывалы в черных костюмах.

– Может, еще немного выпьем? – предложил коллега, и я согласно кивнула.

Мы сошли с оживленной улицы и заглянули в неприметное питейное заведение, где Такэо взял себе дешевый бурбон с содовой, а я – пинаколаду. Потом мы заказали саке.

Выпив по паре рюмок, мы ушли из бара. Такэо на ходу взял мою руку. Так мы и шли, неловко держась за руки, до самой станции – только тогда парень разжал пальцы.

– Увидимся, – попрощался он и пошел к поездам. Я стояла у турникета, провожая его взглядом, но Такэо даже ни разу не обернулся.

Мне все еще хотелось есть, а потому я заглянула в магазин и купила пудинг. Вернувшись домой, заметила горящую лампочку автоответчика. Сообщение оставил Такэо. Там было всего два слова: «Было здорово».

Голос казался безжизненным. На фоне были слышны объявления из динамиков на станции. Слушая эту короткую запись, я открыла пудинг и начала понемногу его есть. Трижды я перематывала запись, чтобы снова и снова послушать голос Такэо, а потом, как положено, нажала кнопку удаления сообщения.

На выходных господин Накано улетел на Хоккайдо.

Шеф звал с собой и Такэо, но парень отказался.

– А ты чего не полетел-то? – спросила потом я. – Да еще и даром!

Такэо пристально посмотрел мне в глаза и сказал:

– Я летать боюсь.

– Да ладно? – рассмеялась я.

– К тому же шеф наверняка заставит платить за жилье, – продолжил он, все так же пристально глядя мне в глаза. – Да и хотя бы часть стоимости билетов придется вернуть – в этом я тоже почти уверен.

– Да ну, не настолько же он жадный, – возразила я, но на самом деле проницательность коллеги меня даже восхитила: в душе я тоже думала, что господин Накано вполне способен на такое.

В пятницу утром хозяин магазина, даже не подозревая о наших догадках, отправился в аэропорт Ханэда. Оставшиеся билеты шеф уже сдал, а сам договорился встретиться с коллегой на Хоккайдо и с ним же отправиться в дом Тамоцу Кониси с таким видом, будто они только что вместе приехали из Токио.

– Ну вы и скупердяй, конечно, – заметила я, на что господин Накано с самым серьезным выражением лица ответил:

– Лучше бы ты оценила мою честность, Хитоми.

Нет, все-таки я его не понимаю.

Обратный билет, присланный Тамоцу, был без даты.

– Одним богам известно, когда я вернусь, – заявил шеф. Как раз в этот момент в магазин заглянула Масаё. Услышав слова барата, она так и прыснула со смеху.

– А что? Посетителей сейчас мало, так что я могу вообще оставить магазин на Хитоми с Такэо и уйти на покой, – продолжил мужчина.

– Ну, тогда я продолжу твое дело, – уверенно ответила ему сестра.

– Ой нет, с твоими-то предпринимательскими способностями нашей лавчонке точно конец.

– Ну ты даешь – свой же магазин «лавчонкой» обозвать…

– Да говорю же, такая лавчонка может обрести успех только с таким выдающимся руководителем, как я.

Сразу видно – родственники, обоих понять не могу…

В общем, шеф улетел. Масаё тем временем каждый день приходила проверять сейф. Там у нас лежит выручка, кассовая книга и бумажный талисман на процветание торговли из храма Тоёкава Инари. Талисман этот, к слову, как раз сестра шефа и купила. Она просила брата повесить амулет в магазине – например, на притолоку на входе, – но господин Накано упорно не желает размещать подобные вещи на виду у посетителей. [12]

Как-то раз он даже сказал Такэо, искоса поглядывая на лежащую в сейфе священную бумажку:

– Да понимаешь, какое дело – я же вырос на песнях Дженис Джоплин, ну какие талисманы?..

– Понимаю, – с обычным безразличием ответил ему парень.

На третий день после отъезда господина Накано пришла почтовая открытка. В качестве получателя значился «Магазин Накано».

– Так вот какое у нас официальное название! – удивилась я, на что Масаё отрицательно покачала головой:

– Ни разу такого не слышала.

Сестра шефа прочитала текст на обороте открытки и передала ее мне. Дочитав, я передала открытку Такэо, и он пристально уставился на нее, наклонившись ближе.

– «Здравствуйте! Пишу вам из Саппоро. Попробовал местный рамен. Баранину на гриле тоже. В Саппоро задержусь до послезавтра – у Исии там что-то случилось. В целом Хоккайдо, конечно, огромный, но уж очень бесформенный какой-то. Ну, всего вам самого хорошего! Харуо Накано». – Такэо тихо прочитал открытку вслух, а потом, озадаченно склонив голову, предположил: – Исии – это тот самый коллега, с которым шеф собирался к Кониси?

К слову, мы и сами как раз ели рамен, заботливо приготовленный Масаё. Она добавила много ростков пшеницы, китайского лука и побегов бамбука.

Посетителей почти не было.

– Хитоми, если у тебя какие-то свои дела – я могу и сама присмотреть за магазином, – в очередной раз предложила Масаё.

– Да ну что вы! Дел-то у меня как раз и нет, – отвечала я, после чего сестра шефа выкуривала пару сигарет и уходила домой.

Масаё приходит два раза в день: в одиннадцать утра, когда я только открываю магазин, и в семь вечера, когда я его закрываю. Она гораздо пунктуальнее своего брата, да и ее присутствие в магазине неплохо сказывается на продажах.

Сама Масаё объясняет это так:

– Наверное, есть во мне что-то, что помогает клиентам расслабиться.

– А что, расслабленные люди покупают больше? – рассеянным тоном спросил Такэо.

С момента нашего с ним «совсем как настоящего» свидания прошла ровно неделя. Я два раза писала коллеге по электронной почте и один раз позвонила. На оба письма Такэо ответил одинаково: «У меня все хорошо. Надеюсь, у вас тоже». Звонок же продлился не более пяти минут – мне было трудно в одиночку поддерживать разговор.

– Как думаете, что может облегчить общение с парнем? – спросила я, когда Такэо не было в магазине. Масаё просматривала кассовую книгу, но, услышав мой вопрос, подняла голову и на пару минут задумалась.

– Ну, переспи с ним, что ли, – посоветовала женщина.

– Что? – непонимающе ответила я.

– И как этот магазин еще держится, – с долей восхищения заметила сестра шефа. Потом она захлопнула кассовую книгу и, еле сдержав смешок, сказала: – А Харуо, похоже, и впрямь не собирается возвращаться. Прибыли от магазина все меньше, да и есть там одна дамочка – совсем покоя не дает.

– Дамочка? – переспросила я.

– Упрямая она очень, – поведала Масаё, прищурившись. – Впрочем, ничего нового. – Женщина пожала плечами. – И почему Харуо вечно в таких влюбляется?.. Вот дурак-то!

Я так и не поняла, какую именно «дамочку» она имела в виду: это могла быть как жена шефа (уже третья по счету), так и любовница, о существовании которой подозревает Такэо. Расспрашивать об этом Масаё было как-то стыдно.

Кстати, что-то я никак не могла представить, как следую ее совету насчет Такэо.

– Пойти, что ли, перестановку сделать, – сказала я, вышла на улицу и начала переставлять лампу, пепельницу и прочие мелочи, выставленные на нашей старой скамейке у магазина. Сезон дождей еще не кончился, но на улице стояла по-летнему жаркая погода, так что яркие лучи солнца играли на гладкой поверхности пепельницы.

– «Здравствуйте. С оценкой мы закончили – повезло, что у Исии язык подвешен как надо. Мы с Тамоцу решили съездить в путешествие на несколько дней. Как ни странно, Тамоцу не умеет водить машину, так что поедем мы на автобусе. Поезда тут, конечно, тоже есть, но на автобусе удобнее – пересадок меньше. Одно плохо – от одного города до другого ехать часа два, так что по пути вполне можно захотеть в туалет. Ну да ладно. Сегодня мы остановились в гостинице на источниках с видом на море. Мы собирались ехать до конечной остановки, но Тамоцу внезапно предложил остановиться здесь. Других гостиниц поблизости нет. Здесь вообще ничего нет – ни городов, ни магазинов, ни каких-нибудь санаториев. На краю здешнего мыса есть пещера, и мы хотели туда сходить, но Тамоцу испугался местных белых крабов (они белые, потому что живут в кромешной темноте). Кстати, Тамоцу все еще популярен у женщин, хотя начал лысеть и растолстел. Ну, всего вам самого хорошего! Харуо Накано». – Такэо медленно прочитал письмо от шефа вслух.

Стояла жара. Интересно, почему мы поначалу сходим с ума от жары, а потом привыкаем?..

– Может, мороженого возьмем? Как ты на это смотришь? – предложил Такэо.

Когда мы остаемся наедине, он иногда перестает мне «выкать».

– Положительно смотрю, – ответила я, и парень тут же выбежал на улицу, отправившись в универсам через дорогу.

Из магазина он вернулся с мороженым со вкусом колы.

– Такое пойдет? – спросил он, протягивая мне холодное лакомство.

– А господин Накано довольно неплохо пишет, – заметила я, и Такэо кивнул: рот его был набит мороженым, так что говорить парень пока не мог.