Как рождаются пути

– Скажи мне, Мукюз-се, за что ты его задирал? – спросил его мастер.

– Да разве вам это не должно быть очевидно, мастер? – отвечал Мукюз. – Вы хотите видеть хороших мечников. Как я! Я не совершаю ошибок. Лучше меня у вас учеников не было, вы сам говорили. А ещё вы говорили, что у вас не было учеников хуже Квинта.

– Я много что говорил. Сейчас речь не обо мне. Речь о тебе.

– Я не сделал ничего плохого.

– Я, ей-ей, не понимаю, что тебе сделал Квинт.

– Он сделал много плохого. Он никуда не годен. Из него не получится охотника – вы сами об этом говорили. Он не выживет в лесу. Он жив лишь только потому, что мы его кормим. Вы говорили – нужно уметь заслужить свою репу с мясом.

– Так при чем здесь я?

– Потому что я хороший ученик. Самый лучший. Я думаю всякий здесь может подтвердить, – он махнул рукой в сторону толпы. – Я поступил, как поступил бы на моем месте его отец, если бы был жив – избавил деревню от лишнего рта.

В толпе ахнули. Мукюз зыркнул на них сердито.

– Чего? Я сделал вам доброе дело, а вы вот как? Мне кажется милостью отделять рис от тины, как говориться. Если дать уродам жить, они заполонят всю деревню, из-за них будет не продохнуть…

Среди старейшин кто-то ахнул: “Он сошел с ума!”

– Где ты такого набрался? – спросил его плотник Ферн.

– Что значит набрался? Вам что же, не понять, что я вам толкую правильные вещи?

– Алеф всемогущий… – пробормотал Стоут. – Ты хочешь сказать, трепло, что я тебя этому научил?

– Кто же ещё? – удивился Мукюз. Толпа гудела.

Мрачный Стоут молчал. Старейшины совещались.

Посто Френет, отец Мукюза, говорил:

– Посмотрите на него, ведь он ещё так молод. Он дурак. Давайте ему зададим наказание, пусть чистит все сортиры в деревне. Тогда-то он узнает, как надо себя вести.

Плотник Ферн спорил:

– А вот если бы вы, Посто-де, попались на таком, вам последовало бы наказание похуже.

– Но он просто мальчик!

– Он уже взрослый. По нашим обычаям он уже взрослый.

– Тото, почему ты тоже против меня? – обернулся к отцу Мукюз. – Я не сделал ничего плохого. Ты хочешь меня унизить перед всеми? Я тебе не позволю.

– Тихо! – прикрикнул на него отец.

– Он угрожал Хестэ расправой, – немногословно добавил Стоут.

– Что-о?! – вскричал Ферн. – Он ещё и на моего мальчика точит зубы!

– Богл! Тварь! Ябеда! – прошипел Мукюз в сторону Хестэ. – Я тебе припомню. Ты будешь молить о смерти.

– Парень был настолько запуган, что спал сегодня ночью у меня в сарае с утварью, – добавил Стоут.

– Он не ребенок! – тихо сказала Лиза Стерн, главная ткачиха. – Он убийца! Он нарушил наши обычаи.

– Но он ведь так молод! К тому же Квинт все ещё жив. Мы его обязательно найдем, – говорил Посто. – Мы совсем ещё недавно потеряли одного здорового юношу – неужели вы хотите потерять двоих?

– Наказание все равно будет. Вот ты, Мукюз-де, как относишься к должности чистильщика сортиров? – спросил его Ферн.

Ноздри Мукюза раздулись, как у разъяренного быка.

– Что значит наказание? Да чтобы я чистил сортиры? Лучший мечник Арила? Вы пожалеете… когда я буду новым мастером, вы все у меня пожалеете. У меня есть идеи, как сделать так, чтобы вам всем было лучше… и вместо благодарности… сортиры?!

– Неужели ты не знаешь наших обычаев, Мукюз? – сказала одна из старейшин.

– Раз вы не понимаете, объясню. В гробу я видел ваши обычаи. Единственное, что существует в лесу, это закон природы: “сильный выживет, слабый умрет…”

– Вообще-то я говорил не так, – подал голос Стоут. – Я говорил: в одиночку в лесу сильный выживет, а слабый умрет.

– Я не разрешал меня прерывать! – закричал Мукюз.

Он сбился с мысли и никак не мог продолжить. Толпа гудела. Все мысли в его голове смешались. Он первый раз в жизни почувствовал себя жертвой, но принять такого положения, конечно же, не смог.

– Знайте! Знайте! Сильный выживет, слабый умрет! Я объявляю новое время, время свободы от обычаев! Каждый, каждый кто сейчас сказал плохое про меня, кто сейчас хочет меня наказать – дрожите! Дрожите в постели и дрожите днем! Я отомщу! Я сильнее вас! Я убью вас среди бела дня, не буду терпеть, как терпел Квинта! Я убью вас всех!!

Последнюю фразу исступленный Мукюз прокричал как можно громче, но получилось жалостно – его ломающийся голос предал его. Над площадью нависла тишина. Стражники застыли в напряжении, и стоило Авену лишь поднять дрожащую руку, как они бросились на Мукюза и схватили его под руки. Он бранился и извивался, но его держали крепко. Его, бьющегося, потащили в ближайший сарай и там заперли. Слышно было, как он кричал.

Перед затихшей толпой вышел Стоут, мрачный, как туча, и начал говорить, медленно, чеканя каждое слово:

– Дорогие друзья, дорогие соседи. Кто бы мог подумать, что мы, в страхе перед боглами, сами приютили такого богла у себя за пазухой? Я, признаться, услышав от Хестэ-се обвиняющие слова в его сторону, даже не поверил. Но теперь вижу, что он был совершенно прав.

Друзья, я повинен перед всеми вами более всего, что упустил тот момент, когда Мукюз-се сделался таким человеческим боглом. Его молодость и невинный вид сыграли с нами всеми злую шутку. Я, право же, не знаю, что ещё сказать… кроме этого: пускай же уходит в лес и живет там по своим “законам”. Я голосую: изгнание!

В толпе поднялся шум. Шум обратился в скандирование: “Изгнание! Изгнание! Пусть его закон его рассудит!”

– Я тоже за изгнание! Только тогда будет нам спокойно жить! – произнес Хестэ. Его никто не расслышал. Так было принято решение.

И только лишь Нина Син ничего не кричала, а сидела поодаль, ни с кем не переговариваясь и не говоря ни слова. Какие же они глупые, думала она, что думают, что у моего Квинта нет свободной воли! Мне кажется, он не просто сбежал от отчаяния – он хотел такой жизни. Его душа широка и требует свободы, такой, какой Арил ему никогда не предоставит. Он всегда стремился на волю и ему наконец-то выдалась возможность вырваться из гнезда. Быть может он, преследуя легенды, отправился на поиски мира за границей леса? Быть может он просто не любит людей с их зачастую черствыми сердцами и закрытыми умами? Верно лишь то, что там, за границами Арила, он ищет себя, ищет такое место, где он был бы Квинтом Аль-Бетом, героем своей сказки, а не просто охотником, просто мальчиком.

Глав