Хищные грозы

Для того чтобы посмотреть, ей нужны тишина, спокойствие и, собственно, зеркало. Хорошо бы ее старинный артефакт, но он далеко. Поэтому Мэлла просто поднялась в спальню, где есть замечательное, тоже строе, хоть и совершенно обычное, зеркало в пол, а капли и настойка у нее всегда с собой.

Мэлла заперла дверь. Села поудобнее перед зеркалом. Перед собой поставила пузырьки. Сначала она в каждый глаз капнула по тягучей жидкости. Ее сложно варить, долго и из редких ингредиентов. Радует, что и расход этого средства маленький. Глаза больно защипало. Мэлла поморгала. Мир вокруг нее расплылся и на десятый счет сузился до поверхности зеркала.

Что сегодня утром так заботило Бояну? Видящие и та девка с охотником. Искать в зеркале видящих для Мэллы уже привычка, поэтому она и решила начать с них.

Она положила обе ладони на поверхность зеркала. Холодное стекло затрепетало, но оно откликалось не так живо, как привычный домашний артефакт. Надо подождать, дать ему время понять, чего от него хотят. Глаза нещадно щипало, дискомфорт уже перерастал в боль. И вот Мэлла увидела, как ее собственное лицо подернулось. Только что на нее смотрели собственные большие голубые глаза на лице с бледной почти прозрачной кожей, на котором болезненно алели губы, и на его месте отразилось уже знакомое лицо той самой девушки, что вчера была с охотником. Она была жива. Обожженная лежала в чьей-то скромной постели. Мэлла даже не понимала, радоваться этому или нет. Она искала видящую, и это должна быть она, но вчера при встрече ни один поток силы не выделил ее, ничего совершенно не говорило о том, что эта девушка и есть та, кого они так давно искали, кроме собственно ее лица. Мэлла за четыре года его не забыла, хотя вчера в пылу перепалки с охотником не обратила на нее внимания. Естественно, она просто марионетка, давно мертвая, хозяину. Что с такой считаться? Но теперь надо ее найти. Она не должна быть в руках охотников. Ни в плену, ни добровольно. Уж лучше пусть будет действительно мертвой видящей, чем видящим оружием в руках врага.

Больше Мэлле высматривать в зеркале нечего, поэтому она хорошенько смыла с глаз густой отвар. Эта процедура тоже не из приятных, но зато теперь глаза не резало до боли. Хотя их вид оставлял желать лучшего. В такие моменты всегда было обидно из-за того, что так тяжело доставшиеся ей силы целителя она не могла использовать на себе. Но Измир к такому привычен и не станет задавать лишних вопросов.

Умытая, приодетая и с аккуратно уложенными светлыми волосами Мэлла спустилась вниз и вошла в столовую, готовая разделить с мужем завтрак, но за столом он был не один. Гость сидел к входу спиной, но Мэлле не понадобилось и секунды, чтобы понять, кто их посетил. Черные потоки силы клубились вокруг гостя и, стелясь по полу, уже успели потрогать Мэллу за лодыжки.

– Вот и моя благоверная, – как всегда при брате, обратился к ней Измир.

Мэлла обошла стол, приветливо поцеловала в щеку мужа, затем и Ярата, что, не стесняясь, всем лицом показывал радость от встречи.

– Так, – проговорил Измир, помог Мэлле сесть за стол, но на свое место уже не вернулся. – У меня сегодня много дел. Мы ненадолго приехали. – Это он уже говорил брату. – Поэтому вы уж закончите завтрак без меня. Тем более что и вы давно не виделись, как я понимаю. – Последние слова он говорил, выходя за двери, не забыв их за собой прикрыть.

Ярат проводил брата взглядом и поспешил сесть поближе к невестке.

Мэлла же ела. Такое раннее и нервное утро дало о себе знать. Да и взгляда на незваного гостя поднимать не хотелось. Была еще маленькая надежда, что он не заметит красноты глаз. А Ярат не торопил. Он сидел рядом и не сводил с Мэллы сердитого взгляда. Заметил…

– Я подавлюсь, – прошипела Мэлла.

– И поделом тебе будет. – Ярат воспользовался моментом и, аккуратно взяв Мэллу за подбородок, повернул ее лицо к себе.

– Из-за чего на этот раз ты рисковала своим зрением? – спросил он и прикоснулся губами по очереди к векам Мэллы.

По приятному холодку поцелуев она поняла, что Ярат не поскупился на частичку своей силы и снял неприятное раздражение с ее глаз.

– В этом городе та видящая, которую я потеряла четыре года назад. Она здесь.

На это Ярат только вздохнул и откинулся на спинку высокого стула.

– После завтрака. – Мэлла поспешила перевести тему разговора. – Если позволит… – Она посмотрела на дверь, сомневаясь, нет ли за ней кого-то из слуг. – Погода, я собираюсь прогуляться в лес. Ты не составишь мне компанию?

– Кончено, дорогая. Тем более что братец дал понять, что он этого сделать не сможет. Ты же знаешь, я всегда рад его заменить.

– Вот и договорились.

Мэлла допила свой утренний кофе с молоком и поспешила из-за стола.

Глава 5. Арина

Утреннее солнце светило в глаза. Оно заставило Арину натянуть одеяло на лицо и повернуться в другую сторону. Но при попытке сделать движение почувствовались полученные в пожаре ожоги, хоть они, к удивлению, уже почти зажили. Но даже ощущение боли вызвало в Арине неожиданную радость. Она сначала тепло зашевелилась где-то глубоко внутри и выбралась наружу неуверенной улыбкой. Мышцам лица пришлось потрудиться, чтобы вспомнить как это – улыбаться.

– Ну, на конец-то вы проснулись! – Арина услышала тихий и чуть хрипловатый голос, что ей показался знакомым, и приподнялась на локтях.

Они находились в маленькой, достаточно освещенной через небольшое окно комнате. В ней из мебели помещались только кровать, на которой лежала Арина, крепкий, деревянный стол и простенькое кресло, в котором сидел уже знакомый светловолосый молодой человек. Он очень внимательно и озабоченно смотрел на нее своими большими ясными глазами. Ночью после пожара Арина не ошиблась: глаза зеленые.

– Я долго спала? – спросила Арина.

Его голос немного дрожал, от усталости или с непривычки. Последние годы ей не позволялось говорить, так что звук собственного голоса показался лишь смутно знакомым.

Мужчина чуть наклонился, чтобы внимательнее рассмотреть собеседницу. Помял свое плечо, поморщился и только затем ответил:

– Двое суток. – Его голос был спокойным и немного уставшим. Легкая хрипотца прибавляла ему несколько лет.

Или это утомленный взгляд? Хотя на вид ему не больше двадцати пяти.

– И вы все время были здесь? – Арина искренне была удивлена, что он не ушел сразу, что не бросил ее еще на улице и тем более не сдал охотником.

Большинство бы так и поступили, найдя ее в тех обстоятельствах.

– Я не мог иначе. Бог послал вас на моем пути. Я молился за вашу жизнь Единому богу.

Только сейчас Арина заметила, что простая одежда человека не что иное, как ряса, а на шее висит серебряный символ его веры. Ну, надо же было судьбе столкнуть её со служителем бога, которому она когда-то в прошлой жизни была обещана отцом.

– Как вы себя чувствуете? – с неподдельным беспокойством спросил он.

– Лучше, чем можно подумать, – усмехнулась Арина, поправляя упавшую на лицо прядь волос. – Я жива, и это главное.

Её ответ явно удовлетворил собеседника. Он улыбнулся, обнажив ровный ряд зубов, на щеках появились симпатичные ямочки. Они придали их владельцу по-детски милое выражение лица, которое сильно контрастировало с серьезным взглядом.

– В таком случае… – Мужчина встал, опираясь на ручки кресла. – Я могу вас оставить и продолжить путь.

– Извините, как я могу к вам обращаться? – вежливо, как когда-то учил папа, задала вопрос Арина.

– Я брат Дариз, – смущенно представился молодой человек, слегка склонив голову.

– Арина. Я очень благодарна вам, брат Дариз, за все, что вы для меня сделали.

– Вам есть куда идти? – уточнил священник, задержавшись возле кресла.

Арина совершенно не поняла, вопрос был задан от чистого сердца или просто из вежливости. Сама она отчего-то решила сказать правду. По крайней мере, ту ее часть, которая была ответом на заданный вопрос.

– Да, домой. Я очень хочу вернуться домой. Но если честно, то совершенно не знаю, как это сделать. Да и где я сейчас нахожусь.

– Я, в общем-то, никуда конкретно не направляюсь. Отцы послали меня нести веру в Единого бога в народ. Поэтому, если вы хотя бы знаете, где ваш дом, мы можем отправиться туда вместе.

– Это было бы замечательно, – не очень уверенно выдала Арина, поднялась с постели и подошла к священнику.

Он положил руку на ее плечо. Арине стало так тепло и спокойно, будто она оказалась дома. Но, вспомнив о всех тех прикосновениях, что ей пришлось ощутить за последние годы, отпрянула. Минуту назад она была уверена, что почти ничего не помнит о своем заточении. Однако, как выяснилось, очень в этом ошиблась. Хотя она и не могла сейчас точно сказать, что именно было, но тело явно вспомнило что-то, очень ему неприятное.

– Извините. – Девушка подняла взгляд на Дариза.

Молодой человек нервно теребил рукав, опустив глаза к полу.

Он, не поднимая взгляда, повернулся и пошел к двери. Его походка была странно неуверенной, что заставило задуматься Арину: интересно, что не так она сделала или в чем успела провиниться. Но священник сам ответил на незаданный вопрос, хоть и немного запоздало. Он обернулся и посмотрел на нее. Но не в глаза, а ниже, туда, где последние годы обосновался шрам от кинжала, что вонзил в нее Влад.

– Хочу попросить вас при следующей нашей встрече, могли бы вы… – сбиваясь проговорил мужчина, не отрывая глаз от шрама. – …одеться.

Арина, опустила глаза, и, казалось, все её обнаженное тело покрылось красными пятнами от смущения. Она стояла перед священником абсолютно нагая, и только на тонкой веревочке висел на шее привычный с детства амулет. Она быстрым неловким движением подхватила упавшее с нее на пол покрывало и обернулась в него, закрыв даже волосы. За эти годы настолько отвыкнуть от тела! От ответственности за него.

– Простите, – только и смогла пропищать девушка.

Дариз уже успел выйти в коридор и из-за двери голосом более спокойным, чем пару секунд назад, сказал:

– Единый бог всех прощает. Одежда около кровати.

Он закрыл дверь.

Оставшись одна, Арина опять скинула с себя покрывало. И в таком виде стала разбирать оставленные для нее вещи.

Она надела чистую нижнюю рубаху, платье, затянула на талии поясок и подошла к небольшому зеркалу, висевшему на стене. В первый момент появилось желание обернуться, убедиться, что за спиной нет никого, чье отражение вместо собственного она видела.

Арина внимательно всмотрелась в глаза темно-карего цвета. Они были живые! Взгляд до конца рассеял все сомнения насчет реальности происходящего. Это ее прежний взгляд, а не тот, что она видела в зеркалах все последние годы: забеленный взгляд мертвой рыбины. Волосы слегка вьющиеся, темные выглядели вполне благородно, хоть и были слишком короткими (еле доставали до плеч). Правую щеку украшала немаленьких размеров полоска ожога, которая, несомненно, останется шрамом. Арина аккуратно провела кончиками пальцев вдоль нее. Конечно, обида была, но, учитывая, что шрам – плата за свободу, казавшуюся недостижимой, она была ничтожна. Шрамы от заживших ожогов поднимались и по рукам.

Дрожащими пальцами Арина потянула вниз ворот чужого платья, оголяя грудину. Воспоминания о боли, что причинил кинжал, прервавший ее прошлую жизнь, до сих пор были свежи. Как и ощущения, что доставляла нить энергии, связывавшая ее и Влада. Арина всегда ее видела перед собой. При любом освещении она поблескивала сталью, отдавала в грудь холодом и сдавливала не хуже стальных пут. Шрам, что тянулся красным знаком, был свидетельством того, что все не сон. А так бы хотелось обратного.

Арина помнила, что умерла тогда на берегу ручья. И снова умерла в грязи пожара. Девушка закрыла глаза и задержала дыхание, сдерживая слезы.

Кто она теперь? Дочь своего отца, наследный охотник? Невольница Влада? Жива ли она, вообще? Четыре года назад обманутая наваждением бежала за нормальной обычной жизнью, за судьбой любимой женщины, жены, матери. И где теперь…

Но не время плакать о несостоявшейся жизни. Не время горевать о нерождённых детях, о судьбе, которая никогда и не была ее.

Арина подошла к открытому окну. Она внимательно смотрела на представший перед ней вид тихой улицы. Перламутровая дымка сегодня спустилась особенно низко, шла рябью, касаясь людей. Они не спеша шли по своим делам. Все давно, казалось, позабыли о случившемся несколько дней назад пожаре. Одно напоминание осталось: вдали, вверх по улице, виднелось то место, где когда-то стоял не в меру для этого городка помпезный дом. Все что на первый взгляд осталось от прежней недостойной жизни.

Арина поспешила отойти от окна. Девушке показалось: задержись она хоть на секунду, весь город остановится понаблюдать, как она плачет. А слезы уже обжигали щеки.

Когда в душе Невольницы еще жила надежда, она, помнится, мечтала о том дне, когда сможет сделать вдох по собственному желанию. В грезах полусонного сознания этот день виделся наполненным неподдельной радостью. А вместо этого Арина плачет горькими слезами. Столько времени она копила внутри себя кошмарные переживания, не имея ни малейшей возможности освободить их?

Теперь девушка сидела на полу незнакомой комнаты, крепко и до боли в руках сжимая подол чужого платья. Она плакала недолго, но так, что казалось, вся душа вышла слезами. Арина осталась пустая. Наступила непонятная, неожиданная легкость. Только тогда пришло понимание свободы. Она сделала свой вдох. И эти слезы, и улыбка, которая за ними последовала, – это все принадлежит только ей. Их нельзя сравнивать с гримасами, сооруженными на лице по приказу хозяина!

Она свободна. Самое большое желание – вернуться домой, обнять отца. Но как она сможет объяснить, что с ней произошло? Придется рассказать про плен. В этом случае реакция может быть любая. Она была мертва. Папа может не принять ее, отказаться от нее. Арина вспомнила про шрам. Как его объяснить? Не сдадут ли ее охотникам? Ее папа из детства примет. А тот отец, которого она знала с появления в ней новых способностей, может не принять.

Если не получится убедить отца, что его дочь вернулась, Арина просто останется рядом. Поселится поблизости и будет жить, зная, что у него все хорошо.

Еще один раз посмотрев в зеркало, оценив так любезно предоставленную одежду, Арина решилась выйти. У нее появились подозрения, что священник все-таки ушел, поэтому поспешила на его поиски.

Только Арина распахнула дверь, как почувствовала вкусный аромат хлеба. И сразу так громко и неприятно заурчало в животе. Арина поторопилась на поиски нового знакомого.

Это оказалось совсем несложно. Дариз сидел за крепким деревянным столом в компании крупного мужчины с веселыми горящими глазами и полноватой женщины небольшого роста. Они громко разговаривали и смеялись.

Арина не сразу дала о себе знать. Просто встала в двери, прислонилась к косяку и внимательно смотрела и слушала. Ее больше волновало не содержание произнесенных сидящими за столом людьми слов, а нечто иное, неуловимое глазу и уху. Какая-то другая, не известная ей ранее атмосфера, от которой улыбка сама собой появлялась на лице, уставшем от постоянного притворства. Все обстановка подтверждала это ощущение.

Сквозь легкие занавески, символически прикрывавшие широкие окна, проходил приятный солнечный свет, заливая теплом все на своем пути: и деревянные стены, украшенные маленькими симпатичными рисунками, аккуратными вышивками, и мебель с простой и лаконичной резьбой, и посуду, развешанная для удобства хозяйки. А запах! Снова этот умопомрачительный запах свежеиспеченного хлеба.

– Я не помешаю? – все-таки раскрыла свое присутствие Арина и неуверенно вошла в комнату.

Первым поднял глаза Дариз. В его взгляде было неожиданное дружелюбие и тепло, он смотрел так, словно на протяжении всей жизни каждое утро видит ее.

Хозяйка же засветилась. Она на удивление легко поднялась, поддерживая руками немногочисленные складки юбки простого платья.

– Ну наконец-то, милая. – Женщина подошла и взяла Арину за руки.

Ее теплые, немного грубые ладошки показались очень знакомыми.

– Я уже начала беспокоиться! – Она внимательно рассмотрела девушку.

Ее светло-зеленые глаза заинтересованно блестели. Румянец и легкая улыбка придавали лицу девичью миловидность.

– Сядь и поешь!

Арина села тихо, как мышка, с трудом сдерживая внутри себя улыбку, так и норовящую выскользнуть наружу. Эти милые улыбающиеся лица, доброжелательные взгляды, повышенное внимание к ней, совершенно чужой, неизвестной, были непривычны и немного пугали. Хотя, может быть, это ощущение всего лишь последствие того одиночества, на которое обрек ее Хозяин. Сложно было поверить, что так бывает.

Арина еле слышно поблагодарила хозяйку за тарелку супа, так аппетитно пахнущую, стала есть и внимательно слушать возобновившийся между мужчинами диалог, словно пытаясь выяснить, в чем же подвох.

– Не надо бояться леса. – Дариз, видимо, ответил на реплику, которую Арина не успела услышать.

– Да мы-то и не боимся. Колдуны нынче не те уже, что во времена наших дедов. Они прячутся в лесу, и носу оттуда не суют. Охотники тоже не те. Привыкли, что всю работу черная туча за них делает. Она же всегда под нашим лесом кружит, колдунов высматривает. А вот ее мы и побаиваемся. Того и гляди на простых нас переметнется.

– Не стоит бояться, – мягко сказал Дариз. – Единый бог не допустит это. Соблюдайте его учение, и все будет хорошо.

– Так что? – начал хозяин. – Три раза в день молиться, держать пост по четвергам, соблюдать заповеди и Единый бог услышит? – Он сидел, вальяжно расположившись на крепком деревянном стуле, одну руку уперев в бок, другой облокотившись на стол.

Его низкий грудной голос было нельзя не слушать, казалось его и глухой почувствует через кожу.

– Увидит мои проблемы и поможет их решить?

– Нар, отстань ты от гостя! – вмешалась хозяйка, уловив в тоне мужа агрессию.

Ее взгляд был сердитым.

Мужчина медленно повернулся к супруге и посмотрел округлившимися от удивления глазами.