Жизнь сквозь пепел

– Химура-сама! – обратился он к Акиро. – Моя мать отказывается покидать остров. Говорит, что предпочтет умереть дома, чем жить в изгнании.

– Где она? – спросила Юки.

– В нашем доме, в деревне у подножия. Еще несколько семей тоже остались. Они они думают, что если будут молиться в семейных храмах, то духи предков защитят их.

Акиро и Юки переглянулись. Они оба знали, что никакие молитвы не остановят Пожирателя. Но заставлять людей покидать родные места против их воли было жестоко.

– Скажи им, – начал Акиро, – что если они передумают.

Его слова прервал оглушительный рев. Звук был нечеловеческим – низким, гулким, полным древней ярости. Он, казалось, исходил из самых недр земли и отдавался эхом в костях.

Все трое обернулись к вулкану. Из кратера вырвался столб черного дыма, пронизанный красными молниями. А в его глубине что-то огромное зашевелилось.

– Он просыпается, – прошептала Юки. – Окончательно просыпается.

Склоны Рютэй затряслись, и вниз покатились лавины камней. Несколько деревьев вспыхнули от жара, поднимающегося из трещин в земле. А у подножия вулкана образовалась новая воронка – прямо там, где стояла деревня Кейты.

– Нет! – закричал парень, бросившись вниз по склону. – Мама!

Юки попыталась его остановить, но он был быстрее. Через несколько секунд Кейта исчез в дыму и пепле, который поднимался от места, где еще час назад стоял его дом.

– Дедушка, – сказала Юки, и в ее голосе была сталь, – я спускаюсь в сердце храма. Сейчас.

– Подожди. – Акиро схватил ее за руку. – Ритуал воссоединения он требует огромного количества энергии. Больше, чем может дать один человек.

– Я знаю. Поэтому ты поможешь мне.

– Нет. – Дед покачал головой. – Я сделаю больше, чем просто помогу.

Он направился к храму, и Юки поспешила за ним. Внутри Вечное пламя едва теплилось – крошечный синий огонек, который мог погаснуть в любой момент.

– Дедушка, что ты задумал?

Акиро подошел к алтарю и опустился на колени.

– Последнюю жертву патриарха, – сказал он спокойно. – Не для того, чтобы укрепить барьеры, а для того, чтобы дать тебе силу для ритуала воссоединения.

– Нет! – Юки бросилась к нему. – Я не позволю тебе умереть!

– Юки-чан, – мягко сказал Акиро, – я прожил долгую жизнь. Видел, как наш род слабел, как древние знания терялись. Позволь мне хотя бы в смерти сделать что-то полезное.

– Есть другой способ! Должен быть!

– Нет времени его искать. – Дед протянул руки к пламени. – Слушай внимательно. Когда я начну ритуал, ты должна спуститься в сердце храма и подойти к фиолетовому алтарю. Моя жизненная сила пройдет через Вечное пламя и даст тебе возможность выдержать прямой контакт с Пожирателем.

– Дедушка, пожалуйста.

– Это единственный способ, – твердо сказал Акиро. – И если он не сработает если воссоединение не получится то хотя бы ты попробуешь. Лучше умереть, пытаясь что-то изменить, чем просто ждать конца.

Храм снова содрогнулся от подземного толчка. В стенах появились новые трещины, а пыль посыпалась с потолка.

– У нас есть минуты, не больше, – сказал Акиро. – Решайся, Юки-чан.

Юки смотрела на деда, и в ее глазах боролись отчаяние и решимость. Она знала, что он прав. Времени на поиски альтернатив не было. Но отпустить единственного родного человека.

– Я люблю тебя, дедушка, – прошептала она.

– И я тебя люблю, дитя мое. – Акиро улыбнулся ей последний раз. – А теперь иди. И помни – ты не одна. Духи всех наших предков будут с тобой.

Юки кивнула, не в силах произнести ни слова, и побежала к лестнице, ведущей в сердце храма. За спиной она слышала, как дед начинает древнее заклинание – то самое, которое произносили патриархи рода Химура, принося последнюю жертву.

Когда она спускалась по каменным ступеням, воздух вокруг нее начал светиться мягким голубым светом. Жизненная сила деда перетекала через Вечное пламя, готовясь влиться в нее в решающий момент.

А наверху, в храме, Химура Акиро – последний патриарх древнего рода – отдавал свою жизнь ради надежды на спасение.

Пламя в алтаре вспыхнуло ярким синим светом и начало расти, питаясь силой уходящей души.

Глава 8: Восстание из глубин.

Юки добралась до сердца храма как раз в тот момент, когда весь мир содрогнулся. Волна силы прокатилась через каменные стены, заставив древние символы вспыхнуть ослепительным светом. Она упала на колени посреди мозаики из драгоценных камней, чувствуя, как жизненная сила деда вливается в нее через незримые нити магии.

Боль была невыносимой. Словно расплавленный металл текла по ее венам, сжигая изнутри. Но вместе с болью пришла и сила – огромная, древняя, которой хватило бы на несколько жизней.

– Дедушка, – прошептала она, и слезы покатились по ее щекам.

Фиолетовое пламя в центральном алтаре взметнулось к потолку, а тени в его глубине стали двигаться все быстрее и агрессивнее. Где-то далеко внизу раздался новый рев – более громкий и яростный, чем все предыдущие.

Юки поднялась на ноги, шатаясь от нахлынувшей силы. Каждый камень в мозаике под ногами пульсировал в такт ее сердцебиению, а золотые линии на полу светились как раскаленные добела провода.

Она подошла к алтарю и положила обе ладони на черный обсидиан. Камень был горячим, почти раскаленным, но она не убирала рук.

– Рютэй-сама, – произнесла она древние слова ритуала, которые нашла в свитках прабабки, – я пришла вернуть вам то, что было отнято. Через мою плоть и кровь пусть разделенное станет единым.

Фиолетовое пламя дрогнуло и потянулось к ее рукам. Юки не отдернула их, хотя жар был нестерпимым. В тот момент, когда огонь коснулся ее кожи, мир исчез.

Она больше не стояла в каменной пещере. Она была везде и нигде одновременно – в глубинах земли, где плавится камень, в сердце вулкана, где рождается новая жизнь и где приходит разрушение.

И там, в этом пространстве между мирами, она увидела Его.

Пожиратель был ужасен в своем величии. Огромный, как гора, он состоял из живого пепла и расплавленной лавы. Его тело постоянно менялось – то принимая очертания исполинского человека, то растекаясь бесформенной массой, то сжимаясь в плотный сгусток ярости. Глаза его горели как два солнца, а из пасти вырывалось пламя, которое не согревало, а только уничтожало.

Но самое страшное было не в его виде. Юки чувствовала его голод – безграничный, всепоглощающий. Он был пустотой, которая стремилась заполнить себя любой ценой, поглощая жизнь, память, саму суть существования.

– Кто смеет тревожить мой сон? – Голос Пожирателя был как грохот оползня, как шипение раскаленной лавы, встречающейся с водой.

– Я – Химура Юки, – ответила она, удивляясь собственной смелости. – Последняя из рода хранителей. Я пришла предложить тебе воссоединение.

Пожиратель засмеялся, и его смех заставил содрогнуться основания мира.

– Воссоединение? Глупое дитя, я был заперт в этой каменной клетке тысячу лет! Я познал только голод и тьму, пока моя другая половина грелась в лучах поклонения людей. Почему я должен возвращаться к тому, кто предал меня?

– Потому что ты – не отдельное существо, – сказала Юки, делая шаг вперед. – Ты – часть Рютэй. Его тень, его темная сторона. Без тебя он неполон, а без него ты – просто голодная пустота.

– Ложь! – Пожиратель взмахнул рукой, и волна жара обрушилась на Юки. – Я самодостаточен! Я пожру весь архипелаг и стану больше, чем когда-либо был Рютэй!

Но Юки увидела правду за его яростью. В глубине пылающих глаз мелькнула боль – древняя, всепоглощающая боль отверженного, забытого. Пожиратель не просто голодал по жизненной силе. Он голодал по принятию, по воссоединению с тем, что было частью его самого.

– Ты страдаешь, – тихо сказала она. – Тысячу лет ты страдал в одиночестве. Но это может закончиться.

– Молчи!

Пожиратель бросился на нее, но Юки не отступила. Вместо этого она протянула руки навстречу его ярости, и сила, полученная от деда, вспыхнула вокруг нее защитным щитом из синего пламени.

– Я чувствую твою боль, – продолжала она, даже когда жар начинал плавить ее щит. – Ты не хочешь разрушать. Разрушение – это все, что тебе оставили. Но ты можешь стать больше.

Атака Пожирателя ослабла.

– Что что ты знаешь о моей боли?

– Я знаю, что значит быть частью целого, которое отвергает тебя. – В голосе Юки прозвучала горечь. – Я тоже была изгнанницей. Мой дед отправил меня прочь, потому что боялся, что я нарушу традиции. Но изгнание не решило проблему – оно только усугубило ее.

Пожиратель застыл, его пылающие глаза внимательно изучали ее.

– И что же ты предлагаешь, маленькая хранительница?

– Позволь мне стать мостом между тобой и Рютэй. Через меня вы сможете говорить друг с другом, понять друг друга. Может быть, найти способ существовать вместе, не уничтожая то, что вас окружает.

– А что, если воссоединение уничтожит нас обоих? Что, если мы слишком долго были разделены?

– Тогда мы умрем, пытаясь стать целыми, – ответила Юки. – Но разве это не лучше, чем вечность в разделении и страдании?

Долгое время Пожиратель молчал. Вокруг них пылал мир между мирами, где время текло по-другому, а пространство подчинялось не физическим, а духовным законам.

– Покажи мне, – наконец сказал он. – Покажи мне, как это сделать.

Юки протянула к нему руки, и на этот раз он не атаковал. Медленно, осторожно, его пепельные пальцы коснулись ее ладоней.

Боль была невообразимой. Словно она одновременно горела в огне и замерзала во льду, рождалась и умирала, создавала и уничтожала. Через нее хлынули эмоции Пожирателя – тысячелетие одиночества, ярости, отчаяния и голода.

Но она выдержала. Сила деда, древние знания ее рода и собственная решимость помогли ей не сгореть в этом потоке чистой разрушительной энергии.

– Рютэй! – закричала она в пустоту между мирами. – Твоя тень вернулась! Прими ее!

Ответ пришел не сразу. Сначала едва заметное тепло, потом – более ясное присутствие. И наконец – голос, мягкий и древний, как шум ветра в горах.

– Моя темная сторона Прости меня. Прости, что я позволил тебя отвергнуть.