Голос Арктики

– Они не имеют права!

– Имеют. У них есть разрешение на "отлов и уничтожение вредных животных в рабочей зоне".

– Это же звери, которые живут здесь тысячи лет!

– Для них это просто помеха работе.

Гнев Сэротэ становился все сильнее. Она представила, как завтра люди с винтовками начнут стрелять в оленей, в песцов, в птиц. Как будут убивать тех, кто просто защищал свой дом.

– Нельзя этого допустить, – сказала она.

– Не допустим, – согласилась Нявдири. – Если ты готова помочь.

– Что нужно делать?

– Пока ничего. Завтра утром вернешься домой. Расскажешь семье то, что узнала. А вечером снова приедешь сюда.

– Зачем возвращаться домой?

– Потому что твоя семья – тоже часть этой земли. И они имеют право знать, что происходит. Имеют право решить, хотят ли они помочь.

– А если не захотят?

– Тогда ты вернешься одна. И мы с тобой сделаем все, что сможем.

Они начали спуск с холма. Сэротэ шла молча, обдумывая услышанное и увиденное. Мир вокруг нее теперь был совсем другим – живым, говорящим, полным голосов тех, кто нуждался в защите.

По дороге к ним присоединился песец – тот самый, который вчера приносил ей рыбу.

*Ты слышишь нас теперь?* – спросил он.

– Слышу, – ответила Сэротэ.

*Хорошо. Значит, ты поможешь нам?*.

– Постараюсь.

*Я расскажу другим. Они будут рады.*.

Песец убежал, а через несколько минут Сэротэ увидела, как он что-то сообщает группе своих сородичей. Те слушали, наклонив головы набок, а потом разбежались в разные стороны – видимо, передавать новости дальше.

– У них есть своя система связи? – удивилась девушка.

– Конечно, – ответила Нявдири. – Как ты думаешь, откуда животные так быстро узнают об опасности? Они общаются гораздо эффективнее людей.

– А что они сейчас передают?

– То, что у них появилась защитница, которая понимает их язык. То, что завтра начнется настоящая битва за священные места.

Сэротэ остановилась.

– Битва? Вы говорили о сопротивлении, о саботаже. Но не о битве.

– Саботаж не сработал, – объяснила Нявдири. – Люди с оружием покончат с мирным сопротивлением. Останется только один путь – открытое противостояние.

– Но животные погибнут!

– Некоторые – да. Но если они не будут сражаться, погибнут все. И не только они – вся тундра умрет медленной смертью от отравления и разрушения.

Они дошли до места, где Сэротэ оставила оленя Торову. Животное терпеливо ждало, пощипывая траву.

– Завтра вечером жди меня здесь, – сказала Нявдири. – И если решишь помочь – приезжай не одна.

– Кого привезти?

– Тех из твоей семьи, кто готов сражаться за землю предков.

Медведица развернулась и медленно пошла обратно к священным местам. А Сэротэ села на оленя и поехала домой.

Дорога назад показалась бесконечной. В голове крутились голоса животных, картины разрушения, слова Нявдири о предстоящей битве. К тому времени, как она добралась до чума, солнце стояло уже низко над горизонтом.

У костра ее ждал дедушка Норко.

– Ну? – спросил он, даже не поздоровавшись.

– Все правда, – ответила Сэротэ, слезая с оленя. – Нявдири существует. Священные места действительно особенные. И им грозит уничтожение.

– Рассказывай подробно.

Сэротэ рассказала о встрече с медведицей, о даре понимания языка животных, о том, что видела в лагере нефтяников. Дедушка слушал молча, изредка кивая.

– И что она от тебя хочет? – спросил он, когда девушка закончила.

– Чтобы я помогла защитить священные места. Стала посредницей между миром людей и миром природы.

– А ты готова?

– Не знаю. – Сэротэ честно посмотрела на старика. – Я боюсь, дедушка. Боюсь, что не справлюсь. Что подведу и людей, и животных.

– Страх – это нормально, – сказал Норко. – Храбрость – это не отсутствие страха. Это готовность действовать, несмотря на страх.

– А если я сделаю неправильный выбор?

– Тогда будешь жить с последствиями. Как живет каждый, кто делает выбор. – Дедушка подложил в костер сухую траву. – Но самый неправильный выбор – это отказ от выбора.

Они сидели у огня, и Сэротэ рассказывала старику обо всем, что видела и слышала. О голосах растений, о страхе животных, о готовящемся приезде охранников с оружием.

– Завтра Нявдири ждет меня с теми, кто готов сражаться, – сказала она в конце.

– И кого ты планируешь взять?

– Вас, если согласитесь. Отца и Хэбидя.

– А мы согласимся?

– Не знаю. Это же опасно. И, возможно, бессмысленно.

Дедушка Норко долго молчал, глядя в огонь. Потом поднял глаза на внучку.

– Сэротэ, а ты знаешь, что означает твое имя?

– Нет.

– "Та, что слышит голоса". Твоя бабушка Нюдя дала тебе это имя, когда ты была маленькой. Сказала, что ты родилась слушать то, что другие не слышат.

– И что теперь?

– Теперь ты наконец стала тем, кем должна была быть с рождения. – Старик встал. – Поезжай к отцу. Расскажи ему все. А завтра вечером мы все вместе поедем к священным местам.

– А если отец откажется?

– Не откажется. Ямал – настоящий ненец. А настоящий ненец не может остаться в стороне, когда родная земля в опасности.

Дедушка сел на своего оленя и уехал в темнеющую тундру. А Сэротэ осталась одна у догорающего костра, слушая голоса ночной природы. Теперь она понимала каждый звук, каждый шорох. И все эти звуки говорили одно:

Глава 5. Возвращение домой.

Сэротэ доехала до стоянки отца поздним вечером, когда солнце уже почти коснулось горизонта. Стадо расположилось на ночлег в широкой долине, защищенной от ветра невысокими холмами. Олени лежали группами, мирно пережевывая жвачку, а пастушьи собаки дремали рядом с чумом.

Все выглядело привычно и спокойно, но Сэротэ знала – это обманчивое спокойствие. После завтрашнего дня ничего уже не будет прежним.

– Сэротэ! – Хэбидя первым заметил ее приближение. – Где ты пропадала целый день? Отец волновался.

Из чума показался Ямал. По его лицу девушка поняла, что он действительно переживал. И еще – что произошло что-то еще.

– Что случилось? – спросила она, слезая с Торовы.

– Сначала ты рассказывай, – ответил отец. – Где была? И почему олень такой уставший?

Сэротэ посмотрела на Торову. Действительно, старое животное тяжело дышало и держало голову ниже обычного. Долгий путь к священным местам и обратно дался ему нелегко.

– Я была там, где велел дедушка Норко, – сказала она. – У священных мест.

– И?

– И встретила Нявдири.

Хэбидя присвистнул. Ямал нахмурился.

– Дочь, я знаю, что старики рассказывают много историй про духов и хранителей. Но это просто легенды.

– Нет, отец. Не легенды.

Сэротэ рассказала о своем путешествии. О каменных кругах, о светящемся озере, о том, как медведица превратилась в женщину и заговорила с ней. Мужчины слушали молча, но в их глазах читался скептицизм.

– И она дала тебе способность понимать язык животных? – переспросил Хэбидя, когда сестра закончила.

– Да.

– Докажи.

Сэротэ оглянулась по сторонам. Рядом с чумом лежала одна из пастушьих собак – старая Найда, которая служила семье уже много лет. Девушка подошла к ней и присела на корточки.

– Найда, – позвала она.

Собака подняла морду и посмотрела на хозяйскую дочь умными карими глазами.

– Расскажи мне, что ты знаешь о железных зверях, – попросила Сэротэ.

Найда наклонила голову набок – жест удивления.

*Ты слышишь меня?* – спросила собака.

– Слышу.

*Как это возможно? Двуногие не понимают четвероногих.*.

– Теперь понимаю. Так что ты знаешь о железных зверях?

*Они пришли с севера три дня назад. Много их, больших и шумных. Олени боятся их запаха – пахнут смертью и разрушением. А еще* – Найда заколебалась.

– Что еще?

*Двуногие, которые управляют железными зверями, пахнут неправильно. Не как люди из тундры. Как хищники, которые охотятся не для пропитания, а для удовольствия.*.

Сэротэ перевела взгляд на отца и брата. Те смотрели на нее с растущим удивлением.

– Что она сказала? – спросил Ямал.

– Что техника пришла три дня назад. Что олени боятся ее запаха. И что люди, которые ею управляют, "пахнут неправильно" – как хищники-убийцы.

– Это – Хэбидя потер лоб. – Это может быть просто совпадение. Ты могла догадаться.

– Спроси у нее что-нибудь, чего я знать не могу, – предложила Сэротэ.

Брат задумался.

– Спроси, сколько телят родилось в этом году в нашем стаде.

Сэротэ повторила вопрос Найде.

*Семнадцать*, – ответила собака не задумываясь. *Двенадцать самцов, пять самок. Один самец родился слабым, но выжил.*.

– Семнадцать, – передала Сэротэ. – Двенадцать самцов, пять самок. Один самец родился больным, но выздоровел.

Ямал и Хэбидя переглянулись. В их глазах скептицизм сменился потрясением.

– Это правда, – прошептал отец. – Но как?

– Я же говорила. Нявдири дала мне дар понимания.

– А что она хочет взамен? – практично спросил Хэбидя.

– Чтобы я помогла защитить священные места. Завтра приедут люди с оружием. Они будут убивать животных, которые мешают работе техники.

– И что ты можешь сделать?

– Не я. Мы. – Сэротэ посмотрела на мужчин серьезно. – Нявдири просила привести тех, кто готов сражаться за землю предков.

Наступила долгая тишина. Отец и сын обдумывали услышанное. Найда тихо заскулила и положила морду на лапы.

*Что она сказала?* – спросила Сэротэ у собаки.

*Что завтра будет кровь. Много крови. И не все вернутся домой.*.

– Собака что-то говорит? – заметил Хэбидя.

– Она предсказывает, что завтра будет опасно.

– Насколько опасно? – спросил Ямал.

– Очень. Нявдири говорила о битве. О том, что мирные способы не сработали.

Отец встал и прошелся вокруг костра. Сэротэ видела, как он борется сам с собой – рациональная часть сознания не хотела верить в сказки, но глубинная, древняя часть души понимала: дочь говорит правду.

– Отец, – тихо сказала девушка, – я знаю, это звучит безумно. Но вы же видели, как ведут себя олени последние дни. Видели, что с животными происходит что-то странное.

– Видел, – согласился Ямал.

– А еще ты чувствуешь, что с тундрой что-то не так. Воздух изменился, растения растут по-другому, даже погода стала непредсказуемой.

– И это тоже правда.

– Тогда почему так трудно поверить, что у природы есть свои способы защищаться?

Ямал остановился и посмотрел на дочь внимательно.

– Сэротэ, я прожил в тундре всю жизнь. Видел много странного. И да, я верю, что здесь есть силы, которые мы не понимаем. Но одно дело – верить в их существование, и совсем другое – идти сражаться с людьми, у которых есть оружие и техника.

– А если не пойти? Что будет с нашими оленями, когда их пастбища превратятся в промышленную зону? Что будет с нашим образом жизни?

– Мы найдем другие пастбища.

– Где? – Сэротэ встала и подошла к отцу. – Ты же сам говорил, что хороших мест становится все меньше. Что каждый год приходится уходить все дальше от традиционных маршrutов.

Хэбидя тоже поднялся.

– Сестра права, отец. Если мы будем только отступать, рано или поздно отступать станет некуда.

– И что вы предлагаете? Взять охотничьи ружья и пойти воевать с нефтяной компанией?

– Не воевать, – поправила Сэротэ. – Защищать. Вместе с животными, которые тоже защищают свой дом.

– А если нас убьют?

– А если не попытаемся – убьют нашу землю. И тогда мы все равно умрем, только медленно.

Ямал сел на оленью шкуру у костра и тяжело вздохнул.

– Расскажи еще раз про эту Нявдири. Подробно. Как она выглядела, что говорила, чего хочет.

Сэротэ села рядом с отцом и рассказала о встрече с медведицей еще раз, не упуская деталей. О том, как изменился мир после того, как она вошла в светящееся озеро. О голосах растений и животных, о их страхе и боли.

– И теперь ты постоянно слышишь все эти голоса? – спросил Хэбидя.

– Да. Прямо сейчас слышу, как разговаривают олени в стаде. Они обсуждают странные запахи, которые приносит ветер с севера.

– Что они говорят?

Сэротэ прислушалась к далеким голосам животных.

– Что запах становится сильнее. Что завтра он станет совсем сильным. И что – Она замолчала.

– Что?

– Что среди запахов техники появился запах крови.

– Чьей крови?

– Они не знают. Но чувствуют, что завтра кто-то умрет.

Наступила тишина. Только потрескивал костер да где-то вдалеке кричала ночная птица.

– Хорошо, – сказал наконец Ямал. – Допустим, я поверил в то, что ты действительно разговариваешь с животными. Допустим, согласился, что нужно защищать священные места. Но как мы можем помочь? Нас трое против сотен рабочих и охранников.

– Нас не трое, – возразила Сэротэ. – Нас тысячи. Все животные в округе готовы сражаться. Им нужен только координатор – тот, кто понимает и их язык, и язык людей.

– И этим координатором должна стать ты?

– Да.

– А если ты погибнешь?

– Тогда погибну. Но по крайней мере попытаюсь что-то сделать.

Ямал долго смотрел на дочь. В его глазах боролись любовь и гордость, страх и понимание.

– Ты очень изменилась за один день, – сказал он наконец.

– Я стала тем, кем должна была стать.

– И ты уверена, что это твой путь?

– Уверена.

Отец кивнул.

– Тогда завтра мы поедем с тобой. Всей семьей.

– Отец, это может быть опасно.

– Все в жизни опасно, дочь. Но некоторые вещи стоят риска.

– А стадо?

– Найда и другие собаки присмотрят. На один день оставить можно.

Хэбидя подбросил в огонь сухую траву.

– А что нам нужно взять с собой?

– Ружья, – ответила Сэротэ. – Но мы будем стрелять только в крайнем случае. Главное оружие – это единство с природой.

– И как это работает?

– Завтра узнаем.

Они просидели у костра до глубокой ночи, обсуждая план действий. Точнее, пытаясь составить план, потому что никто из них не представлял, как именно будет выглядеть сражение людей и животных против промышленной техники.

– А что, если мы проиграем? – спросил Хэбидя.

– Тогда по крайней мере попытались, – ответил Ямал. – А если не попытаемся – точно проиграли.

– А что, если выиграем?

– Тогда наши внуки будут жить в той же тундре, в которой жили мы, – сказала Сэротэ.