Мой свет

Приземлившись, пишу Элли короткое сообщение. Описывать мой шок, когда я увидел ее с этими жалкими, дурацкими шариками? Челюсть едва не отвисла от удивления! В ее руках – какой-то убогий, чахлый букетик. Но ничего, я был готов к любому повороту событий. Подаю едва заметный знак своим людям, и они, словно тени, возникают из ниоткуда, вынося корзины, утопающие в багровом море пионов.

Мой внутренний зверь издает победный рык, наслаждаясь видом ее ошеломленного лица. Она удивлена до глубины души, ее грудь часто вздымается, приковывая мой взгляд. Я понимаю, что мой член не должен так предательски реагировать, но ничего не могу с собой поделать. Пытаясь скрыть этот предательский бугор в брюках, подталкиваю Элли к выходу и направляюсь к их скромной машине.

Я не стал предупреждать, что мой водитель уже ждет нас у входа. Мне необходимо как можно больше времени провести с ней, вдохнуть ее аромат, утонуть в ее глазах. Я не видел ее целую вечность, и нужно наверстать упущенное.

Пока мы неспешно колесили по магазинам, я ловил на себе ее взгляд. Взгляд дикой кошки, загнанной в клетку. В последнем магазине, перед тем как ехать к ней, я решил немного поиграть с ней, подразнить мышку. Отпустил двусмысленную шуточку, которую она, конечно же, не оценила. Но ее дед – мудрый старик, не осудил. Хотя презервативы я все же прихватил, на всякий случай.

По дороге, словно случайно, касался ее руки. Как же хотелось схватить ее за затылок, зарыться пальцами в шелковистые волосы, резко притянуть к себе и впиться в эти манящие губы.

Вспоминаю, как впервые коснулся ее губ в одиннадцать лет, по-дружески, мимолетно. Но с того дня я мечтал только об этом – попробовать их, насладиться каждым миллиметром этих сладких губ. Повалить на кровать, вылизать до дрожи, войти до самого конца и подарить первый, незабываемый оргазм. Я уверен, он будет первым. Ведь я долгие годы отгонял от нее всяких придурков, не подпуская никого на пушечный выстрел.

Подъезжаем к дому, и я вижу через лобовое стекло свою охрану. Что-то не так. Чувствую неладное нутром. Выхожу из машины, беру пакеты с продуктами и галантно предлагаю Элли локоть. Она, не раздумывая, хватает меня за руку, инстинктивно ища защиты. Уголки моих губ дергаются в едва заметной, хищной улыбке.

– Что здесь происходит? – спрашиваю Михаила и Максима ледяным тоном, не обращая внимания на присутствие Элли.

– Арсений Александрович, нашли, – коротко и четко докладывает Михаил, прожигая взглядом предателя, не обращая внимания на растерянную Элли.

– Арс, – Элли поворачивает голову и смотрит на меня испуганными, полными тревоги глазами, – что случилось?

– Все хорошо, мой свет, – касаюсь губами ее лба, вдыхаю пьянящий аромат ее волос, пытаясь успокоить ее. – Идем в дом, – подталкиваю ее к двери и бросаю через плечо своим людям: – Вы свободны, разберемся с этим завтра. Глаз с него не спускать.

Сегодняшний вечер я планирую провести в объятиях самого любимого человека. И ничто не сможет мне помешать. Ни-что.

Вместе с Элли раскладываем закуски по тарелкам, но взгляд мой скользит по её пальцам, нервно комкающим край скатерти. Предчувствие ползет под кожу змеей.

– Элли? – мягко перехватываю её за локоть, разворачивая к себе.

Окидываю взглядом кухню – Михаил, как алхимик, колдует над мясом, шкворчащим на сковороде, Максим, словно скульптор, сосредоточенно шинкует овощи. Пытаюсь выудить из глубины её серых глаз причину этого беспокойства, что словно тень легла на её лицо.

– Что случилось? – шепчу, наклонившись к её уху, чувствуя, как тепло её дыхания касается моей щеки.

– Все хорошо, – отвечает она, но я не могу отвести взгляд от плавного движения её груди, от нежного изгиба шеи. Отвожу взгляд, боясь, что мысли мои потекут по руслу, далекому от предстоящего ужина.

– Не лукавь. Выкладывай.

Отпускаю её руку, отступая на шаг. Взгляд мой – немой вопрос. Знаю это её пугливое выражение, как свои пять пальцев. Что-то скрывает, что-то гложет её изнутри, и она боится это озвучить. А мне жизненно необходимо знать, что творится в этой прекрасной, ухоженной головке, словно в шкатулке с секретом.

– Ну? – В общем, Сень… – она закусывает нижнюю губу, выдавая своё волнение с головой. – Я хочу познакомить вас кое с кем. Он приедет с минуты на минуту, а как сказать родным – я просто не знаю.

– Кто это? – напрягаюсь всем телом, словно струна, сдерживая рваное дыхание и нестерпимое желание разнести все вокруг к чертям собачьим. Или кого-нибудь.

– Сень, – виноватая улыбка трогает губы моей девочки, словно луч солнца сквозь тучи. – Это Кирилл, и он уже подъехал. Помоги мне, – складывает руки в умоляющем жесте, и как тут ей отказать?

Слышу приглушенный гудок автомобиля. Дверь распахивается, впуская охрану Орловых – безмолвных теней, всегда готовых к действию.

– Там приехали, – звучит коротко и ясно, словно удар хлыста.

– Пропустите, – отдаю приказ, сжимая кулаки до побелевших костяшек, пока луна не проступит сквозь кожу.

Делаю глубокий вдох и выдох, но это не помогает! Дикое желание сбежать туда, где мой мир, где властвуют пытки, убийства и тот киллер, что был нанят для Элли, ждет своего часа.

Хватаю телефон со стола, отхожу к окну и набираю номер.

– Да, милый? – воркует Снежана, словно кошка, греющаяся на солнце.

– Через полчаса буду, – бросаю трубку, пряча телефон в карман брюк.

Снежа – моя домашняя секретарша, живущая за мой счет. От квартиры в центре города до отпуска на Мальдивах. В благодарность она делится со мной всей информацией об Элли, докладывая о каждом её шаге и о сплетнях, которые плетутся вокруг моей девочки, словно ядовитый плющ.

Неправильно, знаю. Но иначе держать под контролем эту чертовку я не могу. Так я знаю, чем Элли занимается в час ночи, когда её нет дома, и с кем она делит свою постель.

– Кирилл! – радостный визг разрывает тишину, словно хрустальный бокал, упавший на каменный пол.

Поворачиваюсь и вижу того, кто в ближайшее время роет себе могилу собственными руками.

– Элли, любимая, – он заключает её хрупкое тело в объятия, словно боясь выпустить. Челюсти сводит так, что, кажется, зубы рассыпятся в крошку.

ЭЛЛИ.

Этой встречи я ждала полгода, словно путник ждет глотка воды в пустыне. После отъезда Кирилла первые недели рыдала в подушку, пока она не намокала до самого нутра. Я влюбилась в него без оглядки, не подозревая, что можно так сильно любить, что сердце может биться так бешено, словно птица, запертая в клетке.

Я боялась рассказать о наших тайных отношениях своим близким, потому что Кирилл просил:

«Эль, давай пока сохраним это в секрете, словно драгоценность, спрятанную от чужих глаз. Не думаю, что твои родные сразу меня примут. Мне как раз нужно уехать на полгода, а когда вернусь, познакомимся с твоим отцом и дедом. Надеюсь, они привыкнут к мысли, что их девочка уже выросла».

Каждую ночь я прокручивала в голове, как преподнесу эту новость, словно репетировала роль на сцене. Боялась, что Кирилла не примут, выгонят и запрут меня в доме, словно птицу в золотой клетке. Хотя мне и не пятнадцать, страх никуда не делся, он лишь затаился в глубине души.

И вот, сейчас Кирилл стоит на нашей кухне и обнимает меня, словно мы – два магнита, притянутые друг к другу. Пути назад нет, мосты сожжены. Целую его в гладко выбритую щеку, нежно улыбаюсь и поворачиваюсь к ошарашенным отцу и деду, словно иду на эшафот.

– Пап, дедуль, – мечусь между ними взглядом, выдавая своё волнение, словно нашкодивший ребенок. – Это Кирилл, мой любимый человек. Прошу вас, примите его.

Умоляюще смотрю на Сеню, которого просила о помощи, словно на последнюю надежду. Надеюсь, мой друг поможет в этой ситуации. Ведь его в нашей семье уважают больше всех, его слово – закон.

– Что ж, – Сеня подходит к нам, протягивая руку, словно подписывая смертный приговор. – Добро пожаловать. Надеюсь, в этой семье ты задержишься ненадолго, – произносит он убийственным тоном, сжимая руку Кирилла так, что на ней вздуваются вены, словно корни старого дерева, пробившиеся сквозь асфальт.

– Арсений, – шепчу, не отрывая взгляда, – отпусти.

– Надеюсь, в вашей семье все такие же ангелы, как Элли, – процедил Кирилл, одергивая руку.

Тьма между нами сгустилась до удушья, заставляя мечтать о бегстве на улицу, о жадных глотках колючего морозного воздуха, о том, чтобы упасть на обледенелые ступени и почувствовать себя в безопасности.

Я никогда не видела Арсения таким. Натянутым, как струна, злым, как раненый зверь. В глубине карих глаз клокотала лава, взгляд обжигал, словно раскаленное клеймо, а на губах застыл хищный оскал, от которого по коже бежали мурашки. Кирилл невольно прижал меня крепче к себе, словно заслоняя от опасности.

– Дети, – словно луч спасения, прорезал тишину голос дедушки, – идите к столу, ужин стынет.

С облегчением выдохнув, мы, как по команде, направились в столовую.

Семейный ужин прошел на удивление спокойно. Папа и дедушка, словно опытные дипломаты, искусно сглаживали острые углы. И, надо признать, у них это неплохо получалось.

После ужина достали настольные игры. Шашки, уно, "крокодил" со смешными картинками. Атмосфера постепенно оттаивала, становилась непринужденной и даже веселой. Арсений включился в игру, смеялся вместе с отцом. Кирилл и дедушка, отойдя в сторону, потягивали коньяк и о чем-то негромко беседовали.

Внезапно накатила усталость, веки отяжелели. Арсений заметил это.

– Может, пора по домам?

– Думаю, да, – папа, бросив на меня взгляд, провел рукой по волосам. – Возраст уже не тот, чтобы бдеть до утра, – тихонько посмеявшись, поднялся с дивана.

– Элли? – Кирилл подошел ко мне, присаживаясь рядом. – Мне пора ехать?

– По-моему, ты выпил, – заметила я.

– Мой водитель его отвезет, – стальной голос Арсения не оставлял возражений.

– Так будет лучше, – Кирилл коснулся щекой моей щеки на прощание, накинул пальто и вышел следом за охраной.

Поднявшись, я подошла к Арсению, сжимая кулаки.

– Больше никогда не лезь не в свое дело, ясно?

– Мой свет, отчего ты так злишься? – притворно-ласковый тон резал слух. – Что я не позволил ему остаться на ночь? Или ты хотела чего-то большего? Могу и сам это устроить.

Не дав мне опомниться, он подхватил меня на руки, перекинул через плечо, словно пещерный человек свою добычу, и понес наверх.

Арсений распахнул дверь в мою комнату, решительно вошел и грубо бросил меня на кровать.

– У тебя есть ровно две минуты, чтобы уснуть, – с этими словами он хлопнул дверью, погружая комнату в непроглядную темноту.

– Скотина! – проворчала я себе под нос, вскакивая с кровати.

Сбросив одежду, шаркая ногами, поплелась в ванную. Смыла с себя остатки этого дня, натянула майку и короткие шорты. Выйдя из ванной, замерла, как вкопанная, от увиденного. В полумраке на моей кровати вырисовывалась массивная фигура.

Я стояла, словно статуя, боясь даже дышать.

– Ну? Чего застыла? – хрипло донесся знакомый голос. – Ложись спать, мой свет.

Очнувшись, в несколько шагов добралась до кровати. Сдернула с него одеяло, выхватила подушку и швырнула на пол. Забралась на Арсения сверху и принялась колотить его кулаками по плечам.

– Ты совсем псих? – прошипела сквозь зубы. – Я чуть от страха не умерла!

– Тише, тише, – перехватив мои руки, Арсений закинул их над головой. – Я не хотел тебя напугать. Честно! – склоняясь ко мне, опалил мятным дыханием мои губы.

– Что ты… – не успела договорить, как его губы накрыли мои, заключая в плен порочной, жадной страсти.

Он целовал так, что губы саднило, а внизу живота разливался жар. Сердцевина тела изнывала от желания ласки, требовала прикосновений. Арсений проник языком в мой рот, хозяйничая там, как у себя дома. Отвечая на поцелуй, я ощутила привкус металла. Кровь! Он искусал мои губы до крови! Животное!

Его правая рука скользнула вниз, проникая под резинку шорт. Пальцы коснулись самой чувствительной точки. Легкое надавливание, и из моих уст вырвался приглушенный стон.

– Ты же хочешь меня, – прошептал он сквозь поцелуи.

– Это неправильно, – попыталась я отстраниться, когда сознание немного прояснилось.

– Ты хочешь меня, Элли, не обманывай хотя бы себя, – с этими словами Сеня впился зубами в нежную кожу моей шеи, оставляя на ней метку, словно клеймя меня как свою собственность.

Но я не его игрушка! Я не позволю ему играть со мной, как он играл с другими.

Оттолкнув его руку, я поднялась с кровати.

– Уходи! – резко бросила я, хватая одеяло.

– Элли, – он смотрел на меня взглядом, затуманенным похотью, протягивая руку.

– Уходи! – повторила я громче, чтобы услышал только он.

– Хорошо, давай так, – Арсений сел на край кровати и схватил меня за руку, – ты сейчас ложишься на свое место, я ложусь рядом и просто спим в обнимку. Договор?

– Нет, – попыталась я унять бешеное сердцебиение, прижимая руку к груди. – Тебе лучше переночевать в другой комнате.

Взбешенный, Арсений резко встал с кровати, двигаясь ко мне, словно хищник к своей добыче, схватил подушку и бросил ее на кровать. Бросив на меня испепеляющий взгляд, он вышел за дверь.

Тихо выдохнув, я легла на подушку, укуталась в одеяло и начала проваливаться в сон, чувствуя, как под моими боками прогибается матрас, и тепло окутывает мое тело. Сквозь дрему я услышала приглушенный шепот:

– Ты все равно будешь со мной, мой свет. Я буду защищать тебя, пока жив.

Теплое прикосновение к моему лбу, и я окончательно уплыла в царство Морфея.

Рассвет вонзился в комнату слепящими кинжалами солнечных лучей. Нечастый гость в зимние дни, он вырвал меня из объятий сна, заставив проснуться с улыбкой. Странно… Моя половина кровати хранит лишь отголоски моего тепла, в то время как на соседней простыня еще помнит едва уловимое тепло чужого тела, а подушка смята, словно на ней совсем недавно покоилась чья-то голова, оставив отчетливый отпечаток.

Всё это лишь призраки воображения, вызванные вчерашним вечером? Глупое оправдание для ускользающей памяти. Отбросив сомнения, решаю оставить эту загадку на потом. Сейчас в приоритете утренний душ, ароматный кофе и, конечно же, предновогодняя гонка за подарками. До заветного боя курантов остаётся всего девять дней, а я, как обычно, оставила всё на последний момент. Но первым делом, хватаю телефон, открываю ВК и набираю сообщение Снежане:

Элли Орлова:

Снеж, привет! Как насчет небольшой вылазки в торговые центры?

Снежана Исаева:

С превеликим удовольствием! Уже собираюсь! Набери, как будешь в городе. Целую.

Собираюсь на удивление быстро: высушиваю волосы феном, придавая им вид небрежных локонов, и наношу легкий, едва заметный макияж. Сегодня какое-то особенное настроение, хочется выглядеть безупречно.

Спускаюсь вниз, где на кухне уже восседают трое мужчин: дедушка, папа и… Арсений.

Не знаю, что вызывает большее замешательство: то, что он всё ещё здесь, или подспудное опасение, что он всё-таки уедет? Как друг, Арсений мне безумно дорог. Но после его ночной выходки, стоит серьезно пересмотреть наши отношения.

– Всем доброе утро! – говорю громко, присаживаясь за стол.

– Доброе утро, – отвечают в унисон, не отрываясь от созерцания жареной яичницы с беконом.

Насыпаю в тарелку хрустящие хлопья, заливаю их холодным молоком и добавляю ложку тягучего меда. Начинаю свой утренний ритуал, украдкой поглядывая на Арсения.

Он ведёт себя так, словно ночью не врывался ко мне в комнату, не прижимал к себе и не целовал так, будто нуждается во мне больше, чем в воздухе.

Чувствую, как щеки вспыхивают предательским румянцем. Пытаясь скрыть смущение, опускаю лицо к тарелке, но внезапно слышу тихий смешок. Поднимаю взгляд и вижу, как Сеня смотрит на меня с довольной ухмылкой.

Гад, – проносится у меня в голове. Он явно понял, о чём я сейчас думаю.

– Я собираюсь поехать в город, – откашливаюсь, стараясь придать голосу уверенность.

– Могу подбросить, мне как раз нужно отлучиться, – предлагает он, как ни в чем не бывало.

– Нет, – протестующе качаю головой. Остаться с ним наедине равносильно тому, чтобы добровольно войти в клетку к дикому зверю. – Вызову такси, в крайнем случае, сама сяду за руль.

– Элли, – перебивает меня отец, качая головой, – ты поедешь с Арсением. Так будет безопаснее.

Мысленно закатываю глаза, но киваю. Проще согласиться сейчас, а потом как-нибудь выскользнуть из его лап.

Доев свой завтрак и допив крепкий кофе, отношу посуду в раковину. Бросив взгляд в сторону стола, вижу, что мужчины увлечены оживленной беседой, и делаю шаг к выходу. Шаг, два, три… И как только моя рука касается холодной дверной ручки, талию обвивают сильные, татуированные руки, притягивая моё хрупкое тело к себе.

– Куда это ты собралась? – хриплый голос шепчет над ухом, и снова эта дьявольская усмешка. – Я же предложил тебя отвезти!

– Это будет лишним, Арсений, – не понимаю, почему мой голос вдруг стал таким… уязвимым. – Я прекрасно доберусь сама, спасибо за великодушное предложение.

– Я не предлагал, – отпуская меня, Арсений снимает с вешалки длинное чёрное пальто, набрасывает его на широкие плечи и кивает на дверь. – Мы можем ехать.

Спустя десять минут мы уже сидим в тишине салона автомобиля. Сеня заводит двигатель, пристегивается, осматривается по сторонам и выезжает на заснеженную дорогу.

– Я хотел с тобой поговорить, – немного сбавляя скорость, он поворачивает голову в мою сторону. – То, что было ночью, забудь. Я не хотел так сильно напирать на тебя. Прости.

– Всё в порядке, – отмахиваюсь я, глядя в окно на проплывающие мимо заснеженные ели. – Я уже и не помню, что там было, – лгу. Если я признаюсь ему, что помню всё до мельчайших деталей, это даст ему повод для издевок. А этого я точно не могу допустить.

– Что тебе нужно в городе?

– Купить подарки и встретиться с подругой.

– Со Снежаной? – недовольно хмурит брови, не отрывая взгляда от дороги.

– Откуда ты знаешь?

У меня иногда проскальзывают мысли, что Арсений и Снежана тайно встречаются, но я яростно отгоняю их, стараясь не верить в этот бред. Не могу понять, почему не хочу видеть их вместе. Может быть, это банальный инстинкт собственничества? Нет, чушь! Просто боюсь потерять такую близкую подругу, как Снежа.

Она очень мне дорога. Мы познакомились два года назад, когда подавали документы в университет. Потом случайно оказались рядом на лекции и разговорились. Выяснилось, что Снежана уже второй раз получает высшее образование. С первой профессией у неё не сложилось, поэтому она решила кардинально сменить направление. Я не осуждаю её за это – каждый человек вправе сам выбирать, где ему будет комфортно.

Да и, в принципе, у меня не так много настоящих подруг. Есть знакомые, с которыми можно поболтать о чём-то поверхностном, но чтобы доверить сокровенные тайны… Нет.

– Элли, – вырывает меня из раздумий голос Арсения. – Ты меня слышишь?

– А? – оглядываюсь по сторонам. Машина остановилась. – Ты что-то спрашивал?

– Нам всё-таки стоит поговорить, – запустив руку в мои волосы, Арсений резким движением притягивает меня к себе и впивается в губы. Но на этот раз я реагирую молниеносно. Звонкая пощёчина и яростный взгляд напротив.

Трясу рукой, чувствуя болезненное покалывание от силы удара.

– Ещё раз ты меня ударишь… – перехватив мою руку, он опасно дергает ее на себя.

– Что тогда? – упираюсь второй рукой в его широкую грудь.

– Я тебя разложу на этом сиденье и покажу, что такое грубость.

– Ты озабоченный, – выдыхаю я вместе с этими словами.

– С тобой рядом я всегда такой, мой свет.

– Отпусти, – шепчу, боясь разбудить в нем зверя. Нет, я знаю, Арсений не причинит мне вреда, но всему есть предел, за которым таится леденящий душу страх. В памяти всплывает школьный кошмар – одноклассник, травивший меня из-за отсутствия матери.

Иван – так звали этого мальчишку, чья ненависть преследовала меня с пятого класса. Жвачки в волосах, клей на стуле, снег за шиворотом, мерзкие надписи на доске:

«Элли – сирота»

«Элли Орлова – детдомовская подстилка»

Когда чаша моего терпения переполнилась, Арсений, словно ангел-хранитель, встретил меня после уроков. Встретил заплаканную, с обкромсанными волосами. Ничего страшнее его ярости я никогда не видела. Он ворвался в класс, выволок Ваню за шиворот и сломал ему руку, процедив слова, врезавшиеся в память навсегда:

– Еще раз пальцем ее тронешь – сломаю ногу. Натравишь класс – переломаю позвоночник, и до конца жизни будешь инвалидом.

С этими словами Сеня, бережно обняв меня за плечи, увел домой.

– Элли, – его голос вырывает меня из плена воспоминаний, и горячие пальцы касаются пряди моих кудрей. – Я хочу попробовать с тобой… все.

– Что? – прикрываю глаза, жадно вдыхая его пьянящий аромат. Зря! От этого терпкого запаха по телу пробегает предательская дрожь.

– Отношения, секс, поцелуи… Хочу просыпаться рядом с тобой, быть рядом каждую минуту твоей жизни. Хочу создать с тобой, черт возьми, семью. Я хочу быть твоим единственным мужчиной, во всех смыслах этого слова. Понимаешь?

– Арсений, мы друзья… и я не люблю…

Тяжелый выдох, и его грубый голос, как раскат грома, разрывает тишину салона:

– Я, блять, не умею дружить, Элли! Запомни это. Выбей на лбу, если надо!

– Но…

– Никаких «но», Элли. Неужели ты думала, что я способен просто дружить с тобой?

– Ты эгоист! – взрываюсь я, чувствуя себя вещью, которой он волен распоряжаться. – А мои чувства? Ты хоть раз подумал о том, что я чувствую? Слышал, что я тебе говорю? Я не люблю тебя, Арсений Белов!

– Значит, я заставлю тебя полюбить.

– Мое сердце занято, и ты это прекрасно знаешь! – шиплю сквозь зубы, прожигая взглядом его надменный профиль.

– Освободится! – рычит он, и машина, взревев мотором, срывается с места.

АРСЕНИЙ.

Руль в моих руках сжался так, что хруст костей казался предвестником бури. Пальцы побелели, словно их вымазали мелом, а Элли, беспечная птичка, щебетала о пустяках: новая коллекция Dolce, какое-то хипстерское гнездо на Патриарших. Словно и не было тех минут, когда я, обезумев, прижимал ее к сиденью, глуша смех жадными, почти отчаянными поцелуями. Я слушал вполуха, с трудом сдерживая ураган, готовый вырваться из груди.

Кирилл.

Её парень.

Какого, черт возьми, Кирилла?

Мы с Элли связаны нитью воспоминаний, тонкой, как паутина, но прочной, как сталь.

Она – луч солнца, пробивающийся сквозь копоть моего прогнившего мира. Всегда рядом, опора, понимание… Я всегда знал, что чувствую к ней нечто большее, чем просто дружбу. Но я…

Я изломан, испачкан грязью по самые кости. Разве нужна такой девушке моя тьма? И она выбрала свет. Успех, лоск, правильность. Правильный выбор, Элли. Правильный… и мучительно болезненный, как удар ножом под ребра.

– Арс, ты вообще меня слушаешь? – ее голос, словно хрустальный колокольчик, вырвал меня из омута мрачных мыслей.

Я натянул жалкое подобие улыбки, кривую гримасу отчаяния.

– Конечно, солнышко. Просто задумался.

– О чем задумался? – она склонила голову, пытаясь заглянуть в душу своими бездонными, наивными глазами.

Ее невинность обжигала хуже раскаленного железа. Как объяснить ей, что мои мысли – это сплетение ядовитых змей, готовых задушить ее, если подпущу слишком близко?

– О работе, – солгал я, как дышал, как жил. – На носу крупная сделка.

Элли трогательно сморщила носик, словно почуяла неладное.

– Опять твои дела… Ты вечно пропадаешь.

В голосе прозвучала еле уловимая обида, и это ранило глубже любого клинка. Я отдал бы все, чтобы посвятить ей жизнь, не размениваясь на эту грязную суету. Но не сейчас. Не пока не выберусь из этого болота, грозящего засосать нас обоих в свою мерзкую трясину.

Мы подъехали к торговому центру.

– Спасибо, что подвез, – она коснулась моей щеки легким, дружеским поцелуем. Дружеским… но оставившим на коже пылающий ожог, клеймо отвергнутого.

Я смотрел, как она уходит, как ветер играет ее светлыми волосами, словно сотканными из солнечных нитей. Такая хрупкая, чистая, невинная… Она не должна видеть чудовище, скрывающееся за маской успешного бизнесмена Арсения.

Я сорвался с места, вдавив педаль газа в пол. Мне нужен был выброс адреналина, нужно было выпустить пар, найти кого-нибудь, на ком можно сорвать злость, выплеснуть накопившуюся желчь.

Но куда бы я ни поехал, кто бы ни подвернулся под руку, это не поможет. Внутри меня разверзлась бездонная пропасть, величиной с Элли. И эта рана будет кровоточить, пока я не признаюсь себе в том, что уже давно потерял ее. Я лишился ее, когда решил запятнать руки грязью, стать тем, кем стал, в надежде, что смогу дать ей всё.

Руль бился в конвульсиях, словно разъяренный зверь, жаждущий вырваться на волю. Я направил машину в сторону клуба, в этот храм порока, где можно утопить совесть в алкоголе и забыться в мимолетных, лишенных души объятиях. Но даже ядовитый свет стробоскопов и оглушающая музыка не могли заглушить ни ее заразительный смех, ни теплоту ее взгляда, ни ту нежность, которую я так бездарно растоптал.