Полная версия
Секреты под кофейной пенкой
Джей Эм Холл
Секреты под кофейной пенкой
J.M. Hall
A PEN DIPPED IN POISON
Copyright © J.M. Hall 2023
© Матлахова А., перевод на русский язык, 2024
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Для Салли.
Спасибо.
Пролог
Уже в эту пятницу гуляем на летней ярмарке, которую организовал родительский комитет школы имени Святого Варнавы! Лавки, игры, вкуснейшие хот-доги и, конечно же, наша уже традиционная Мага-лотерея! К тому же у вас будет шанс помучить мистера Берримена мокрыми губками! Приходите к 6 часам. Давайте вместе соберем деньги на нужды школы!
Ждем всех!
Июль(i)Существует много признаков того, что школьная ярмарка прошла успешно: прозрачный лотерейный барабан, забитый билетиками; стол с угощениями, на котором осталось несколько сиротливых печенюшек из воздушного риса; промокший, трясущийся учитель, переживший пытку игрой, в которой ребята бросались в него мокрыми губками. В общем, признаков-то много, но в них явно не входит распахнутая настежь дверь кабинета администрации, где прямо на столе лежат деньги на сдачу в лавках.
Тельма замерла в дверном проеме, держа в руках контейнер, подписанный аккуратным почерком «Сдача для книжной лавки». Она осмотрела пустующую комнату и напряглась. Где же все? Где Линда Барли, которая прямо сейчас должна радостно складывать монетки в аккуратные стопочки? Где серьезная офис-менеджер, вокруг которой всегда чувствуется напряженная аура контроля и порядка?
Она огляделась в поисках ответа. На столе Линды веером лежали белые конверты – Тельма знала, что это призы победителям лотереи. Похоже, в этом году везунчики соберут небывалый урожай подарков: и билеты на концерт в Ньюби-Холл[1], и купон на посещение салона «Закрутилось-Завертелось», и бесплатная чашка чая в ботаническом саду. Лишь один конверт лежал в стороне от остальных, он был чуть больше, совершенно ровный и бежевый, хотя лотерейные конверты были белыми. Нагнув голову под правильным углом, Тельма смогла разглядеть обрывки письма, которое торчало из конверта.
…семь лет… очень сожалею, но выбора нет…
Больше не могу оставаться на должности председателя…
Она сразу же догадалась, о чем было письмо и от кого оно. На ярмарке волонтеры только об этом и говорили, особенно Иззи, болтливая женщина, которая работала с Тельмой в книжной лавке. Между родительским комитетом (покровителями школы имени Святого Варнавы) и директором Кейли Бриттен случилась размолвка – вроде бы о том, как будут использованы деньги, заработанные на ярмарке. Родители, как обычно, предложили выдать детям мороженое в конце четверти и купить батут, а вот директриса распорядилась, что все деньги будут потрачены на оборудование кабинета математики.
– Я слышала, что там была просто кровавая баня! – высказалась Иззи Трюин с нескрываемым удовольствием. – Головы летели с плеч!
Размолвка, видимо, и правда была крупной и желчной, потому что обычно веселая, хоть и немного стихийная, председательница Донна Чиверз разрыдалась семью ручьями прямо на детской площадке, а все остальные члены комитета отказались участвовать в ярмарке. Поэтому-то и пришлось приглашать новых волонтеров за одиннадцать часов до мероприятия, таких как Иззи, например, ее дети недавно пришли в Лоудстоун, или Тельма и ее подруга Лиз – бывшие сотрудники на пенсии.
– Ну знаете, все-таки директор не в друзья нам должен набиваться, – рассуждала Иззи. – Поверьте мне на слово, я сама, за какие грехи не знаю, но работала в школе, но то давно было, в Средневековье.
Она заливисто засмеялась, пытаясь навести в кипах детских книжек про Биффа и Чипа[2] хотя бы относительный порядок.
– Я, конечно, лично еще не знакома с миссис Бриттен, но уверена, у нее были свои причины. Она же грамотный управленец и все такое.
Тельма ничего на это не сказала. Ей казалось, что настроить против себя весь родительский комитет прямо перед летней ярмаркой – едва ли грамотный поступок. Но, с другой стороны, директор академии Лоудстоун имени Святого Варнавы, миссис Кейли Бриттен, уже завоевала себе репутацию крепкого орешка.
За полтора года, что она сидела на должности, новая директриса, можно сказать, разделила жителей Тирска на два лагеря. Одни, те, что мечтали, что их дети однажды войдут в двери уже почти святой школы Рипон[3], оценили ее строгость, благодаря которой снизилось количество прогулов (и среди учеников, и среди сотрудников), а также ее серьезный подход к подготовке ребят к ежегодным обязательным экзаменам (таких высоких результатов в школе еще не было никогда). Были и те, кого не устраивала новая политика Лоудстоуна, установленная с легкой, одетой в дизайнерские вещи руки миссис Бриттен. Например, она точно не станет вашей любимицей, если вы из числа тех родителей, которые могут позволить себе отпуска только в середине семестра, или из детей, которым сложнее даются бесконечные контрольные, или если вы сотрудник школы и вам срочно требуется поход к врачу или стоматологу. «Она скорее руководит какой-то растущей корпорацией, а не школой» – и так говорили далеко не единицы.
Все эти мысли носились у Тельмы в голове, пока она осматривала пустую учительскую. Связано ли исчезновение всех сотрудников со скандалом, который Иззи прозвала «Комиттетогеддон»?
– Мелочь! – крик, который так противоречил переживаниям Тельмы, был хриплым, но очень громким. – Нужна мелочь на сдачу!
За ее спиной стояла коренастая фигура с дикой копной малиновых волос и гораздо более дикими глазами. Банти Картер, школьная медсестра, одна из тех, кто работал тут еще во времена Тельмы. А таких становилось все меньше и меньше.
– Да где все? Почему деньги оставили без присмотра?
– Видимо, отлучились, – спокойно сказала Тельма.
– Миссис Купер. – Банти мрачно покачала головой, в глазах искрилось предвкушение надвигающейся катастрофы. – У нас тут все очень плохо! Очень!
За годы совместной работы Тельма много раз слышала, как Банти причитала по самым разным поводам: из-за драки на площадке и из-за застрявшей в ксероксе бумаги – и каждый раз это была катастрофа. Тельма незаметно фыркнула себе под нос. С Банти никогда не знаешь наверняка. Она как тот мальчик, что кричал «Волки!».
Банти сделала шаг вперед, глаза ее забегали по комнате. Спокойная вроде бы.
– Как думаете, может, что-то случилось?
Тельма и правда так думала, но не хотела пускаться в поспешные догадки, которые, зная Банти, быстро разлетятся по женским чатам в вотсапе.
– Оставайтесь тут, я пойду проверю, – сказала она.
Банти уже было открыла рот, очевидно, чтобы возразить, но что-то в тоне Тельмы ее остановило – может, сдержанная властность, свойственная каждому, кто преподавал больше тридцати семи лет.
– Начну считать деньги, – сказала медсестра, снова сканируя глазами комнату.
Тельма заметила ряды бутылок, которые должны были стать призами в лотерее, и коротко помолилась про себя.
Выйдя из учительской, она повернула налево и ушла вглубь школы, все дальше и дальше от шума в актовом зале. Первая же дверь, к которой она подошла, тоже была открыта, хотя должна была быть заперта. На ней висела стильного бордового цвета табличка с золотыми буквами: «Кейли Бриттен – директор».
Из кабинета доносились громкие, заряженные паникой голоса.
– Надо вызвать полицию, миссис Бриттен!
– Нет, – отказ был решительным, но в нем читалось напряжение.
Тельма постучалась и, не дожидаясь ответа, вошла.
И попала в комнату, в которой явно что-то случилось. Тельма это тут же поняла по языку тел четырех женщин: три стояли, а четвертая сидела за внушительным деревянным столом, который вписался бы скорее в кабинет из «Аббатства Даунтон». Прямо на этом столе и лежал развернутый лист бумаги, и все смотрели на него с разной степенью тревоги и испуга.
Одну из женщин Тельма очень хорошо знала – Линду Барли – замдиректора, супругу местного мастера Мэтта, ярую поклонницу печенья и Spice Girls. Рядом, осуждающе смотря на Тельму, стояла, как всегда опрятная, офис-менеджер Николь. На обеих женщинах были строгие серые блузки, которые, как уже знала Тельма, стали некой школьной формой. Шея Николь была обвязана толстым бирюзовым шарфом – странный выбор для такого теплого дня. Третья, высокая женщина с рыжими волосами, весь вечер бегала как заведенная вперед-назад, руководя волонтерами и выдавая сдачу. Сейчас она согнулась над столом, ладонями упираясь в красновато-коричневую столешницу, на фоне которой лист бумаги был ярким белым пятном. В роскошном офисном кресле сидела четвертая женщина, в брендовом молочном костюме, с пышной копной темно-русых волос. По одному ее виду было ясно, это не кто иная, как Кейли Бриттен, директриса школы Святого Варнавы при академии Лоудстоун. Но ни она, ни другие три женщины не произвели на Тельму сильного впечатления.
Потому что она была поражена самим кабинетом.
Он был прекрасно знаком ей со времен предыдущего директора Фэй. Но, как и вся школа, кабинет сильно изменился. Больше не было ни уютного беспорядка, ни полок, заставленных книгами для школьных собраний, ни привычного глазу календаря от Майка Хоппера, ни вываливающихся из шкафчиков стола спиралей для папок и лотков под бумаги. Унылый оливковый цвет стен, свойственный всем образовательным учреждениям Северного Йоркшира, был закрашен светло-серым, а ковровое покрытие поменяли на что-то плюшевое и алое. Помещение стало сугубо офисным, даже спартанским. Нотку спонтанности добавлял лишь занимающий всю стену напротив стола огромный морской пейзаж – танец насыщенного серого, зеленого и оранжевого.
– Вы что-то хотели? – По неприветливому тону Кейли и самым разным выражениям лиц остальных присутствующих Тельма окончательно убедилась, что пришла в неподходящий момент. – Эта часть школы закрыта для посторонних.
– Это Тельма, она не посторонний, – сказала Линда Барли с таким облегчением, которое, наверное, в ее голове было достаточно красноречивым. – Тельма Купер. Ей можно довериться, миссис Бриттен. Она у нас раньше работала.
Тельма заметила, как формально Линда обратилась к директрисе. Это было совсем не похоже на дружелюбную Линду, которая неизменно обращалась ко всем по имени или даже чаще просто «дорогуша».
– Нужна еще мелочь на сдачу, – сказала Тельма.
Николь, теребящая шарф, повернулась к Линде:
– Вы же не бросили там все без присмотра?
В ее голосе сквозила неприкрытая попытка снять с себя любую вину, уголки губ Линды обеспокоенно опустились.
– Там есть кому присмотреть. – Тельма вытолкнула из головы мысли о призовых бутылках очередной молитвой.
– Главное, чтобы этот кто-то не исчез с деньгами, – сказала Николь.
– Так, – впервые заговорила рыжая девушка, – если мы все-таки хотим провести лотерею, надо уже выдвигаться.
Голос у нее был резкий, почти угрюмый.
– Бекки… Да как? – спросила Кейли Бриттен изумленно. – Кто знает, что может случиться, если я покажусь там?
Девушка покраснела, как могут краснеть только рыжеволосые люди.
– Я просто хотела убедиться, что мы окончательно решили… – угрюмо сказала она.
– Может, кто-нибудь другой разыграет лотерею? – предложила Линда.
– Не хочу никого обидеть, но нам точно стоит это обсуждать? – спросила Николь, медленно переводя глаза на Тельму. – При посторонних?
– Думаю, вам нечего бояться, – Тельма обращалась именно к Кейли Бриттен. – Автора этого гнусного письма точно здесь нет.
Все чрезвычайно ярко отреагировали на это заявление. Четыре пары глаз резко переметнулись прямо на Тельму, а Николь схватила со стола листок и прижала к своему стройному телу, чтобы никто не подглядел. Все, не отрываясь, смотрели на маленькую женщину в огромных очках, сидящих на серьезном лице, и задавались вопросом: откуда она вообще знает, что происходит? А Тельма уже увидела все, что ей нужно было, – за годы работы в классе она стала почти экспертом в чтении перевернутого текста, к тому же надпись на листке была сделана огромными и пучеглазыми печатными буквами:
НАДЕЮСЬ, ТЫ ПОНИМАЕШЬ, СКОЛЬКО ЛЮДЕЙ ТЕБЯ НЕНАВИДЯТ. ТЫ РАЗОЗЛИЛА ОЧЕНЬ МНОГИХ! УЕЗЖАЙ УЖЕ, НЕ ВИДИШЬ, ЗДЕСЬ ТЫ НИКОМУ НЕ НРАВИШЬСЯ!
Тельма снова заговорила с Кейли:
– Ужасные слова. Я понимаю, почему вы расстроены.
– Я думала, это один из лотерейных призов, – выпалила взвинченная Линда. – Слава богу, я догадалась перепроверить, а ведь могли открыть прямо перед родителями.
– Думаю, в этом и была задумка, – сказала Тельма.
Кейли внимательно смотрела на Тельму. Даже в такой стрессовой ситуации она производила впечатление авторитета, поэтому Тельма бессознательно начала сравнивать свою дешевую юбку с ее брендовым молочным костюмом.
– Вы сказали, что автора письма сегодня нет в школе? – спросила Кейли Бриттен.
– Не понимаю, откуда она может это знать, – не слишком уважительно сказала Николь. – Мне кажется, вам не стоит туда выходить, миссис Бриттен.
– Но с чего вы взяли? – Можно было услышать в голосе рыжей девушки претензию и резкость, но Тельма поняла, что та искренне хочет разобраться.
– Ну, я не уверена, конечно, – сказала Тельма, – но я не видела Донну Чиверз весь вечер, и насколько я поняла, – Тельма взяла вежливую паузу, – насколько я поняла, она и не собиралась приходить.
– Донна Чиверз? – спросила Кейли.
Тельма кивнула.
– Почему ты уверена, что это она? – сказала Линда.
– Конверт, – Тельма мотнула головой на белый разорванный предмет на столе.
– Не понимаю, – Линда взяла его в руки и осмотрела, как будто он мог сам ей сказать: «Меня прислала Донна Чиверз». – Не похож на те, что она обычно использует.
– Да, – согласилась Тельма, – но конверт один в один как те, в которых лежат лотерейные призы. А лотереей занималась Донна. Ну, раньше, по крайней мере.
И снова все четверо повернулись к ней.
– В общем, повторюсь, но думаю, что по плану вы должны были открыть конверт при родителях, разыгрывая лотерею. – Тельма прекрасно помнила председательницу родительского комитета: в лицо та всегда была самим дружелюбием, а за спиной… – Я так понимаю, – сказала она, – ее Джейк выпускается?
Рыжеволосая – Бекки – кивнула.
– То есть через неделю ей вообще можно будет здесь не появляться?
Кейли кивнула. Она, кажется, приняла какое-то решение.
– Так, – сказала Кейли, вставая.
– Не хочу никого обидеть, – вставила Николь, – но она же может ошибаться.
– Только не Тельма, – смеясь сказала Линда.
(ii)В актовом зале все еще было дико душно, хотя на сцене трещали сразу три напольных вентилятора. Тельма, увидев Иззи, которая обмахивалась одной из тех книжек про Биффа и Чипа, сама будто отчетливее почувствовала температуру.
– Мы тут закипаем, – сказала Иззи. Ее химически завитые кудряшки липли к вискам. Тельма поставила на стол контейнер с мелочью. – Говорят, с отоплением что-то не то. Да я и не жалуюсь. Я вообще родом из Корнуолла, мы там кроме дождя ничего и не видали.
В этот момент довольно полная женщина – чья-то мама, скорее всего (Тельма уже стольких не знала), – начала размахивать томиком книги «Новая жизнь, новый ты!». Иззи приняла это за знак, что пора начать рассказывать (Все внимание на меня!), как она перебралась из Лутона в Тирск, так что у Тельмы выдалась возможность погрузиться в размышления. Она надеялась, что не ошиблась насчет Донны Чиверз. Тельма почти в себе не сомневалась, особенно припоминая тот ужасный случай с женщиной, леденцом и соцработниками. Там уже Донна постаралась на славу.
Тельма оглядела зал. Ничего странного, обычная летняя ярмарка. Донны нигде не видно, а вот есть ли в зале ее сторонники из комитета… Тельма уже почти никого не знала, может, и да… Новые родители, новые сотрудники… Крупная девица у стола с десертами уничтожает последнюю печенюшку из воздушного риса. Пышная девочка, розовощекая от жары, лениво продает лотерейные билеты. Напротив, на игре «Попади по крысиной голове», сидит хоть кто-то знакомый – Сэм Боукер, учитель шестого класса.
Когда-то давно, давным-давно, она сама была его учителем. Его мертвецки бледное лицо (тогда его называли Зомбоид) почти не изменилось, только вытянулось вместе с остальным телом. Тельма вздохнула – еще один признак пролетающих лет. А второй – сам зал с выкрашенными в модный синий стенами и огромной интерактивной доской там, где раньше был стенд «Суперзвезда недели». А над доской теперь, привлекая внимание, красовалось лого школы. Синие, кричащие буквы АТЛ (Академический траст Лоудстоун) стояли на девизе «Иди к успеху, не забывай про мечты». Академии стали чем-то заурядным. Все школы теперь – как это правильнее сказать? – объединялись под началом какого-нибудь траста с громким именем, который уже запустил свои руки в разные концы по всей стране. Школа Святого Варнавы теперь стала дружественным учреждением со школами в Брэдфорде, Лидсе и – что самое странное – где-то в Филикстоу.
Странный стон из колонок привлек всеобщее внимание к мужчине в помидорно-красном костюме, который поправлял на сцене микрофон. Тельма знала, что это Иэн Берримен, учитель пятого класса. Некрасивым его нельзя назвать (хотя это раздражение от бритья на щеках…), но волосы были влажными и взъерошенными после игры с мокрыми губками.
– Дамы и господа, – тихий голос рассеивался в школьных колонках. – Дамы и господа, мы переходим к розыгрышу! – Он сказал это таким тоном, будто все тут же должны были рассмеяться, как после наиудачнейшей шутки, но никто, кроме Иззи и пышной девушки с билетиками, не издал ни звука.
Тельма нахмурилась и перевела взгляд на дверь в коридор. Может, Кейли Бриттен передумала появляться? Именно в этот момент дверь распахнулась, и в зал вплыла директриса школы имени Святого Варнавы.
А она именно вплыла – только так можно охарактеризовать легкую походку, которой она, улыбаясь, шла через толпу родителей. Тельма любовалась ею, как всего пару месяцев назад любовалась Хелен Миррен в Стратфорде. Если миссис Бриттен и была напряжена, то ничто этого не выдавало. Улыбка ее была спокойной и очаровательной, без тени дежурности. Когда она прошла мимо лотерейного барабана, подруга Лиз – Джен Старк выкрикнула что-то подбадривающее. Реакция Кейли – а точнее, полное ее отсутствие – очень удивила: улыбка не дрогнула, но женщина даже и глазом не повела в сторону Джен. Сомнений не было, это была попытка ее задеть, и по лицам Джен и Лиз было видно, что они эту попытку распознали. Джен чем-то не угодила начальнице? Зная Джен, это было вполне вероятно.
Собранная и уверенная Кейли заняла свое место на сцене, перед толпой родителей.
– Прежде всего я хотела бы поблагодарить каждого, кто пришел сегодня поддержать летнюю ярмарку школы Святого Варнавы, – голос твердый. – Это мое второе лето с вами. И уже второй раз я впечатлена тем, с какой готовностью вы участвуете в школьной жизни ваших детей.
Родители молчали и внимательно смотрели на разодетую женщину на сцене. Может, Тельма все-таки ошиблась? Может, кто-то решится выкрикнуть что-нибудь?
– У нас хорошая школа. Мы все можем гордиться – дети отменно постарались! Годовые результаты ожидаются высокие, а наши отметки за письменный тест шестого класса уже не только самые высокие среди других школ траста, но и в рейтинге по всему северо-западному академическому району заняли одну из первых позиций. – На этот раз по залу прокатились довольные шепотки. Все-таки хорошие результаты – это хорошие результаты. Кейли довольно улыбнулась: – Я с радостью сообщаю вам, что с сентября мы получаем титул «Маяк грамотности»!
В толпе снова отреагировали только Иззи и девушка с билетиками, выдав «Уху!». Многие (Тельма тоже) понятия не имели, что это за «маяк» такой, хоть и было очевидно, что это что-то хорошее. Прозвучали хилые аплодисменты. Тельму поразило, какими вялыми были родители. В толпе не было ни грамма теплоты и поддержки, которыми полнились залы, когда выступала прежняя директриса – Фэй.
Тельма осмотрела сотрудников школы, которые уже выносили на сцену разные призы. Казалось, они актеры, ждущие, когда же опустят занавес, а Кейли только что отыграла главную роль. Иэн Берримен держал в руках барабан с билетиками, рядом стоял Сэм Боукер, у которого была корзинка с разными подарками. Николь и Бекки стояли слева и держали корзинку с конвертами. С другой стороны сцены стояли Линда, которая будет тянуть билеты, Джен с призовыми бутылками и Банти Картер с коробкой конфет. И все смотрели прямо на Кейли Бриттен. Вдруг Тельме начало казаться, что вот-вот директриса начнет петь «Не плачь по мне, Аргентина»[4].
– А сейчас, – сказала Кейли, запуская руку с ухоженными ноготками в барабан с билетами, – давайте начнем розыгрыш!
Учителя все ответственно улыбнулись, но ни одна улыбка не показалась Тельме искренней.
– Я никогда ничего не выигрываю, – восторженно сказала Иззи Трюин.
– Синий, двести семьдесят девять, – голос Иэна было еле слышно.
Внимание Тельмы не просто привлекла, выхватила пронзительно кричащая Иззи, которая тут же начала махать своим синим билетиком.
– Это я! – сказала она. – Я же обычно ничего не выигрываю!
Она продолжала повторять это и радостно улюлюкать, пока пробиралась на сцену, чтобы выбрать приз. Она остановилась на абонементе в салон загара «Бронзовый век». Все взгляды были направлены на нее. Все, кроме Тельмы. Она стояла так, что одна во всем зале видела лицо Кейли Бриттен.
Директриса школы имени Святого Варнавы спустилась со сцены и осталась на лестнице, смотря на коллег, которые держали подарки. А лицо ее…
Взгляд совершенно ничего не выражал, хотя ни в коем случае нельзя сказать, что он был пустым. Кейли стала такой бледной, что шея Тельмы сзади покрылась мурашками. Неужели она сейчас упадет в обморок? Было в ее взгляде что-то вроде беспомощности, будто она не может отвести со сцены взгляд. Это шок? Страх? Ни то и ни другое или… все сразу.
Тельма еще раз осмотрела актовый зал. Донны Чиверз нет. Она перевела взгляд на сцену, пытаясь понять, на кого Кейли так смотрит. На Иэна Берримена? Николь или Бекки? На Сэма Боукера или девочку с билетиками? Еще Джен Старк… Линда… Банти Картер. Может, кто-то из них заслужил такой испуганный, напряженный взгляд? Вряд ли она все еще думает про то письмо, прошло ведь уже полчаса с тех пор, как она его получила.
Так что же происходит?
Тельма перевела взгляд обратно на Кейли и успела заметить, что молочный пиджак скрылся за дверью в коридор.
Глава 1,
В которой найден второй конверт, а в сердце школы замечены грустные перемены
СентябрьКейли Бриттен стояла в центре класса «Вяз» и с безразличным выражением лица осматривалась. В руках она держала айпад в дорогом леопардовом чехле и попеременно легко что-то нажимала на экране. С каждым прикосновением ее золотой браслет бряцал, поблескивая в лучах сентябрьского солнца, которое просачивалось сквозь окна.
Лиз сидела в уголке для чтения, и оттуда ей казалось, что ученикам было совершенно все равно на присутствие директрисы. Она непроизвольно сравнивала отношение детей к этой директрисе с тем, какая связь у них была с Фэй. При одном ее появлении они тут же засыпали ее новостями, рассказывали про поездки, вечеринки и про своих морских свинок. А в миссис Бриттен было что-то если не отталкивающее, то, по крайней мере, неинтересное для ребятни.
Одета она была дорого, это даже Лиз понятно. Выглаженный костюм цвета абрикоса прекрасно на ней сидел. Пышные каштановые волосы без единого седого корня сияли на солнце. Лиз пристыженно посмотрела на свое отражение в окне: горшок седеющих волос, белая блузка и выцветшая синяя юбка, которым было плевать на все, что могло на них оказаться в классе младшей школы. Кардиган прилип к спинке кресла секунд через тридцать, как она села, – жара была дичайшая.
И хотя детям было плевать на директрису, Джен, которая рассказывала деткам про звуки за своим полосатым, как шмель, столом, осязаемо чувствовала ее присутствие. Голос ее стал в разы выше с тех пор, как в классе появилась директриса на свой печально известный среди учителей «визит» с проверкой.
– Пример разделенного диграфа. Рандип? – голос ее пузырился от напряжения. Нет, не напряжения.
От страха.
Именно поэтому, конечно, Лиз и помогала классу пробираться сквозь разделенные диграфы и кластеры согласных. Мыслями она постоянно возвращалась к тому заседанию книжного клуба, с которого все началось – хотя началось все сильно раньше, но именно тогда она осознала масштаб проблемы подруги.
