Бессмертие

Кирилл Цыбульский

Бессмертие

Пролог

@L10L06 24.08.25 7:36:

Доброе утро)

Всю ночь готовилась к работе. Так и не успела лечь, уже бегу

Как ты?

@K00K25 24.08.25 10:53:

Доброе утро

Да, для меня утро только наступило)

Все по-старому, сегодня много дел. Ты как?

@L10L06 24.08.25 15:05:

Уже бегу с работы

Опаздываю на репетицию. В воскресенье концерт, а я как всегда всего два раза брала в руки гитару. Кажется, с концертом будет полная лажа, но я не переживаю

@K00K25 24.08.25 15:05:

Думаю, у тебя все получится)

Присылай потом видео с концерта, мне интересно

@K00K25 24.08.25 17:24:

{фото}

Уже чувствуется осень. Как же я отвык от четырех сезонов года…

Либо зима, либо лето. Ничего больше

24.08.25 22:00: @L10L06: был(а) в сети час назад

@K00K25 24.08.25 22:02:

Слушай, может, созвонимся?

Захотелось услышать твой голос:(

25.08.25 00:06: @L10L06: был(а) в сети в 20:58

@L10L06 26.08.25 02:13:

Прости, на буднях вообще нет свободной минутки

Как насчет выходных? Или, может, у меня получится в пятницу

Хотяяяяя я не могу точно сказать

Давай ближе к делу спишемся, ладно?

26.08.25 02:13: @K00K25 был(а) в сети в 00:10

@L10L06 26.08.25 8:37:

О чем хотел поговорить? Все норм?

Я очень поздно пришла домой, сразу же отрубилась

@L10L06 26.08.25 19:17:

Кажется, я научилась играть на басу лол

С третьего раза

Может, в воскресенье все будет не так плохо

Чем занимался весь день?

26.08.25 19:17: @K00K25 был(а) в сети в 00:10

@L10L06 26.08.25 22:44:

Ты обиделся?

Я, правда, была вчера жутко занята

После концерта у меня будет больше свободного времени

26.08.25 22:44: @K00K25 был(а) в сети в 00:10

@L10L06 27.08.25 7:09:

Кирилл?

27.08.25 7:09: @K00K25 был(а) в сети 25.08.25 в 00:10

@L10L06 27.08.25 11:51:

Ты ждешь, чтобы я тебе позвонила? Серьезно?

Тупой шантаж

27.08.25 12:05: @K00K25 был(а) в сети 25.08.25 в 00:10

@L10L06 27.08.25 11:51:

Сколько прошло времени? Больше года? Да, именно столько!!!

Ненормально так себя вести

27.08.25 12:27: @K00K25 был(а) в сети 25.08.25 в 00:10

@L10L06 27.08.25 11:51:

Черт. Ладно. Но это будет последний раз. Зря ты этого добивался

Отмененный вызов 11:52

Отмененный вызов 11:53

@L10L06 27.08.25 11:54:

Клааааассссс

Мне тебя теперь добиваться надо и выпрашивать прощения?

Нет уж

27.08.25 18:32: @K00K25 был(а) в сети 25.08.25 в 00:10

@L10L06 27.08.25 18:33:

Черт!! У меня тревожность подскочила из-за тебя!!!!

Ответь, наконец!!!

27.08.25 18:32: @K00K25 был(а) в сети 25.08.25 в 00:10

Отмененный вызов 18:34

@L10L06 27.08.25 18:33:

Кирилл!!!!

Прошу тебя!!!

27.08.25 18:34: @K00K25 был(а) в сети 25.08.25 в 00:10

Отмененный вызов 18:34

Отмененный вызов 18:36

Отмененный вызов 18:40

Отмененный вызов 21:19

Отмененный вызов 22:34

Отмененный вызов 23:57

Август 2026

Она стояла перед дверью в ванную комнату, на которой было зеркало, единственное во всем доме. Зато почти в полный рост.

Подтянув белую блузу, она повернулась правым боком, затем левым. Тонкая ткань ослабла и слегка прикрыла черный ремешок на облегающих джинсах. Она отметила про себя, что так блуза смотрится мешковато. Но выбора не было.

Оскалив естественно белые зубы после недавней гигиенической чистки, она проверила, чтобы в межзубных промежутках не было сельдерея. На обед она съела легкий салат, припорошив нарубленной зеленью, какая то и дело чувствовалась на деснах. Даже после тщательной чистки суперкрутой щеткой, ирригатора и обжигающе ледяного бальзама для полости рта. Даже после второго круга всех процедур.

Она будет чувствовать себя полной дурой, если на фотографиях заметит этот чертов сельдерей. Улыбаться придется широко и часто. Еще хуже, если кто-то из гостей обратит внимание на клок зеленых нитей между ее зубами. Фото можно отредактировать, а вот впечатление малознакомых людей – нет. О чем будут вспоминать гости, когда разойдутся по домам? О закусках? О конкурсах, которые она вместе с сестрой готовила последние недели? Нет. Все только и будут, что припоминать сельдерей.

Она только накрасилась: наложила тени, подвела стрелки. Третья чистка зубов может смазать эти труды. И все-таки лучше перестраховаться.

Стоило взять зубную щетку и открыть рот, как из-за спины послышалось:

– Нет-нет-нет. Хватит уже. Нет у тебя ничего между зубами. Только ветер свистит, – сказала Даша. – С минуты на минуты приедет мама, и нам нужно будет выходить.

Лиза вернула щетку в пластиковый кейс и положила на стиральную машинку в ванной. И все же привкус сельдерея еще чувствовался. Она дала себе обещание не есть целый день, во избежание именно такого инцидента, но поддалась искушению, услышав запах спелых розоватых азербайджанских помидор в холодильнике. Просто удивительно, как натуральные продукты могут быть настолько вкусными. Лизе хватило и половины огромного, больше ладони, мелконарезанного помидора, чтобы утолить голод.

– Ты просто красавица, – сказала Даша. – Мы все очень рады за тебя, – ее взгляд скользнул по животу младшей сестры, и та инстинктивно (Лиза сама удивилась новому инстинкту) прикрыла его руками.

Короткая, «под мальчика», стрижка не шелохнулась от быстрого движения Лизы. Даша юркнула за дверь и исчезла, оставив сестру гадать: «она знает?».

Да. Конечно, знает. Даша всегда все знает.

Конкурсы были просто сногсшибательными. Поначалу Лиза переживала о мнении мамы. Понравится ли ей? Будет ли она чувствовать себя в своей тарелке? После долгих размышлений Лиза просто спросила. Это было так странно: спросить, вместо того чтобы надеяться на лучшее. Наверно, это и называется взрослая жизнь. Ни догадок, ни таинственного созерцания. Прямо и в лоб.

Тематическая вечеринка. Никакого дресс-кода. Обычный день, когда старые и новые знакомые встречаются вместе, словно бы прошлое и настоящее сливаются в одном бокале. Это было по-настоящему домашним напитком. Сладким и стремительным.

– Думаешь, я все делаю правильно? – спросила Лиза.

Даша залезла в джинсы и, как была, без лифчика и макияжа, подошла к сестре. В отражении узкие округлые ореолы сразу же бросились Лизе в глаза. Просто удивительно, подумала она: родные сестры, между которыми было три года разницы, походили друг на друга с возрастом все больше и больше. Не считая некоторых деталей…

– Да, я думаю, все правильно, – сказала Даша и поцеловала сестру в висок.

В дверь позвонили. Мама приехала.

Застегнув лифчик, Даша накинула рубашку с мятыми линиями на спине и направилась к двери. Чтобы впустить мать в квартиру, ей пришлось спуститься на улицу. Коридоры местных жилищ, напоминавшие южноамериканские фавелы, обычно не превышавшие трех этажей, были такие изворотливые и непредсказуемые, что Даша и сама запомнила проход к квартире не в первую неделю. Впусти она по ним маму – она бы потерялась на первом же повороте. Сейчас, спустя три года, Даша, не глядя, застегивая рубашку, пробежала по коридору, спрыгнула с небольшой деревянной лестницы, грохоча ударами тяжелых ног, завернула в темную арку и наконец подобралась к кованой двери с облупленной черной краской.

Лиза в это время надела кроссовки, положила паспорт в задний карман джинсов и уставилась в экран телефона. Десятки оповещений из разных мессенджеров. Она смахнула некоторые из них, не имевшие никакого значения, пробежала глазами по знакомым никнеймам, и тут открылась дверь в квартиру.

– Лиза!

– Мама!

Они не виделись четыре месяца – щепотка по сравнению с первым годом разлуки, когда младшая дочь, вслед за старшей, упорхнула из родительского гнезда, да не куда-нибудь, а в другую страну. Благо, материальное положение Марины Владимировны и страсть к путешествиям не оставляли почти никаких границ между материнской любовью и чадом.

– Какая ты красотка! – сказала Марина Владимировна. – Я так скучала!

Сквозь густые накрашенные ресницы женщины проступили слезы. Она смахнула их костяшкой указательного пальца, шмыгнула носом и выпустила дочь из объятий.

– Внизу ждет папа. Он побоялся подниматься. Впервые после твоего рождения я заметила слезы на его глазах.

Лиза поежилась в белой блузе. За окном стояла тридцатиградусная жара, но в квартире внезапно стало холодно. Не из-за встречи с матерью. Не из-за ее слов об отце. Отчего-то другого. Только Лиза знала, отчего именно.

– Пора спускаться, – сказала Даша, заметив волнение на лице сестры.

– Да, пора.

Таксист сделал несколько крутых поворотом, ловко спустился с пригорка, на каком находилась квартира Даши и ее мужа, Сергея. Он не стал мешаться среди женских сборов и обещал приехать, когда начнется вечеринка. Их с Дашей браку недавно исполнилось два года. Могли ли они подумать, что продержатся так долго? Кто угодно, только не Даша. Время от времени ее кололо предчувствие. Что, если она встретит другого? Казалось бы, ничего страшного, ей было всего двадцать девять лет. Вся жизнь была впереди. К тому же, Даша помнила, хотя и глупое, но все же громкое обещание. Не влюбляться. Об этом они договорились в первую ночь с Сергеем. Никогда. Ни за что. Не влюбляться друг в друга. Оба были молоды, горячи, любили случайный секс и вечеринки. Что с ними произошло? Нет, дело не во влюбленности. Безусловно, они нарушили обещание сразу, как только озвучили его. Все было в любви. И, пожалуй, в возрасте. От него никуда не деться, как ни успокаивай себя словами «все еще впереди», «все может измениться». Год от года, день ото дня рядом с любимым нрав торопел, гормоны скудели. Как бы скоро ни спешила жизнь, она постепенно смирялась.

До пункта назначения оставалось каких-то двадцать минут, и Лиза все это время не выпускала из рук телефон. В голову врезались мысли, одна за другой: все ли она сделала, ко всему ли готова? Ответов не было. Мысли смешались в мюсли, снизу живота подступала тошнота. Закрыв глаза, Лиза мечтала об одном: чтобы этот день поскорее закончился. Что будет после него – неважно. Только не сейчас, только не все то, что она знала наперед по часам: программа вечеринки, конкурсы, речи и слова, отрепетированные до щелчков. Она прожила это десятки, нет, сотни, раз. И не готова была на еще один.

Бросив взгляд на экран телефона, Лиза сказала:

– Гаачерет!

Водитель многозначительно посмотрел в зеркало заднего вида.

От волнения голос так сильно дрожал, что три года иммиграции растворились в холодных струях кондиционера такси. Лиза почти свободно говорила по-грузински, но от вспыхнувшего экрана телефона, на котором высветилось новое уведомление, ее акцент перекрывал смысл слов.

– Стоп, плиз! – повторила она по-английски.

– Что-то случилось? – спросила Марина Владимировна.

– Да, – только и ответила Лиза, открыв дверь и выбежав на тротуар.

Среди многочисленных сообщений на экране мобильника загорелось, словно бы ярче всего остального:

@K00K25 29.08.26 13:44:

Привет

Август 2026

За последние несколько дней ремонт серьезно продвинулся. Они ободрали старые голубоватые обои, которые за двумя диванами, на восточной и южной сторонах комнаты, позеленели от бетонной плесени. Перед обоями они вынули ящики из небольшого комода у двери. Со всех сторон темное дерево облепливали вырезанные из детских раскрасок и журналов герои сказок и мультфильмов. На втором снизу ящике была красная шапочка. Под ней была красная надпись, выведенная слабой детской рукой: «мама». Рядом шагал лев. «Папа». Содержимое комода: письменные принадлежности, отрывные календари за последние пятнадцать лет с написанными на листах приметами погоды и предсказаниями, тетради с рыболовными хитростями, большая часть из которых так и не нашла себе применение, мелкие инструменты, отвертки и шурупы – все это вытряхнули в мусорные мешки и вынесли на помойку.

– И все-таки он не всех пережил, – сказала Татьяна, вытягивая из комнаты комод.

Последние годы эта комната принадлежала одному человеку, к которому Татьяна не питала ни толики симпатии. Да, он, можно сказать, воспитал ее, строго говоря – заменил ей отца. Да, он был не так уж и плох. И все же… Какой бы печальной ни была смерть человека, в каком-то смысле она является лакмусовой бумажкой, индикатором значимости умершего для тех, кто его знал. Что касается Татьяны, она не просто знала его, она была его падчерицей, что так и не произнесла «папа» (поначалу она звала его «Коля», позже почему-то «дед») и долгие сорок лет – сожительницей. Словом, тем человеком, который на похоронах, не найдя доброго слова, молчит, борясь с демонами, подначивающими вывалить на всеобщее обозрение всю грязь, все те чувства, что она испытывала изо дня в день будучи еще ребенком, и неимоверное облегчение, пришедшее с этой утратой.

Старый промятый со всех сторон диван разобрали, оторвав изножье и подголовник, и сложили у крыльца девятиэтажного серого дома, рядом с мусорными баками. Тюфяк был не таким уж старым – ему был всего год, однако, пропитанный старческим потом, он исторгал кисло-сладкий запах, отчего его свернули, перевязали на концах прозрачным скотчем и запихнули в бак. «Кому-нибудь пригодится» – думала Татьяна. И верно. Наутро следующего дня, выйдя из дома, она не увидела ни тюфяка, ни сломанного дивана, хотя мусорные баки были почти полными. Вещи растащили местные бродяги.

Зеленоватые разводы на бетоне обработали специальным антисептиком, чтобы плесень не поразила новые обои. Когда средство высохло, стену покрыли штукатуркой, замазав неровности. Они делали это впервые. Все предыдущие разы они не тратили время на подобные мелочи – скорее срывали старые обои и клеили новые, тонкие, бумажные, дешевые.

Глядя на белый, почти белоснежный, натяжной потолок, Татьяна не понимала, как клеить обои под него. Или не клеить вовсе? Скорее всего, так и будет. Они встык обрежут новые лоскуты бумаги и первое время, оглядывая комнату, будут думать, что щели почти не видно.

Прошло больше сорока лет, когда Ольга, мать Татьяны, получила двухкомнатную квартиру в хорошем спальном районе, недалеко от трех озер и станции метро. Ровно столько же было стенке – ряду громоздких шкафов, достающих почти до самого потолка и тянущихся вдоль всей северной стены комнаты. Когда их вынесли, помещение стало заметно шире.

Шкафы разобрали: некоторые вещи, представлявшие хоть какую-то ценность, продали за гроши; остальное сложили в мусорный бак и забыли. За стенкой были старые, пятнадцатилетней давности, обои. Не те, что недавно покрывали остальные стены. При последних ремонтах они не передвигали громадины и сэкономили энную сумму на новых обоях.

Северная стена была самой проблемной. Старые обои буквально впитались в бетон, из-за чего то и дело под ноги падала крошка, которую позже обильно замазали штукатуркой.

Пока стены сохли, они взялись разбирать хлам на балконе. Слева стоял высоченный, двухъярусный пенальный стол – достижение советской компактности, по чьей вине балконы стали заваливать бесполезными вещами, когда места на даче уже не хватало. Пожелтевшие книги, коллекции детских игрушек – это было в верхнем ярусе пенала. На нижнем же ярусе была посуда. Помутневшие пластиковые контейнеры, какие пригождались разве что в новогоднюю пору, под салаты и холодец; мятые алюминиевые кастрюли и дуршлаги. Почти все содержимое пенального стола поместилось на гору такого же хлама на помойке. Следом лег сам пенал.

С правой стороны балкона под тонкой самодельной ширмой из старого куска шторы были полки с инструментами. От легких, таких как, ключи, шурупы и гайки, до топора, молотка, лома, сварочного аппарата, куска рельса и прочего барахла, за который завалилась старая, успевшая выцвести от духоты, царившей на балконе в летнее время, припрятанная когда-то давно смятая банка пива.

Часть инструментов решили оставить, однако большую часть ждала участь глобальной чистки. Последним предметом на балконе остался матово-черный велосипед с двадцатью одной передачей. Его они выкинуть не смогли. К тому же, можно будет купить второй и ездить на пару с первого озера на третье и обратно, проводя время на природе, да еще и занимаясь физической нагрузкой.

Когда комната опустела, а на стенах была еще сырая штукатурка, пришел черед устилавшего пол линолеума, который также был ровесником квартиры. Замерев на пороге, Татьяна увидела вмятины на светлом покрытии. На линолеуме отпечатались ножки диванов и периметр шкафов. На мгновение по коже пробежала дрожь, будто Татьяна увидела призрака. Призрака прошлого, которого через несколько минут свернут, задыхаясь от полувековой пыли.

За чисткой пришло время обновлений. Пол быстро устлало зеленое мягкое полотно, на которое лег темный паркет. А затем наступил ступор.

– Цветочки уже надоели, – говорила Татьяна, проходя бесконечные ряды обоев в строительном магазине. – Полоски, бантики, кубики… Может быть, фотообои? – спрашивала она саму себя, хотя рядом всегда шел Юрий. – Какой вид? Город? Пляж? Лес? Нет…

Что именно Татьяна хотела видеть в обновленной комнате, которая после ремонта станет ее личной – она не знала. Вернее, вариантов было так много, что глаза разбегались, а вот выбор ни на чем не останавливался. В сырых от штукатурки и запаха пыли стенах было больше жизни, чем во всем многообразии строительного магазина. Оставить, как есть? Тоже не то. А что тогда? Татьяна не знала.

Знала она только одно – надо поскорее закончить ремонт, обустроить комнату, сделав небольшую библиотеку из книг, которые читал ее сын. Их было так много, что во второй комнате, которую когда-то делили мать и сын, под книги отводились две выдвижные полки шкафа и все внутреннее пространство компьютерного стола. Однажды, выдвинув одну из полок, Татьяна испытала два противоположных чувства: с одной стороны ее грызла тревога, с другой же хотелось с головой нырнуть в литературный мир, где часто пребывал ее сын. Она тешила себя мыслями о том, что она сможет приблизиться к нему, понять то, чего не успела, и по правде говоря, не особенно стремилась. Венцом домашней библиотеки станут фотографии сына. Из детства, юности, взрослого возраста – последних было меньше всего.

Татьяна шла по магазину и твердила:

– Послезавтра мне выходить на работу. Голые стены стоят уже неделю. Мы объездили все магазины в городе и ничего не нашли.

– Эти? – Юрию была свойственна краткость. Он остановился в нескольких шагах от Татьяны и подозвал ее, увлеченную мыслями. – По-моему, неплохие.

Юрий стоял напротив бледно-розовых обоев, исполосованных прямыми линиями. Он уже давно прикинул: двенадцать рулонов – именно столько, по его расчетам, понадобиться, чтобы обклеить всю комнату. Вдвоем они справятся за полдня, и к вечеру можно будет растянуться на диване перед телевизором с чувством выполненного долга. К тому же, чем быстрее они закончат ремонт, тем быстрее у него появится и своя комната – пусть не такая большая, как у Татьяны, но Юрию хватит и этого. За свою жизнь он привык довольствовать малым.

– Нет, – ответила Татьяна и пошла к кассам, на выход. – Эти будут напоминать мне о прошлом.

Она прошла через кассу, обойдя покупателей, и произнесла про себя мантру последних недель:

Ничто не должно напоминать мне о прошлом.

Зайдя в парадную, Татьяна вызвала лифт и, пока тот спускался с девятого этажа, поднялась по ступенькам к почтовым ящикам. Она повернула ключ, открыла темно-серую металлическую дверцу и достала из ящика несколько рекламных объявлений. Большего в нем не было.

Переложив горстку разноцветных бумажек соседям, Татьяна спустилась к лифту, чувствуя невероятную тяжесть. Полдня. Именно столько потребовалось им, чтобы обойти несколько строительных магазинов. И ничего. Послезавтра на работу, времени на ремонт почти не останется. Что самое главное – не останется сил. Она хотела закончить ремонт к сроку, но, кажется, переоценила свои силы.

Когда они поднялись на восьмой этаж, перед дверью, ведущей в общий коридор с пятью квартирами, стоял молодой человек в фирменной оранжевой бейсболке «Express» и, зажимая под мышкой длинную, около метра, коробку, звонил в тридцать шестую квартиру.

– Вы к кому? – спросила Татьяна.

Только тогда она заметила белые беспроводные наушники, услышала ревущие басы. Доставщик не заметил две стоявшие рядом с ним фигуры. Тогда Татьяна коснулась плеча молодого человека и вздрогнула от неожиданности вместе с ним.

– Простите, – сказал парень, повысив голос. Из-за музыки он почти не слышал себя. – Вы знаете, кто живет в тридцать шестой квартире? Я уже пятнадцать минут не могу до них дозвониться.

– Да, знаю.

Парень шире открыл глаза, ожидая ответа.

Татьяна смотрела на него с одной единственной эмоцией – недоумением. Посылка. С доставкой на дом. И от кого?

– Ааа, – до парня дошло. – Это вы. Татьяна?

У нее похолодели кончики пальцев. Нечто в этой безликой, без единой надписи и наклейки, коробке сгущало кровь и заставляло виски пульсировать. По правде говоря, Татьяна любила сюрпризы. Последний, кто делал ей сюрприз, был… Впрочем, прошлое в прошлом – смогла себя убедить Татьяна. Никаких воспоминаний.

– Да, это я. А вы…

– У меня доставка на ваше имя и адрес, – парень посмотрел на коробку. В его тощих руках она казалась тяжелой.

– От кого? – спросила Татьяна.

Доставщик выковырял из кармана накладную, пробежал по ней глазами и смутился.

– Хм. Странно, – сказал он. – Здесь не указано. Я работаю уже полгода, но такое со мной впервые. Как бы там ни было… заказ оплачен. Не вижу повода для беспокойства. Мне лишь нужна ваша подпись.

Он протянул мятый листок и ручку, на какой Татьяна успела заметить исчезающий отпечаток потного пальца. Она пробежала глазами по накладной. В строке отправителя стоял прочерк.

Сердце забилось сильнее и оглушило Татьяну. Она почувствовала себя в наушниках, будто в них на полную катушку играет музыка, заслоняя собой все вокруг. На мгновение стены пошатнулись, но Татьяна быстро пришла в себя и поставила подпись.

Доставщик передал коробку и зашел в лифт. В следующую секунду дверцы захлопнулись, и он исчез.

Татьяна держала в руках коробку и сквозь колотящееся в груди сердце думала: кто мог отправить ей посылку?

Август 2026

Голос матери заглушали гудки автомобилей, вынужденных объезжать остановившееся в неположенном месте такси. Она надрывно кричала, стараясь привлечь внимание дочери, которая уставилась в телефон и зашагала прочь по обочине. Короткий шаг Лизы теперь выглядел широким и размашистым, уверенно следующим против течения.

– Почему ты сидишь? – прикрикнула Марина Владимировна, посмотрев в салон такси. – Сделай что-нибудь!

Даша могла догнать сестру за считанные секунды. Она регулярно занималась спортом, в особенности скалолазанием, где нужны сильные руки и ноги. Это было еще одним отличием сестер: одна – маленькая, хрупкая, женственная; другая – бойкая, спортивная, бесстрашная. В тайне Лиза всегда завидовала качествам старшей сестры. А та, в свою очередь, нежности и ухоженности младшей. У них никогда не было ссор. Они находили друг в друге гармонию.

Даша посмотрела на мать. Только и всего. Жесткий и в то же время бессильный взгляд. Они ничего не могли сделать. Лиза уже приняла решение.

Завернув за угол, Лиза посмотрела на телефон. Экран зажегся от нового уведомления.

@K00K25 29.08.26 13:45:

Знаю, я долго молчал. Пожалуй, слишком долго. Ты же знаешь, я не фанат резких перемен, поэтому посчитал нужным объясниться. Прежде чем перейти к главному, хочу начать с небольшого предисловия…

Прочитав сообщение, Лиза не сдержала слез. Они катились сами по себе, не задерживаясь на ресницах, мягко скатывались по плоским щекам, замирали на подбородке и расползались по белой блузе нежно-розовыми вкраплениями тонального крема и пудры. Лиза шагала, не отрываясь от экрана телефона, и читала сквозь завесу слез.

@K00K25 29.08.26 13:45:

…Последняя неделя августа выдалась жаркой. Температура била очередные рекорды. Климатические эксперты не переставали твердить о глобальном потеплении и ожидающихся, в связи с этим, природных катаклизмах. Особое предупреждение отводилось людям с повышенной метеозависимостью, к коим отношусь и я. Тридцатиградусная жара на протяжении полутора месяцев сводила меня с ума. Дождя не было почти пятьдесят дней. Реки пересыхали. В лесах то и дело вспыхивал пожар. Урожай сох, асфальт плавился вместе с мозгами.