Я уничтожил Америку 1

Алексей Калинин

Я уничтожил Америку 1

Глава 1

Федеральное казённое учреждение «Исправительная колония № 2 с особыми условиями хозяйственной деятельности Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний по Пермскому краю» (Белый Лебедь)

Кабинет начальника колонии

В кабинете генерал-майора ФСИН Василия Николаевича Скворцова помимо самого хозяина кабинета находился один из важнейших людей страны. Его портрет висел над массивным кожаным креслом. Многие иностранцы знали его в основном по фамилии, но мало кому из россиян не было знакомо сочетание Владимир Владимирович.

Кабинет генерал-майора выдержан в строгом стиле – темное дерево, кожаные кресла, массивный стол и суровые шкафы с выглядывающими папками дел. Сам Василий Николаевич сидел напротив своего неожиданного гостя, стараясь не выдавать волнения.

Владимир Владимирович неторопливо разглядывал бумаги из папки с грифом «Совершенно секретно». Добравшись до середины бумаг, он поднял глаза на Скворцова:

– Интересные цифры, Василий Николаевич. Очень интересные.

Его голос был спокоен, но Скворцов знал: за этой невозмутимостью всегда скрывался холодный расчет.

– Вы уверены в достоверности этих данных?

– Абсолютно, Владимир Владимирович. Проверяли лично. Могу предоставить запись с камеры наблюдения.

– Даже так? Вы ставили эксперименты? Знаете же, что это противозаконно…

Генерал-майор почувствовал, как крупная холодная капля пота пробежала по спине. Внимательный взгляд словно пробуравливал дырочку там, где она неожиданно может вырасти в любой момент. Скворцов даже потёр переносицу, чтобы размять неожиданно засвербевшее место.

– Владимир Владимирович, в… всё было на добровольной основе, – запнулся и тут же отругал себя за это хозяин кабинета. В этот момент он почувствовал себя как нашкодивший школьник перед столом грозного директора. – Заключенный Грушко сам захотел перейти в камеру покомфортнее. А там у них с заключенным Матвеевым произошёл конфликт, и в итоге…

Скворцов не стал говорить, что пожизненно осужденному Грушко пообещали дать «вольную», если он ликвидирует заключённого Матвеева. Не надо говорить. Эта информация была озвучена только раз и те, кто её знал, уже пребывали в аду и наверняка промывали косточки генерал-майору по поводу того, какой же он всё-таки «кидала».

– Да? Ну что же, давайте посмотрим на ваше необыкновенное явление, – произнёс глава государства и положил руки на папку с грифом.

Генерал-майор схватил заранее подготовленный пульт и нажал на нужную кнопку. Широкий экран на стене тут же вспыхнул цветами российского флага, а потом показал камеру с двумя шконками.

Ничего необычного. Стандартная камера для содержания двух заключенных. Восемь квадратных метров. Вещи, сохнущие после постирки. Стены – серый бетон, покрытый слоем побелки, кое-где проступают пятна сырости. Под потолком решетка вентиляции, над ней тускло мерцает лампочка в защитном колпаке.

Над умывальником – зеркальце из полированной жести, рядом – унитаз без крышки. В углу – стол, приваренный к полу, с выщербленной столешницей. На нем – алюминиевые кружки, пачка дешевого чая.

Один из заключённый, сухонький старик лет семидесяти, подошел к рукомойнику и начал набирать воду в алюминиевую кружку. В этот момент его сокамерник, здоровенный детина лет тридцати пяти, мягко поднялся со своей лежанки, вытащил спрятанную в носке заточку, дёрнулся к старику и…

Запнулся о неудачно попавшую под ноги ножку шконки, взмахнул руками, пытаясь ухватиться за что-либо и неудачно нырнул ничком. Очень неудачно. Из-под его головы неторопливо выползла тягучая багровая лужа.

Старик сначала посмотрел на лежащего, проверил пульс на шее, потом взглянул на камеру и, как тот негр из роликов с ютуба, показал ладонями на труп. Вот, мол, смотрите, до чего человека довели, нехристи! Потом укоризненно покачал головой и начал стучать в дверь, вызывая охрану.

– Значит, каждый, кто на него покушается, сам умирает нелепой смертью? – поднял бровь президент.

– Вы сами могли наблюдать этот факт. Матвеев говорит, что его ещё в детстве цыганский барон проклял за то, что из табора лошадь похитил. Вроде так ловкость мальца барону понравилась. Да так понравилась, что потряс перед носом пацана каким-то браслетом и сказал, что тот умрёт только своей смертью. А если кто позарится на пацана, то безносая сама за ним явится…

Несмотря на всю серьёзность ситуации, улыбка скользнула по губам президента. Он ещё раз взглянул на мужчину, который был примерно одного с ним возраста.

– Неужели у цыган лошадь увёл? Да-а-а… Редкий мошенник и плут этот заключённый.

– По мошеннической статье и сидит. Неплохо разбирается в человеческой психологии, многих богатых людей обворовал и теперь доживает свой век у нас. Можно сказать, что он тут скорее прячется от мести обворованных, чем несёт наказание.

– Я видел в деле, что он деньги в основном переводил на благотворительность?

– Да, раскидывал на десятки счетов и потом с них раскидывал в детские дома и интернаты.

– Хм, этакий Юрий Деточкин, – усмехнулся президент.

– Простите, кто? – озадаченно переспросил генерал-майор. – У нас вроде бы такой не числится…

– Герой фильма «Берегись автомобиля», – ответил Владимир Владимирович. – Хорошее кино, кстати, на подумать пригодится.

– Обязательно пересмотрю, – вытянулся генерал-майор. – Сейчас вспомнил, но обязательно пересмотрю ещё раз.

– Ладно вам, перестаньте. Я понимаю, что у вас дел много, не до просмотра старых советских комедий. Но если всё-таки будет возможность, то посмотрите, рекомендую. Сейчас же давайте поговорим с нашим заключённым. Весьма интересная личность, неординарная. И да, я не должен напоминать, что о нашем разговоре никто не должен знать. Вы же понимаете, о чём я?

– Конечно, Владимир Владимирович! Ни одна живая душа ничего не узнает! – едва не козырнул Скворцов.

После этого генерал-майор отдал необходимые распоряжения. Владимир Владимирович тем временем продолжил смотреть дело заключенного. Пальцы правой руки неторопливо постукивали по столешнице, словно отстукивали уходящие секунды.

Спустя десять минут в дверь кабинета осторожно постучали.

– Введите!

Вскоре в кабинет впустили того самого седого человека, какой застыл на экране с разинутым ртом. Экранный персонаж застыл в моменте, когда бил в дверь и звал на помощь. Старик мельком взглянул на экран, хмыкнул, а потом перевёл взгляд на сидящих за столом. Чуть поджал губы, когда на него взглянули внимательные глаза.

Безусловно он узнал сидящих за столом. Конечно же узнал кума и тем более узнал самого основного пахана, который больше двадцати лет делает из страны конфетку.

Президент кивнул, приглашая старика присесть напротив себя. Тот опустился в кресло осторожно, будто боялся сломать. Насторожённый. Несколько секунд царила тишина – двое мужчин мерили друг друга взглядами, словно сошедшиеся на татами дзюдоисты.

– Ну вот мы и увиделись, Александр Петрович, – нарушил молчание Путин, откладывая папку с личным делом в сторону. – Признаться честно, ваше досье меня весьма заинтересовало…

Старик промолчал, лишь слегка приподнял бровь, давая понять, что слушает внимательно. Сидел спокойно, расслабленно. Хотел было даже положить ногу на ногу, но решил, что не стоит напрягать покрасневшего кума. Не надо лишний раз дразнить.

– Видите ли, ситуация сложилась непростая… Мы столкнулись с проблемой, которая… кмх… значительно разрослась и имеет очень неприятные последствия. Капитализм начал изживать себя, а в попытках спастись, он идёт на всё большие и большие жертвы. Я хочу предотвратить то мгновение, когда в небо взлетят ракеты с ядерной начинкой…

– Ну да, по другому поводу президент страны не приедет к обычному старому зэку, – хмыкнул заключенный. – Вам как-то не по масти по таким местам шастать, Владимир Владимирович.

– Следи за языком, Петрович! – одернул его Скворцов.

– Ничего-ничего, – поднял ладонь президент. – Александр Петрович и в самом деле сказал всё верно. Не совсем сохраняя политес, но мы и не в институте благородных девиц. Зато сказано чётко и по существу. Я не просто так здесь сижу, вы правы. И не буду ходить вокруг, да около, скажу сразу и по существу. Мне нужен доброволец для эксперимента, рискованного, смертельно опасного, но способного изменить мир навсегда. Согласитесь, звучит заманчиво?

Александр Петрович кашлянул коротко, ухмыльнулся:

– Это чтобы я сам себе приговор подписал и на себя смерть призвал? Оригинально. Но могли бы не посылать ради этого целого президента! Можно кого и попроще послать…

– Петрович! – с угрозой повторил Скворцов.

– Не совсем так, Александр Петрович, – покачал головой президент. – И, может быть, мой визит это просто потеря времени, но попытаться мы должны. В общем, наши учёные нашли способ переправить сознание человека на пятьдесят лет назад. Примерно в ту пору, когда вы были молодым и красивым.

– Как и вы, – усмехнулся заключенный.

– Как и я, – кивнул президент. – И я официально предлагаю вам послужить на благо Отечества и попытаться вернуться в то время, когда СССР ещё не успели очень сильно раскачать. Когда ещё можно было всё исправить и повернуть иначе.

Заключённый посмотрел на президента, перевёл взгляд на серьёзного генерал-майора. На обоих лицах не было даже следа улыбок. Ни одна мимическая морщина не дёрнулась, показывая развод. А это значит, что они говорили правду. И эта правда, как бы фантастически она ни звучала, была для этих двоих единственно верной.

– Зачем я вам понадобился именно я? Ведь существуют тысячи добровольцев, готовых отдать жизнь ради науки. Ради Отечества!

Путин улыбнулся своей фирменной загадочной улыбкой:

– Именно потому, что вы не обычный человек. Ваша история уникальна, ваш опыт бесценен. Никто кроме вас не сможет справиться с задачей, поставленной перед нами. Возможно, только вы способны пройти это испытание и выжить. Мало того выжить – переломить ход истории!

Старик склонил голову набок, изучающе посмотрев на собеседника:

– Что значит «испытание»? Какие гарантии моей безопасности?

– Гарантий никаких, риски максимальные. Но успех превзойдет любые ожидания. Представьте себе лекарство от всех болезней, технологию вечной молодости, средство против старения… Это лишь малая толика того, что может ждать человечество впереди. И всему этому вы можете поспособствовать, если согласитесь отправиться в прошлое.

Заключённый долго молчал, погруженный в собственные мысли. Наконец, он поднял взгляд на Путина.

– Почему именно я?

– Потому что ваша судьба уже давно связана с нашей страной, Александр Петрович. Ваше сердце бьётся в унисон с судьбой России. Поэтому выбор пал именно на вас. А также решающим фактором стало ваше… кхм… проклятие.

Еще минута напряжённой паузы. Затем старик решительно выдохнул.

– Слишком уж это всё пафосно звучит. Слишком уж фантастически. Однако, я понимаю, что ещё пару лет попержу в своей камере, а потом напялю деревянный макинтош. Не кривись, кум, президент и не такие слова слышал! Но если я отправлюсь туда, назад в СССР, то что мне нужно делать? К кому бежать? Куда податься? Если буду кричать, что я из будущего, то меня или в психушку сразу же упекут, или куда-нибудь в шарашкину контору – опыты ставить начнут.

Владимир Владимирович удовлетворённо кивнул:

– Именно так! Вы совершенно правильно рассуждаете. Ваши опасения понятны и обоснованы. Чтобы избежать подобной участи, прежде чем ваше сознание отправят назад, с вами поработают наши лучшие психологи и историки. Они введут вас в состояние полного транса, в котором вашему сознанию имплантируют новую память. Вашу нынешнюю личность сотрут, дополнят воспоминаниями человека той эпохи. Вся информация будет предоставлена вашей памяти. Таким образом, вы станете другим человеком, новым существом, абсолютно естественным для того времени.

Затаив дыхание, Александр Петрович спросил:

– И кто же этот новый человек?

Президент поправил очки, глядя строго поверх оправы:

– Ваш прототип уже найден среди архивных документов. Двадцатипятилетний рабочий завода имени Лихачёва, талантливый инженер, честолюбивый молодой специалист, имеющий небольшие связи в верхушке власти. Он умер в результате несчастного случая от удара током, но он мог бы спастись, если бы не растерялся. Ваше сознание перейдёт в разум этого инженера через несколько секунд после смерти мозга. Тело ещё будет функционировать, и вы сможете реанимировать себя. А дальше вы уже сами…

– Инженер, говорите? Отличная профессия, да и завод славный. Таких рабочих уважали. Правда, партийцем он не был?

– Был кандидатом в члены партии, но звание получил буквально накануне вашей отправки, – пояснил Путин. – Партийный билет был утерян вскоре после смерти владельца, поэтому официальных следов его членства почти не осталось. Удобно, не правда ли?

Старик нервно потер подбородок:

– Меня переселят в какого-то молодого паренька? Скажу честно, товарищ президент, мысль неприятная. Мои мозги помнят вот это вот тело, привыкли к нему, к радикулиту и прочим подаркам возраста. Вдруг новая оболочка не подойдёт?

– Риски есть, безусловно, – признал Путин. – Психологические нагрузки колоссальны. Но зато представляете, какую свободу действий обретёте? Вы сможете свободно передвигаться по стране, общаться с нужными людьми, влиять на принятие решений высокого уровня.

Скворцов вмешался впервые с момента начала беседы:

– Товарищ президент, полагаю, надо напомнить нашему герою основную цель миссии.

Владимир Владимирович тяжело вздохнул:

– Основная цель, Александр Петрович, заключается в следующем: нам необходимо вернуть Советскому Союзу мощь и влияние. Необходимо остановить катастрофический распад экономики, восстановить промышленность, поднять уровень жизни населения, спасти страну от распада и внутренних конфликтов. Вам предстоит внести ряд изменений в ключевые исторические моменты, используя ваши знания и опыт. Время не ждёт, действовать придётся быстро и эффективно.

Старик удивлённо округлил глаза:

– Столько ответственности переложить на плечи одного старикашки? Может, отправить туда целый отряд?

– Нет, Александр Петрович, – серьёзно произнес президент. – Отправлять кого-то ещё опасно и бессмысленно. Один агент гораздо легче пройдёт незамеченным сквозь сеть проверки КГБ и попадёт в нужное окружение. Группа агентов привлечёт ненужное внимание, начнётся паника, подозрение, итогом станет провал всей операции.

– Владимир Владимирович, вы красиво говорили о том, что мне предстоит… Но по факту – какая моя главная задача?

– Вашей главной задачей станет не дать капитализму победить! – поджал губы президент.

– А это значит…

– Это значит, что капитализм не должен одержать верх над социализмом!

Снова минутная дуэль взглядов. Причём ни одна сторона не хотела сдаваться и признавать себя побеждённой. Генерал-майору на какой-то миг даже показалось, что президент и заключённый сейчас обмениваются мыслями и ведут какой-то неслышимый для его ушей диалог.

Старик глубоко вдохнул воздух, закашлялся, потом аккуратно выпрямился в кресле:

– Позвольте спросить напоследок, товарищ президент. Кто поручился за мою безопасность? Кто гарантирует, что я смогу вернуться домой целым и невредимым?

Владимир Владимирович нахмурился:

– Науке пока неизвестны точные механизмы обратного перемещения сознания. Вероятно, вы останетесь там навсегда. Но ваше участие настолько важно, что никакие личные интересы не имеют значения. Родина нуждается в вашем героизме и мужестве.

Опять наступило тяжёлое молчание. Оно тянулось бесконечно долго, пока старик наконец не спросил:

– Сколько времени займёт подготовка?

– Неделя интенсивных тренировок, затем процедура переноса сознания. Все процессы будут контролироваться лучшими специалистами страны.

– А мне поставят памятник?

– Нет, – откровенно признался Путин. – Но, если вы справитесь с заданием, ваши усилия войдут в учебники истории как подвиг величайшего масштаба. Правда, об этом подвиге будете знать только вы один… Никто другой не сможет этого засвидетельствовать.

Несколько долгих мгновений оба мужчины смотрели друг другу прямо в глаза, пытаясь заглянуть в душу и увидеть необходимое в данную секунду. Наконец, Александр Петрович решился:

– Ладно, попробуем. Но учтите одну вещь: я согласился добровольно, а не под давлением обстоятельств. Моя совесть чиста… До определённого предела! И я готов нести ответственность за каждое своё решение. Я слишком долго пожил, но немного сделал. Те упыри, которых я ограбил и развёл – всего лишь песчинка в море. А если у меня появится шанс потрепать нервы целому континенту, да ещё и не одному, то… почему бы нет?

Владимир Владимирович тепло улыбнулся, протягивая руку для рукопожатия.

– Верю вам, Александр Петрович. Знайте, вся страна надеется на вас. Начинаем подготовку завтра утром ровно в восемь ноль-ноль. Желаю удачи и терпения. О нашем проекте никому ни слова, надеюсь, об этом не нужно напоминать?

Сквозняк пролетел по кабинету, стирая остатки сомнений с лица Александра Петровича. Решение было принято окончательно и бесповоротно. Теперь оставалось лишь дождаться результатов…

Он пожал крепкую руку в ответ. Пальцы привычно скользнули по запястью, но президент носил часы на левой руке, поэтому сувенир на память получить не удалось.

Глава 2

Федеральное казённое учреждение «Исправительная колония № 2 с особыми условиями хозяйственной деятельности Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний по Пермскому краю» (Белый Лебедь)

Камера заключённого Матвеева

Когда меня привели обратно в камеру, то я плюхнулся на койку и уставился в потолок. Да, в дневное время на шконарях валяться нельзя, но я сейчас не простой зека, а тот, кому пожал руку сам Главнокомандующий. И пусть кто только против слово скажет!

Вот только на хрен мне всё это упёрлось?

Путешествие в прошлое. Что-то из области фантастики, чесслово!

Я горько вздохнул. Получилось неубедительно. Вздохнул ещё раз – на этот раз вышло лучше.

Вот вроде бы прожил жизнь и пора бы её заканчивать. Пора её хоронить. Ан нет, хренушки. Выдернули за белы ушки, встряхнули, да ещё и подопнули, мол, давай, Петрович! Жги дальше! Рано тебе ещё концы на нарах отдавать. Можешь ещё послужить Отчизне!

А мне чего остаётся? Правильно, ссать кипятком и строить из себя восторженного лоха! Мол, так и будет исполнено, Ваше Президентейшество! Ваше Кумовейшество, рад стараться!

Вы хотите меня отправить назад? В СССР? В страну, которая дала так много и печально ушла в сторону, когда её обманутые дети захотели лучшей жизни?

А я-то думал, что никогда этого больше не увижу… Не переживу…

Но чёрт возьми, я же знаю, чем всё кончится!

Прекрасно помню пустые полки и пьяных мужиков у пивного ларька. Не от хорошей жизни пьяных, а ради заливания шаров, чтобы сквозь них можно было смотреть на всю ту мерзость, что творилась при гибели СССР. Помню про партбилеты в мусорных баках и красные флаги, которые пошли на тряпки. Про то, как мои же дети будут учить английский, чтобы ехать и убирать параши за богатенькими уродами.

И вот теперь – второй шанс.

Не знаю, Бог ли, Дьявол ли или просто глюк умирающего мозга в этой вонючей камере – но меня снова кидают в 70-е.

Только теперь я не буду играть в скромного советского инженера, как планирует президент.

Я приду как чума! Да-а-а-а! Слишком много злости у меня скопилось при гибели Страны Советов. Слишком много ненависти к тем гадам, которые жадно напали на мою чудесную страну и за несколько лет из процветающей империи сделали гниющую помойку, которую можно было доить и дербанить всем, кому не лень.

Научу Брежнева, как правильно давить диссидентов. Объясню Андропову, куда вкладывать нефтяные деньги. Напомню Громыко, где находятся слабые места у американской империи.

А потом – потом я найду того долбо..а Горбачёва…

И задушу его на хрен!

А Ельцину насую в носопырку и закодирую навечно!

Всех раком поставлю, чесслово!

Или меня сразу же поставят…

Наденут смирительную рубашку, засунут к дурикам и будут пичкать такой хренью, от которой мозги закипят. И стану я спасать СССР и уничтожать Америку в отдельно взятой палате, между обоссанным Наполеоном и пускающим слюни Чингизханом…

Нет, хрень какая-то! Вписался сам не знаю во что, а теперь гоняю. Ладно, будь что будет, всё одно для меня лучше уже не станет. Надо заварить чифир, похлебать немного для прояснения мозгов, подумать, да и спать лечь.

Я встал и направился в сторону столика с чайными принадлежностями. Вздохнул, глядя на стену.

В камере ещё висела олимпийка Ключа, заключённого Грушко. Похоже, забыли забрать. Ладно хоть пол вымыли после уборки трупа. Говно-человек был. Даже гордился своими убийствами. Думал, что я его испугаюсь, а я… Мне сразу стало понятно, зачем кум отправил этого придурка ко мне в камеру.

И ведь даже чая не попили!

Слишком уж Ключ торопился на тот свет…

Да уж, от моего проклятия уже не один утырок отправился оправдываться на тот свет перед Богом. А я чего? Я даже специально в тюрьму ушёл, чтобы лишних кого не забрать, а вот поди же ты… Вытаскивают на волюшку…

Кипятильничек из двух лезвий от одноразовых бритвенных станков согрел воду как для родного. Лезвия стырил из станков, заменив их фольгой от пакета чипсов. Проложил спичками и закрепил изолентой. Провод от радиоприёмничка нормально подходил для временного использования. Главное – не совать пальцы в воду, пока не закончен процесс. Шибануть может.

То, что у меня пока ещё не отобрали этот кипятильник, говорило о многом. Вон, камера в углу поблёскивает, фиксируя все мои действия. Почему-то захотелось согнуть руку в локте и пропеть: «Уплыву, волки, и вот вам… Чтобы навсегда меня запомнили!»

Да только не запомнят. Если будущее изменится, то никто из вертухаев меня даже не узнает при встрече. А может и не будут они вертухаями? Станут профессорами, кандидатами наук, космонавтами… А может, так и останутся отбывать свой срок сутки через трое?

Вода закипела. Пришла пора засыпать чай. Двадцать пять граммов привычно легли в ладонь, а потом отправились в кружку, откуда заботливо вынут кипятильничек. Теперь накрыть крышкой и дать настояться.

Кружку из авиационного металла мог придумать только утонченный садист. Алюминий имеет замечательную теплопроводность. Пока внутри кипяток, точно такая же температура будет и у самой кружки. Когда пьёшь из неё, металл обжигает губы больше, чем само содержимое.

Чай заваривался крепкий, почти как судьба – горький, но бодрящий. Если подождать ещё несколько минут, то можно будет ощутить, как он пробирается в жилы, разгоняя тюремную апатию. А если подождать дольше – станет только горче.

Из угла камеры по-прежнему поблёскивал холодный глазок. Может, там сидел какой-нибудь новичок-охранник, ещё не привыкший к тому, что люди здесь варят кипяток из бритв и спичек. Или, может, там никого не было, и камера записывала мою суету просто так – для отчётности.

Я прикрыл кружку ладонью, чувствуя, как жар проникает в кожу. Где-то за стеной кто-то кричал, кто-то смеялся, а кто-то просто молча считал дни. Мир за решёткой – он ведь тоже кипит, только без пузырей.

И вот первый глоток. Губы обожгло, но это отчасти даже приятно. Хоть какое-то разнообразие. Потом – второй. Чай, как всегда, напомнил мне дом. Точнее, то, что я когда-то считал домом. Когда был отцом и мужем…

Засов на двери щёлкнул, вырвав меня из размышлений. Я уставился на показавшуюся рожу надзирателя. Он как будто специально её мазал свёклой, чтобы быть всегда краснощёким. Надзиратель обвёл камеру взглядом, остановил взгляд на кружке с чаем и произнёс:

– Заключённый Матвеев, на выход. Лицом к стене!

– Откуда такая срочность? У меня до завтрева расслабуха намечалась, – вздохнул я.

– На выход! Повторять больше не буду!

Похоже, что кипятильничек всё-таки отберут. Зря я не прикрыл телом от камеры. Слишком поверил в себя.

– Руки за спиной! Вперёд.

Я двинулся по привычному коридору с выщербленной плиткой и следами чьих-то древних ботинок, въевшимися в бетон. Стены здесь помнили всё – и крики, и шёпот, и тот особый звук, когда человек бьётся головой о дверь, потому что больше не может молчать.

Надзиратель шёл сзади, дыша мне в затылок. Его дыхание пахло дешёвым кофе, сигаретами и усталостью. Видимо, у него тоже был не лучший день. Или, может, лучший – как знать.

Единственное, что повёл он меня не в сторону администрации, а в больничку. И чего мне там делать?