Возвращение (Рассказы)

Вдруг ей послышался знакомый голос, затем смех. Смех продолжался долго, несколько минут с непродолжительными перерывами.

– Хм, ничего себе больная,– продолжила Надежда читать книгу.

Раздался стук, затем скрип открывающейся двери и все тот же знакомый веселый голос.

– Заходите, ребята, посидим немного,– приглашала Клавдия гостей.

Надежда успела отложить книгу и приподняться с кровати.

– Добрый вечер, Надежда Николаевна, нам без вас было скучно,– заметил Гена.

– Что вы говорите? Извините, но я не могла этого предусмотреть,– съехидничала Надежда Николаевна.

На мгновение возникла пауза.

– Да!– произнес Гена.– Ну, ладно, мы пойдем, Клавушка, мы действительно не вовремя, досвиданья.

– Досвиданья, – не поскупилась ответить Надежда Николаевна.

Клавдия Петровна долго неподвижно смотрела на захлопнувшуюся дверь.

– Извини, Клава, если испортила тебе вечер.

Клавдия Петровна поставила небольшие чашечки обратно в шкаф.

– Ребята хотели выпить с нами бутылку шампанского… всего навсего А ты их прогнала.

Надежда молча вздохнула, уткнувшись в книгу.

– Надя, ну на что это похоже, скажи мне, пожалуйста. Как ты себя ведешь? Неужто не начиталась за всю жизнь, что каждый вечер ни на минуту не расстаешься с этой проклятой книгой. Встань и посмотри, как ты себя загнала.

Надежда оторвала голову от книги, взглянула на Клавдию.

– Какое тебе до меня дело? Как хочу, так и живу, и не тебе учить, как мне жить.

– А-а!.. – протянула Клава.– Не понравилось. Сколько же ты проживешь еще так, как ты думаешь?! Или надеешься со своими болячками дотянуть до глубокой старости?

Спор постепенно переходил в крики.

– Клава, прекрати сейчас же.

– Нет, раз уж я начала, то доскажу до конца. Хочешь знать, что о тебе говорят?

– Меня это абсолютно не интересует.

– А ты все-таки послушай. О тебе говорят, что ты уже не женщина, что мужчины тебя, следовательно, вовсе не интересуют.

– Замолчи, дрянь! – вскрикнула Надежда и наградила подругу пощечиной.

– Сама дрянь! – хлопнула Клава подругу подушкой по голове так, что она отлетела почти к противоположной стене.

Надежда Николаевна отвернулась и заплакала. На некоторое время воцарилась тишина.

– Ой, Наденька,– расслабилась Клавдия,– прости меня, пожалуйста, прости меня.

Клавдия Петровна подбежала к подруге, опустилась на пол, помогла ей подняться.

Усевшись на кровати, они смотрели друг дружке в заплаканные глаза, а затем, обнявшись, зарыдали вместе.

Наплакавшись, продолжали всхлипывать и извиняться друг перед другом, вытирая покрасневшие глаза.

– Куда же ты ходила сегодня одна, дурочка?– спросила наконец Клавдия.

– Звонила домой, с сыном разговаривала, – ответила все еще не успокоившаяся Надежда.

– Надя, что у тебя там, исповедуйся, – посоветовала Клава.

– Теперь уже нет смысла молчать. В прошлом году я в который уже раз за последнее время уложила мужа в больницу. Астма замучила беднягу, и видно было, что постепенно он начал сдавать. Знаешь, не силы у него были на исходе, а подводило желание помочь самому себе.

В тот день, когда я в последний раз повидала его в палате, он был такой веселый, сравнительно свежо выглядел, шутил.

Врачи хотели устроить ему пенсию, но он отнекивался, говорил, что они не успеют. Он оказался прав. В тот день я его, оказывается, видела в последний раз,– вздохнула Надежда,– кто бы мог знать! Он сбежал из больницы и исчез.

Вот уже больше года, как мы никак его не найдем.

Где только не искали, что только не предпринимали, все безуспешно. Столько средств, нервов и времени ухлопали.

Свою судьбу определил, но хотя бы обо мне с сыном подумал, -снова заплакала Надежда.– Кто теперь я, вдова, не вдова? Жить ли, не жить, и как?!

Долго, почти всю ночь, подруги провели вместе в слезах и продолжительных разговорах. Под утро силы их стали иссякать, клонило ко сну.

– Хватит, Надежда, томить себя и терзаться. Ты любила его и сделала все, что могла. Ну, что ты изменишь слезами? – Ничего! Поживи немного для себя. Не останется он один, не волнуйся. Во-вторых, глядишь, и когда-нибудь объявится.

– Ты думаешь?

– Конечно, все может быть!

– Нет,– покачала головой Надежда, – столько времени прошло!

– Жизнь тебе сама подскажет, что делать дальше,– успокаивала ее Клава.

Шли дни, и подруги постепенно свыкались с жизнью в санатории. Хотя морозец по утрам не радовал, зато тепло людей обогревало души.

– С добрым утром, мои хорошие,– поздоровалась Мария Михайловна,– как отдыхается? Так, сегодня у нас испортилась одна печь, и мы вам меняем меню. Вот, пожалуйста,– протянула она двойной печатный листок.

– Это меню на весь день?– спросила Клавдия.

– Нет, я думаю, к полудню мастера печь исправят.

–Ну, что будешь заказывать, Клава?

– А что выбрала ты?

– Блинчики с творогом.

– Тогда мне тоже блинчики с творогом.

– Вот и хорошо, заказ принят,– отошла от их столика Мария Михайловна. Да, девочки, я тут двоих ещё к вам подсадила – сын и мать, думаю, поладите.

Надежда кивнула головой.

– Клава, ты любишь блинчики с творогом?

– Так себе,– ответила Клава.

– Я тоже не особенно.

– Хм, зачем же заказывала?

– Муж их обожал. Помню ещё в свадебном пичкал меня ими. Странным был каким-то в ту пору. Был уверен: что нравилось ему, должно было понравиться и его молодой жене. Хотя за время нашей совместной жизни ему все-таки удалось склонить меня к блинчикам. А мой Вовка их не ест.

– Какой он у тебя, Вовочка?

– Большой уже, женился, но тоже со странностями. Почему-то ему не нравится все, что я для него покупаю. Неужели я стала такой уж старомодной, Клава?

Клавдия улыбнулась в ответ.

– Спрашивает: мамочка, тебе нравится это? Если отвечаю положительно, он предлагает мне носить это самой.

Надежда, улыбаясь, слегка покачала головой.

– Похоже, наши новые соседи по столу идут,– заметила Клавдия.

Надежда моментально перевела взгдяд на них.

Молодой человек лет тридцати, среднего роста, с прямыми волосами и удлиненным лицом, в джинсовых брюках и куртке, сопровождал пожилую, лет шестидесяти мать.

– А он вовсе не дурен собой,– вполголоса вырвалось у Клавдии.

– Здравствуйте,– поздоровалась первой дама, подходя к столу и отодвигая стул,– разрешите?

– Здравствуйте, – сухо проронил и сын.

Первый день знакомства прошел мрачно. Каждая пара ограничивалась разговорами между собой.

Но понемногу Алексей, как представился молодой человек, и его мама, Пелагея Андреевна, находили общий язык со своими новыми знакомыми, и за столом порой завязывалась обоюдно интересная и веселая беседа.

Тон задавала Пелагея, вороша веселые страницы своего прошлого. Восхищение слушателей не всегда удерживалось одинаково прочно.

–Ну, ты даешь, Пелагея Андреевна?– то и дело покатывалась Надежда.

– А помнишь, Клава, мы волновались, думали, не повезло, – обращалась Надежда к подруге.

Пожалуй, из всех четверых наибольшие неудобства испытывал Алексей, пониманию которого были недоступны многие детали в беседе женщин. К тому же рассказы матери ему приходилось слышать уже неоднократно. Но он не мог не заметить, что в новой аранжировке оригинальность их возрастала вдвое. Возможно, она кое в чем и перебарщивала.

Благодарные слушатели не оставались в долгу. Официально объявив Алексея своим человеком, делились с Пелагеей сокровенными секретами жизни на курорте. Учились у Пелагеи регулировать свои провалы и взлеты в зародившихся курортных, как они называли, романах.

Было еще много встреч и интересных для женщин бесед до минут прощания друг с другом, не обошедшегося, конечно же, без поцелуев.

Клавдия Петровна добродушно и дружески, как сына, целовала Алешу.

– Прощай, Алеша, счастливо тебе! Слушайся маму, славная она у тебя. Короче говоря, всего хорошего,– расточала пожелания Надежда Николаевна,– ну, а мужчин я вообще не целую, не обижайся.

Случилось так, что Пелагея Андреевна и Алексей уехали раньше, хотя и приехали позже Надежды Николаевны и Клавдии Петровны.

В жизни часто действуют законы информационных стеков, когда пришедший последним уходит первым. Ладно, если это происходит только в хороших аспектах.

Теперь уже Клавдии Петровне приходилось оборвать свой отпуск и возвращаться домой раньше Надежды Николаевны при том, что приехала она позже. Такое решение вынудил ее принять недавний телефонный разговор с дочерью, и она была убеждена, что ее материнское сердце не допустит ошибки.

– За Аленкой присмотреть надо, – поясняла Клавдия Петровна,– там один парень подъезжает к ней, а он мне так не нравится.

– Молодые сами разберутся, Клава, не вмешивайся,– попробовала удержать ее Надежда Николаевна.

– Да, как же! Мы все в молодости думаем, что прекрасно разбираемся во всех жизненных вопросах и не нуждаемся в помощи, даже родительской, хотя бы в советах, однако…

– Да,– подтвердила Надежда Николаевна,– если бы молодость знала, если бы старость могла…

– Все мужики подонки, их надо давить, как клопов,– вскрикнула Клавдия Петровна с подступившими к глазам слезами, крутанула большим пальцем и прошлась ногтем по столу так, как если бы ей уже довелось осуществлять обещанное.

– Клава, что ты?– ошеломленная, едва выговорила Надежда Николаевна.

– У них только одно на уме!– расплакалась подружке “в рубашку” Клавдия Петровна.

– Ну-ну-ну,– утешительно похлопывала ее по плечу Надежда Николаевна.– Не волнуйся, у Алены все будет хорошо!

– Сейчас я не об этом,– пробормотала Клавдия Петровна.

Надежда Николаевна помялась, вопросительно посмотрела на подругу.

– Прости, Надя, ты была права, а я дура, что тебя не послушалась.

Удивление Надежды Николаевны росло с каждым словом подруги.

– Просто вся жизнь прошла без большой любви. А ее так хочется! Так больно и страшно, что умрешь и не успеешь ее испытать, хоть ненадолго, хоть чуть-чуть. Мотаешься без устали по жизни, мотаешься, и только и думаешь – встретить бы ее, пусть даже сгоришь в ней. И ради этого, Господи, прости меня, ничем не жаль поступиться – ни честью, ни благополучием, ни даже жизнью.

Клавдия Петровна расплакалась уже на полную катушку.

Надежде Николаевне едва удавалось удерживать ее порыв. Она чувствовала, с какой силой билось ее сердце, и боялась, что вот-вот оно выпрыгнет из груди.

– К черту честь, жизнь, здоровье и все на свете,– рыдала Клавдия Петровна,– любовь, настоящая большая любовь, где же ты, где, отзовись! Господи, помоги мне ее найти и не убей до этого.

– Ладно тебе, Клава,– утешала ее Надежда Николаевна, – ты ищешь то, чего не существует на свете.

Клавдия Петровна неожиданно умолкла.

– Ты что это, серьезно?– спросила она сквозь слезы.

Надежда Николаевна утвердительно кивнула головой.

– Да, но как же без этого жить, Надюша?

– Как живем,– пояснила Надежда Николаевна.

Страсти потихоньку улеглись.

– Ну, ладно, что еще у тебя там стряслось?– спросила Надежда Николаевна.

Клавдия Петровна молча понурилась.

– Это тебя твой красавчик обидел?

Последовал легкий подтверждающий кивок.

– Не скажи!.. У вас что-то было?– всплеснула руками Надежда Николаевна.

Движение головы повторилось после паузы.

– Что?– возмутилась Надежда Николаевна.– Ты с ума сошла? Когда? Мы же почти все время были вместе?

– Много ли нужно времени…

– Ну, погоди! Я ему устрою,– в гневе бросила Надежда Николаевна, порываясь лететь к обидчику.

– Погоди, Надя, дело не в нем,– теперь уже приходилось успокаивать ее.

– То есть как это?

– Я сама, первая… и не жалею об этом. Даже сейчас.

– Тогда какого же черта…

– То есть не к нему потянуло, а к той любви, какую, показалось, я наконец-то встретила.

– Где он сейчас, интересно?

– Уехал!

– То есть как уехал?

– Вот так вот, взял и уехал! Неожиданно, тайком, не попрощавшись.

– Да, но ведь он приехал гораздо позже нас. Вроде так?

Клавдия Петровна склонила в знак согласия голову.

– А между тем обещал, что проводит, что обменяемся адресами, что будем переписываться, что пригласит меня к себе и что даже подумывает о том, как связать со мною свою жизнь. Он же тоже представился разведенным.

– Подонок!– заключила Надежда Николаевна.

Подруги долго еще обсуждали проделки знакомого красавчика.

Через несколько дней Клавдии Петровне устроили роскошные проводы. Только исходили они не от того, от кого она мечтала. Прощальное застолье устроили Надежда Николаевна и Мария Михайловна с ее девичьей свитой.

– Все равно мне удалось выхватить у жизни минуты счастья, которые могут и не повториться,– утешала себя в душе Клавдия Петровна, и уже через час прощально помахивала подружкам рукой из-за большого окна отъезжающего комфортабельного автобуса.

А еще через несколько дней то же Мария Михайловна обещала устроить и Надежде Николаевне, но та напрочь отказалась от нескромных проводов, ограничившись теплыми словами благодарности хозяйке столовой.

– Алло, Вовочка, ну как вы там,– громко спрашивала по телефону Надежда Николаевна.

Разговор устроили по заказной связи из кабинета администратора.

– Ничего, ма, как ты?

– Все хорошо, вылетаю через несколько часов, буду к полудню. Слышишь?

– Слышу, мам, слышу, мы тебя встретим.

В аэропорту проходила регистрация на полет по объявленному рейсу.

– Гражданочка, вы – Надежда Николаевна?– разлетелся молодой человек в форме сотрудника аэропорта.

– Да-да,– удивленно протянула Надежда Николаевна.

– Пройдемте, пожалуйста с нами на досмотр.

Двое сотрудников проводили ее в отдельную комнату. Усадили в удобное кресло, перед широким столом с полированной поверхностью, оставили одну, попросив минуточку подождать.

– Здравствуйте, Надежда Николаевна,– услышала она вдруг знакомый голос из-за спины.

– Здравствуйте,– отозвалась она, поднялась с места и обернулась.– Вячеслав?– выронила удивленно. – Что вы тут делаете?

– То же, что и вы.

– Что все это значит?

– Ничего, прошу вас, сядьте и выслушайте меня.

– Нет уж, это вы меня выслушайте! Или вы меня тотчас же отсюда выпустите, или я позову милицию.

– Вам ее звать не придется, потому что я и есть милиция,– рассмеялся Вячеслав и представил удостоверение.

– Ну, хорошо, что вам угодно?

– Надежда Николаевна, можно на ты? Так будет проще!

– Власть в ваших руках,– покорно потупилась женщина.

– Надя, поверьте, я и не думал вас задерживать. Просто я работаю здесь, случайно увидел вас и…

Вячеслав помялся.

– Ну смелее, смелее, что же это вы смутились? Не забывайте, где вы работаете!

– Хорошо, я буду прям и откровенен.

– Уж извольте.

– Мне так неудобно об этом говорить, но…

– Ну давайте же, не то мой самолет улетит.

– Он не улетит без вас, я позаботился об этом.

– Что? Это уже становится интересно. Господи, что это за приключения?

– Ладно, так и быть. Думаю, вам известно о романе вашей подруги Клавдии Петровны и…

– Вашего Генки,– не дала договорить Надежда Николаевна.

– Геннадия Алексеевича,– уточнил Вячеслав.

– Ну, и…

– Знаете, у них поначалу все так здорово складывалось! Я даже завидовал им по-хорошему.

– Что вы говорите?– с иронией бросила Надежда Николаевна.

– Да, представьте себе!

– Ну, и что же произошло дальше?– взяла на себя роль допрашивающей Надежда Николаевна.

– Вы можете не верить, но сперва у Геннадия Алексеевича пропали золотые часы, потом понемногу стали пропадать деньги. Кто бы мог это сделать, кроме меня и вашей подруги? Только мы находились рядом с ним.

Надежда Николаевна растерянно глядела на собеседника.

– Вы думаете?

– Да.

– Вам лучше об этом знать!

– Ну, так вот, когда деньги у него почти вышли- естественно, у него были кое-какие расходы,– он мне раскрылся. И хоть и верил мне, но какое-то подозрение в нем я все же чувствовал. Оно, думаю, прошло, когда я ему дал денег на дорогу домой, и даже больше, чем требовалось. Хоть он и обещал мне их выслать сразу по приезде домой, но разговор сейчас не об этом. Эта сумма для меня, человека, работающего здесь, в этой должности, ничего не значит. Думаю, вы понимаете меня.

– Да уж, конечно. Я готова заплатить вдвое больше, чтобы вы меня поскорей выпустили.

Между беседующими возникла пауза.

Надежда Николаевна уловила большую обиду, нанесенную собеседнику.

Вячеслав нажал кнопку и вызвал дежурного.

– Слушаю вас, Вячеслав Григорьевмч,-отчеканил молодой человек в штатском.

– Проводите даму к выходу на посадку в самолет по перрону под номером один.

– Слушаюсь,– отозвался на команду молодой человек.

– Постойте, Вячеслав,– смущенно бросила Надежда Николаевна,– простите меня, я вас незаслуженно обидела. Признаюсь, вы меня озадачили.

– Я хотел спросить у вас: Клавдия Петровна вам об этом ничего не говорила? Или, может быть, вы сами что-нибудь заметили или почувствовали?

– Да нет! Правда, говорила, что нужно помочь дочери, но у нее нет возможности. Вот и все!

– Да вы не подумайте, что я расследую это дело по долгу службы. Геннадий Алексеевич категорически попросил меня не делать этого. Но просто, знаете, чисто спортивный интерес, как говорится. Может, чашечку кофе?– неожиданно предложил Вячеслав Григорьевич.

– Пожалуй, если вы за вылет отвечаете.

Вячеслав Григорьевич улыбнулся.

Разговор между собеседниками продлился еще минут двадцать. Собеседники, казалось состязались друг с другом в том, кто кого больше шокирует и удивит.

– Если хотите, вот моя визитка! Может, она вам еще на что-нибудь сгодится,– улыбаясь, протянул Вячеслав Григорьевич красиво оформленную картонную визитку.

Надежда Николаевна с улыбкой взяла ее и направилась к выходу на перрон, где ждала специально подогнанная иномарка, чтоб доставить ее до трапа авиалайнера, задерживавшегося, по объявлению, – по техническим причинам.

Она приоткрыла дверцу иномарки и обернулась. Взгляды встретились.

Она вдруг закрыла дверцу автомашины и пошла обратно, словно забыла что-то сказать.

Он шел ей навстречу.

– Вы что-то забыли?– спросил он, приблизившись.

– Да. – Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

      Он обнял ее радушно и пристально вгляделся в глаза.

– Прошу вас, не думайте о нас так плохо,– попросил он.

– О ком это о вас? О милиционерах?

– Нет, о мужчинах! У женщин слишком превратное о нас мнение, но мы, в сущности, такие же, как и вы.

– Господи, Вячеслав, что это такое вы говорите?!– едва удерживая смех, пробормотала Надежда Николаевна.

Вячеслав Григорьевич схватился за голову и попытался оправдаться.

– Вы знаете, Надя, я только хотел сказать, что мы, люди, не имеем права думать друг о друге плохо независимо от того, каких людей приходилось встречать. Не должны даже смотреть на них через призму своих взглядов и своего мировоззрения. Надо просто помнить, что человек – Божье творение и Бог относится к каждому с такой любовью, с какой мы относимся к нашему творцу.

– Вот и познакомились,– шепнула она на ухо ему, опуская в его наружный карман свою визитку. Она еще раз наградила его поцелуем, в другую щеку, и то и дело оборачиваясь, бегом ринулась к машине, бросая на прощанье:

– А я думала, что в милиции только милиционеры работают!

Авиалайнер долго выезжал на взлетную полосу, потом остановился, потом вдруг разбежался, быстрее, быстрее, пока не взмыл, словно большая стальная птица, набирая постепенно и скорость, и высоту.

Белая легковушка ловко объезжала догоняющие автомашины, дружелюбно подмигивалая им левым “глазом”.

– Вова, ты можешь помедленнее? Ну, как вы там, рассказывай,– попросил водителя женский голос.

Вова включился в разговор, не отрывая пристального взгляда от растилающейся перед ним автотрассы.

Надежда Николаевна погрузилась в воспоминания о недалеком прошлом, не пропуская при этом ничего важного из сообщений сына.

Она раскрыла сумочку, достала оттуда маленькое зеркальце и долго в него смотрелась.

– Мама, ты меня слушаешь?– поинтересовался Вова.

– Да, конечно, продолжай,– отозвалась Надежда Николаевна.

Она слегка подмазала губы помадой и губами же равномерно распределила ее, но от зеркальца взгляда не отрывала.

– Хм, как интересно,– наплывали воспоминания,– то, что не удалось ему по желанию и по дружбе, то удалось по службе. А что, если это был просто повод познакомиться поближе,– мелькнуло у нее вдруг в голове. Довольно-таки оригинально, в таком случае.

– Мама, ты это о ком?– словно подслушав, спросил ее сын, направляя салонное зеркало так, чтобы можно было видеть свою мать на заднем сиденье.

– Да так, просто, ни о ком.

– Так вот…– продолжил свой рассказ Вова.

Надежда Николаевна усердно копалась в сумочке, словно пыталась отыскать что-то очень ей нужное.

Под руку ей вдруг попал клочок бумаги, на котором она с легкостью разобрала адрес Клавдии Петровны. Отыскала и визитку Вячеслава Григорьевича.

– Интересно, кому из них можно и нужно верить – Клаве, Генке, Славке или себе? Кто из нас лжет, а кто говорит правду?

– Надо верить Богу, мама, – словно читая ее мысли и включаясь в ее размышления, ответил Вова,– ибо всякий человек лжив и суетен.

Надежда Николаевна неторопливо сложила листок бумаги вдвое, изорвала его на отдельные кусочки и выбросила их через опущенное стекло автомашины.

Вова внимательно наблюдал за ней в зеркало. Поразмыслив, она так же поступила и с визиткой Вячеслава Григорьевича.

– Что ты там рвешь и выкидываешь в окошко, мама? – поинтересовался Вова, улыбаясь.

– Да так, ничего,– ответила Надежда Николаевна, – дела курортные.

– А-а…– протянул Вова,– курортные? Ну, как ты там, не познакомилась ни с кем? Не попался интересный человек на твой крючочек?

– Что за глупости ты говоришь, Вова! Следи лучше за дорогой, а твой отец…

– Отец, отец! Его, наверное, уже нет, мама, надо смотреть правде в глаза, какой бы тяжелой она ни была.

Надежда Николаевна пожалела о том, что нагнала грусть на сына, и, желая изменить тему разговора, допустила вторую ошибку:

– Зря ты все-таки сынок на Маринке женился, она девочка больная, много возни у тебя будет из-за нее.

– Мама, – предупредительно выговорил Вова, – я люблю ее, во-первых, а во-вторых, какое уже время говорить об этом!

Уже в городе Надежда Николаевна бросила взгляд и не могла оторвать его от Церкви на главной площади.

– Служба восстановилась!– воскликнула она, заметив входящих и выходящих прихожан.

– А она и не прекращалась. Ремонт ремонтом, а служба службой.

– Как хорошо,– подумала Надежда Николаевна,– надо будет привести себя в порядок, а вечером исповедаться и заодно причаститься после курортных дел.

– В нашей жизни, мама, добро и зло так перемешались, что только церковь их и может теперь разделить. В погоне и в поисках правды люди так часто забывают об Истине.

– Может, я все-таки поспешила повыбрасывать адреса?– с досадой подумала Надежда Николаевна.

– Нет, мама, нет,– словно угадывая ее мысли и в продолжение своего рассказа,– отозвался Вова, – обратной дороги нет, есть дорога только вперед, в церковь и домой. Теперь нам куда?– останавил он машину на развилке.

–Прямо!– уверенно скомандовала Надежда Николаевна.

После скромно встреченного Нового года и празднования Рождества, Надежда Николаевна получила две поздравительные открытки. Она их ожидала от Клавы и Вячеслава, а получила от Марии Михайловны и Пелагеи Андреевны.

– Не надо мучить себя лишними размышлениями о своих будущих планах в жизни,– подумала Надежда Николаевна,– жизнь сама подсказывает человеку, в каком направлении надо двигаться.

Марина и Вовочка уже ожидали ребенка и завладели помыслами Надежды Николаевны.

– Свято место пусто долго не бывает,– думала она. Как увидят человека освобожденного, сразу прибегут и поглотят. Кто? Да каждый! Охотников на эту радость хоть отбавляй. Только достается человек – жертвой, и лишь тому, кто посильнее и побыстрее. Кто раньше добежит до тебя.

                                                                                10. 1990

ДОСУГ “СИМУЛЯНТА”

Чайки кружили высоко над рекою, парили под мрачным зимним небом. Кругами продвигались навстречу друг дружке.

– Интересно, ведают ли они, что на Земле ничто не вечно?– думал сутулый молодой человек в старом твидовом пиджаке, наблюдая у окна полет белых птиц в воздухе.

Сохранить крылья до будущего лета, может быть, удастся только удачливым.

Конец осени не сулил теплой зимы, как часто бывало в этом городе.

– Дожить до будущего лета! Неужто они понимают это, или живут, не ведая себя, просторы неба беспрестанно бороздя?