Дневники возлюбленной

– Мари, – голос из-за двери был низким, уже знакомым, но непривычно напряженным. Август. – Я знаю, что тебе плохо. Открой. Я помогу.

Рука сама потянулась к замку. Щелчок. Дверь скрипнула.

Август стоял на пороге. Его черные волосы были взъерошены, на лице – не маска привычной дерзости, а сосредоточенность и… понимание? Он быстро шагнул внутрь, закрыл дверь на все замки, окинул взглядом ее дрожащую фигуру, бледную как полотно, с липкими от пота волосами на лбу.

– Душно, – констатировал он, срывая с себя кожаную куртку и наброшенную поверх худи. Под ним осталась футболка. Он бросил одежду на ближайший стул. – Садись.

Мари, словно марионетка, послушно опустилась на диван. Следила за его движениями широко раскрытыми, лихорадочно блестящими глазами. Он излучал энергию, силу, контроль. Все, чего ей так отчаянно не хватало.

– Так ты вампир, – его фраза прозвучала не как вопрос, а как констатация факта. Спокойно. Без осуждения.

Мари сжала кулаки, ногти впились в ладони.

– Откуда… ты узнал? – голос хриплый, срывающийся.

– Люциус, – коротко бросил Август, подходя к окну и приоткрывая форточку. Свежий ночной воздух ворвался в комнату, но не принес облегчения.

– Предатель, – прошипела Мари, закрывая глаза от новой волны слабости.

Август повернулся, облокотившись о подоконник. Смотрел на нее пристально.

– Послушай, я помогу тебе. Ты можешь выпить мою кровь. Жажда пройдет. Ты ведь не полноценный вампир.

– Нет! – Она резко вскинула голову, в глазах – отчаяние и гордость. – Я не пью кровь! Ничью! Я… я не монстр!

Август вздохнул, оттолкнулся от окна и медленно подошел к дивану. Опустился рядом с ней. Он был близко. Очень близко. Его тепло, его живая, мощная аура билась о ее истощенное поле.

– Тебе вчера понравилось убегать? – его голос стал тише, опаснее. – Хочешь стать такой? Вечно дрожащей, слабой, легкой добычей для любого подонка, который почует твой… уникальный аромат? – Он наклонился еще ближе. Его дыхание коснулось ее щеки. – Я проконтролирую тебя. Сделаю это чисто.

– Нет! – Она попыталась отодвинуться, но сил не было.

– Ты ничем не утолишь эту жажду, ведьмочка, – его шепот был как бархатный нож. – Ни вода, ни зелья. Только кровь.

Он приблизился вплотную. Его шея, пульсирующая под тонкой кожей вены сонной артерии, оказалась в сантиметрах от ее губ. Запах… теплый, металлический, невероятно соблазнительный. Жажда в ней взревела, затопив разум красной пеленой. Инстинкт самосохранения кричал о ловушке.

– Нет! – Она толкнула его в плечи со всей остатшейся силой.

Август не ожидал такого порыва. Он потерял равновесие и опрокинулся на спину на диван. Мари, движимая слепой, животной потребностью и адреналином, оказалась сверху, прижав его бедрами. Их взгляды встретились. В его глазах плясал азарт, вызов, готовность к игре. В ее – безумие голода и ужас.

– Я не могу… – она задыхалась, пытаясь бороться с собой. – У меня клятва! Я могу пить… только по согласию! Иначе… иначе мне станет еще хуже!

Август не стал сопротивляться. Он лежал под ней, смотря прямо в ее глаза. Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки.

– Я согласен, Мари. – Его голос был удивительно спокоен. – Пей. Поверь, я делаю это… для блага общества.

Его слова, его спокойное согласие… они сломали последний барьер. Жажда вырвалась наружу с рычанием. Мари наклонилась, ее губы прижались к его шее. Острые клыки, обычно скрытые, выдвинулись, пронзая кожу.

Ааааргх!

Август вскрикнул от неожиданной, острой боли. И в тот же миг тени вокруг него взорвались жизнью. Не полупрозрачные щупальца, а плотные, холодные, как черный металл, тентакли вырвались из его спины, плеч, даже из теней на полу! Они мгновенно обвили Мари, сдавили ее руки, талию, ноги, прижав к его телу с нечеловеческой силой, как стальные канаты. Она завизжала, попыталась вырваться, но тентакли лишь сжались сильнее.

– Сорри! – сквозь стиснутые зубы прохрипел Август, его лицо исказилось от боли и улбыки одноврменно. – Просто… неожиданно… больно…!

Он зажмурился, делая глубокий вдох. Видно было, как он сосредоточенно борется с инстинктивной реакцией своей демонической сущности. Постепенно, с усилием, тентакли начали ослабевать. Их металлический блеск померк, очертания стали расплываться, терять плотность. Через несколько напряженных секунд они растаяли в воздухе, как дым, оставив лишь ощущение холода на коже Мари.

Освобожденная, но уже не способная сопротивляться зову крови, Мари снова склонилась к его шее. На этот раз ее движения были увереннее, отчаяннее. Она впилась в ранку губами, начала сосать. Теплая, густая, насыщенная силой демона кровь хлынула ей в горло. Это был не просто напиток – это был поток жизни, энергии, утоления. Жажда отступала с каждой глоткой, сменяясь волнами тепла и странной, глубокой связи.

Первый глоток вырвал у него глубокий, протяжный стон. Но это был не стон боли. Это был звук шока, облегчения и… пробуждения. Боль от укуса трансформировалась в странное, электризующее покалывание, разливающееся от шеи по всему телу. Он почувствовал, как его демоническая кровь, обычно просто топливо для его сил, оживает в ней. Как будто частица его самого теперь будет течь в ее венах.

Он запрокинул голову, подставляя шею еще больше, его дыхание стало прерывистым, глубоким. Его руки, до этого лежавшие по бокам, непроизвольно обхватили ее спину, прижимая Мари плотнее к себе. Ладони скользнули под тонкую ткань ее майки, ощущая горячую кожу, выступающие позвонки, дрожь, которая теперь была не от слабости, а от интенсивности процесса. Он не контролировал это движение – его тело требовало близости, контакта, усиления этой безумной связи.

Они погрузились в процесс. Мир сузился до точки соприкосновения губ и кожи, до ритмичного глотания, до пульсации крови и нарастающего гула энергии в маленькой душной комнате. Время потеряло смысл.

Глава 3. Мишени

Тяжесть век медленно отступила. Сознание, будто сквозь густой сироп, пробивалось к реальности. Юля моргнула, пытаясь сфокусироваться на низком потолке подсобки. Резкий запах пыли и старой краски ударил в ноздри. Она лежала на жесткой поверхно