Дневники возлюбленной

Тишина кладбища сгустилась между ними, нарушаемая лишь далеким гулом ГОКа и криком вороны. Черные стекла очков Мари скрывали ее глаза, но Феликс чувствовал на себе лезвие ее взгляда. Вопрос висел в воздухе: Откуда ты знаешь мое имя?

Феликс сделал шаг внутри ловушки, не пытаясь ее преодолеть. Сдавил стебли лилий в руке.

– Я работал с Катериной, – его голос прозвучал глухо, но ровно. Слишком обыденно для того хаоса, что бушевал внутри. —Феликс.

– Феликс, – повторила Мари, словно пробуя звук. Никакого узнавания в голосе. Только настороженность. Ветка в ее руке все еще была наготове. – Значит, ты один из тех, кто должен был ее беречь? – В ее тоне не было обвинения, как у Дианы. Была холодная констатация факта, подкрепленная легкой, язвительной ухмылкой, тронувшей уголки губ. Те самые губы…

– Я не смог, – признал Феликс просто. В его черных глазах не было попытки оправдаться. Только усталая тяжесть вины. – Прости.. Я…

– Меня зовут Мари, – резко парировала она, игнорируя его извинение. Ее голос стал жестче. – Не Маша – запомни. – Она сделала шаг вперед, к границе ловушки, но не пересекла ее. Голова чуть склонилась набок, будто она прислушивалась не только к его словам. – От тебя… прет унынием.

Феликс вздрогнул почти незаметно. Она чувствовала его грех. Его демон внутри замер, насторожившись. Перед ним была не просто девушка, а ведьма. Настоящая. Как ее прабабка. Как Катерина.

Он посмотрел на лилии в своей руке, затем на скромный букет гладиолусов у плиты.

– Я хотел… оставить цветы. Для Катерины. – Он показал лилии. – Можно?

Мари замерла на секунду. Затем резко кивнула.

– Оставляй. Боже, как ты пахнешь безысходностью.

Мари ногой стерла часть ловушки с земли и Феликс подошел к могиле и положил белые лилии рядом с ее красными гладиолусами. Феликс обернулся.

– Куда тебе? – спросил он неожиданно для себя. – Могу подвезти – машина рядом. – Он кивнул в сторону парковки. Предложение вырвалось само собой, движимое странным импульсом – частью вины перед Катериной, частью необъяснимого влечения к этой девушке-призраку прошлого, частью… простого человеческого жеста в мире, где их оставалось мало.

Мари нахмурилась, сомнение было слышно в голосе:

– Зачем?

– Чтобы подвезти, – ответил Феликс просто. – Ты здесь одна. Город не безопасен для ведьм сейчас. – Тень тревоги в его словах была искренней.

– Ладно, – сказала Мари, выкинув ветку. – Подвези, я как раз здесь закончила. – Она повернулась и пошла по дорожке к выходу, не оглядываясь, явно ожидая, что он последует.

Феликс посмотрел ей вслед. Ее походка была уверенной, быстрой. Спина прямая. Ничего общего с робкой Марией из его воспоминаний. И все же… поворот головы, линия плеч… Тень прошлого не отпускала. Он бросил последний взгляд на могилу Катерины, на два букета – красный и белый – и пошел за Мари, чувствуя, как его демон внутри настораживается, чуя новую, непонятную угрозу. Или возможность. Разницы он уже почти не чувствовал.

Заброшенное депо встретило их запахом – густым, липким, невыносимым. Смесь ржавчины, машинного масла, пыли и… крови. Много крови. Август резко остановил машину у зияющего пролома в ржавых воротах, откуда уже выбегал навстречу человек в сером комбинезоне с эмблемой «Кузни» – щит и молот.

– Август, – кивнул встречный, Игорь, его лицо под капюшоном было бледным, глаза бегали. – Только что закончили первичный осмотр. Картина… адская.

Диана выскочила из машины следом за Августом, ее глаза жадно впитывали мрачную картину. Внутри гигантского, полуразрушенного цеха царил хаос. Завалы битого кирпича, обрывки ржавых труб. И везде – пятна. Темные, почти черные в тусклом свете фонарей «Кузнецов». Но не масляные. Кровь. Брызги, лужи, мазки на стенах. Посреди этого кошмара, под белыми прожекторами, лежали два тела, накрытые брезентом. Рядом суетились специалисты в защитных костюмах, их движения были быстрыми, отточенными, лица скрыты масками.

– Что случилось? – спросил Август, его голос был ровным, но Диана почувствовала, как воздух вокруг него сгустился, зарядился статикой. Левиафан в его тени зашевелился активнее.

– Двое, – Игорь махнул рукой в сторону тел. – Марк, полукровка-оборотень, нестабильный. И Соня, молодая контрактница, демон – низший порядок. Наемники, охраняли склад контрабанды в дальнем углу. Нашли их… растерзанными. – Он сглотнул. – Не просто убили – с особым цинизмом… Следы когтей, укусов… Сила нечеловеческая. И кровь… почти вся выпита.

– Вампир? – уточнил Август, подходя ближе к одному из тел, но не открывая его. Его взгляд скользил по стенам, по следам борьбы, по странным, глубоким царапинам на металлической балке.

– Похоже, – кивнул Игорь. – Этот… этот голодный. Или… сошел с ума от голода. В других случаях за последнюю неделю – три нападения на сверхъестественных на окраинах. Всех убил, всех обескровил. Этот – четвертый. И самый жестокий. – Игорь посмотрел на Диану, стоявшую чуть позади Августа. Ее глаза горели не страхом, а странным, почти болезненным возбуждением. Она впитывала каждое слово, каждый жуткий запах, каждую деталь. – Что ж, Август, – Игорь хмыкнул без юмора, – перешел на работу с ведьмами? Эффективнее?

Август лишь махнул рукой, отмахиваясь от комментария. Его внимание привлек валявшийся в пыли недалеко от тела Сони смартфон. Он поднял его, протер экран рукавом. Телефон был разбит, но экран еще светился слабым мерцанием, разряжаясь. Август ткнул пальцем, вызвав последние сообщения. Одно имя в переписке выделялось частотой сообщений за последние сутки: «Аноним».

Последнее сообщение от «Анонима», полученное за час до предполагаемого времени убийства:

«Депо №7. Полночь. Новый груз. Проверь лично. Оплата двойная. Без свидетелей.»

Ответ Марка:

«Будет сделано. Соня со мной.»

– Вот черт, – пробормотал Август. – Приманка. Классика. – Он показал экран Игорю. – «Аноним». Найди, откуда шли сообщения. Проследи все связи Марка за последнюю неделю. Кому он мог перечить? Кому мешал?

– Уже работаем, – кивнул Игорь.

Диана подошла ближе, заглядывая через плечо Августа в разбитый экран.

– Значит, их заманили? Специально? Но зачем? Чтобы… выпить кровь? – В ее голосе не было ужаса, только азарт расследования.

– Мне и надо это выяснить, – поправил ее Август холодно. Он повернулся, чтобы уйти, но его взгляд упал на Диану. Она стояла посреди кровавого хаоса, бледная, но собранная, ее синие глаза метались, пытаясь зафиксировать каждую деталь, будто сканер. В ее позе не было отвращения. Было… понимание. Принятие. Она была здесь не случайно. Она была частью этого мира. Такой же острой, опасной и мрачной, как и он сам.

– Пошли, – бросил Август. – Здесь больше ничего полезного. Надо разобраться с «Анонимом».

Они вышли из ада депо обратно в серый свет дня. Запах крови преследовал их до самой машины.

Салон машины Феликса был тихим гробом. Запах дорогой кожи, чистящего средства и… его собственного, неуловимого для обычного носа, но явственного для Мари греха Уныния. Она сидела на пассажирском сиденье, отвернувшись к окну, ее черные очки скрывали взгляд. Но Феликс чувствовал ее настороженность, как натянутую струну. Она не расслаблялась ни на секунду.

Он вел машину автоматически, руки крепко сжимая руль. Перед глазами все еще стоял образ: Мари у могилы, ее резкое движение веткой, ловушка… и ее лицо. Лицо Марии Эфрон. Тень прошлого, материализовавшаяся в салоне его машины. Он краем глаза ловил профиль Мари – линию скулы, изгиб брови, уголок губ, поджатых в недовольную или сосредоточенную складку. Сходство было пугающим. Почти мистическим. Как будто сама судьба издевалась, подкидывая ему живое напоминание о том, что он потерял, и о том, что он стал.

– Так ты живешь в Сосновом Бору, да? – спросил он наконец, чтобы разбить гнетущее молчание. Его голос прозвучал хрипло.

– По делам надо, – ответила Мари коротко, не поворачиваясь.

Он кивнул, хотя она этого не видела. Его мысли снова поползли в прошлое. Медальон с фотографией жгло кожу под рубашкой. Он помнил запах ее духов – легких, цветочных. Помнил ее смех… И помнил окопы, грязь, газ, хрип умирающего брата… и Голос, предложивший сделку. Все ради того, чтобы спасти Августа. Ради призрачного шанса увидеть ее снова. Ирония была горькой: он спас брата, обрек себя на вечность с демоном, а увидеть Марию так и не смог. Она умерла, думая, что он погиб. А теперь…

– Что, не рано ли для вечеринок? – Феликс удивился конечной точке.

– Что? – растерялась Мари.

– Я знаю это место, не видел тебя там раньше!

– Я же сказала – по делам, а не на вечеринку.

Мари молча отстегнула ремень. Ее пальцы нервно постукивали по дверной ручке.

– Спасибо… за подвоз, – сказала она, не глядя на него. Потом резко открыла дверь и вышла. Но на тротуаре замерла, обернувшись. – Это уныние… оно тебя съедает, Феликс. И оно притягивает темноту. Как магнит. Подумай об этом.

Она хлопнула дверью и быстрым шагом направилась к входу на територию коттеджа. Феликс смотрел ей вслед, сжимая руль до побеления костяшек. Ее слова ударили в самую точку. Она видела его насквозь. Видела его демона. И эта тень Марии Эфрон, уходящая вдаль, оставила его одного в машине, пропитанной запахом его собственного греха и далеким эхом чужой смерти.

Машина Августа замерла у тротуара перед ничем не примечательной пятиэтажкой. Вечерний воздух был прохладным, пахнущим пылью и чужими ужинами из открытых окон. Диана сняла ремень безопасности, но не спешила выходить. Ее лицо в свете уличного фонаря было бледным, но глаза все еще горели отголосками адреналина после депо.

– Ну что, экскурсия удалась? – спросил Август, его голос звучал устало, но без обычной едкой нотки. Он смотрел не на нее, а в темное лобовое стекло, его пальцы барабанили по рулю. Лефиафан в его тени замер, став почти неразличимым. – Удовлетворила любопытство?

– Увидела, – ответила Диана тихо. Ее голос был ровным, но в нем не было прежнего азарта. Был холодок осознания. – Это… было не просто убийство. Вампиры даже голодные так не нападают… Да и у нас вроде это запрещено…

Август кивнул, наконец повернувшись к ней. Его черные глаза в полумраке салона казались еще глубже.

– Да. Но виновник все еще на свободе. Голодный.– Он вздохнул. – Теперь ты понимаешь, почему я говорил «сиди в машине»? Там могло быть… хуже.

Диана сжала губы, но не спорила. Она кивнула, глядя на свои руки, сжатые в кулаки на коленях.

– Понимаю.– Она подняла на него взгляд. – Ты найдешь этого… «Анонима»? Это связано со смертью тети?

– Найду, но связан ли он со смертью Катерины – не знаю. – ответил Август с ледяной уверенностью. В этом не было бравады. Была простая констатация факта. Работа. Поддержание хрупкого мира. Не для Кирилла. Для города. Для того, чтобы такие, как Соня и Марк, не умирали в пыли заброшенных цехов.

В этот момент его телефон на центральной консоли тихо завибрировал.

– Что нарыл?

Он слушал молча, лишь его взгляд стал острее, жестче. Диана замерла, чувствуя, как атмосфера в салоне снова наэлектризовалась.

– Адрес, – бросил Август в трубку.

Он выхватил ручку и клочок бумаги из бардачка, быстро что-то записал.

– Коттеджный поселок «Сосновый Бор». Дом 17. Знакомое место. Там любят собираться… определенные круги. Понял. Никакого шума не надо. Я еду, сам справлюсь. – Он отключился, бросив телефон на пассажирское сиденье. Его лицо было каменной маской, но Диана увидела, как сжались его челюсти.

– Нашли? – спросила она, не в силах сдержаться.

– Нашли источник сообщений, – подтвердил Август.

Диана широко раскрыла глаза.

– Ты едешь туда? Сейчас? Один?

– Спасибо, Диана, теперь до свидания, – осек ее Август, заводя двигатель.

– Я… – она начала.

– Сейчас. Это не игра. Там может быть опасно даже для наблюдателей. – Его тон не оставлял места для споров.

– Поняла, – тихо ответила Диана, опуская взгляд. Но в ее сжатых кулаках читалась не покорность, а досада. Она была так близко… И снова ее отстраняли. Как ребенка. Диана молча открыла дверь, вышла. Но не сразу пошла к дому. Она стояла на тротуаре, смотря, как его черная машина растворяется в вечернем потоке машин, увозя его туда, на окраину, к одинокому коттеджу в «Сосновом Бору», где, возможно, ждал ответ. И где, возможно, ждала новая кровавая ловушка.

Коттедж «Соснового Бора» изнутри оказался обманчиво уютным. Снаружи – безликий фасад в стиле «новой русской классики», внутри – приглушенный свет, мягкая музыка, запах дорогих сигарет и чего-то еще, неуловимого, но тревожного. Атмосфера расслабленности была напускной, словно тонкая пленка, натянутая над бурлящим котлом.

В одной из комнат на втором этаже Мари сидела в кресле, откинувшись на спинку. Белые стены, приглушенный свет лампы, легкий запах антисептика – все напоминало кабинет врача. Девушка в медицинской форме, с холодной, отстраненной улыбкой, убирала иглу из ее вены, прижимая ватный тампон.

– Готово, – произнесла медсестра монотонно, снимая жгут с руки Мари. – Все прошло хорошо.

Мари кивнула, не глядя на нее. Она чувствовала легкую слабость, но это было привычно. Отдавать – часть ее договора. Плата за нечто большее.

Медсестра убрала заполненный резервуар с кровью в специальный контейнер, опломбировала его и, коротко кивнув на прощание, вышла из комнаты.

Мари встала, поправила рукав платья, скрывая едва заметный след от укола. Ее лицо было бледным, но спокойным. Она покинула комнату и спустилась по лестнице в холл. Внизу было немноголюдно. Свет дня еще пробивался сквозь панорамные окна, и настоящая ночная жизнь в коттедже еще не началась. Но в воздухе уже витала предвкушение греха.

Мари прошла в просторную кухню. За широкой барной стойкой стоял юноша с андрогинной внешностью – точеные черты лица, длинные черные волосы, собранные в небрежный пучок, тонкие пальцы, порхающие над бокалами. Он был одет в безупречно белые рубашку и брюки, но в его глазах, глубоких и темных, таилась древняя, нечеловеческая мудрость.

– Мари, – произнес он мелодичным голосом, полным скрытой силы, увидев ее. – Как всегда, вовремя.

Он изящным движением наполнил бокал вином глубокого рубинового цвета, подал ей.

– Урожай 78. Чувствуешь нотки вишни и старого дуба? – Он улыбнулся – легкая, почти незаметная ухмылка.

– Чувствую, – ответила Мари, принимая бокал. Она сделала глоток, позволяя вину растечься по языку, прогнать остатки слабости. – Спасибо, Люциан.

– Тебе спасибо, прекрасная дева.Как хорошо, что ты вернулась в город.

Люциан – человек, на контракте с демоном Барбатосом. Посредник, бариста, искуситель. Он был одним из тех, кто держал этот коттедж в равновесии, следя за тем, чтобы правила соблюдались, и чтобы ничто не нарушало хрупкий порядок.

Мари вышла из кухни на просторную террасу, выходящую в задний двор. Здесь, под сенью раскидистых сосен, стояли плетеные кресла и небольшой столик. Она села, откинулась на спинку, позволяя вину согреть кровь. Закат окрашивал небо в багряные тона, но над Стальградом уже сгущалась тьма.

В этот момент в холле появился Август. Его взгляд скользнул по немногочисленным посетителям, оценивая каждого. Он был одет в обычный черный костюм, но в его осанке чувствовалась напряженная готовность. Левиафан в его тени шевелился беспокойно.

Люциан лишь элегантно склонил голову, улыбка застыла на его андрогинном лице.

– Август, какая честь, – произнес он, подходя к нему. – Не ожидал увидеть тебя здесь. Неужели решили отдохнуть от трудов праведных?

– Работа, – ответил Август коротко, его глаза продолжали сканировать помещение. – Ты знаешь, зачем я здесь.

Люциан вздохнул, сохраняя улыбку.

– Всегда рад помочь, – произнес он. – Но в моем доме не любят… насилие.

– Тогда помоги избежать его, – ответил Август. – Я ищу источник анонимных сообщений, которые привели к гибели двоих сверхъестественных.

Улыбка Люциана стала еще более натянутой.

– Я в курсе… этих неприятных инцидентов, – произнес он. – Соболезную. Но не думаю, что кто-то из моих клиентов…

– Не думаю, – перебил его Август. – Знаю. Ты, Барбатос, готовишь кровь для… особых нужд. Но ты соблюдаешь правила. И ты не убиваешь ради удовольствия.Поэтому в твоих интересах сотрудничать.

– Да, это в моих интересах, – ответил Люциан, разводя руками. – Я зарабатываю на другом. Грехи – куда более прибыльный товар, чем кровь.

– Тогда скажи, кто использует твои поставки для убийств? Кто вышел из-под контроля? – потребовал Август.

Люциан покачал головой.

– Боюсь, понятия не имею, – ответил он. – Я не слежу за судьбой каждой проданной порции. У меня свои дела.

– А вот это мы проверим – произнес Август, и ушел в сторону задней терассы.

Мари сидела в кресле на террасе, откинувшись на спинку, позволяя вину согреть кровь. Но ее взгляд был прикован к опушке леса. Она заметила двигающуюся фигуру в тени деревьев. Человек. Шел неуверенно, словно пьяный, то и дело спотыкаясь и падая. Мари нахмурилась. Что-то в его движениях было странным, неестественным.

Вдруг человек упал, распластавшись на земле. Мари сжала бокал в руке. Что-то подсказывало ей, что здесь не все в порядке. Через мгновение незнакомец снова поднялся, шатаясь. Мари встала, настороженно направившись к нему.

– Вам нужна помощь? – крикнула она, стараясь не подходить слишком близко.

Человек остановился, словно прислушиваясь. Затем медленно повернул голову в ее сторону. В полумраке леса Мари не могла разглядеть его лица, но чувствовала, как на нее смотрит что-то голодное, злое.

Затем он вдруг ускорился, зашагал быстрее в ее сторону. Мари инстинктивно отступила назад. Что-то было не так. Очень не так. Его движения становились все более резкими, неестественными. А потом раздался звук. Низкий, утробный рык, словно зверь готовился к прыжку.

Мари бросилась бежать. Она понимала, что произошло. Ее кровь. Слабый запах, оставшийся от недавнего прокола, привлек его. Он почуял ее, как хищник чует добычу.

Незнакомец сорвался с места, преследуя ее. Мари бежала что есть сил, прочь от коттеджа, прочь от света, вглубь леса. Деревья хлестали ее по лицу, корни цеплялись за ноги, но она не останавливалась. За спиной она слышала тяжелое дыхание и звериное рычание. Он догонял.

Мари забежала в чащу, надеясь оторваться от преследователя…

Внезапный, дикий крик прорезал вечернюю тишину за окнами террасы. Женский. Полный чистого ужаса. Потом – звериный рык, близкий, яростный.

Август вздрогнул, как пружина. Его взгляд метнулся к панорамным окнам, за которыми сгущались сумерки соснового бора.

– Что это?!

Люциан-Барбатос лишь прикрыл глаза на мгновение, его лицо исказила гримаса неподдельного раздражения.

– Нарушение правил… – прошипел он. Тень за его спиной заколебалась, приняв на миг очертания рогатой фигуры.

Август был уже у двери на террасу, распахивая ее одним резким движением. Холодный воздух, пахнущий хвоей и чем-то медным, ворвался в холл.

Тень Левиафана рванулась вперед, опережая хозяина, черная, бесформенная масса, стелющаяся по земле с нечеловеческой скоростью. Август прыгнул с террасы в темноту сада, растворяясь в сумерках.

Люциан стоял у окна, наблюдая, как Август исчезает в чаще. Он медленно допил вино, его пальцы сжали хрусталь так, что тонкая ножка бокала треснула с тихим звоном.

– Кровь, – повторил он шепотом, и в его глазах не осталось ничего человеческого, только древняя, ненасытная пустота. – Всегда ею и заканчивается.

На террасе валялся забытый бокал Мари. Рубиновые капли вина на дне были похожи на запекшуюся кровь. Где-то в лесу раздался еще один душераздирающий крик, заглушаемый звериным рыком. Тень над коттеджем «Соснового Бора» сгустилась, став почти осязаемой.

Холодный, колючий воздух рвал легкие. Мари бежала, спотыкаясь о невидимые корни, о скользкие камни, прячущиеся под слоем прошлогодней хвои и мокрых листьев. Сердце колотилось, как бешеный молот, в такт топоту за спиной – тяжелому, нечеловечески быстрому. Оно не сдавалось.

Видение промелькнуло: сломанная ветка, идеальная для примитивной ловушки. Рука инстинктивно потянулась к ней, но мысль пронзила сознание острой иглой: Нет времени! Остановиться – значит оказаться в его когтях. Она рванулась вперед, оставляя ветку позади.

Под тонкой тканью платья, на бедре, жгло неудобство – не шелковая подвязка, а грубая повязка из прочной кожи, туго обхватывающая ногу. Под ней, холодным укором, лежал тяжелый груз – серебряный револьвер. Единственная надежда. Мари, не сбавляя шага, судорожно рванула за пряжку. Кожаная лента соскользнула. Одним резким движением она натянула повязку на голову, прикрывая левый глаз. Мир на мгновение погрузился в странную дымку, затем прорезался новыми деталями: холодные сияния на стволах деревьев, искаженные тени… но его – след преследователя – она потеряла! Адреналин сменился леденящим ужасом. Где он?

Не видя корня, торчащего из земли как черная кость, Мари зацепилась. Резкая боль в щиколотке, и она полетела вперед, ударившись плечом о сырую землю. Задыхаясь, отплевываясь от грязи, она попыталась подняться. И в этот миг ледяное предчувствие, усиленное Повязкой, ударило по позвоночнику. Он – за спиной!

Мари рванулась, развернувшись на коленях. Существо, бывшее когда-то человеком, но теперь лишь оболочка безумия и клыков, уже летело на нее. Глаза – мутные шары ярости, рука-лапа с вытянутым, грязным когтем – метила в горло. Она инстинктивно откинулась. Коготь чиркнул по щеке, оставляя горящую полосу, но главный удар пришелся на Повязку Прозрения. Кожаный ремешок лопнул, как гнилая нить. Лезвие когтя рвануло вниз, сорвав артефакт с головы и оставив глубокую царапину на скуле. Мари вскрикнула от боли и отчаяния. Повязка, ее ключ к видению сути, болталась теперь на запястьи существа, как жуткий трофей.

Существо зарычало, готовясь к последнему прыжку. Мари зажмурилась, вжавшись в землю, мысленно хватая револьвер у бедра. Но удара не последовало. Вместо него – гулкий хлопок, похожий на рвущуюся ткань реальности, и леденящий ветер.

Мари открыла глаза. Вокруг нее, как щупальца гигантского спрута из чистой тьмы, извивались энергетические тентакли. Они не касались ее, но пространство под ногами исказилось, поплыло. Ощущение было жуткое – будто ее выдернули из собственного тела. Лес резко дернулся, сменился вспышкой абсолютной черноты, а затем – твердой почвой под коленями. Она стояла… за чьей-то спиной.

Человек повернул голову, бросив на нее быстрый, оценивающий взгляд. Черные, бездонные глаза широко раскрылись от искреннего удивления.

– Мари?

Голос был низким, спокойным, но в нем явно читалось недоумение. Мари, все еще трясясь от шока, смотрела на него, не понимая. Она его не знала. Никогда не видела. Откуда он знает ее имя?

Его голос, теперь уже без тени удивления, прозвучал как приказ, холодный и не терпящий возражений:

– Не дергайся. Жди. Пока не закончу.

Его внимание было полностью приковано к обезумевшему созданию, которое, оправившись от шока, с новым воплем ярости бросилось вперед. Мари замерла, прижимая окровавленную руку к поцарапанной щеке.

Август сидел за рулем своей машины, но двигатель был заглушен. Он повернулся к Мари, занявшей пассажирское сиденье. В его руках был небольшой аптечный набор. Без лишних слов, с сосредоточенной точностью хирурга или солдата, он взял стерильную салфетку, смочил ее антисептиком и приложил к царапине на ее щеке. Мари вздрогнула от холода и жжения, но не отстранилась. Ее зеленые глаза, все еще широкие от адреналина и недавнего ужаса, пристально изучали его профиль в полумраке салона.

– Удивительно, – проговорил он наконец, его голос был низким, ровным, почти задумчивым, как будто он размышлял вслух, а не обращался к ней. – Просто статистическая погрешность или злой рок судьбы – из всех людей в этом проклятом лесу, мне попалась именно племянница Катерины. И вторая за сегодняшний день.

Мари нахмурилась, оторвав взгляд от его рук, уверенно работающих с салфеткой.

– Вторая? – ее голос звучал резко, тревога мгновенно вытеснила остатки шока. – Что с Дианой?

Август аккуратно убрал салфетку, осмотрел рану. Он взял небольшой пластырь и наклеил его на порез.

– Не знаю, когда я ее видел, все было ок. Я отвез ее домой перед тем как ехать сюда.

– Ты по делу Катерины с ней встречался? – Мари привстала, упершись руками в сиденье.

– Да, и сбавь пыл, мы с тобой на одной стороне – поправил он ее, его тон оставался спокойным, профессиональным, но в черных глазах мелькнула тень усталости.

Мари медленно опустилась обратно на сиденье, но напряжение не покидало ее плечи. Она смотрела в лобовое стекло, где дворники безуспешно боролись с потоками воды. Тишина в салоне натянулась, как струна, нарушаемая только шумом дождя. Потом она повернула голову к нему. Ее взгляд был прямым, твердым, как сталь. В нем горел огонь, который не могла погасить ни усталость, ни боль, ни дождь за стеклом.