По следам черного наследника

– Вер, да мы стараемся не говорить об этом, – сказала с показательно грустным лицом тетя Люба. – У него шесть контейнеров в пути из Канады. Никто ничего не знает, все ждут какие-то пояснения.

– Пять контейнеров осталось, один вчера в порт зашел, проскочил – поправил маму Паша. – Пока ничего не понятно.

Этот тихий разговор состоялся в уголке стола, где сидел именинник, его мама и тетка. Разговор не был супер секретный, но был определенно серьезным, что можно было понять по сосредоточенным и обеспокоенным выражениям лиц всей троицы, так резко сменивших еще минуту назад сияющие отпечатком праздника физиономии.

Действительно, так резко взлетевшая карьера Паши в новой компании сейчас, если и не висела на волоске, то была под большим вопросом. И главное, события развивались последние несколько дней так стремительно, что довольное приездом сына семейство Лапшовых просто не успело еще расстроиться по поводу грядущих изменений в Пашиной работе.

В своих поздравительных речах во время застолья все аккуратно обходили эту тему и не ассоциировали карьерные пожелания с Канадой. Многим хотелось услышать рассказ именинника о его зарубежной командировке, но гости воздерживались от расспросов: кто-то, как Сашенька и тетя Вера, деликатно заботясь о настроении именинника; кто-то, как Леша и Дима, из-за отсутствия интереса к чужим историям, в принципе; а некоторые просто выжидали, что рано или поздно кто-нибудь из гостей наплюет на тактичность и спросит Пашу о поездке.

Дело в том, что три дня назад шестого августа 2014 года Россия в ответ на многочисленные санкционные пакеты ввела ответные ограничительные меры, запретив импорт продуктов питания из недружественных стран, в первых рядах которых суетилась Канада.

Паша не показывал своей тревожности ровно до того момента, пока не услышал, давно витавший в воздухе, но созревший только сейчас у Сережи, простой по своей наивности, и неуместный в силу сложившейся ситуации, как всегда улыбчивый вопрос:

– Когда в следующий раз в Канаду поедешь, Паш?

– Наверно уже никогда, – задумчиво и с грустью произнес Паша.

– Почему? – искренне не понимая, и немного удивляясь смене настроения именинника, спросил Сережа.

– Ты что, новости не смотришь? Пойдем покурим, я тебе расскажу, – сказал Влад, вставая из-за стола и направляясь в курилку. За ним ускорился Сережа.

Праздник вернулся на круги своя, гости общались и веселились, играли в игры, налегали на салаты, уходили гулять и возвращались.

Уже ближе к вечеру Паше позвонил начальник, Александр Николаевич, сдержанно поздравил с днем рождения, пожелав здоровья, и спросил, есть ли у Паши возможность немного поговорить по рабочим вопросам.

– Да, конечно, – ответил Паша, уже предчувствуя плохие новости, и ушел в свою комнату подальше от шумного застолья.

Александр Николаевич, будучи всегда деловым и конкретным, сразу начал выкладывать имениннику голые факты, не подразумевающие разночтений – работы для него в компании больше нет.

Паша решил, что не будет скрывать положение дел от друзей и близких, но всю ситуацию преподнесет, не как трагедию, а как открывающиеся возможности. «В конце концов», – подумал Паша, уже входя в кухню и меняя свое лицо с задумчивого на веселое и беспечное, – «у меня помимо годового опыта в импорте еще за плечами пять лет управления финансами. Не пропадём!»

– Что случилось, сынок, – сразу заподозрила неладное тетя Люба. Очевидно, Паша не до конца настроил беспечность на своем лице и сместил тончайший акцент во взгляде с необходимой в этом случае «простоты» в сторону совершенно неуместной, особенно в сочетании с улыбкой «глуповатости».

– В общем…

Паша рассказал о разговоре с начальником. Тетя Люба заохала.

– Ничего страшного, – заключил дядя Ваня, встал из-за стола, похлопал по плечу сына и отправился в курилку.

Витя предложил Паше уединиться и поболтать тат-а-тет. Они всегда это делали в компаниях – старались отделиться от толпы, чтобы дать возможность друг другу довысказать то, что нельзя было сказать в присутствии других.

Друзья отошли в затемненный угол гостиной, где стоял маленький диван, и удрюпались на него с удовольствием.

– Ну и что ты думаешь? – спросил Витя.

– Не знаю. Не готов был к такому…

– Так, а ты будешь сейчас искать что-то?

– Не знаю. Мне нравится импорт. Не хочу в финансы опять идти.

– А что-нибудь совсем другое рассматривал? Давай попробуем что-то поснимать вместе? – вдруг предложил Витя, – я пока не знаю, что именно, но я точно знаю, что документалистика, как жанр, недооценен в России. Сейчас много грантов есть, куча возможностей, какое-то финансирование можем запросить. Там, конечно, не большие деньги в начале будут, но я думаю, в перспективе можно было бы сделать эту деятельность если не основным доходом, то уж стабильным подспорьем – точно.

– Да я как-то в эту сторону и не думал. Как это вообще работает, кто финансирует документальное кино? Вряд ли там такая же система, как и с художественным?

– Совсем не такая же. Документальное кино никому нафиг не нужно, оно не интересное.

– Вить, умеешь ты рекламировать, конечно.

– Как раз, мы и сделаем этот жанр интересным. Это не паханая жила и золотое поле, – начал заговариваться Витя. – У меня есть предложение, смотри, что мы можем сделать прямо сейчас.

Паша внимательно посмотрел на друга.

– Первое, у меня сейчас на работе дел не очень много, а через неделю у меня отпуск. Ты тоже свободен. Второе, у меня вся аппаратура есть, хорошая камера, звук, петлички, свет, все есть для съёмок. Мы можем просто попробовать пару недель поснимать, найдем тему, проект, снимем материал. Посмотрим, как сработаемся вместе, это тоже важно. Ты посмотришь, понравится ли тебе в принципе. Заодно и отвлечешься от рыбных своих проблем. Можем вообще уехать в другой город поснимать, надо, главное, определиться, что именно будем снимать, про что фильм.

Паша смотрел на друга, взвешивая его слова на выпитый объем алкоголя, но ему идея понравилась.

– Блин, мне нравится. Беру свои слова обратно, умеешь ты рекламировать.

– Соглашайся, сынок, – откуда не возьмись послышался голос тети Любы. Оказывается, она заходила на кухню и, услышав разговор друзей, решила немножечко подслушать.

– Ну мам! И много ты услышала?

– Не много. Но думаю, что тебе стоит отдохнуть и отвлечься. Только зачем вам куда-то уезжать, тут и снимайте, у нас много интересного в деревне есть, – сказала тетя Люба и притулилась на стул напротив дивана, явно с намерением ворваться на равных в обсуждение.

– А что тут интересного в деревне происходит? – заинтересовался Витя.

– Скотины полно, вон, у соседей. Школа есть, Волга рядом, рыбные станы там есть.

– Мам, ну какая рыба опять, я ж отвлечься хочу, – возразил Паша.

– А точно, правильно! Вера, – позвала тетя Люба сестру, которая отозвалась подозрительно быстро и очень близко, что наталкивало на мысли о семейном свойстве подслушивать.

– Я тут, ты чего кричишь.

– Ребята снимать фильм хотят, может быть им у тебя в школе поснимать, у вас там всегда жизнь кипит, что-то происходит.

– Тетя Люб, это не так работает. Нам нужно не просто что попало поснимать вокруг. Нам нужно найти интересную тему, проблематику, так сказать. Желательно, спорного, противоречивого характера, где можно было бы показать полемику, различные точки зрения. Это интересно для зрителя. Или можно найти какую-то неизведанную или мало изученную тему и показать ее поглубже, со всех сторон, так сказать. Я ни в коем случае не хочу сказать, что соседские свиньи не интересны – просто они примитивны, это все поверхностное наблюдение.

– Так, давайте мозговой штурм проведем, – предложил Паша.

Это идея понравилась всем, кроме, разве что, Вити. Он начинал этот разговор тет-а-тет, чтобы предложить другу общую тему, одну на двоих. Он не рассчитывал, что в их уголок, как магнитом притянет всех гостей, и все они беспардонно вопрутся в беседу.

«И ведь, удивительно, у каждого есть свое мнение о том, о чем они первый раз услышали пять минут назад» – негодовал про себя Витя. Но у него не было никакого желания протестовать, тем более, никаких идей на самом деле не было. Нужно было родить хотя бы какие-то намётки, хотя бы направление, поэтому он решил руководствоваться пословицей «не можешь победить – возглавь».

– Хорошо. Только давайте обговорим правила мозгового штурма, – инициативно и серьезно начал Витя, – во-первых, нам нужен модератор, и им буду я. Просто потому что у меня есть хоть какой-то опыт в документальном кино.

– Согласен! – быстро вставил Паша.

– Во-вторых, нам не нужны любые идеи. Нам нужны те, которые удовлетворяют следующим критериям: а) это должно быть интересно, необычно, может быть, даже противоречиво; и б) это должно быть реалистично. И последнее, мы с Пашей имеем решающее слово в вопросе выбора идеи, естественно, потому что нам снимать. Все согласны?

Все дружно согласились. Последним согласился Дима:

– Согласен, только Вить, напомни, пожалуйста, что мы делаем? О чем речь?

И действительно, как-то само собой получилось, что все гости за какие-то пять минут присосались к оживленной дискуссии, но не все поняли о чем речь. Понятно было, что о чем-то важном для именинника, понятно было, что дирижировал дискуссией Витя, понятно было, что будет интересно, оставалось выяснить, что происходит. Сережа, который присоединился последним, вообще сначала подумал, что гости начали какую-то новую игру, и Витя объясняет правила.

– Да, кто не в курсе, поясняю, мы с Пашей хотим снимать документальный фильм и ищем идеи, истории, направления, о чем будет наш фильм. Критерии идей я рассказал, поэтому можем начать, если вопросов нет.

Витя выдержал небольшую паузу, обвел всех серьезным взглядом и начал модерировать:

– Так, давайте начнем вот с чего. Кто-нибудь может припомнить, что вам недавно или, может быть, давно кто-то рассказал какую-то интересную историю, которая вам запала в душу, которая вас зацепила? Желательно, чтобы история была завязана на реальных людях.

Кто-то из гостей притих, стараясь припомнить что-нибудь подобное; дядя Ваня со словами «Это без меня» отправился в курилку.

Как и в классическом военном деле этот штурм тоже начался с бревна, слово взял Петя:

– У меня племянница, ей всего восемь с половиной лет, на акробатику ходит, на бревне сальто делает – сказал он осторожно и уставился вопросительно на чрезмерно серьезного модератора.

Вите не понравилось, что идеи первым начал накидывать именно Петя, не понравилась и сама идея, но совсем задушить инициативу в зародыше он не хотел:

– С детьми нам нельзя работать, потому что там нужно разрешение и сопровождение родителей на съемках – это сложный процесс. Наоборот – можно: если герой фильма взрослый, то ты можешь снять его окружение, семью, в том числе детей. В любом случае, начало есть, идеи пошли, давайте еще накидывать.

– У меня сосед домашние настойки делает, – подхватил тему необычных увлечений Дима. – У него дома аппарат стоит, дистиллирует, перегоняет. Разливает, продаёт. Угощал – понравилось, – сыпал глаголами Дима.

– А жена соседа поддерживает его увлечение, одобряет? – уточнил Витя. Он очевидно пытался найти конфликт интересов.

– А он в разводе.

– Из-за своего увлечения? Потому что, если из-за этого, то можно было бы поиграть с такой историей. Вообще, тема интересных, даже странных хобби, которые еще и не разделяют близкие – это интересная тема. Но тут, очевидно, нужно несколько героев, несколько историй.

– Нет, он, наоборот, после развода начал настойки делать, – пояснил Дима.

Вдруг Сашенька резанула тишину своим высоким голосом:

– Подождите, Вера Александровна, у Вас же есть уникальная подруга, помните, Вы рассказывали, у которой экстраординарное обоняние?

– Что за подруга у тебя? – заинтересовалась тетя Люба?

– Точно, Ленка Блиновская.

– Тетя Вер, можете рассказать историю, пожалуйста? – попросил Витя.

– Так, вы меня, конечно, врасплох застали. Сейчас соберусь… с чего бы начать. Короче… У моей институтской подруги, у Ленки, очень чуткое обоняние, и было несколько случаев, когда она нас просто обескураживала. Один раз мы с ней заходим в аудиторию, там человек десять-двенадцать однокурсников наших, и она с порога такая: «Так, кто сегодня в новых туфлях?», и одна отвечает: «Я». Это она унюхала запах новой обуви, новых туфель, представляете?

– Да ладно? Так можно? – удивилась Ольга.

– Еще как можно. Вторая ситуация была, когда мы с ней шли вдоль корпуса Педуниверситета1и вдруг она, так, принюхивается и говорит: «Ой, книгами пахнет», поднимает голову и такая: «Понятно, в библиотеке окна открыты». То есть на втором этаже главного корпуса открыты окна в библиотеке и она почувствовала запах книг.

– Невероятно, какая-то потусторонняя сила, – пронзительно удивилась Сашенька, – я хотя уже слышала эти истории, все равно не перестаю удивляться.

– Круто! – одобрил именинник. – Как, Вить? Подойдет?

– Это уже хорошо. Я подобной темы не слышал. И это, на самом деле, может быть интересным, потому что это уникальное явление. Надо подумать, как это все можно обыграть. Тетя Вер, а это нюхачка, она в Ульяновске живет?

– Ленка-то, нет, они в Карелии сейчас живут.

– Ну вот, – расстроился Витя. – Но, мы на правильном пути. Вот какие-то подобные истории могут задать направление нашему фильму.

– Тогда и у меня история есть, – торжественно объявила тетя Люба. Ей очень хотелось помочь Паше с историей, она хотела, чтобы сын отвлекся от работы. Сначала она немного расстроилась, когда Витя отмёл ее идеи про «соседскую скотину», но она собралась с мыслями, и начала копаться в чертогах памяти, подыскивая там подходящие сюжеты. Рассказ сестры навел тетю Любу на их давнишнюю семейную историю, в которой переплелись экстрасенсорика и фантазия.

– Моя история про колдовство, – тетя Люба решила сразу преподнести гостям изюминку своего рассказа, чтобы создать необходимую атмосферу загадочности.

Витя скептически улыбнулся, Паша, кажется, догадывался, что будет за история, остальные гости притихли, и тетя Люба начала свой сбивчивый по причине прошедших лет рассказ.

– У нашей тетки, сестры папиной, был муж – колдун. Ему колдовские способности передала его мать. Противная была старуха, никогда не улыбалась, всегда ходила в черном платочке, в черном платье, как будто кто-то умер. Люди говорили, что она была черная колдунья. Ну и вот. Один раз бабушка рассказывала, как она видела ее, эту колдунью… как уж ее зовут, Вер, ты не помнишь? – сестра отрицательно покачала головой – совсем из головы вылетело, как звали ее… ну пусть будет просто колдунья. Бабушка увидела ее как-то раз на кладбище, и она там цветы собирала с могил и в сумку складывала. А у них, у черных колдунов, это же для ритуала как раз нужно.

– Да ладно? – искренне удивляясь, спросил Лёша.

– Да, да. Почитай, сам в интернете – предложила тетя Люба племяннику.

«Не буду», – решил про себя Леша.

– Да, так и есть я слышала что-то такое, – подтвердила Ольга.

– Ну и вот. Бабушка тогда не подошла, естественно к ней, и вообще, все соседи сторонились их дома. В общем, пришло время этой старухе умирать и она три дня, как рассказывают, лежала и издавала какие-то странные страшные звуки, похожие на крик или стон. Это нам потом объяснили, что она передавала свое колдовство. Это тоже такой ритуал у них, перед смертью надо обязательно передать свой дар кому-то другому. Так вот, а ее сын, как раз муж тети Нины – он был всегда тише воды, ниже травы, спокойный, тихий, отзывчивый, помню, помогал папе машину, уазик, ремонтировать. Но тюфяк был, не мог слова поперек сказать матери, не мог защитить жену свою, на нем в их семье все ездили, он всегда что-то для всех делал, ходил, куда пошлют, на побегушках, в общем, был. И когда его мать умерла, никто не знал, кому она передала свой дар. Но этот вот дядя Витя, он резко изменился после смерти своей матери. Стал скрытным, не разговорчивым, угрюмым, у него взгляд поменялся даже, папа говорил. Ему, получается, мать и передала свою черную силу.

Мы как-то раз со старшей сестрой, Татьяной, пришли к ним в гости, то ли на свадьбу пригласить тетю, то ли на юбилей какой – не помню. Они еще в Ульяновске жили тогда, это потом они переехали в деревню. Когда мы пришли, этот дядя Витя сидел в большой комнате на полу, и играл со своим внуком. Мы с Татьяной на кухне общались с тетей Ниной, чай попили, пригласили, куда мы там приглашали ее или их вместе, и стали уходить. А когда мы проходили эту большую комнату, мы увидели, что там ребеночек играл один где-то в уголке, а дядя Витя, сидя на полу, крутился, как волчок, вокруг своей оси, быстро перебирая ногами по кругу и что-то бормотал непонятное, скорее всего, заклинание какое-то. Мы ушли, потому что наблюдать за этим всем было жутковато. Нам надо было в огород пойти, яблоки собрать, полить всё, они жили как раз рядом там. Приходим на огород, мне Татьяна говорит, «не могу работать, все болит» и легла, просто. Я еще подумала тогда, неужели отлынивает. Ну я все сделала одна, а Татьяна не встает, лежит, говорит, не могу. Кое-как мы добрались до дома, а дома уж и я свалилась. Лёжкой лежала три дня, сил не было просто, встать сил не было. Врача вызывали, он осмотрел – всё в норме, здорова; врач подумал еще, что мы балуемся, просто так вызываем, шутим как будто, а мне не до шуток было. А Татьяна у нас – она тоже колдунья, как бы…

– Ну ты сейчас расскажешь, колдунья, – решила поправить сестру тетя Вера, – экстрасенс, так и говори.

– Ну я и говорю, как бы, колдунья, только светлая, не темная. Лечит в основном. Ну вот она себя как-то в тот же вечер подняла, а меня всё никак, два дня сидела надо мной, шептала что-то. И потом на третий день она меня кое-как поднимает, прям силком, сажает на стул посередине комнаты, очерчивает мелом большой круг вокруг стула…

– Как в «Вие», – сказал Паша.

– Да, как в «Вие», прям. Заходит сама внутрь круга и опять начинает надо мной шептать. И вот только после этого третьего дня, я кое-как пошла на поправку. Татьяна тогда сказала – «сильный колдун, пришлось отсекать».

– А зачем он так вас? – спросил Паша.

– А просто так. Как Таня сказала, у них есть сила, им нужно ее использовать. Она как бы вырывается у них наружу. Вот такая история. Не знаю, я наверное сбивчиво рассказала.

– Нет, тетя Люб, все хорошо рассказали, – резюмировал модератор, – действительно интересная история, надо теперь хорошенько подумать, как про такое фильм можно снять.

– А когда вы хотите уже снимать? – загадочно спросил Влад.

– Я думаю, на следующей неделе, – ответил Виктор.

– Ооооо, – радостно протянул Влад, – на следующей неделе я в отпуск, я с вами.

«Начинается», – с досадой подумал Витя, а вслух озвучил только:

– Да куда с нами-то, мы еще только думаем, не решили ещё.

– Правильно, берите и Владика, вместе веселее, – обрадовалась тетя Люба, что сплавляет обоих сыновей.

– Мам, а где эти родственники сейчас живут, и жив ли колдун этот, дядя Витя? – спросил Паша.

– Нет, ты что, сынок, он давно умер, лет десять или даже двадцать назад. Не помню уже. Раньше жили в Ульяновске все вместе, потом тетя Нина с мужем, с колдуном этим как раз, переехала в Филипповку, а их дочь, единственная, непутевая, Маринка поселилась поблизости, там, в Моисеевке.

– А почему непутевая? – спросил Витя.

– Ну, непутевая. Якшалась с мужиками, детей сдавала в детдом. У нее семь или восемь детей, почти все от разных мужиков, и только двое с ней живут. Ну жили раньше, мы ж с ними никогда не общались близко. Иногда, пока тетя Нина жива была – созванивались с ней, она особо не рассказывала, как они там.

– А этот колдун кому передал свой дар перед смертью? – спросил Паша маму.

– Я не знаю, сынок, вот с того раза, когда он порчу навел на нас с Таней, мы с ним так больше и ни разу не виделись.

Как только от истории повеяло смертельной тоской, Влад громко предложил пойти покурить.

Мужская половина повскакивала и направилась в курилку, женщины пошли на кухню. Сборище так же быстро рассосалось, как и собралось.

– Мы с Витей подойдем, – кинул вслед уходящим курильщикам Паша. Он хотел наедине с другом обсудить итоги мозгового штурма:

– Ну, что мы имеем в итоге?

– А эти деревушки, Борисовка или как ее там, и вторая, они где находятся? – спросил Витя.

– Не Борисовка, а Моисеевка. Это Мелекесский район, на этой стороне, не так далеко, – со знанием дела ответил именинник.

– Мне нравится идея с экстрасенсорикой, с колдунами. Я в это не верю, но тем и интереснее будет мне снимать. Будет мой персональный вызов.

– Мне нравится, что мы в деревню поедем. Я люблю деревню.

– Не трынди, любит он деревню. Нафига в Питер переехал тогда? И знаешь, что мне не нравится? – сделав акцент на «не» спросил Витя.

– То, что Влад засобирался?

– Именно! Хотя я сейчас думаю, если нам ехать на две недели собирать материал в деревню, нам не помешает ассистент. Желательно как раз крупный, как Влад, чтобы еще и деревенских от камеры отгонял. Будет нашим телохранителем. Так, а где мы остановимся? Где мы будем аппаратуру хранить?

– Я думаю, в Димитровграде, не маленький город, там гостиницы точно есть. В Моисеевке, Филипповке – навряд ли.

– Я в любом случае на тачке, мы тогда можем базироваться в городе, а ездить на съемки уже по деревням. Все равно вырисовывается не хилый бюджет на всё про всё, надо взвесить, осилим ли мы.

В это время вернулись парни из курилки.

– А где Петя? – разволновался Сережа.

– Он же с вами курить ходил, нет? – спросил именинник.

– Да, он пошел сначала с нами, а потом, кажется, вышел на улицу с кем-то созвониться, – подтвердил Влад, – вон он идёт.

– Пацаны, пацаны, – обратился он к своим бывшим одноклассникам подозрительно мило, даже жалобно, – я созвонился с шефом, тоже отпросился в отпуск, можно я с вами фильм снимать, пожалуйста?

«Да, …. что ж такое-то!» – подумал трёхэтажно, но не вслух Витя. Но все, что не было им произнесено, красноречиво отразилось на его лице, принявшем удивленно-возмущенное выражение.

Паша, посмотрел на сердитого друга, повернулся к Пете, тот почему-то необоснованно сиял от радости. Витя решил держать оборону до последнего:

– Петь, у нас уже весь функционал распределен: мы с Пашей снимаем и управляем процессом, Влад отвечает за сохранность нашу и оборудования, и за внешние коммуникации, плюс с техникой и с провизией в мою машину мы трое только и вместимся.

– Ну, у меня машина есть своя… и я еще могу вопрос финасирования съемок взять на себя полностью, – предложил Петя, чуть подспустив свою лыбу.

– Это уже интересно, – вступил в торги Паша, решив, что Витя из-за своего упрямства и принципиальности может похоронить такую выгодную сделку.

Витя же в это время ничего не говорил, смеряя хитроватым взглядом то своего лучшего друга, то бывшего одноклассника, возможно, взвешивая одновременно плюсы и минусы сотрудничества с Петей. Его выжидательная позиция через десять секунд дала свои плоды:

– Я тебе американку прощу, – сказал Паша. Витя улыбнулся, но продолжал молчать.

– У меня у отца тут в Ульяновске есть квадрокоптер, который может снимать сверху, я могу его взять, если нужно будет – предложил Петя.

– А вот с этого места поподробнее. Что за квадрокоптер? Только не говори, что Фантом2?! – не сдержался Витя.

– Да, кажется он, – подтвердил Петя и вернул свою улыбку на ту первую, неестественную ширину.

– Так чего же ты молчал, с этого и надо было начинать. Офигеть!

– Ну раз, мы так рады, может быть я поторопился американку тебе прощать?

– Нет, даже с квадриком, но без отбитой американки мое удовлетворение было бы не полным.

– А что за американки? – спросил Петя?

– Да, это наша тема, – прервал праздное любопытство Витя. Его можно понять. Он хотел хоть что-то сегодня оставить в пределах только их с Пашей дружеского круга. Он итак вынес на всеобщее обсуждение идею документального кино и сценарные сюжеты будущего фильма. В итоге, откуда не возьмись, вылупились два новых члена команды. И тем не менее, Витя был доволен собой, как он в последствии сам говорил «за ту блестяще проведенную партию молчаливого торга, где я один, фактически блефуя, обыграл двух других игроков с сильной рукой».

Тут следует немного пояснить резкую смену Витей позиции при появлении на горизонте снимающего квадрокоптера.

В кино во все времена эффектный кадр играл не меньшую по важности роль, как и сюжетная история. До недавних пор все кадры с высоты птичьего полета снимались с вертолетов или воздушных шаров, что заметно ограничивало возможности процесса кинопроизводства, при этом удорожая его. Что уж говорить про документальное кино, которое, по своей сути, и скучнее художественного, и кратно скуднее в плане бюджетов и финансирования. Поэтому когда Витя услышал о возможности обогатить скромный, на грани любительского, эксперимент дружеской документальной кинопробы самым технологичным достижением последнего года в вопросе видеосъемки, он с нескрываемым азартом принял эту идею со всеми сопутствующими изъянами, вроде самого Пети. Была сделана ставка, после которой торг не возможен. С неба спустилась «манна небесная», а с ней, как выяснилось впоследствии, и DJI Phantom 2 Vision, производства 2014 года, оснащенный камерой и подвесом, способный вести запись с разрешением Full HD.