Мой хранитель земных душ

– Боже, какие пробки! – демонстративным голосом говорю я, стягивая с шеи шелковый шарф бежевого цвета.

Коллега дергается, словно не слышала звенящий звук каблуков, и гневно пялится на меня, явно пребывая не в самом лучшем расположении духа. Как же она бесит меня своей категоричностью и синдромом «отличницы»! Но зато та лучший работник – явно лучше ленивой и не очень пунктуальной меня. Хотя несмотря на это, я все еще работаю здесь – среди модной одежды и антикварной бижутерии, которой Глория восхищается так, словно те висели на шее самой Клеопатры. Ну, каждый вкус имеет место быть.

– Боже, Венера, ты как всегда! – закатывает та глаза и продолжает наводить порядок.

Переодевшись, осматриваю бутик – да тут уже все сделано! Кажется, этот магазин готов принять саму Королеву. Ну конечно, Франческа всегда относится к проверке Глории очень серьезно, как и подобает главному консультанту. Лишь я и моя неаккуратность могут ввести в заблуждение директора магазина, будто мне все равно. Хотя на деле же я всегда стараюсь, просто не всегда выходит…

– Скажи, чем мне помочь? – все-таки спрашиваю я, надеясь, что и вправду все дела сделаны и моей долей лишь останется мило улыбаться Глории.

Но к моему разочарованию, Франческа указывает в сторону входа:

– Протри эти витрины еще раз, и двери тоже, – говорит она сосредоточенным голосом, отпаривателем разглаживая вещи.

Я еле заметно закатываю глаза и протираю все и так идеально прозрачные стекла.

После Франческа поторапливает меня, ведь Глория уже где-то у центра. Она так кропотливо все вылизывает, словно к нам едет проверка. Каждый раз удивляюсь этой чертой коллеги. Интересно, в жизни она такая же? Всегда за всем следит и указывает, что делать? Как ее еще не повысили до директора?

– Да все нормально! В конце концов, к нам ведь не президент едет, – возмущаюсь я, пытаясь еще больше не нервировать Франческу, кладущую в вазу конфеты, которые всегда забираю в конце рабочего дня.

– Конечно, тебе все равно ведь! – повышенным тоном говорит она. После, глубоко вздохнув, добавляет уже более мягко: – Ну, то есть… Прости, просто Глория так давно не приходила, что я за каждую мелочь боюсь.

Я сажусь на кресло и разваливаюсь, свысока смотря на клок волос, который выкидываю в пустую урну. Кажется, вот теперь все точно идеально.

– Я свое дело сделала, – победно хлопаю я, кивнув на клок в урне. – Так что будем ждать.

Франческа согласно кивает, но продолжает искать изъяны в идеальном бутике. Как и все люди, думаю я. Хм, иронично.

Спустя десяток минут в бутик заходит она. Луч Солнца. Корень дерева. Бриллиант в центре диадемы. Наша Глория.

Она, как всегда, выглядит идеальней идеального. Ее темные короткие волосы уложены в аккуратной волне, на макушке красуется маленькая шапка с черной сеткой. Губы красные – как у охотницы, которая пьет кровь своих жертв. Зеленоватые глаза обведены черным, благодаря чему они выглядят шире, ярче, желанней. В общем, толк в макияже она явно знает. Глория идет медленной походкой, растягивая наше ожидание. Ее черное платье элегантно облегает тело – даже слегка выпирающий животик не портит утонченную фигуру. Она цокает каблуками, звук которых похож на часы – так медленно и таинственно: тик-так, тик-так.

На ее лице нет ни намека на улыбку. Словно она идет на нежеланную смерть, где является палачом. Глория аккуратно осматривает бутик, словно только взглядом боится двинуть какую-либо из вещей и нарушить порядок. Но это нормально – ее улыбка всегда опаздывает, словно Глория в какой-то определенный момент включает и выключает эмоции.

– Здравствуйте, Глория, – в унисон щебечем я и Франческа, наблюдая за нашим боссом, которая медленно, но верно подходит к нам.

Тут она смотрит на нас, пожирая этим проникновенным взглядом, словно лианы запутывают нас. Я тяжело глотаю – обычная реакция на эту женщину.

– Здравствуйте, девочки, – наконец улыбается она. Так же резко, словно вышла из транса. – Вижу, подготовились, – смиряет она холодной улыбкой, не переставая осматривать бутик.

Кажется, что она очень строгая, справедливая и сильная, будто прямо сейчас накричит холодным взглядом из-за какой-то мелочи. Но на самом деле она, как всегда, просто посмотрит, сделает пару замечаний и уйдет, так и не оценив упорные старания Франчески, которая внимательно смотрит на начальницу.

Глория так же строго смиряет меня тяжелым взглядом, но в этот момент улыбается, стараясь не подрагивать уголками губ. Она так тщательно пытается обозначить свое превосходство, что я иногда сомневаюсь, правда ли она такая. Но сомнения пока не подтверждаются, так что я продолжаю с уважением смотреть на женщину в черном длинном платье с глубоким вырезом.

После Глория отходит от нас, обходя свой любимый бутик, щупая взглядом каждое платье, аксессуар и даже пыль, оставшуюся в труднодоступных местах.

– Ух ты, даже новую коллекцию уже выставили, молодцы, – говорит нам Глория, но взглядом хвалит именно Франческу. – Кстати, Венера, ты по сей день опаздываешь? – спрашивает женщина, даже не смотря на меня.

И что? Мне ей соврать или сказать правду, которую она и так знает?

– Стараюсь исправляться, – мычу я, аккуратно потирая лопатку, которая предательски зачесалась.

– Я задала прямой вопрос, – твердо отчеканивает она, отчего кровь стынет в жилах.

Но меня этим не проймешь. Да, я ранима, но не настолько, чтобы теряться перед начальницей, словно школьница.

Я прямо отвечаю:

– Да, мэм, порою я задерживаюсь. Но это не мешает моей работе.

Глория смотрит на пустой взгляд Франчески, которая стоит около меня и демонстративно теребит пальцы, словно пытается показать, что она волнуется. Но она никогда не волнуется, лишь слегка нервничает – и то как-то театрально. Порою она даже странней меня.

Спустя минут двадцать Глория в последний раз на сегодня общается с Франческой по важным делам, которые я не особо люблю, но мне приходится вникать в разговор, потому что я тоже работаю здесь. Глория говорит, что скоро к нам поступит новая коллекция, которая очень важна для нее – это значит, что мы должны продать ее как можно скорей и не абы кому, а обеспеченным по внешнему виду людям. Да, у этой изумительной женщины тоже есть свои тараканы, которым мы должны повиноваться. Хотя иногда это даже весело – определять по человеку, какого он статуса, хотя и несправедливо. Но в жизни иногда помогает.

Глория говорит свою последнюю речь, прощаясь с нами, но, по ее словам, ненадолго.

– Даже легче, чем в прошлый раз, – делаю вывод я, проконсультировав мужчину, который хочет купить своей даме красное платье.

Франческа пересчитывает деньги в кассе и соглашается:

– Даже не перекладывала вещи, как обычно она это делает. Видимо, нам повезло и у нее было хорошее настроение. Даже тебя за опоздания почти не наругала.

Я закатываю глаза.

– Да уж и не так часто я теперь опаздываю, Франческа. Лишь изредка, – протягиваю я, и коллега кивает, но не так уверенно, как бы хотелось.

***

Я еле-еле доживаю до вечера, потому что спать хочется безумно! Больше, чем я думала. Даже две кружки кофе не смогли спасти меня, и в конце рабочего дня я чуть не уснула на мягком диване у примерочной. Хорошо, что Франческа никогда не дремлет.

Выходя из такси, я ковыляю ватными ногами, пытаясь нащупать асфальт, который, кажется, каждую секунду уходит у меня из-под ног. Я уже чувствую, как парю в небе, ощущая под головой мягкую подушку… Черт, очень хочется спать, но есть еще больше! Так как во время обеда я даже не смогла дойти до ближайшей пекарни, мне пришлось весь остаток дня и вечера ходить с урчащим животом в надежде, что этого никто не слышит. И поэтому сейчас я на всех парах мчусь по лестнице домой в надежде, что Эми что-то приготовила.

– Эми, я голодная как черт! – кричу я с порога, раздеваясь и пытаясь ощутить аромат хотя бы чего-то съедобного.

Подруга выходит, кажется, из ванны с телефоном под ухом, приложив палец к губам. Я закатываю глаза, после чего переодеваюсь в домашнюю одежду, жалостливо посмотрев на кровать, и иду в кухню, заглянув в духовку. О да, запеченная курица!

Быстро накладываю себе пищу и начинаю есть, даже ничего больше не сказав. Да и к тому же Эми сейчас где-то в глубине небольшой квартиры кокетливо смеется кому-то в трубку. Наверное, это заинтересовало бы меня, но сейчас я слишком увлечена процессом поедания пищи. Кажется, курица никогда не была такой вкусной.

Лишь спустя минут семь, когда я уже заканчиваю трапезу, ощутив внутри желанное чувство насыщения, Эми приходит в кухню, взяв молоко из холодильника.

– Ну как? Пойдешь сразу спать? – спрашивает она, сев напротив меня.

Ага, кажется, я была утром не такой тихой, как мне казалось.

– Что, все-таки разбудила?

Эми ухмыляется:

– Да я просыпаюсь даже от твоего храпа.

– Я не храплю!

– Еще как храпишь!

Мы обе заливаемся хохотом – таким звонким, будто колокольчики на дверях кафе, в котором я сидела сегодня с Алексом. Интересно, как он?

– М-м-м, – мычит подруга, чуть не подавившись молоком, – кстати, как сегодняшний день? Сегодня же Глория должна была прийти.

Эх, моя милая Эми помнит все. Иногда мне даже стыдно, что я забываю спросить, как у нее прошел вечер. Но, кажется, та сама с удовольствием рассказывает свои новости.

– На удивление, хорошо. Не знаю, что на нее нашло, но сегодня она была милейшей из созданий. – Я кокетливо моргаю, пытаясь изобразить саму невинность.

Эми кивает, убрав с лица слегка мокрые темные волосы. А кстати, с кем она там кокетничала? Только я собираюсь спросить, как раздается настойчивый звонок в дверь.

Мы обе словно по команде переглядываемся в полном непонимании, кто это может к нам заглянуть. Но по взгляду Эми понимаю, что она тоже понятия не имеет, кого занесло в нашу неприметную квартиру. По иронии судьбы, открывать иду я. Внутри какое-то тревожное чувство, которого обычно не бывает. Это всего лишь дверь.

Но когда я смотрю в зрачок, сразу же понимаю свою женскую интуицию.

На пороге стоит высокий мужчина, нервно теребящий пепельные волосы. Я из тысячи узнаю этот греческий нос.

Чертов Роберт.

7 глава

Мир не такой серый, твердила она, в нем есть краски, нужно просто научиться рисовать.

Я стою, считая удары сердца, в раздумьях, открывать ли Роберту дверь, чего совсем не хочу, но, кажется, без разговора он не уйдет. Снова смотрю на него – такого беспокойного, словно пятиклассник перед родителями девочки, которая ему нравится.

– Не говори, что это Роберт, – шепчет Эми, войдя в коридор. Но по моему взгляду все понятно, и глаза подруги закатываются в недовольстве. – Гони его к чертям! – разводит она руками, напряженно смотря на меня. Хоть она и в хороших отношениях с Робертом, но тоже считает, что он слишком навязчивый. И это доказывает его нежеланное присутствие за дверью.

– Ты же понимаешь, что я должна открыть дверь и объяснить этому остолопу…

Эми снова закатывает глаза, но уходит в свою комнату, чтобы не мешать мне. Хотя я уверена, что она, навострив уши, сидит прямо у двери, внимательно слушая робкие стуки в дверь, которые с каждым разом все настойчивее.

Я открываю дверь, пытаясь сформулировать речь в голове, борясь с зевотой.

Передо мной возникают умоляющие светлые глаза Роберта. Наверное, он сомневался, что я открою дверь. Роб запускает пятерню в пепельные волосы. Интересно, долго он будет перекрашивать волосы из приятного темного цвета в этот непонятный седой? Никогда не понимала его решения.

– Привет, – робко, с мальчишеской улыбкой произносит он, стремясь попасть через порог.

Я впускаю его – тактично и неохотно.

– Эмма дома? – Я киваю, скрестив руки на груди в ожидании его слов. И что он пришел сказать?

Кажется, он не собирается раздеваться, чтобы посидеть и поболтать у меня в кухне. Слава Богам! Но Роберт по-прежнему медлит, словно боится произнести и слова.

– И что ты хочешь сказать? – не выдерживаю я. – Последний твой шанс, Роб.

Он поджимает губы, словно соглашается. Замечаю, как глаза сверкают, будто он плачет. Но Роб никогда не плачет.

– Просто… – начинает он, но сдается. Если он думает, что вызывает жалость, то – да, он выглядит максимально жалким. Но вот какая загвоздка – мне плевать. Абсолютно. – Ладно, я просто хотел увидеть тебя. Что с тобой все в порядке… Что ты, вообще, устроила в тот вечер? Не хотела никуда идти, так бы и сказала!

Я борюсь с желанием не закатить глаза.

– Роберт, – вздыхаю я. – Я же сказала тебе, что все кончено. Мы переросли эти отношения. Ты не нужен мне. А я не нужна тебе! Так зачем все это?

– Венера, что ты такое говоришь? Ты нужна мне! – От таких слов год назад я бы растаяла, но сейчас… Как же все равно.

– Ладно, если тебе так проще, ты мне больше не нужен, Роб, – твердо говорю я. Жестко, но зато эффективно. – Давай просто останемся друзьями, а не заклятыми врагами, которые хотят убить друг друга.

Роберт кивает. Впервые мы согласны друг с другом, и этот мужчина с пепельными волосами не перечит мне. Но, кажется, просто так он все-таки не уйдет.

– Но скажи, разве я такой скучный? Разве нам было не хорошо вместе? – Боже, и как я только могла говорить о том, что это мужчина, который знает, чего хочет?.. Сейчас я вижу его последней мямлей, лишь старающейся быть мужчиной.

Я снова вздыхаю, пытаясь собрать мысли в голове воедино. Ненавижу объяснять свои решения – просто захотела и все, на это не нужны аргументы. Так же и с Робертом. Но я не могу сказать ему, что просто так чувствую, без всяких аргументов и причин – иначе раздавлю его эго к чертям собачьим. Все-таки я и вправду любила его…

– Да, Роб, хорошо, но это было! А что сейчас?.. Два раза на неделе встречаемся, как по расписанию. Один день – поужинать или прогуляться, второй день – заняться сексом у тебя в квартире. На этом все. Я больше не хочу этого, Роб.

– Так дело в этом? В двух днях в неделю? Если хочешь, я и четыре могу выделить, – жестикулирует он руками, словно все так просто. Но этот мужчина неисправим.

– Боже, Роб, ну как ты не понимаешь? Дело совсем не в этом! Дело в том, что я больше не хочу этого всего. Не хочу быть девушкой Роберта, который встречается с работой. Не хочу ходить с тобой в рестораны, выслушивая однообразные истории. И даже не хочу больше заниматься с тобой любовью, Роб. Может, я просто переросла эти отношения… Но мне это все наскучило. Поэтому я повторяю: давай просто расстанемся на хорошей ноте.

Может быть, потом я пожалею о том, что просто не вышвырнула Роберта из дома, не давая даже шанса тому, что мы будем приятелями. Надеюсь, он не будет доставать меня, иначе мне придется послать его, чего не очень хочу. Ведь и вправду – я была долго с этим человеком и уже успела привязаться. Дело даже не в этом, а в том, что я ценю его. Он во многом помог мне, и я во многом благодарна ему. Правда ценю его…

– Поверить не могу, что ты вот так вот хочешь все стереть.

– Давай не будем притворяться, Роб. Ты сам все прекрасно знаешь…

– И давно ты это решила? – спрашивает Роберт, смирившись с моим вердиктом.

– Давно. Но поняла это только недавно. – Пауза, в течение которой мы просто стоим, провожая наши отношения и оставляя их где-то в прошлом. – Но все изменения к лучшему. Ты найдешь ту женщину, которая подойдет тебе. Это лучше, чем девушка, которая вечно думает о себе, – улыбаюсь я, надеясь, что после этой ситуации Роб не уйдет в депрессию. Разве что чуть-чуть – ради приличия. – А я найду мужчину, который подойдет мне, если, конечно, такие бывают. Так что все путем, Роб.

– Как всегда, – наконец улыбается он. Ну, вроде все сделала правильно. Главное, чтобы не было последствий, которые удручат меня настолько, что я не выдержу и пошлю Роба куда подальше. Но надеюсь, он не такой глупый парень и перестанет навязываться, пытаясь все вернуть. Я даже согласна на редкие звонки с ним, переписки – на чистые формальности бывших партнеров, которые остались друзьями.

После минуты две я провожаю его, пытаясь держать искреннюю улыбку на лице, которая резко падает, когда Роб выходит из дома. Все прошло даже лучше, чем я думала.

Зато сон как рукой сняло после такой взбучки.

– Боже, он тупой или прикидывается? – щебечет Эми, ретируясь из своей комнаты в уютную кухню.

– Да ладно тебе, – улыбаюсь я, – парню просто нужны были аргументы.

– Которых нет, – подмечает Эми.

– Ну, теперь ждем, что будет дальше.

– Надеюсь, ничего, – говорит подруга, плюхнувшись на кресло.

Я беру стакан чистой воды и делаю глоток, вдруг почувствовав, как меня берет жажда, которую ранее не почувствовала.

– Я тоже… Кстати, – медленно, смакуя таинственный смысл этого слова, начинаю я, – что за улыбки и странный смех были обращены кому-то по ту сторону телефона, а?

Подруга сразу заливается румянцем и скромно улыбается. Вот она, маска бизнес-леди срывается!

– А ну рассказывай!

Эми закатывает глаза, набивая себе цену, но не молчит:

– Пока ничего такого, так что красное нижнее белье можно попридержать! – Я делаю грустную моську. – Но он очень обаятельный, – улыбается та.

– Стоп, только не говори, что этот тот мужчина, который к тебе на маникюр ходит, – настораживаюсь я, вдруг вспомнив о… Кажется, Брюсе? Как я понимаю, это хранитель Эми, который постоянно подчищает ей память, из-за чего она даже не помнит своего клиента.

– Боже, нет! – прыскает она. На душе сразу становится легко, поэтому я с любопытством продолжаю слушать подругу. – Да, он приходил недавно ко мне на маникюр. Но не тот, о котором я говорила. Этот весь такой серьезный, деловой, да и относится к маникюру как-то ненормально. Сказал, что ему пришлось пойти на такие меры, так как у него сложные ногти… Хотя у него просто онихолизис1 на некоторых ногтях, – смеется она, будто это была шутка. Или это и вправду было смешно?.. Во всяком случае, в ее профессиональных терминах я не разбираюсь, но слушаю так внимательно, будто смотрю фильм «Невидимый гость»2. – Он сразу понравился мне! Хотя я сомневалась, что это взаимно. И знаешь, он взял мой номер телефона – и мы договорились о встрече на выходных. Так что посмотрим, – пожимает та плечами, с отвращением вытащив изо рта волос.

Я киваю, а в голову врезаются воспоминания об Эми, которая вновь встретила какого-то там парня, думая, что это тот единственный. И таких людей было штук пять. Нет, она очень умная и избирательная, вот просто слишком отчаянно хочет верить в «того самого». Не знаю, как она, но я уже давно перестала грезить о нем.

Вспоминаю ее самого лучшего претендента на эту роль – Сэма. Ох, Сэм. Он был прекрасным скрипачом, который любил крепкий кофе и вафли по утрам – а еще ходить в трусах в чужой квартире. Был до жути милым, образованным, чистоплотным и романтичным, что особо нравилось подруге. Они почти съехались; Эми, кажется, даже собирала чемоданы. Они были идеальной парой, которая шла утром в парке, обжигаясь поцелуями и остужая их ванильным мороженым. Казалось, что могло пойти не так? Но спустя какое-то время ребята рассорились – я до сих пор не знаю почему. Может, из-за денег. Может, кто-то кому-то изменил. Или же у Эми было плохое настроение – и она послала его к чертям собачьим. Могло быть все. Но именно с этого момента я поняла, что Эми на самом деле не нужен «тот единственный», ей просто нужен тот, кто будет терпеть ее тараканы. И как показывает практика, она пока в поисках.

– Эх, Эми, надеюсь, что он миллионер и завтра же заберет тебя на Мальдивы, иначе я отказываюсь пялиться на его задницу посреди кухни, – заявляю я.

Эми усмехается, но задумывается.

– Стоп, кто это задницей светил?

– Скрипач твой! – напоминаю я подруге, которая заливается хохотом, вспомнив смешные трусы Сэма. Кажется, они были с тачками. Молния Маккуин3.

Весь вечер у нас занял на то, чтобы обсудить всех мужчин мира. После мы углубились в детство – первая влюбленность, первый моральный урод и первый романтик. Мы обсуждали это умопомрачительно долго, словно вспоминали все законы. Но с кем, если не с подругой, обсудить косяки бывших? На мой взгляд, это святое. А мой долг теперь – после расставания с Робертом – рассказать Эми, как однажды он почистил зубы моим кремом для депиляции.

***

Несколько лет назад

Самый худший день. Ужаснейший из ужаснейших. Паршивейший день в моей жизни!

С такими словами теперь Венера приходит домой каждый день. С больными ногами, которые та еле перебирает, лишь бы дойти до места под названием «дом». С многочисленными мозолями на ногах от неудобных каблуков, которые она вынуждена носить на работе. С потными руками, в которых она несла тяжелую сумку и пакет с продуктами, на что не всегда хватает средств. А если и хватает, то она прячет еду у себя в комнате, потому что из холодильника соседи-наркоманы все возьмут, как всегда забыв, что они не одни в этой квартире. Венера каждый день проклинает судьбу, которая так жестоко поступает с девушкой, обрекая ее на тот ужас, в котором она живет. Насколько должна быть ужасной жизнь, если даже гнилой хлеб и тараканы стали нормой? Но у Венеры нет выбора – так она думает, ведь на самом деле выбор лишь иллюзия, которую та внушила себе. В ее иллюзии она должна самостоятельно выбраться из грязи, в которой живет. Но дно затягивает все больше, Венера еле карабкается и увязает. Девушка понимает это, но не знает, как исправить.

Она заходит в коридор, откуда несет дымом сигарет. Венера бы тоже закурила, но нынче это стоит недешево, поэтому эта привычка ей невыгодна. Она лучше поплачет – слезы бесплатные и хорошо снимают стресс. По крайней мере, лучше сигарет.

Венера быстро снимает обувь и, зажав ее в руках вместе с сумками и пакетами, бредет в свою комнату, оставив все вещи там. Она хочет в туалет, но терпит до последнего, ведь противней того места в квартире больше нет. Иногда она даже ходит на улицу, что намного безопасней. После переодевается в домашнюю теплую одежду, ведь на дворе осень, а квартира не очень хорошо оттапливается.

Венера выпивает стакан воды, почувствовав, как глотка начинает жить. Она так хотела пить – в автобусе было ужасно душно, а люди по сторонам воняли хуже ее нечистоплотных соседей.

Именно в такие моменты она ненавидит жизнь. Всегда спрашивает, почему же она? Где же тот обещанный опыт? Кажется, Вселенная забыла про нее, оставив эту молодую девушку подыхать в трущобах, где даже нормально не помоешься. Она верит в силу Вселенной, но эта вера стала угасать – и любовь к жизни тоже. Слезы никогда не высыхают – но это хотя бы какой-то признак того, что она живет. Что она что-то большее, чем бесчувственное существо. Но какой от этого толк, если она продолжает прожигать свою жизнь, даже не представляя, куда ей пойти? Что ей делать и как дальше жить? Ведь так жить она не хочет. Совсем не хочет…

И этими мыслями занята голова Венеры каждую ночь. Но пока что она не нашла ни одного ответа, словно откладывает это, как раньше домашку по математике. Но это не домашка, о которой даже не спросят, это ее жизнь – и ей невыносимо больно за то, что Венера ее ненавидит. Ведь девушка раньше любила, благодарила за то, что у она есть. Венера может поспорить, что многие внеземные души, в которые та хочет верить, мечтают заполучить тело на этой прекрасной планете, где ты сам создаешь свою жизнь. Но вот в чем загвоздка – если ты слаб, то жизнь управляет тобой, а не наоборот.

И на сегодняшний момент Венера слаба. Слишком слаба, чтобы бороться с миром. Кажется, она родилась совсем по другой причине – не чтобы с чем-то бороться, отстаивая свое место в этом мире. Но для чего на самом деле она здесь, пока Венера понять не может.

И это гложет ее, отчего та снова плачет. Легкий макияж течет по щекам, ведь он настолько нестойкий, что смывается при первой же слезинке.

Девушка хочет зажечь свечи – только не свет, который лишь режет глаза. Она хочет почувствовать запах ванили; хотя бы что-то приятное в этой чертовой квартире. Но слабость все портит, потому что слезы, которые она вытирала рукой, испортили коробок. Они промочили его, окунули в свою соленую жидкость, доказывающую слабость Венеры. Она с силой зажмуривает глаза и бросает коробок спичек куда-то в сторону.

После Венера садится на хлипкий подоконник, обняв колени. Она не вытирает слезы, потому что хочет чувствовать их тепло на еще холодных от морозного ветра щеках. Девушка смотрит в окно, выискивая в темноте что-нибудь необычное. Что-нибудь таинственное и безумно красивое, словно в темноте может кто-то прятаться. Но под лучами фонаря лишь прохожие, которые плывут сквозь темноту – пугающую, воинственную. Но Венера давно не боится ее, ведь только в ней не видно боли и слез. Кажется, даже девушка забывает о том, что плачет, и старается найти в темных переулках какое-то чудо.

Всего лишь чудо, которое подтолкнуло бы ее к чему-то. Разве так сложно?..