Дорогами веры

Она всё делала быстро. Со стороны могло показаться, что автоматически. Но на самом деле Вера редко себе позволяла отлетать в мир грёз и фантазий. Магический мир разговаривал с ней постоянно, и общение это заставляло держать фокус своего внимания на здесь и сейчас.

Сегодняшний же урок прошёл как в тумане. Выключая компьютер, Вера понимала, что истощена во всех смыслах: физически, морально, энергетически. За окном хоть и светило яркое полуденное солнце, но она прилегла на мягкий диван, стоящий здесь же рядом со столом. И уже проваливалась в сон, когда почувствовала примостившегося кота.

– Ты ж мой хороший, – поглаживая толстого кота, обратилась к нему Вера в полудрёме. – Кузенька, мой хороший! Хотела тебе парного молочка дать, но за ним к фермерам надо рулить. Ты любишь такое. Я знаю! Которое только из-под коровы, тёплое ещё, с пенкой. Вот решим вопрос с варганом и съездим. Да?

Сёма потихоньку урчал и вибрировал, а Вера продолжала:

– Когда с бабушкой ходили в лес, всегда брали с собой парное молоко для духов. Дедушка на полянке одной в пне выдолбил углубление, а мы с бабушкой туда молочко наливали и сладости разные клали. Именно там я по-настоящему жила, – шептала уже Вера. Паузы между словами становились длиннее, слова растягивались. – Там много… движения, света, запахов земли… и нагретых солнечными лучами растений… Обычно в лес ходили засветло… с конца мая до середины июня собирали чистотел для моих примочек… в июле и августе удачей было, если набредали на полянки с ягодами и грибами… А однажды набрали много всего, но дорогу обратную никак не могли найти…

Вере снился сон. Они с бабушкой Надей бодро шли по широкой лесной тропинке. Растущие вдоль неё огромные сосны упирались в небо своими необъятными кронами. Встречались и редкие молодые сосенки, которые рядом с этими великанами казались совсем хлипкими и беспомощными. Картина перед глазами менялась очень стремительно и поражала разнообразием.

– Ты мне рассказывала прошлым летом про ведьмин круг. Это он? – поинтересовалась двенадцатилетняя Вера, пытаясь прислушаться к звуку и сориентироваться, в какой стороне станция. До Михайловского завода добраться нужно было засветло, так как тайга ночью – не самое безопасное место, а путь обратно был около десяти километров.

– Почувствовала, да? Похоже, он, – улыбнулась бабушка и прислушалась. – Это не поезд слева. Это эхо. Водят нас кругами.

– Ощущение такое, что мы как бы идём по тем же местам. Смотри, веточка сломана. Я её помню! За этой сосной, значит, пенёк стоять должен, – по-детски радуясь и рассуждая вслух, ускорилась Вера, чтобы проверить свои догадки.

– Да, – подтвердила бабушка. – Тоже обратила на него внимание в прошлый раз. Получается, второй круг идём по тем же местам. Молока в этот раз не взяли для духов леса – вот они и обиделись. Будем надеяться, что не сильно рассердили их.

В подтверждение её слов откуда ни возьмись по лесу просвистел пронизывающий ветер, солнце скрылось за серыми тучами. Тут же несколько крупных капель упали на землю, и через минуту стихийный дождь застучал по молодым сочным листьям. Всем известно, что майские дожди недолгие, но в этот раз струи пугали своей мощью. Спасаясь от потоков воды, стайка птиц пролетела над головой Веры, загоняя птенцов домой.

Дождь набирал силу, словно пытался скрыть всё под своим потоком. В одно мгновение лесную тропку размыло так, что ноги путниц почти по самую щиколотку погрузились в месиво. Босоножки можно было уже не беречь. Догоняя бабушку, Вера пару раз плашмя упала в грязь.

– Жалко, дедушки Пети уже нет с нами. Он всегда хорошо ориентировался в лесу. И всегда про подношения помнил, – приунывшим голосом лепетала Вера через несколько минут. Они с бабушкой сидели на небольшом бревне под наскоро смастерённым навесом и выжимали юбки.

При жизни Пётр Касьянович действительно по-мужски решал очень много задач ещё до того, как его любимые девочки вообще понимали, что что-то пошло не так. Шалаш из почерневших от дождя палок, по его проекту, в этот раз получился перекошенный и неказистый, но он очень напоминал сейчас о дедушкиной заботе.

Переселившись в своё время с Украины в российскую тайгу, дед Петя стал великим грибником. В местах, где он родился, росли либо поганки, либо шампиньоны, которые тоже никто не собирал, так как считали их ядовитыми. Здесь же дедушка развернулся. Он не просто всё теперь знал о сезонных особенностях местных грибов: их форму, текстуру, запах, цвет, – но и использовал специальные нож и корзину, чтобы не повредить ножки и шляпки. В волшебную сказку всегда превращались его рассказы о путешествиях по дальнему дремучему лесу и способах приготовления и хранения грибов.

– По дедушкиным сказкам скучаешь, что ли? – хитро улыбаясь и заглядывая Вере в глаза, спросила бабушка.

– Скучаю. Так что ж? – опустила глаза Вера и, поёжившись, уткнулась лбом в свои колени.

– А ты не грусти, милая, – ободрила бабушка внучку. – У меня тоже истории сказочные имеются. Вот, например, ты обратила внимание на эти сине-фиолетовые цветки?

– Как колокольчики? Вот эти? С пушком? – воспряла духом внучка.

– Да, а некоторые на тюльпаны похожи. Не боятся холодов уральских и называются «прострел», или «сон-трава». – Бабушка ласково придерживала одной рукой бутончик, разглядывая со всех сторон.

– И правда как будто легли на землю и заснули, – подтвердила Вера.

– Вечером и перед дождём они так делают, – медленно кивала головой бабушка и продолжала. – Так вот наши предки считали, что сон-трава не только навевает сон, но и предсказывает будущее. Ещё её использовали в качестве оберега, а во время строительства дома закладывали в фундамент.

– Ого! Я не знала.

– Вообще нам повезло: так-то они цветут во второй половине апреля на Южном Урале, а в этот раз в нашем сосновом бору что-то подзадержались, – призадумавшись, монотонно рассказывала бабушка. – Ещё на Руси верили, что нечистая сила меркнет перед прострелом и обходит его за десять верст. Даже поверье существовало: «Кто носит сон-траву при себе, от того дьявол бежит; в доме её иметь – добро наживать; а хоромы строить – под угол класть, спокойно жить».

– Так давай наберём! – взмолилась Вера и крепко обхватила бабушку руками.

– Э-э-э, нет. Погоди, милая! Есть люди, которые говорят, что растение не так безобидно и даже ядовито. Опасный токсин, что ли, какой-то в нём. Не помню названия только. Другие, слышала, говорят, что сон-трава занесена в Красную книгу. Просто полюбуйся, да пойдём скоро. Уже то хорошо, что это фиолетовое чудо просто порадовало нас сейчас! Не случайно всё в нашей жизни. Поняла?

– Поняла, поняла! – эхом вторила Вера, изо всех сил стараясь запомнить каждую деталь и чёрточку волшебного цветка, чтобы зарисовать его потом дома.

За рассказами бабушки она и не заметила, как шелест дождя медленно начал затихать, капли мельчать и редеть. Через полчаса сквозь облака стали проглядывать солнечные лучи. Воздух наполнился свежестью, а благоухание мокрых листьев смешалось с травяными и цветочными ароматами. Чувствовалось, что постепенно лес оживал, являя глазу новые яркие оттенки.

– Сейчас нечего уже причитать, что молока не взяли! – услышала Вера удаляющийся голос бабушки, когда дождь совсем закончился. – Не отставай! Нельзя разлучаться! А то одиночек, бывает, водят не просто часами, а днями.

Слева от них снова послышался гудок поезда. Но бабушка с внучкой уже перестали обращать на эти звуки внимание, так как эхо отражалось от деревьев очень долго и, ориентируясь на него, вообще непонятно было в какую сторону на самом деле надо сейчас идти.

Духи леса долго ещё потешались и кружили Веру с бабушкой. На том же самом месте, возле пенёчка, на третьем круге баба Надя обратилась к лешему, чтобы он сжалился и отпустил их. Лишь на четвёртом – после того, как горе-лесники отсыпали ягоды и грибы из своих лукошек на тот самый, ставший уже ненавистным пенёк, – бабушка осмотрелась и заметила:

– Вот здесь, вроде бы, бурьян реденький. Давай зайдём в него немножко! Подальше, помню, крапива росла. Притопчем её и попробуем выйти. Вон через те кустики.

Постепенно, преодолевая свою усталость и страх, Вера с бабушкой вышли из леса к реке Серге. Нельзя сказать, что она была полноводная, шириной на тот момент метров десять-двенадцать. Но в месте, где вышли бабушка с Верой, было очень глубоко – вброд не перейти. Решили они тогда двигаться вдоль порогов, по которым иногда сплавлялись на плотах и байдарках туристы. В тот вечер им повезло: у одной группы была моторная лодка, которая в ночи уже доставила их до деревни.

– На самом деле ведьмин круг не страшный. Пугает неизвестность, – тихо говорила бабушка Вере перед сном, расчёсывая длинные свои волосы, которые обычно собирала в пучок. – Но когда перестаёшь трепыхаться, как пойманная муха в паутине, и идёшь в свой страх, то очень быстро выходишь на новый уровень. Настоящему шаману без этого никак!

Укладывались они недолго – устали очень. Но и Вера, и её бабушка были довольны. Вера, потому что наконец-то «пощупала» настоящий ведьмин круг, – такое невозможно ни с чем спутать или забыть! А бабушка, потому что знала, что уроки лесной магии на практике усваиваются и быстро, и хорошо.

С тех пор Вера, заходя в большой ли лес, в рощицу ли малую рядом с домом, никогда не забывала для сонастройки с местом приносить духам молока и разные сладости.

Глава 3

Второй сон, уже к вечеру, был ещё красочнее. Вера шла по ромашковому полю и держала в руках цветок сказочной красоты. Ярко-алые лепестки жгли её ладони, но выбросить цветок она была не в силах. Начал накрапывать холодный дождь. Сильный ветер вырвал цветок из Вериных рук, оставив лишь россыпь искр. Над головой грянул гром, оглушая своими раскатами. Именно от этого шума Вера и проснулась.

Шум не прекращался и наяву. Эдуард громыхал на балконе, проход на который был через Верин кабинет, и ругался на чём свет стоит. Он всегда был остёр на язык, но сегодня особенно разбушевался. Вера вжалась в диван, втянула голову в плечи и накрылась одеялом с головой. Она сразу догадалась, в чём причина столь бурного поведения мужа. Обычно кот забирался на балкон и втихаря там гадил. А Вера знала, что больше всего на свете Эдик не любил грязи и лжи, даже самой незначительной и безобидной. Беспорядок в квартире доводил его до бешенства. Убрать за котом Вера всегда старалась до прихода мужа с работы.

Морозный воздух обжёг кожу Веры, когда она наконец поднялась и вышла на балкон. Зрелище открылось не для слабонервных. Разъярённый муж стоял весь в крови. Ужас застыл в глазах Веры, и на мгновение в воздухе повисла тишина. Эдуард в правой руке за шкирку держал брыкающегося кота, в левой – бездыханное тело птицы. Выпученные глаза и мелькающие в воздухе, как молнии, выпущенные когти Семёна говорили о том, что древний охотничий инстинкт у кота никуда не делся, а просто до поры до времени спал.

– Что происходит? – вскрикнула Вера.

– Ты у меня спрашиваешь? – криком на крик ответил Эдик, вскидывая правую руку вверх, чтобы напрягающиеся лапы кота не смогли дотянуться до своей жертвы. – Сам бы хотел разобраться, откуда здесь птица и что теперь с этим психом делать?

– Я не открывала окно. Как сюда птица залетела?

– Как? Где? Заладила. Держи её! – Передав Вере в руки ещё тёплое тело ворона, Эдуард направился с котом в комнату. – Посажу его в переноску, пока не успокоится. Надо убрать здесь всё.

Ещё пташка, но решительная птица, отчаянно сопротивлявшаяся своему неминуемому фатальному исходу, беспомощно забилась в руках Веры. В попытке освободиться из лап хищника, крылья птицы лишь оставили жгучий кровавый след на ледяной поверхности пола.

Дорисовывали мрачную картину сгущающиеся сумерки и красный закат в проёме широкого окна. Жестокая реальность проникала в душу Веры, и ей не хотелось осознавать, что здесь и сейчас ничем нельзя помочь этой бедняжке. Вера так и стояла босая, прокручивая в голове всевозможные варианты спасательной операции.

– Зачем ты занесла птицу в дом? – из глубины комнаты послышался приближающийся голос Эдика.

– Я не заносила! – приходя в себя и разворачиваясь к нему лицом, ответила удивлённая Вера.

– Вся комната и твой диван в крови! – констатировал факт Эдуард, включив свет.

С телом птицы в руках, на подгибающихся ногах Вера, можно сказать, заползла в комнату. И увидела ещё более жуткое зрелище. В глаза бросались свежие красные пугающие пятна, обозначающие путь её движения с дивана на балкон.

При первом осмотре «места преступления» следователь смело исключил бы возможность несчастного случая – следы борьбы были налицо. Разбросанные по полу мебель, вещи и бумаги, разбитая ваза в углу явно свидетельствовали бы о насилии и нападении на жертву. Каждую вещь в комнате можно было назвать уликой, которая мгновенно затянула бы приверженца детективного жанра своей таинственной атмосферой. Вера словно оказалась в картине ужасов – не хватало только трупа.

У Веры перехватило дыхание, по спине пробежала холодная волна. Она сидела на полу, а по её ноге капля за каплей продолжала струиться красная тёплая жидкость. Кровавая сцена, погром, возникший благодаря темноте, спешке и одуревшему коту, и беззащитная жена на минуту ошеломили Эдуарда. Умело подавляя волнение, сосредоточившись на деталях и взаимосвязях, первый пришёл в себя именно он.

– Надо вызвать врача! – не оставляя надежды выяснить истинную причину происшедшего, проговорил Эдик. Поднял жену с пола и унёс на руках в ванную.

И без трупов на полу квартиры жизнь Веры была полна тайн. Очередной загадкой для неё, её мужа и врачей стал факт, что в тот день у Веры открылось кровотечение. Никакие детективные техники и методы не могли дать внятного объяснения, как такое вообще возможно у человека, перенесшего двадцать лет назад сложнейшие операции по удалению матки, части кишечника и несколько курсов химиотерапий.

Пока Эдуард убирался в комнате, Вера лежала в ванне. Перегреваться было опасно, но она всё равно набрала тёплой воды и насыпала в неё четверговой соли с содой.

Ванна для Веры была священным местом, таинственным, манящим к себе, как баня в деревнях, – практически святилищем. Силы четырёх стихий воздействовали на тело и тонкие оболочки человека: огонь в печи, вода в кадушке, воздух, разгоняемый вениками, дары земли – стены из дерева и травяные настои.

Именно поэтому, когда они с Эдуардом переезжали, отделкой ванной комнаты Вера занималась дольше всего. Важно было всё – какая плитка на полу и по стенам уложена и каким мастером. При подборе она смотрела не только на термостойкость, термоёмкость, размеры, цвет и форму, но и на обережную силу камня. Плинтусы, зеркала, полочки для мыла и шампуней, кран, переключатели для душа, крючки для полотенец – для Веры каждая мелочь имела значение.

Эти детали и составляли её быт, то есть бытие, а бытие, как говорится, определяет сознание. И Вере очень хотелось, чтобы дома было приятно. «Тогда и сознание будет правильным», – утверждала она. И делала всё для этого.

В бане же на Руси не просто тело от грязи очищали. Давно доказано, что любое событие оставляет след на ауре человека, а от негативной информации лучше максимально быстро избавляться, чтобы не быть уязвимым для нечистых сил.

Через детали сейчас Вера заземлялась. Она смотрела и «ощупывала» каждую мелочь с точки зрения размера, формы, запаха, звука и чувства. Этот навык её всегда выручал.

Лёжа в ванной, Вера судорожно перебирала в голове версии происходящего и очень хотела верить, что не умирает, а её просто готовят к очередному квантовому скачку. «В этом случае, – успокаивала она себя, – почистить ауру перед трудным, ответственным делом очень даже не помешает».

Рядом на стиральной машинке стояла свеча. Вера зажгла её. Терпкий аромат мгновенно наполнил ванную комнату.

Вера чуть в обморок от счастья не упала, когда наткнулась на эту свечу в маленьком эзотерическом магазине на окраине города. Всякие свечи она повидала, и многие в работе отлично себя зарекомендовали, но вот так, чтобы свеча была с морошкой, – видела впервые. Эта особенная для неё ягода вела, можно сказать, витиеватыми болотными тропами к выздоровлению.

С морошкой Веру познакомила травница-целительница, у которой она жила целое лето после всех операций и химиотерапии. Морошку все ищут на торфяниках, в заболоченных лесах и мхо-вых тундрах, но у Марины тридцатисантиметровые кусты росли прямо за сараем, вдоль огорода.

Созревание этого болотного стражника просто заворожило тогда Веру. Весь блокнот её был заполнен зарисовками тонких стеблей с белыми цветками-огоньками и плодами размером полтора сантиметра в диаметре, похожими на малину, только сочно-янтарного цвета.

В тот год Вера попробовала морошку и свежей, и протёртую с сахаром, и в мочёном виде, и маринованную. Видела, как варили из неё варенье, джем, желе, кисели. А ещё женщины той деревни умело готовили из морошки ликёры и наливки, квас и лимонад. Что уж скрывать, и как косметические маски наносили на лицо, когда собирались вместе. Всем очень хотелось заморозить ягоды, чтобы зимой печь пироги с начинкой из морошки, но было негде.

Каждый вечер у Марины начинался с какой-нибудь истории, что ханты и поморы до сих пор используют морошку как средство от цинги, чесотки и для лечения гнойных ран.

В общем, терпкий аромат морошки мог восстановить Верино дыхание и силы за пятнадцать минут. Именно поэтому врачей она встречала уже во всеоружии.

Нет, в больницу, как настаивал её муж, Вера не поехала. Она осталась дома, потому что чувствовала, что эта история с вороном и её кровотечение каким-то образом связаны.

– Ты в своём уме?! Ты понимаешь, что такими вещами не шутят? – проводив бригаду скорой помощи и расхаживая по комнате, никак не мог успокоиться Эдуард.

– Я понимаю. И ты меня пойми, – убеждала его Вера. – Никто, кроме меня самой, мне не поможет. Вспомни, как после онкологии не брали ни в какие санатории. Забыл, как долечивалась у знахарок.

– Так хоть бы съездила и кровь сдала!

– Да?! И каким, интересно мне, образом? – задала вопрос Вера, и Эдуард тут же осёкся, захлопал глазами и отвернулся.

Он коснулся больной темы, потому что на одной руке у Веры вены были очень тонкими, а на другой – вовсе пропали. Просто взяли и рассосались после онкологии. Ни один специалист не мог толком объяснить, как такое вообще могло произойти. А все Верины предположения, что это Высшие силы переформатировали её тело для проведения на Землю более мощных энергий, приводили лишь к тому, что на неё смотрели, как на помешанную. Со временем ей это дело надоело, и она перестала ходить по врачам.

– И речи о больнице быть не может. Ты разве не понимаешь, что происходит на самом деле?

Не понимал Эдуард, что происходило на самом деле ни тогда, двадцать лет назад, ни сейчас. Он всегда жил в параллельных с Верой мирах и других материях. И она это знала. Именно поэтому и не пыталась донести до него сейчас то, что чувствовала. Вера просто выжидала момент, когда муж сдастся и согласится с её решением. А она решения принимала молниеносно!

Глава 4

Навестить медиков стоило уже давно, но волшебные «потом» и «когда-нибудь» всё время останавливали Веру Сейчас стояли задачи важнее собственного здоровья, одна из них: выйти на новый уровень развития. Над ростом своей Души и Духа Вера работала последние пятнадцать лет и очень надеялась, что Высшие силы ведут её на инициацию, в ресурсное место, а не добивают.

Дни, проведённые вдали от мужа, последнее время совсем не печалили Веру. Расстояние не могло отдалить супругов друг от друга ещё больше, чем сейчас. Поначалу их графики работы совпадали и оба стремились вырваться из рутины, чтобы провести совместно выходные в кино или на природе. Но в последние годы их существование можно было назвать параллельным. Эдик – в интернете или на дружеских тусовках, Вера – вся в своих учениках и на выездных мероприятиях.

Замуж Вера вышла в двадцать один год, хотя познакомилась с будущим мужем в девятнадцать. Роста Вера была небольшого, но благодаря стройному телу и гордо поднятой голове выглядела значительно выше. Молодые люди с детства проходу ей не давали, потому что болтушка-хохотушка профессионально стреляла шаловливыми глазами по сторонам и молниеносно сражала всех своим юмором. Несколько курсов гормонотерапии во время лечения онкологии изменили её тело, но сила, уверенность и задор до сих пор читались во взгляде.

Эдуард был одарён внешностью с претензией на оригинальность. Всех завораживали его глубокие карие глаза, правильной формы брови, чувственные губы. Стремительный в движениях, он оставлял впечатление решительного человека. Это проявлялось и при выборе одежды. На голове всегда красовалась необычная стрижка, которая удачно подчёркивала щегольское облачение и обилие ярких аксессуаров. Он любил внимание и старался произвести на окружающих выигрышное впечатление. Вера, как и многие, не смогла перед ним устоять.

Свойства личности Эдуарда отражались и в интерьере квартиры будущих супругов. История приобретения, качество и стоимость собираемых вещей были важны ему не сами по себе, а лишь потому, что могли вызвать всеобщий интерес. Но влюблённая по уши Вера тогда не до конца отдавала себе отчёт, что желания Эдика не затеряться в толпе и все его торжественные позы – не просто дань моде.

Уже на этапе их конфетно-букетного общения Вере прилетали звоночки от подруг, вроде: «Не торопись с замужеством, присмотрись к нему!» «Какой-то он слишком на себе зацикленный!» «Идёт по головам и отказов не прощает!»

Конечно, Вера замечала недостатки своего любимого, но надеялась, что сумеет с ними справиться. И ей очень хотелось верить, что любовь и терпение смогут всё исправить. Эдик был первым мужчиной, которому Вера осознанно и открыто доверилась. Он был любезен и великодушен, начитан и красиво ухаживал.

Сначала Вера нервничала, когда почувствовала, что они с мужем отдаляются друг от друга. Предпринимала попытки устроить романтические вечера с ужином при свечах, организовывала интересные совместные экскурсии. Но со временем поняла, что невозможно конкурировать с компьютерными играми и его работой. И с этим мужчиной не может быть иначе.

На следующее утро после истории с птицей, провожая жену, Эдуард даже не поинтересовался, куда и надолго ли она собралась. К врачу ли поехала или опять по рабочим вопросам, потому что ей полегчало. Ему это не было интересно.

Вера также равнодушно подставила щёку для поцелуя и приняла из рук мужа коробку с вороном, который периодически вздрагивал, продолжая отчаянно цепляться за жизнь. Вера поспешила в сторону лифта. Её словно подталкивала невидимая сила – прочь из этой квартиры, из этого города. Назад дороги не было. Только вперёд! А так как силы были ограничены, то действовать нужно было по чёткому плану, составленному ночью.

Лишь вспомнив о сыне, Вера почувствовала лёгкий укол совести. В двадцать четыре года Роман жил отдельно и был уже вполне самостоятельным человеком. Вера знала, что он ведёт ночной образ жизни: снимает и монтирует видео с дронов. Будить его своим звонком в шесть утра она не стала. Только оставила голосовое сообщение, что на пару дней скатается в деревню к тёте Тоне и вернётся – всё расскажет.

Она села в машину и постаралась найти то положение, при котором не ныли бы ноги и не тянуло поясницу. Всё тело нещадно болело. Ей понадобилось время, чтобы справиться с беспокойством по поводу тошноты и не шлёпнуться в обморок.

Пока машина грелась, Вера прислонилась головой к рулю и вспомнила долгие месяцы восстановления после химиотерапии. Когда, чтобы никто не слышал её стоны, она громко включала музыку и как будто пела. Ей не хотелось выглядеть слабой перед чужими и лишний раз беспокоить родных.

Рука автоматически потянулась к панели управления и включила радио. Нужная волна не ловилась, и через блютус Вера настроила любимую шаманскую музыку с медитациями с телефона. Внутренний баланс на время был восстановлен. Боль стихла.

«А классно было бы в книгу вставить медитации», – мелькнула у Веры мысль и тут же растворилась в холодном воздухе, потому что всем её сознанием завладела скользкая замёрзшая дорога.

Дальняя дорога всегда погружала Веру в транс. Первое время при отлавливании себя на моменте пробуждения, при переходе из одного состояния в другое, она пугалась. Осознавала, что вела машину, но не помнила, как и что делала технически, что видела на дороге и какие принимала решения.

Со временем Вера научилась управлять своим состоянием, стремилась даже уехать подальше, когда необходимо было найти ответы на терзающие вопросы. И теперь поездка в деревню была очень кстати. «Случайности не случайны, – думала она. И мысленно озвучила запрос-намерение: – Хочу к концу поездки понимать: к чему эта ситуация с птицей? Чему учат духи?»