Избранники фортуны

– Оленька, – принялась уговаривать золовку жена Петра, – не делай этого, моя девочка!

– Света, – хмыкнула Ольга, нисколько не проникшись ласковым тоном Светланы, – этот ребёнок совершенно не ко времени. Его отец женат на другой и не собирается расставаться с ней. А у меня, в свою очередь, нет никакого желания становиться матерью-одиночкой.

– Оля, – серьёзно предостерегла её Светлана, – существует огромная вероятность, что первый аборт может аукнуться в дальнейшем бесплодием. К тому же тебе следует поговорить об этом с отцом ребёнка. Он имеет право знать. И ко всему прочему, вполне возможно, он любит тебя.

– А тебе не приходило в голову, – встряхнула волосами Ольга, – что я его не люблю? А что касается отцовства, то он собирается стать папой в своей семье. Света, у него жена на девятом месяце! И со мной он сошёлся только потому, что она беременна и, соответственно, у него долго не было интима.

– Пусть так, – кивнула Светлана, – оставим отца ребёнка в покое. Тогда, Оля, я прошу тебя родить ребёнка для себя одной. Ну, то есть, – заволновалась Светлана, – не для одной, конечно. Ты никогда не будешь одна. Мы с Петром будем тебе абсолютно во всём помогать. Деньгами, насколько сможем, само собой. И приходить к тебе будем обязательно. А если захочешь, переезжай на первое время после родов к нам.

Едва ухватившись за эту мысль, Ольга сначала воодушевилась, однако, поразмыслив, тут же рассталась с ней. «Это невозможно, – подумала она, – жить рядом с Петей, имея ребёнка от другого. Если сейчас он хотя бы равнодушен ко мне как к женщине, то после рождения чужого ребёнка совершенно точно меня возненавидит».

– Света, – сурово отказалась посетительница, – я сказала: нет! Это не обсуждается. Я обратилась к тебе не за тем, чтобы ты меня уговаривала. Мне нужно только одно – аборт с обезболиванием!

– Оля, – грустно сказала Светлана, – возможно, мои слова кажутся тебе сейчас банальными. Но поверь мне, пожалуйста, что детки – это ни с чем не сравнимое счастье. Если бы не моя травма, я непременно родила бы ещё.

– Значит, – озлобленно вскочила Ольга, – не поможешь?!

– Успокойся, – приказным тоном проговорила Светлана, – сядь и послушай меня. Прежде всего давай поговорим с Петром.

– Если ты скажешь ему, – взвилась усевшаяся было Ольга, – даже только намекнёшь, то я никогда больше, слышишь, никогда не приду к вам! И вообще не буду иметь с вашей семьёй никакого дела!

– Оля, он же твой брат. Мы все желаем тебе только добра. Не обижайся, пожалуйста. Я собиралась рассказать ему лишь затем, чтобы он помог мне убедить тебя оставить малыша.

– Повторяю, – вкрадчиво, со злобой сказала Ольга, – если ты скажешь ему, то я тебя больше знать не желаю.

– С матерью хотя бы можешь поделиться? – печально спросила Светлана.

– Сама скажи, – буркнула Ольга. – Ну так как, поможешь с абортом?

– Куда же я денусь? Только пообещай, пожалуйста, поговорить с мамой и подумать над моими словами. Время ещё есть.

– Не надейся, что тебе удастся меня переубедить, – вновь взвилась Ольга. – И не надо водить меня за нос по поводу сроков. Если я имела глупость залететь, то уж сведения об аборте добыть в состоянии. Я не настолько тупа, чтобы пропустить срок, когда его невозможно будет сделать.

– Оля, детка, я совершенно не считаю тебя глупой. Просто всем сердцем желаю, чтобы ты всё-таки передумала и оставила ребёнка.

– Ладно, извини. Я немного устала. Домой пойду.

– Подожди, пожалуйста, Оленька. Давай прямо сейчас маме позвоним!

– Звони, – равнодушно согласилась Ольга. – Только это ровным счётом ничего не изменит.

После сообщения Светланы мать расплакалась, и, когда трубку взяла приёмная дочь, она заговорила с ней настолько ласково, что у Ольги от нежности к ней сжалось сердце.

– Оленька, девочка моя милая, как я рада, – послышался голос матери.

– Чему ты радуешься, мама? – удивлённо спросила Ольга. – Я беременна от женатого мужчины, который понятия не имеет о ребёнке. И главное, я не люблю этого случайного отца.

– Красавица моя, это совершенно неважно! Главное, что у тебя будет малыш. Это такое счастье! Роди его, девочка моя милая.

– Мам, я вообще-то не собиралась. Вот пришла к Светлане, чтобы она помогла мне с абортом. А она вместо этого достаёт меня своими нравоучениями.

– Ты несправедлива, дочь, – посуровела женщина на том конце провода. – Светлана вовсе не мораль тебе читает, а предлагает реальную помощь. Детка, – мягче заговорила мать, – неужели ты не понимаешь, что мы все хотим, чтобы ты была счастлива, чтобы ты родила этого малыша всем нам на радость?

– Невелика радость, – пробурчала Ольга, – пополнить ряды матерей-одиночек.

– Оленька, – воодушевилась мать, – а знаешь что, приезжай-ка ты к нам с папой. Конечно, тебе и Петя со Светланой там помогут. Но я-то не работаю и смогу твоему ребёночку гораздо больше времени уделять, чем они.

Услышав предложение вернуться в Липки, покинув тем самым Петра, любовь к которому так и не ослабевала, Ольга похолодела внутри и ещё больше уверилась в своём желании избавиться от нежеланной беременности.

Положив трубку, девушка некоторое время посидела в задумчивости. Светлана украдкой попыталась уловить на её лице следы растерянности, но безуспешно. Ничего, кроме угрюмого озлобления, на нём не наблюдалось. Не успела Светлана отвести взгляд, как, поймав его на себе, девушка полоснула неприязнью:

– Я уже жалею, что обратилась к тебе, – заговорила Ольга. – Лучше бы просто пришла в больницу, да и всё. От тебя требовалось всего лишь одно – поговорить с коллегами, чтобы ко мне отнеслись внимательнее. А ты развела антимонии, пытаешься надавить на жалость, грозишься Петру рассказать.

– Оля, – оторопела Светлана, – о чём ты говоришь?! Об этом вообще не стоит беспокоиться. Если ты настоишь на операции, то я сделаю всё возможное, чтобы риск для тебя оказался минимальным во всех отношениях.

– Да какой ещё риск, Света?! – воскликнула девушка. – Я боли боюсь! Ты же сама как-то говорила: если неверно подобрать наркоз, то он может не подействовать.

– Я же сказала, – отвердела голосом жена Петра, – всё будет хорошо! И наркоз подберут правильно, и полежишь потом пару деньков под наблюдением, чтобы осложнений не было.

– Вот, – примирительно кивнула Ольга, – можешь, когда захочешь. И нечего было уговаривать меня попусту.

– А как не уговаривать, – обречённо опустила плечи Светлана, – если речь идёт о человеческой жизни, – умолкнув на несколько мгновений, она продолжила: – …Твоей и малыша.

– Всё, – скривилась девушка, – не начинай снова!

– Прошу тебя, – не сдавалась Светлана, – подумай хотя бы неделю.

– Хорошо, – на удивление миролюбиво согласилась Ольга, – неделю обещаю подумать. А ты поклянись, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не скажешь Петру.

Они обе сдержали свои обещания. Однако аборт Ольга всё-таки сделала.

Глава 5

2015 год

– Присаживайся, – кивнула Петру Ольга, появляясь в кухне переодетой в домашний костюм типа спортивного из мягкого светло-серого трикотажа, с розовой полоской вдоль рукавов и брюк, – сейчас чайник поставлю. Пирог подогреть или будешь холодным?

– Оль, – остановил он её, – прости, пожалуйста, не хочу я чаю. И, честно говоря, сейчас кусок в горло не полезет. Мне надо с тобой очень серьёзно поговорить.

– Хорошо, – согласилась Ольга, теряясь в догадках. – Тогда пойдём в комнату.

– Да-да, – торопливо закивал Пётр, – так будет лучше.

– Присаживайся, – повторила Ольга, грациозно опускаясь на диван, и похлопала ладонью рядом с собой, приглашая Лисицына, который ходил взад и вперёд по комнате.

– Оля, – внезапно прервав хождение, остановился перед ней Пётр, – как ты могла?!

Щеглова вдруг подумала, что он стал свидетелем перепалки с Мышковцом и, рассудив, что её отношения с Евгением не должны касаться Лисицына, решила перейти в наступление.

– Это, Петя, не твоего ума дело, – сладко начала она, – с кем у меня связи. Женя, в отличие от тебя, сразу оценил меня как женщину.

– Ага, – горько усмехнулся Пётр, – слышал я, как он оценил. Избить обещал. Любит, наверное, раз грозится разукрасить. А может, уже и прикладывался когда-нибудь?

– Повторяю, – скрестила руки на груди Ольга, одновременно перекинув ногу на ногу, словно пытаясь отгородиться от нахмуренного взгляда Лисицына и соображая при этом, слышал ли он те моменты разговора, когда речь шла о Севе, – это не должно тебя касаться.

– Мне нет никакого дела до того, что ты спишь с Мышковцом, – резко проговорил Пётр. – Но зачем ты втянула Севку? Это что, Оля, месть? Не получилось со мной, так ты соблазнила сына. По сути, мальчишку. Сколько ему было, когда он впервые остался у тебя? Двадцать?

«Значит, – сообразила Ольга, – всё-таки слышал. И надо же, как точно угадал начало отношений с Севой! Как же мне лучше поступить? Пожалуй, стоит попробовать отвертеться. Сказать, что он всё не так понял».

– Петь, – улыбнулась она, – не уподобляйся Мышковцу. Это ему ревность глаза режет. А Севка ко мне приходил ноут чинить, – полагая, что молчаливо внимающий ей Лисицын начинает воспринимать её версию, Ольга с воодушевлением продолжила, перейдя в наступление. – Или ты сам, спустя столько лет воспылав ко мне нежными чувствами, обезумел от ревности?

– Надо же, – печально удивился Пётр, – насколько ты стала циничной! Можешь не утруждать себя выдумками про Севу. Я всё знаю.

– Неужели Сева сказал? – спросила Ольга, поняв, что отпираться бессмысленно.

– Нет, – твёрдо возразил Пётр, – у меня другие источники информации. Эх, Оля, не ожидал от тебя. Надо же, с пацаном, в отместку!

– Ты не слишком галантен, – разозлилась Ольга. – Пытаешься унизить меня, обозвав старухой?

– Что за чушь ты несёшь? – изумился Лисицын. – Я ни слова не сказал о твоём возрасте.

– А как иначе расценить твои слова, что Сева – мальчишка, пацан по сравнению со мной?

– Он и есть пацан, да только дело-то не в этом, Оля, – сокрушённо проговорил Пётр. – Понятно, если бы он влюбился. Каким бы это ни показалось мне отвратительным, я всё-таки нашёл бы в себе душевные силы принять ваши отношения.

– А может, он на самом деле влюбился, – язвительно перебила его Ольга.

– Думаешь, я не в состоянии отличить влюблённого мальчишку от того, кто просто-напросто даёт выход своей энергии?

– Перестань называть его мальчишкой! – воскликнула Щеглова. – Или я действительно подумаю, что ты умираешь от ревности ко мне.

– Оль, – опечалился Пётр, сбавив обвинительный тон, – ты всё-таки одержимая. Что ты никак не можешь успокоиться? От меня всю жизнь ждала неизвестно чего. Потом Севку зачем-то соблазнила.

– Перестань говорить о нём в уничижительном тоне, – снова рассердилась Ольга. – Сева, к твоему сведению, гораздо больше мужчина, чем все вы вместе взятые.

– Тебе не стыдно опускаться до скабрёзных подробностей? – возмутился Лисицын.

– Я, вообще-то, совсем не это имела в виду, – поразилась Ольга его восприятию, выразив изломанными бровями крайнюю степень удивления. – Шесть лет назад Всеволод не просто переспал со мной. Он спас меня. Если бы не он, меня бы уже не было в живых.

– Что за ерунду ты ещё выдумала? – не поверил ей Пётр.

– Если хочешь, присядь и послушай. История эта замысловатая и долгая. Хотя начало её тебе известно.

* * *

2009 год

Очень непросто приходилось Ольге привыкать к мысли о том, что Пётр не отвечает на её чувства. Происшествие с нежеланной беременностью и последовавшим затем абортом, как и предостерегала Светлана, поставило крест на способности Ольги насладиться материнством. Она не особенно переживала по этому поводу, пребывая в убеждении, что если ей не суждено родить ребёнка от Петра, то совершенно ни к чему рожать от другого. Этот самый другой, к удивлению Ольги, не разорвал с ней отношений даже после рождения сына у него в семье. Начальник изредка приезжал к Щегловой домой, чтобы, по его собственному выражению, насладиться покоем и негой.

Однако по прошествии некоторого времени отношения стали тяготить Ольгу. Как когда-то в семье Лисицыных она истязала себя за стеной супружеской спальни, представляя любимого человека в объятиях ненавистной ей женщины, так и теперь, отдаваясь другому, Щеглова всё чаще и чаще представляла, будто рядом с ней в постели Пётр. Прекрасно понимая, что подобные фантазии не приведут ни к чему хорошему, тем не менее каждый раз при новой встрече Ольга снова растравляла своё воображение. В конце концов дошло до того, что она стала достигать экстаза с любовником не иначе как воссоздавая образ Петра на его месте. А вскоре даже фантазии перестали помогать ей в достижении сладостного предела, поскольку любовник внешне очень уж сильно отличался от Лисицына: высокий блондин с удлинённым торсом и слегка огрузневшей фигурой, которую он почти безуспешно пытался поддерживать в форме довольно нерегулярными силовыми упражнениями, доброжелательный и в своём роде галантный, он относился к Ольге очень тепло. Вот только одного тепла молодой женщине оказалось недостаточно. Она желала, загораясь в ответ, пылать, умирать и возрождаться в объятиях любимого.

Когда Ольге исполнилось тридцать два года, чувства к Лисицыну захлестнули её с новой силой. Причём их физическая составляющая оказалась несоизмеримо больше чувства привязанности к любимому. Не находя себе покоя ни днём ни ночью, Ольга, как когда-то давно, вознамерилась в очередной раз открыться Петру.

Она не стала заманивать его к себе домой пустыми уловками, а просто пригласила в свой служебный кабинет во время одного показавшегося ей удобным момента. Большинство сотрудников, в том числе и руководитель – любовник Щегловой, – пребывали в отпуске. Заменявший его Лисицын моментально откликнулся на просьбу начальника отдела кадров зайти в конце рабочего дня. Петра слегка удивила просьба Ольги запереть дверь на ключ изнутри после того, как он вошёл. Тем не менее, не придавая этому особого значения и к тому же позабыв о способности сестры к непредсказуемому порыву, мужчина исполнил её требование.

– Что за секретность? – приблизился к рабочему столу Пётр, устраиваясь на стуле для посетителей.

– Мне нужно очень серьёзно с тобой поговорить, – ответила Ольга, грациозным движением ладони откинув пепельно-русую прядь с лица.

– Тебе нужна помощь? – подался к ней Лисицын, опираясь локтем на стол. – Неужели Ковалёв подставил тебя?

– Кто? – недоумённо уточнила Щеглова, совершенно позабыв об инспекторе, приезжавшем неделю назад из краевого управления. – Этот суслик? – расхохоталась она. – Нет, Петя, несмотря на его злобный настрой, справку он составил положительную.

– Тогда в чём проблема? – снова забеспокоился Пётр, прекрасно зная, что со стороны женской части коллектива отношение к молодому начальнику отдела кадров, каковым являлась Ольга, базируется большей частью на зависти и недовольстве. Если в работе Щеглову совершенно не в чем было упрекнуть, то в основе личностного отторжения к ней лежало то, что она никогда не поддерживала разговоров, содержанием которых оказывались сплетни. Теряясь в догадках, Пётр предположил, что на сей раз жертвой пересудов оказалась сама Ольга.

– Петя, – тонко улыбнулась она, – а почему ты думаешь, будто я пригласила тебя решить служебную проблему?

– А что ещё можно обсудить в стенах кабинета?

– Например, личные отношения, – подхватила Ольга, улыбаясь слегка натянуто, поскольку сразу почувствовала отдаление Лисицына.

– Во-первых, – спокойно ответил Пётр, чуть откинувшись на стуле и вытянув вдоль стола руку, прежде напряжённо опиравшуюся на его поверхность, – это гораздо предпочтительнее делать дома.

– Так ты же давным-давно не был у меня, – ухватилась за возможность заманить Лисицына к себе Ольга.

– А во-вторых, – невозмутимо, словно не услышав её, продолжил Лисицын, – насколько я помню, мы с тобой всё обсудили когда-то давно. И я не вижу никакого смысла возвращаться к этому разговору.

– Петенька, – забеспокоилась Ольга, теряя самоуверенность, – ты послушай меня, пожалуйста, не перебивая, хорошо?

– Ладно, – смирился Пётр, – слушаю.

– Петь, – волнуясь, Ольга подалась вперёд над столом, опираясь на локти и напряжённо сцепив при этом пальцы рук, – я помню нашу с тобой договорённость по поводу того, чтобы не разрушать вашу со Светой семью. Согласись, я твёрдо держала своё обещание.

– И что изменилось теперь? – с едва заметной усмешкой уточнил Лисицын, не припоминая, чтобы Ольга давала ему какое-либо обещание.

– Абсолютно ничего, – заключила Щеглова. – Всё осталось по-прежнему. Особенно то, что я так и не сумела тебя разлюбить. А в последнее время, Петя, – погрустнела она, опустив на стол сомкнутые ладони, всем существом желая, чтобы Пётр накрыл их своей рукой, – я просто места себе не нахожу. Спать не могу. Закрою глаза, чудится, будто ты рядом. Запах кожи твоей чувствую, дыхание на своём лице. С ума схожу, Петя…

– Совет хочешь? – сдвинул тёмные брови Пётр. – Лечиться тебе надо. Серьёзно лечиться. И чем скорее, тем лучше.

– Петя, – взвилась Ольга, – ты ведь так и не выслушал меня!

– Выслушал… – безжалостно перебил её Лисицын. – Услышал и повторяю: для начала – хороший санаторий нашего ведомства. Если не поможет – клиника.

– Петь, как тебе не стыдно?!

– Мне стыдно?! – вскинулся, в свою очередь, мужчина. – Ты глупости говоришь, а мне должно быть стыдно?! Если как за сестру, то, разумеется, стыдно!

– Прекрати ты, ради Бога, упрекать меня! Я же пыталась, честно пыталась справиться. К морю вместе с тобой и семьёй Паши никогда не ездила. Старалась одна в Турцию, Египет, Болгарию улететь. Или у родителей отпуск проводила.

– И что, даже на заграничных курортах ни на кого внимания не обратила?

– Петя, – печально глянула на него Ольга, – ты же сам любишь. Неужели ты не в силах меня понять? Никто мне, кроме тебя, не нужен.

– Оль, это тебе давно пора понять, что люблю я НЕ ТЕБЯ!

– Петя, – Ольга едва не плакала, – если понять не можешь, то пожалей хотя бы.

Лисицын, которого разговор с сестрой стал всё больше напрягать, угрюмо молчал в ответ на последнюю реплику Щегловой.

– Как бездомную собачку пожалей, – продолжала она, с трудом подавляя истеричные нотки в голосе, – мокрую и холодную. Обогрей, прижми к себе.

– Да что же это за наваждение такое?! – досадливо воскликнул Пётр, собираясь подняться.

– Петенька, – женщина умоляюще протянула к нему сложенные лодочкой ладони, – я же не прошу тебя бросить Свету!

– А чего тебе в таком случае надо? – удивился Лисицын. – Переспать с тобой?

– Да! – восторженно выкрикнула Ольга. – Да… – повторила она тише с облегчением, что ей не пришлось самой предлагать себя Петру. – Тебе же ничего не стоит, Петя, – заторопилась Щеглова. – Приходить ко мне можно вечером, а ближе к ночи возвращаться в семью. Света и не заподозрит ничего.

– Какая же ты всё-таки… – с отвращением произнёс Пётр.

– Какая?! Ну, скажи, какая?!

– Подлая и циничная.

– Эх, Петя, – горько покачала головой Ольга, – была бы я подлая, давно бы Свете твоей всё рассказала.

– И что бы это изменило? – удивился Лисицын. – Светлана, как и я, подумала бы, что ты умалишённая, только и всего.

– Как знать, – хмыкнула Щеглова. – Чего бы там Света ни подумала, а отношения в семье точно испортились бы.

– Значит, в этом случае, – разочарованно уточнил Пётр, – тебе было бы спокойнее? Легче на душе?

– Легче, – озлобилась Ольга, вновь срываясь на крик, – легче, представляешь?! Господи, да ничего ты не представляешь! Насколько это тяжело – безответно любить. Не дай Бог тебе когда-нибудь испытать подобное.

– Оль, – поднимаясь со стула, произнёс Лисицын, – не знаю, что тебе ещё можно сказать. Насколько я понял, к твоему разуму пробиться бесполезно. Могу только повторить свой совет: хороший санаторий, а в случае неудачи – клиника. Всё, сестрёнка, – полоснув этим словом по самому сердцу Ольги, Пётр направился к двери. – Давай оба успокоимся и завершим этот пустой разговор. Раз и навсегда.

– За что ты так со мной, Петя? – горько воскликнула вслед Ольга. – Унижаешь меня… И умалишённой называешь, и в клинику… А я, Петя, всего-навсего люблю тебя. Больше жизни люблю.

– Ты же сама себя унижаешь, – остановился на полдороге Лисицын. – Пойми, что не бывает любви насильно! Ты сама себя измучила вконец. Напрасно я тебя здесь оставил. Но мне-то хотелось как лучше. Я тебе благодарен был за Свету. А если бы я с самого начала узнал, почему ты нам помогала, то ни за что бы тебя тут не оставил. Уехала бы назад, так давно бы уже могла замуж выйти, деток нарожать.

При этих словах лицо Ольги позеленело. Петру показалось, что она сейчас потеряет сознание. Едва он сделал шаг по направлению к ней, как тут же наткнулся на стон сквозь стиснутые зубы:

– Уходи!

С тревогой вглядываясь в лицо молодой женщины, Пётр помедлил немного, а затем, с досадой взмахнув рукой, резко развернулся и устремился к выходу.

Отпирая дверь, Лисицын оглянулся. Ольга сидела, уронив голову на сложенные на столе ладони. Передёрнув плечами, Пётр покинул кабинет. Опасаясь, что не сможет справиться с порывом хлопнуть дверью, оставил её полуоткрытой.

Глава 6

2009 год

Спустя полчаса после ухода Петра в отдел вневедомственной охраны пришёл Всеволод. Он учился в то время на третьем курсе политехнического университета и второй год подрабатывал системным администратором в организации, где служил отец. Возможность работать с компьютерным оборудованием была у Севы только после занятий, и чаще всего он приходил в контору ближе к окончанию рабочего дня.

– Привет, Рома, – поздоровался Всеволод с охранником, парнем чуть младше его самого.

– Привет, Сева, – приподнялся Роман, отвечая на рукопожатие Лисицына. – Под дождь не попал?

– Начинает накрапывать. Гремит пока вдалеке, но ветер сильный. Должно быть, скоро пригонит грозу сюда.

Только он успел ответить, как за окном действительно загрохотало, и в стёкла заколошматил подгоняемый ветром проливной дождь вместе с градом.

– Ничего себе ураган! – обернулся вместе с Севой к окну охранник. – Три часа назад из МЧС передали штормовое предупреждение и вот, пожалуйста. Вовремя ты под крышу успел.

– Да уж, – согласился Лисицын, наблюдая за неистовствующим на дворе ураганом. – Тем, кто на улице, сейчас не позавидуешь.

– Ты допоздна сегодня?

– Вообще-то, не планировал особо задерживаться. Мне осталось бухгалтерские компьютеры в сеть подключить и комп у Ольги Щегловой в кабинете. Дело на полчаса. А теперь уж и не знаю, как сложится.

– А чего? – не понял сомнений Севы охранник. – Главбух ждёт тебя, и Щеглова пока на месте.

– Да я не про них. Боюсь, что при такой грозе свет может вырубиться, – пояснил Всеволод.

– Достали катаклизмы в этом сезоне! – досадливо воскликнул Роман. – То морозы стояли до самого июня. Еле дождались лета – и на тебе: второй раз уже шквал с дождём и градом!

– Что поделаешь, – глянул в сторону окна Лисицын. – Ладно, Рома, пойду, попробую.

В этот момент раздались цокающие торопливые шаги по коридору, и перед молодыми людьми появилась главный бухгалтер – полная пятидесятилетняя женщина с синими широко распахнутыми глазами, полными тревоги. – Сева, здравствуй, – торопливо приблизилась она к Лисицыну. – Я сегодня не смогу остаться. Видишь, что на улице творится, а у меня балкон не закрыт. Уже полную комнату воды налило, да и соседей наверняка затопило. Побегу, попробую спасти то, что осталось.

– Здравствуйте, Ирина Владимировна! Конечно, идите. Только будьте осторожны…

– Да мне добежать тут пять минут, – махнула рукой женщина. – Ничего со мной не сделается. Ты извини, пожалуйста, что так получилось.

– Да что вы, Ирина Владимировна, – поднял раскрытые ладони Всеволод, – никаких проблем! Я завтра зайду или когда вам удобно будет.

– Спасибо, Сева, – устремилась к выходу главный бухгалтер. – Я тебе позвоню, хорошо?

– Конечно. До свидания!

– До свидания! – попрощалась женщина с молодыми людьми и, раскрыв перед дверью зонт, бесстрашно кинулась под дождь.

– До свидания! – запоздало попрощался с главбухом Роман.

– Ладно, – кивнул ему Всеволод, – пойду хотя бы к Ольге Николаевне.

«Кстати, и предостеречь её не мешает, – подумал Сева. – Пусть переждёт, пока ураган не закончится. Это Ирина Владимировна живёт в двух шагах, как и мы, а Ольге до дома четыре остановки».

Кабинет Щегловой находился довольно далеко от входа, почти в торце здания. Сева шёл по пустынному коридору первого этажа и вдруг остановился как вкопанный, услышав рыдания, то и дело переходящие в вой. Оглядевшись по сторонам, Всеволод удостоверился, что пугающие звуки доносятся из кабинета Щегловой. Бесшумно приблизившись, Сева осторожно заглянул в полуоткрытую дверь. За столом, уткнув голову в лежавшие на столе руки, рыдала Ольга. Лисицын отпрянул, притаившись за дверью, остановился, соображая, как ему поступить. Войти к женщине и попытаться успокоить её показалось парню бестактным. В то же время он терялся в тревожных догадках, не случилось ли чего с кем-либо из родных.