Тёмная сторона

Диана Кацапова

Тёмная сторона

Глава 1 Странная причина

В памяти так часто мелькало то событие, которое повлекло за собой череду бедствий!

В тот сентябрьский день она, ещё девятиклассница, спешила на школьную линейку. По длинной, напоминающей небольшую горку, лестнице, поднялась на этаж. Ученицу окружали десятки её копий – лица незаметно пролетали перед глазами, лишь тёмные платья с треугольными подолами, белоснежные кружевные фартуки с узорами, громадные букеты школьница замечала тогда, сама одетая в такую же форму. Девятиклассница сжимала в руках пышный, ярко пышущий сладким ароматом букет роз, завёрнутый в ярко-красную бумагу и перевязанный алой ленточкой.

Школьница неуклюже, спотыкаясь на непривычных для неё высоких чёрных туфлях с каблуками-шпильками, обходила весёлую, шумную толпу. Первой зашла в актовый зал, где были расставлены, похожие на огромное чёрное полотно, множества стульев.

– Привет! – раздался сиплый голос.

Ученица прислушалась.

– Девочка! Ты, да, с розами!

Она обернулась и увидела вошедшую в просторный кабинет весёлую девчонку. Последняя щурилась от яркого солнца и крепко сжимала две тугие рыжие косы.

Ей в ответ новая знакомая лишь прошелестела единственное: "Привет". Внутри девятиклассницы что-то горело, кипело, изнывало, точно готовилось к новым, жутким переменам…

Но незнакомая девочка не видела этого. Не видела того мрачного выражения бледного худощавого лица, тех померкших прежде ярко-зелёных глаз, ставших противно-болотными, не замечала, как тонкие дрожащие пальцы сжали кончики длинных, цвета пшеницы, волос. То не заметила эта девочка, и быстрым, твёрдым шагом, заставляющим пол слегка подрагивать, подошла и прогрохотала:

– Это ты – новенькая? Аня Симонова?

Последняя лишь едва заметно кивнула.

Симоновой показалось, что этот бойкий, звонкий голос раздался через громкоговоритель. Она вздрогнула.

– Лена. Тоже в девятом "Г" учусь.

Она с воодушевлением вытянула руку, улыбаясь ещё шире. В ответ на это Аня, слегка смутившись и протерев о полол платья вспотевшую ладонь, поздоровалась: Лена вдруг резко сжала её, так, точно пыталась стереть в пыль, и так же неожиданно отпустила.

– Может, сядем? – предложила новая знакомая.

Девятиклассницы неспешно прошли к последнему ряду: стулья были ещё пусты, ученики ещё хихикали где-то в коридоре. Лена и Аня присели у самого конца ряда, возле громадного окна, пускающего в зал солнечные лучи.

– Ну, как тебе школа? Успела осмотреться?

Не понимая, как ответить на Ленин вопрос, Аня промолчала и без интереса осмотрелась: множества стульев, стояли возле большой широкой сцены, к которой вели четыре высокие ступеньки; на ней самой, с левой стороны, Аня заметила маленький столик с двумя серебряными микрофонами; с правой стороны от ступеней пустовал тёмный стул с мягким сидением – там было место школьного диджея; рядом с ним – парта с расставленным на ней оборудованием.

На бирюзовых шторах остановился взгляд Ани, когда вновь она услышала голос новой знакомой:

– Ань, ну ты ведь только перевелась…

Та хмыкнула:

– Ну, получается, в конце августа, неделю назад.

– Вот! – удовлетворённо протянула Лена. – Так что, как тебе у нас?

– Не знаю. Я же восемь лет в одной школе проучилась. Скучаю, конечно, но, думаю, тут будет не хуже.

– Уверена, хоть и не обещаю. – Анина знакомая слегка задумалась, точно что-то встревожило её.

– А я надеюсь впечатлить всех вас. Песню спою, называется «Мой класс». Знаешь, если вкратце, суть в том, что я рассказываю про то, как люблю своих одноклассников. Как думаешь, им понравится?

Лена как-то странно воодушевилась: лицо её ещё сильнее просияло, глаза заблестели, стали яркие-яркие, как чистое озеро, и внутри Ани вдруг зародилось чувство счастья. Беспокойство, неожиданно овладевшее ей, вдруг утихло.

– Ань, так это же отлично! Конечно, понравится! Ты, главное, не волнуйся. Они – ребята хорошие, иногда серьёзные, но хорошие…

Аня с пониманием кивнула.

И ей вдруг показалось, что Лена замолчала с каким-то нежеланием продолжать. На лице последней отразились странные смятение и тревога.

Аня хотела спросить: «Что случилось?», вот только не успела: в актовый зал толпой протиснулись ученики с огромными букетами, шумно хохочущие и пытающиеся перекричать друг друга.

Концерт начался. Директор школы, высокая стройная женщина в нарядном алом платье, твёрдым, уверенным голосом произнесла речь. Желала она долго ученикам удачи в новом учебном году, и с какой-то странной гордостью завершила:

– А теперь на сцену приглашается наша ведущая! Ученица 9 «Г», Вика Иванова, староста образцового класса, победительница областной олимпиады мая этого года!

На сцену, боком проходя между рядами, вышла девочка. Она точно пыталась продавить в полу огромную яму: широкие чёрные туфли с высокой платформой пластом падали на пол, пока Вика выходила на середину сцены. В то время Аня успела осмотреть одноклассницу: хмурая, суровая, словно командир армии, с лицом, напоминающим чёткий квадрат, тёмными волосами, затянутыми в косу, больше похожей на жгут, глазами, в которых пылало пламя злости и нескрываемой неприязни. Она была долговязой, как-то пугая, возвышалась над рядами.

Ане вдруг в голову пришла постыдная мысль, пока она рассматривала одноклассницу: «Я со страху даже общаться с ней не смогу!», и вмиг щёки Симоновой вспыхнули.

– С Викой лучше не связываться. – слегка наклонившись, шепнула Ане Лена.

Та лишь вопросительно посмотрела на одноклассницу, повернув голову вправо, в мыслях замечая, что и желания общаться со старостой класса у неё не было.

– Она такая… – Лена на секунду задумалась, – импульсивная, что ли. Злится на каждое действие, а потом может вообще месяц, или больше, не разговаривать, если сделал что-то не так.

– Хорошая у вас староста. – явно издеваясь, разочарованно процедила Аня и вновь развернулась к сцене.

Когда Симонова вновь посмотрела прямо, увидела, как Вика уже прошла к середине сцены, крепко прижимая к груди микрофон, словно драгоценную вазу. На пустующем месте диджея уже сидел высокий брюнет в больших круглых очках, похожих на огромные глаза, согнувшийся почти пополам. Он протянул длинный палец к оборудованию, нажал какую-то кнопку красного цвета, слегка сдвинул её – и вдруг заиграла торжественная музыка.

– Дорогие ребята и учителя!

Иванова растянула губы в широкой улыбке. Показалась она Ане какой-то неискренней, точно похититель пытался расположить к себе жертву. От этого выражения лица старосты внутри Симоновой что-то взбушевалось.

– Все мы очень скучали по классу, учителям и любимым урокам. Дорогие наши педагоги, мы поздравляем вас с днём Знаний! Пусть учебный год принесёт вам только удовольствие и будет таким же восхитительным, как подарок от нашего 9 «Г»!

Вика взмахнула ладонью, словно пытаясь отогнать назойливое насекомое. Так, словно это движение было прорепетированно сотню раз, одновременно, напоминая роботов, некоторые школьники и школьницы встали со стульев, сжимая в ладонях пышные букеты. Последние пестрели цветами – разноцветными кругами. Не сразу Аня заметила, что и у Лены такой был – огромный, пахнущий сладостью и свежестью.

– Сейчас приду. – шепнула та Симоновой, на что последняя лишь кивнула.

Аня посмотрела на колени – там лежал и её подарок незнакомой ещё классной руководительнице, о котором Симонова совсем забыла.

«Подарю после концерта» – решила она и обхватила широкий букет роз слегка подрагивающими от странного волнения пальцами.

Учителя, занявшие места на первом ряду, вдруг ощутили в руках тяжёлые большие букеты. Секунду длилось молчание, которое вдруг переменилось удивлёнными, но обрадованными благодарностями.

Вика вновь поднялась на сцену и твёрдым, подходящим её грозной внешности, слегка басовитым голосом, снова стала поздравлять педагогов и учеников.

Как-то странно быстро пролетела перед Аниными глазами половина концерта: танцующие первоклассницы, гимнастки, показывающие свои номера в нарядных блестящих костюмах, читающие стихи школьники, девочка из пятого класса, пропевшая знакомую всем «Учат в школе».

После этого номера неожиданно для Симоновой зазвучала новая музыка, торжественная, весёлая. Каким-то странным показалось Ане, что Вика не объявила нового выступающего. Хотела Симонова уже спросить у кого-то об этом, как Иванова вдруг широко распахнула рот, точно хотела проглотить весь актовый зал вместе с учениками, и издала звук. Он напомнил Ане стон умирающего животного. Показалось ей, что зал слегка дрогнул от неожиданности. Вика пела про школу, про радостное возвращение к любимым одноклассникам и учителям, но слова тонули в этом тяжёлом басе, и все ноты проскальзывали мимо Ивановой. Она пела, точно совсем не слыша музыку.

Невыносимо долгим показался Ане этот номер, и такая радость вдруг охватила её, когда после песни вдруг раздалось:

– А теперь сюда выйдет Аня Симонова с песней «Мой класс»!

Аня поднялась с места, слегка поправив помявшийся подол платья. Она проходила между рядами, ощущая ожидающие взгляды учеников. «Учат в школе, учат в школе, учат в школе…» – почему-то пронеслось ненавязчивой мелодией в Аниной голове.

Смело Симонова подошла к сцене и с уверенностью сообщила Вике, что ей нужен микрофон. Быстро Симонова поднялась по ступенькам и встала на середину сцены. Стало ей как-то до ужаса невыносимо и одновременно весело.

«Сейчас, сейчас, нужно просто это пережить. – мелькала мысль в Аниной голове. – Спеть, как умею».

Раздалась так знакомая Симоновой музыка. Вновь песня пятиклассницы единственной строчкой пронеслась в голове: «Учат в школе, учат в школе, учат в школе…». Она соединилась с последними звонкими аккордами вступления.

Аня поднесла микрофон к губам, и тотчас же по широкому, большому актовому залу разнеслось её мелодичное пение. Слова лились, соединяясь с музыкой, песня звучала весело и звонко, и Аня вдруг сама ощутила странное наслаждение.

Ученики, прежде с недоумением и ехидством переглядываясь, теперь замерли, повернувшись к сцене. В глазах каждого можно было разглядеть странный восторг. Лишь Вика, спиной прижавшись к стене, которая находилась справа от Ани, как-то с недовольством щурилась. Во взгляде старосты блестел огонёк нескрываемой ненависти, который так и не заметила Симонова.

Глазами, разгоревшимися странным блеском, смотрела Аня на замерших от удивления, восхищения и странного беспокойства учеников, и голос её всё лился и лился.

Неожиданно музыка стихла, и с некоторым горьким чувством грусти Аня отдала микрофон Вике. Спускаясь по ступенькам, Симонова оглядела учеников торжествующим, воодушевлённым взором.

Пройдя между рядами, Аня вновь села на мягкое сидение и положила снова на колени пышный букет. Она взглянула на Лену, и внутри что-то неприятно укололо: та сидела, с ужасом смотря на новую знакомую.

– Аня… – с некоторой неуверенностью позвала Лена. – Ты Вику видела?

– Видела, конечно. Целый концерт на неё смотрю. – тяжело дыша от волнения, овладевшего Аней ещё у сцены, проговорила она.

– Ну, нет. Во время того, как ты пела.

Аня не успела ответить на эти слова отрицательно, как Лена пылким шёпотом заверила:

– Она тебя возненавидела.

– С чего бы? Я видела, как ребята восхищённо на меня смотрели. Не надо меня пугать!

Лена как-то раздражённо и взволнованно выдохнула, точно размышляя, как бы сказать Симоновой о чём-то важном.

– В общем, она ведь не очень хорошо поёт. А ты – просто восхитительно. Вика тебе завидует, понимаешь? И, возможно, она будет мстить. У нас такое уже бывало…

Лена не успела рассказать, что именно имела в виду, ведь концерт уже заканчивался. Какая-то странная тревога поселилась вдруг в Аниной душе.

«Крепко-накрепко дружить… дружбой дорожить…» – вдруг раздалось в её голове незатейливой мелодией, точно издеваясь.

Глава 2 Всё только начинается

Концерт закончился. Ребята неторопливо встали с мест, громко переговариваясь. Постепенно прошли они к выходу, смешавшись в единое тёмное пятно. Вместе с ними встала и Лена.

– Покажешь, где наши?

Та лишь коротко кивнула.

Лена бойко и уверенно обходила, точно машина объезжала ямы, учеников, едва не прижимающихся друг к другу. Аня спешно следовала за ней, пытаясь не отводить взгляда от подруги, пока вдруг не увидела, что Лена остановилась. То же самое сделала и Симонова. Последняя робко огляделась: Аню окружали десятки ребят, улыбающихся и переговаривающихся; впереди, среди множества учеников, возвышалась высокая серьёзная женщина с тёмными волосами, заколотыми в пучок, одетая в серое вязаное платье. Она сжимала в пухлых пальцах прямоугольную табличку с надписью «9 «Г».

– Вот – наша классная, Валентина Андреевна. – шепнула Лена.

Аня с благодарностью качнула головой и, плечами раздвигая толпу учеников, поспешила к учительнице. Заметив Симонову, классная повернулась к ней и с доброй улыбкой обратилась:

– Аня! Добро пожаловать!

– Здравствуйте. – робко прошептала девятиклассница. – С праздником вас.

Аня протянула букет Валентине Андреевне и увидела, как злобно на неё смотрела Вика, вставшая рядом с учительницей. Что-то внутри Симоновой дрогнуло от этого взгляда. Не дослушав благодарностей Валентины Андреевны, она растворилась в толпе учеников, так и не подняв в те минуты глаз. Ане сделалось как-то невыносимо жарко вдруг, лицо и щёки её разгорелись, став едва не алыми. Тот болезненный вид не могла не заметить Лена:

– Тебя нужно показать медсестре!

Она крайне взволновалась – голос Лены вдруг дрогнул. Только тогда Аня подняла робкий, испуганный взгляд, глаза подруги её блеснули, обжигая слезами.

– Зачем? – Аня попыталась состроить в голове спокойствие, но в горле точно застрял тяжёлый камень.

– Ты горишь! Температура поднялась, точно тебе говорю!

Лена быстрым движением положила ладонь на лоб Симоновой, со знанием делая вывод:

– Точно, горячий. Как же так? Что случилось?

– Вика… не могу объяснить… она как-то странно посмотрела на меня, так, словно…

Аня замолчала, пытаясь придумать объяснение.

– Словно убить тебя хочет? – Лена хохотнула, и одновременно с тем подруга её согласилась. – Да, она может. Ну, так смотреть. А вот убить – конечно, нет. Хотя Вику многие боятся. У нас тут некоторые и слово ей пугаются сказать, либо пытаются с ней подружиться. Ну, думаю, ты привыкнешь. Знаешь, она хоть и такая серьёзная, но плохого тебе не сделает.

– А вот мне кажется, Вика меня возненавидела.

– Ну, и что с того? Не общайся с ней.

Какие-то вопросы звучали в голове Ани, как тревога, сирена, объявление войны. Она так хотела задать их однокласснице, но не смогла – в ту секунду вдруг раздалось торжественное:

– Девятый «Г»! Мои дорогие! Давайте, быстрее, идём в класс.

Постепенно ученики выстроились в тонкую полосу и, пройдя через деревянную дверь, вышли к лестнице. Мимо Ани проносились ступени, школьники, шагающие с правой стороны лестницы, что-то обсуждающие и хохочущие. Девятый «Г» шумной толпой прошагал на третий этаж. Слева в коридоре мелькали двери классов с поблёскивающими позолотой номерами и надписями: «Кабинет физики» – первой из них увидела Аня. С правой же стороны она замечала широкие окна. Повсюду шагали ученики, довольные и огорчённые началом учебных будней. Совсем они были похожи друг на друга в этой чёрно-белой форме! В отражении оконного стекла Аня заметила и себя, напоминающую теперь любую ученицу этой школы.

«Странно я выгляжу в этой парадной одежде». – пронеслась горькая мысль в голове Симоновой.

– А знаешь, у нас была свободная форма в прошлой школе. – шепнула Аня Лене. – Как-то даже непривычно сейчас в такой одежде.

Симонова оглядела тёмное платье с треугольным подолом и белым воротником, так ей не подходящее.

– Завидую. – Лена шумно выдохнула. – Весело у вас было там. Я вот никогда в свободной форме сюда не приходила.

Неожиданно за спиной Ани раздался хохот. Ледяной, искусственный, словно пытались скопировать смех у кого-то. Хохот сочетал в себе несколько голосов: бас, выделяющийся на фоне хихиканий-колокольчиков.

– Лучше бы она так и оставалась в «прошлой школе». – шептал низкий голос, вновь рассмеявшись с каким-то странным звуком, напомнившим Симоновой хрюканье.

Что-то внутри Ани похолодело. Какая-то странная тревога вдруг поселилась в душе её, глаза неприятно обожгли слёзы. Со страхом Аня обернулась и замерла, разглядывая хихикающих подружек. Их было трое: Вика, вставшая посередине, и облепившие её с обеих сторон, точно телохранители, две девятиклассницы. Одна была кареглазая, темноволосая, с короткой стрижкой, а другая – светлая, с бровями, которые казались совсем белыми, и глазами, ярко-голубыми, точно облака в солнечную погоду. Все трое, будто сговорившись, одновременно вновь расхохотались.

– Так, Виктория, что за шум? – раздался голос учительницы.

Девятиклассницы совсем поменялись: их ехидные выражения стали милыми и добрыми, на лицах появились широкие улыбки, словно они были не настоящими, а лишь масками.

– Валентина Андреевна, мы просто новенькую расспрашиваем о её прошлой школе! Очень уж интересно, где такая хорошая девочка училась! – пропела Вика.

– Хорошо это, Иванова. Всегда я знала, что можешь найти общий язык с кем угодно. Но ты, Аня, отвернись от них, нам нужно дойти до кабинета. В классе поговорите.

Под наблюдающим взглядом учительницы Аня повиновалась: медленно развернулась, слыша ставшее отчего-то совсем громким робкое своё дыхание и негромкий прерывистый смех звонких голосов, к которому иногда прибавлялся тот неприятный, режущий басовитый хохот Вики.

Между тем лицо Симоновой совсем побагровело, щёки сделались алыми, с ярко-оранжевыми пятнами, глаза разгорелись странным блеском. Аня ощутила, как на лбу выступили влажные капли пота. Спину точно что-то ударило ледяными иглами. Внутри билось раненое насмешкой колотящееся сердце. Оно точно пыталось сбежать, вырваться наружу и исчезнуть навсегда. Аня и сама хотела оказаться далеко от школы. Трусливо, с чувством неприятной горечи, Симонова признавала, что больше всего на свете она хотела больше никогда не слышать этого смеха.

Аня шагала вслед за учениками, надеясь, что где-то там, впереди, будет выход из школы; становилось как-то невообразимо душно, словно воздух раскалялся до ста градусов, а температура даже не думала понижаться.

«Почему же они так смеются? Неужели я какая-то ненормальная? И общаюсь, и пою неплохо! Так что же я сделала, где допустила ошибку?» – бились вопросы в голове Симоновой.

– Ань, ты бы меня послушала, прежде чем такое говорить. – возмутилась Лена.

Не сразу Симонова заметила, что все эти вопросы говорила она вслух, едва слышным шёпотом, кое-как шевелящимися бледными губами и дрожащим голосом; с каким-то стыдливым чувством взглянула Аня на Лену.

– Наконец-то я могу сказать. В общем, те девочки, которых ты видела – это лучшие подруги Вики. Маша – та, которая слева, и Ира – справа. Они всегда задирают новеньких, даже если потом пытаются с ними подружиться. Поэтому, не переживай так. Завтра, может, послезавтра, всё уже будет хорошо.

Симонова с некоторым недоверием проговорила тихое: «Надеюсь». Сразу после этого небольшая толпа постепенно начала останавливаться. Сначала замерла учительница, а за ней – десятки школьников. С ними остановились и Аня, и Лена. Первая с интересом подняла взгляд: перед ней возвышалась деревянная дверь, похожая на те, которые раньше замечала. На ней позолотой блестел номер: «26» и значилась надпись: «Кабинет химии».

Учительница мягко надавила на ручку, и перед Аней возник светлый кабинет. 9 «Г», толкаясь и шумно переговариваясь, толпой перешагнул порог.

Симонова оказалась в просторном, освещаемым солнечным светом, классе. С каким-то детским удовольствием, точно ребёнку подарили так горячо желаемую игрушку, Аня осмотрелась: в кабинете тремя рядами были расставлены парты, а позади каждой – похожие друг на друга деревянные стулья на железных ножках; впереди рядов стояла такая же парта – стол для учителя; позади него Симонова заметила стул в мягкой серой обивке; на парте Валентины Андреевны были расставлены стеклянные колбочки, слегка закрывающие собой просвечивающийся классный журнал; справа от двери виднелось громадное широкое окно с фиолетовыми шторами, открывающее Ане взор на большую спортивную площадку.

Постепенно ребята проходили к партам. Учительница же спешно присела на мягкий стул и наблюдала, как редеет толпа, прежде собравшаяся у двери.

– Садись со мной. – предложила Лена, когда Аня единственной осталась стоять в середине класса.

С благодарностью Симонова кивнула и прошла к четвёртой парте первого ряда от двери. Мягко опустилась на стул, стоявший справа от одноклассницы.

– А у нас уроки вообще будут сегодня? – шепнула Аня соседке.

– Ну, у тебя – нет. А смысл? Знаешь, как говорится: горбатого могила исправит. – басовитый шёпот вдруг раздался с правой стороны.

Симонова как-то, даже не желая того, с удивлением и недопониманием взглянула: там, на третьем ряду, в ответ на неё смотрели Вика и Маша. В глазах их разгорелось адское пламя, от этих взглядов Аня невольно вздрогнула.

В ту секунду с третьего ряда послышались уже знакомые ей смешки и голос, звонкий, весёлый, с наслаждением сипло пропевший:

– Саша, Соня!

Двое: темноволосый кудрявый парень и миловидная блондинка с пышущими ярко-розовым щеками, сидящие на первой парте, разом обернулись.

– Да, вы! Местами поменяемся?

– С чего бы? – грубо отозвалась девушка.

– Вы же знаете, у нас с Викой очень сильная реакция на запахи. Тут просто слева… – Маша взглядом указала на Аню. – Очень пахнет. Думаю, вам не будет так заметно. Это же только мы такие!

С недоумением переглянувшись и кратко пожав плечами, с первой парты послышались тихие и недовольные: «Ладно». Быстро ребята схватили рюкзаки, и недолго у третьего ряда было шумно. Коротко Аня бросила, наконец, взгляд направо: теперь у злополучной парты переговаривались Соня и Саша.

– Так, вижу: все пересели. – довольно заявила учительница. – Значит, начнём урок. Сегодня у вас – только химия, а завтра уже начинаются полноценные семь уроков. Расписание после занятий будет уже известно.

Именно в те секунды для учеников начались учебные будни.

***

На школьном дворе было шумно, по обеим сторонам его шагали ученики, о чём-то разговаривая. Кто-то смеялся, шутил, кто-то, наоборот, нескрываемо возмущался. Лишь Аня шагала одна, спеша, наконец, оказаться дома. Тяжело было ей дышать, сердце Ани билось всё сильнее. Крепко она сжимала лямки тёмного рюкзака, ноги почти уже впились в ладонь, когда позади вдруг раздалось:

– Эй!

А после этого восклицания – громкий, протяжный свист.

– Новенькая, Симонова!

Аня совсем не смогла понять, чей голос слышала. Он был звонким, каким-то насмешливым. Жуткое подозрение закралось в душу Симоновой.

Но храбро Аня решила остаться, несмотря на ужас, овладевший ей. Неторопливо Аня замедлилась, пока совсем не остановилась. С чувством непреодолимого страха, коротко вздрогнув, она обернулась: рядом с Аней стояли трое. Те, кто возненавидели её по странной причине: Вика, Маша и Ира.

– О, Симонова! – визгливо крикнула последняя.

Увидев, что Аня заметила одноклассниц, последние спешно зашагали к ней; Симонова разглядела, как трое выстроились впереди неё высоким и широким забором, а затем как-то быстро стали расходиться: позади Ани, наконец, оказались Маша и Ира, а Вика, точно приросшая к асфальту, осталась на прежнем месте.

Вновь Симоновой стало до безумия жарко, и пальцы её беспокойно застучали по ногам.

– Ну, что? – хмыкнула Вика.

Глаза Ани резко стали круглыми, как две планеты. Их вдруг обожгли так предательски выступившие слёзы.

– Что, понравилось, как мы с тобой сегодня?

Симонова коротко покачала головой. Она вдруг ощутила, как слёзы, горячие и крупные, выскользнули из глаз, оставляя мокрые следы.

– Знаю, Симонова, что не очень.

– Это ведь ты заставила так себя вести. – прошипела, точно змея, Маша. – Ты довела нас своим ужасным пением. У нас чуть кровь из ушей не брызнула. Просто больше не пой никогда, и, возможно, мы успокоимся. А может, и нет.

Раздался позади Симоновой протяжный, звонкий хохот, похожий на вой дикого животного.

С усердием Аня шевельнула губами, ставшими бело-голубым. Тихим, но ни разу не дрогнувшим голосом, проговорила:

– С чего вдруг? Петь вроде не запрещено.

И попыталась она состроить на лице подобие улыбки.

– Да, не запрещено. Но твоё пение разрушает класс. Да что толку тебе объяснять, ты ведь всё равно не поймёшь! В общем, не пой, и…