Отсутствие жизни. Ночь упырей

Лицо Варде из страдальческого стало откровенно недовольно-разочарованным.

– Смотрю, вы сдружились. Будь осторожна, пожалуйста. Я бы не доверял чародеям.

– А я бы не доверяла упырям, – возразила Мавна. – Ладно. Я тебя навещу, но ты же понимаешь, что я не смогу, – она понизила голос, – принести тебе крови?

На секунду взгляд Варде стал странным, непонимающим, подёрнулся мутной зеленью.

– Ну да.

По лестнице с топотом пробежал Илар в семейных трусах и майке, бесцеремонно заглянув через плечо Мавны в экран.

– О, всё с женихами болтаешь? Упырь, привет!

– Привет!

Варде широко улыбнулся при слове «жених». Мавна чуть не зашипела. Вдруг Илар дал ему ложную надежду? Принимать предложение она сейчас точно не была готова. Да и не была уверена, что оно ещё актуально.

– Я напишу, – буркнула Мавна и отключилась. Повернувшись к Илару, критично заметила: – Если ты сегодня поедешь к Купаве, то лучше выбери другое бельё.

Илар с удивлением осмотрел себя.

– А что не так?

– Ничего. Только она сначала посмеётся, а потом решит, что ты дурачок. Семейники в цветочек? Были же нормальные, в самом деле.

Илар что-то неразборчиво пробурчал, покраснел и побежал переодеваться.

* * *

Смородник умышленно выбрал для встречи с Сенницей дешёвую закусочную у заправки. Неоновые буквы сменялись каждую секунду, мигая каким-то сюрреалистическим набором торговых предложений: «Шаурма», «Салюты», «Цветы», «Пиво», «Хот-доги».

Представить в этой забегаловке Матушку в её кашемировом пальто и брендовых очках было решительно невозможно. Ну, или возможно во сне после особенно забористых капельниц Калинника.

Смородник фыркнул от смеха в бумажный стаканчик с дрянным кофе. Даже пять стиков сахара не спасали его от горько-жжёного послевкусия.

Но раз она считает его отбросом, то нужно соответствовать. Пусть сама видит, чем живут и куда ходят её выкормыши. Чародеи могли ездить на приличных мотоциклах, хорошо одеваться и в целом позволять себе дорогие вещи, но, как ни крути, большинство из них не ходило по ресторанам, будто откладывая лучшую жизнь на потом. Всё – ради дела, ради самого́ пути без конечной цели. Оружие, бензин, удобная экипировка, запчасти – всё для того, чтобы эффективно уничтожать упырей и служить Матушке верой и правдой, отрабатывать возложенные на них надежды. Каждый из отрядных чародеев когда-то был потерянным ребёнком, которого приютили, отогрели и накормили – а между тем ещё и вырастили послушным псом. Распалили искру, раскалили кровь до кипятка, кинули в гущу битвы, посвятили в отряд – и сделали должником если не по договору, то по совести. И каждый был готов целовать Матушкины руки, валяться у неё в коленях, лезть из кожи вон, лишь бы заслужить её внимание и показать, что достоин её любви.

Смородник от этого устал.

Он желал прощения. Жаждал всем своим существом. И так же был готов умереть за любовь Матушки – раньше. Но не теперь.

Она и правда пришла. Появилась в зале закусочной, одетая в плащ цвета мокрого песка. Застыла, брезгливо поджав накрашенные губы и осматриваясь. Наконец, увидев Смородника, зашагала к нему, огибая маленькие круглые столики.

– Когда я с тобой разговариваю, будь добр, снимай тёмные очки, – произнесла она вместо приветствия. От тона Сенницы в забегаловке стало ещё холоднее.

Смородник сложил очки и сунул в карман, едва сдержавшись, чтобы не оскалиться. В душе он был в восторге от того, насколько нелепо Сенница смотрелась (и наверняка так же ощущала себя) в грязной кафешке с липкими пятнами на столах. Смородника и самого тошнило от этого местечка, но искоса наблюдать за брезгливым выражением Матушкиного лица было бесценно.

– Есть новости? – осведомилась она.

– О да. Тебе понравится.

Сенница склонила голову, всем своим видом показывая, что готова внимательно слушать, но не очень-то верит в ценность информации.

– Есть чародеи, у которых свои дела с упырями. Я видел их в баре, где мне пытались проломить голову. И слышал о том, что они проникли под болота. – Смородник сцепил пальцы в замок и угрюмо посмотрел Сеннице в лицо. – Тысяцкого упыря кто-то похитил. Возможно, эти чародеи тоже тут замешаны. У нежаков грядёт переворот, а ещё они похищают детей, чтобы выпивать их энергию.

Сенница приподняла брови:

– О… Ты хорошо себя чувствуешь, сынок?

– Лучше всех, – огрызнулся Смородник.

– Насчёт тысяцкого – это ты придумал, чтобы я отменила своё задание? Ты правда думаешь, что это тебе поможет?

– Всё правда, – фыркнул он резко, не скрывая раздражения.

Сенница протёрла влажной салфеткой липкий стол, поставила на него локти и устроила подбородок на сцепленных ладонях, наклонившись ближе к Смороднику. Он инстинктивно отодвинулся назад.

– Ты поджёг тот несчастный бар, и мне стоило немалых трудов всё замять. К сожалению, даже в изгнании ты числишься за моей ратью, Смородник. Жизнь не учит тебя держать в руках свою силу, и ты становишься всё более опасным как для общества, так и для моей репутации. Иногда проще пристрелить бешеного пса, чем пытаться вылечить. Это первое. – Голос её сочился медовым ядом, она говорила тихо, но даже в незатейливом шуме кафе каждое слово въедалось прямо в мозг, окутывая необъяснимой властью. – Следующее. Что за информация о том, что творится под болотами? Откуда тебе это известно? Я хотела бы знать подробности. Тот же вопрос к перевороту у упырей.

– Они собираются в заброшенной школе, – с готовностью выпалил Смородник. – На южной окраине, в пятнадцатом квартале. Их стая так сильна, что не засечь приборами. В них много украденной жизни. Я был там. Выследил их место сборищ. Для тебя, Матушка. – Смородник чуть скривился, когда понял, что, несмотря на все старания, его голос всё равно прозвучал подобострастно. – Я схватил одного упыря и заставил его говорить. Он признался, что тысяцкого давно никто не видел, что среди нежаков есть противоречия. И что недавно он встретил под болотами чародеев в защитных костюмах. Его даже ранили – огнестрельным оружием.

– Ты пытал упыря?

Смородник сглотнул, стараясь не отводить взгляд.

– Да.

Матушка вздохнула:

– Я же чувствую, когда мне врут. А ты, Мирча, правдоруб до мозга костей, поэтому получается у тебя неважно. Ты правда завёл дружбу с нежаками и пытаешься выкрутить её в свою пользу? – Сенница покачала головой. – Ты меня разочаровываешь.

Смородник угрюмо замолчал. В его планы не входило получение обвинений – тем более таких.

С другой стороны, всё, что бы он ни сказал, могло бы выглядеть как подтверждение догадок Сенницы.

Был в школе. Спас оттуда нежака. Ездил к нему домой. Убрался у него, Темень забери его мозги… Помогал обрабатывать рану. Оставил эти грёбаные пельмени. Скажет сейчас ещё хоть слово и полностью себя скомпрометирует. Он что, снова во что-то влип?

– Я не заводил дружбу с упырём. – Смородник сухо сглотнул. – Я старался для тебя. От и до. Всё это – чтобы показать тебе, что я достойный чародей.

– У тебя было шестнадцать лет службы, чтобы доказать это. – Сенница протянула руку, с притворной лаской тронула волосы Смородника. На него повеяло тяжёлым пряным ароматом духов. – Поздно, мой дорогой. Слишком поздно. Я проверю информацию, но не надейся, что это тебя спасёт, мальчик. Готовься к неизбежному.

– Но ты обещала прощение, если я найду тысяцкого.

Сенница грустно улыбнулась одними губами:

– Сперва найди. Часики-то тикают. Я уже и надеяться перестала.

Смородник снова сглотнул, стараясь никак не показать, насколько его выбивают из колеи её слова. Он что, правда так долго мотается без дела? Он правда неудачник, у которого не получается выполнить простейшее задание?

И она правда его убьёт?

По всей видимости, да. Сенница не зря намекнула, что его ошибки стоят ей дорого. А репутации ратных глав – едва ли не главное их достояние. Слишком долго и тщательно они выстраивали своё влияние, чтобы лишаться из-за действий отдельно взятых чародеев. В молодёжном кампусе общежития много юных, злых и до краёв наполненных искрой парней и девушек, которые перегрызут горло любому, лишь бы попасть в отряд и служить Матушке. Его запросто заменят. Уберут, и не вспомнит никто.

– Заплати мне за заказы, – хрипло попросил Смородник.

– Что, милый?

– Заказы. Я их продолжаю выполнять. Убиваю упырей. Мне нужны деньги.

Матушка смерила его сочувствующим взглядом, задержавшись на свежих шрамах на кистях рук и сбитых костяшках.

– Для чего?

Каждое её слово, произнесённое с лживой жалостью, будто бы забивало новый гвоздь в крышку воображаемого гроба. Смородник едва сдерживался, чтобы не перевернуть стол и не рассмеяться злобно, бешено, глумясь над самим собой. Наивный дурак, хотел унизить Матушку, пригласив в дешёвую забегаловку, а в итоге она растаптывает его лишь взглядами и интонацией. С кем задумал тягаться? Глупый щенок.

– Для жизни, – выдавил он сквозь зубы, закипая внутри от злости и страха.

– Чудесно. Что ж. – Она свернула салфетку трубочкой и пригладила её пальцами, припечатывая к столу. – Мне нравится твой настрой. Хорошо, я тебе заплачу. Но имей в виду: время кончается, Мирча. До встречи.

Она не дала ему ничего сказать на прощанье, да он и не пытался. Матушка поднялась и двинулась к выходу, оставив Смородника сидеть за столом и ощущать себя так, словно ему на голову вылили ведро помоев.

Выругавшись, он тоже встал и пошёл к парковке.

* * *

К обеду посетителей в кофейне ощутимо прибавилось. Мавна совсем закрутилась, пробивая бесконечные сэндвичи, круассаны, булочки и наливая напитки. Но ей нравилось, что во время работы не оставалось времени и места в голове для других мыслей. Тут главное – ничего не перепутать и нигде не ошибиться.

После праздника, кажется, «Булка» и правда получила больше внимания. В зале ещё висели осенние украшения, но Мавна понимала, что скоро придётся их менять на ёлки и мишуру. И вводить в меню новогодние десерты. Наверное, Илар уже занимался обновлениями, что-то она упустила это из виду.

Мавна наспех перекусила бутербродом и кофе, но с тех пор прошло несколько часов. И время от времени, раздавая и принимая заказы, она ловила в голове манящий образ горячей и сочной лепёшки с тянущимся расплавленным сыром…

Покровители, как же хотелось хачапури!

– Что будете заказывать? – запыхавшись, спросила она в сто-с-лишним-какой-то раз за день и глупо улыбнулась, когда поняла, что следующей в очереди за свежими булочками стояла Купава.

– Закажу свою подружку. Вытащу подышать воздухом, а то она совсем раскраснелась в духоте. Илар тебя заменит. Пойдём.

Мавна услышала сзади шаги и обернулась. Илар завязывал фартук, стоя с другой стороны у кассы. Он улыбнулся и кивнул Мавне:

– Меняемся. Отдохни, я поработаю.

Мавна приподнялась на цыпочках, чмокнула его в щёку, оставила фартук под стойкой и выбежала к Купаве.

– Я увожу тебя на обед, – решительно сказала Купава, стиснула руку Мавны и потащила её на улицу. Мавна только и успела на бегу схватить пальто с трёхногой вешалки у выхода.

– Мы поедим хачапури? – спросила Мавна, когда они вышли на свежий ноябрьский воздух.

Купава обернулась и сморщила нос:

– Нет, конечно. Поедим нормальную еду. Есть у меня на примете семейный ресторанчик с шикарными салатами, с лимонным соусом и шпинатом, – очень вкусными, то, что нужно!

Мавна бы поспорила с тем, что ей нужно, но послушно прыгнула за Купавой в подъехавшее жёлтое такси.

– Ты знаешь, – заговорщически произнесла Купава, склонившись к уху Мавны, когда они устроились на заднем сиденье, – у нас половина универа обсуждают ролик про упырей. Ты смотрела? Нашумел в интернете.

Мавна так резко повернулась, что чуть не ударилась о Купавин лоб.

– Лируш? Ты про него?

– Ага. Ты смотрела?

– Смотрела… – Мавна почесала нос, раздумывая, говорить ли, что это она отдала ему записи. – И что у вас говорят?

– Да там вроде бы в администрации засуетились. Не удивлюсь, если ролик заблокируют, а канал этого Лирушика удалят.

– Надеюсь, его уже кто-то скачал и перезальёт, – пробормотала Мавна.

Про опасность для самого Лируша она как-то не подумала. Не хотелось бы, чтобы улыбчивого дурачка задержали из-за этого «разоблачения». Наверное, городским властям было бы проще сделать вид, что он всё придумал? Хотя кто их знает? Если они давно опасались за свою репутацию, то Лирушу правда может угрожать опасность. Надо бы его предупредить. Но он и сам должен всё понимать.

– Как от тебя хорошо пахнет, – заметила вдруг Купава. – Ты купила новый парфюм?

Мавна поёрзала на сиденье, принюхиваясь. За день она уже привыкла к запаху, но, конечно, ощущала его приятное сладковатое облако вокруг себя. И даже ни разу не полилась снова, как раньше. Наверное, в холодное время года «вишенка» дольше держалась.

– Да нет, всё те же. Но флакон новый. Наверное, поэтому.

Купава хмыкнула, окинув её внимательным взглядом:

– Ну, может быть.

* * *

Смородник остановил мотоцикл у моста. Слез и прошёл по щербатой железной лестнице вниз.

Ветер тут продувал насквозь, сырой и ледяной, пахнущий мелкой городской речкой, закованной в бетонные берега. Земля под мостом была усыпана следами пребывания не самых высоких прослоек общества: упаковки от дешёвой еды, банки и разбитые бутылки, шприцы и презервативы. Смородник грустно хмыкнул. Наверняка многие при первой встрече представляют, что он сам живёт примерно в таком месте. Илар уж точно так подумал. Только до недавнего времени ему не было ни малейшего дела до того, какое впечатление он производит. А сейчас… Темень, подстричься, что ли? Да нет, не поможет.

Это было то самое место. Где-то неподалёку отсюда на него, двенадцатилетнего пацана, напал упырь. И где-то здесь его забрали чародеи, отрезав от прошлой жизни.

Смородник медленно прошёлся. Земля под ногами то скользила, то хрустела, прихваченная первыми заморозками. Какое тогда было время года? Кажется, тоже осень. Он пнул мыском разбитую зеленоватую бутылку. Наверное, примерно такая торчала из земли, и Мирча – тогда ещё Мирча – налетел на острые осколки лицом, распоров лоб, бровь и щёку, чудом не задев глаз. Иногда он думал, что именно эта рана отрезала его от себя самого. Сделала из Мирчи Смородника. И осталась с ним навсегда, отметив лицо: «Ты теперь другой, и дороги назад для тебя больше нет».

Смородник понимал, что, скорее всего, драматизирует. Он ведь такой не единственный. Все чародеи попали в общежитие, будучи потерянными детьми и подростками. Каждый нёс свою личную трагедию, каждый разбился и пытался собраться вновь – кто-то успешнее, кто-то нет. Но иногда хотелось оглянуться назад и лелеять свою тоску, кормить ту чёрную бездну, что раскрывала пасть внутри и жадно требовала бросать в неё все чувства. Ещё и Сенница будто бы намекнула, чтобы знал своё место и помнил, откуда он.

Он и так помнил. Весь ад, из которого ему удалось вынырнуть. Или так и не удалось?..

Из размышлений его вырвала короткая трель телефона. Смородник вздрогнул и взглянул на экран, сперва ничего не понимая. Текст звучал непривычно, будто что-то не из его жизни. Что-то по-чужому участливое.

«Привет! Как твои дела? Поможешь мне съездить к Варде? И, если честно, я весь день мечтаю о хачапури. Уверена, ты знаешь какое-нибудь классное место».

Откуда-то повеяло свежим ветром, уносящим затхлый запах реки. Смородник расправил плечи, улыбнулся себе под нос, спрятал телефон в карман и пошёл обратно к мотоциклу. Нужно заехать за машиной.

* * *

Огни на заборе послушно подпрыгнули и скатились на землю, открывая проход вокруг калитки. Мавна прошагала мимо увядших цветов – кажется, они назывались «золотые шары» и до поздней осени раскрашивали густо-жёлтым многие пригородные дворики. Смородник шёл сзади, след в след, и даже спиной Мавна чувствовала его тепло.

– Варде? Ты не спишь? – Она осторожно постучала в дверь. Вроде бы в доме горел свет, значит, с Варде всё должно быть в порядке.

– Открывай гостям, земноводное! – гаркнул Смородник и пнул дверь ногой. Замок жалобно скрипнул.

– Тише ты! – укорила Мавна. – Помягче с ним.

Смородник пожал плечами.

В замке щёлкнуло, ручка повернулась вниз, и из приоткрывшейся двери на Мавну уставились печальные зелёные глаза. Увидев её, Варде широко улыбнулся:

– Мавна! Как я рад, что ты приехала. Можно тебя обнять?

Он протянул руки, и Мавна заколебалась, но решила всё-таки обнять его в ответ, прижимаясь к костлявому телу под мешковатым свитером.

Смородник протиснулся мимо них и первый вошёл в дом, чуть толкнув боком Варде.

Ладонь Варде незаметно опустилась ниже поясницы, и Мавне пришлось прервать объятия, выкрутившись:

– Ну, как ты тут?

Варде со страданием во взгляде посмотрел на неё, но, услышав какой-то грохот в доме, спохватился и побежал на кухню.

– Что ты творишь?!

– Всего лишь убираю мусор из раковины.

– Это не мусор!

– Просто тухлые банки от крови, ага.

Мавна сняла обувь, слушая перебранку на кухне. Да уж, если она отвернётся или отойдёт в туалет, эти двое задушат друг друга.

– О-ох, мальчики, – вздохнула она, проходя в кухню-гостиную.

Тут было намного чище, чем во все прошлые разы. Мавна несколько раз моргнула, пытаясь понять, не померещилось ли ей. Да нет… Даже паутина на потолке исчезла! Выходит, Варде в заточении времени зря не терял. Молодец.

Они со Смородником возились у раковины: Смородник пытался выкинуть какую-то отвратительного вида банку, а Варде старался вырвать её из рук и спасти. Решив не обращать внимания на их бестолковую возню, Мавна открыла холодильник.

Ага, вроде бы всё в порядке. Продуктов она привезла достаточно, на одного хватит на неделю. Ей тоже хотелось есть после Купавиных салатов, но объедать Варде не стоило. Да и Смородник обещал ей хачапури.

– Отец не приходил? – спросила она погромче, чтобы Варде расслышал даже в пылу сражения за банку.

Смородник поднял «добычу» высоко над головой, и Варде повернулся к Мавне, растрёпанный и раздосадованный.

– Нет. И, думаю, если ты будешь приходить с чародеем снова, то и не вернётся.

Стремительным движением засунув банку в мусор, Смородник склонился над люком в полу, по-собачьи что-то вынюхивая.

– Я не могу приходить одна. – Мавна устало стянула с шеи шарф. Взгляд Варде метнулся к её шее, став горящим и жадным. – Ты же знаешь. Так что извини. Не хотелось бы оказаться перекусом для твоих друзей.

– Понимаю.

Варде сочувствующе вздохнул и сел напротив, протянув руки к рукам Мавны, будто хотел сжать её пальцы, но не решался. Мавна взглянула ему в лицо, проверяя, правда ли он выглядел так плохо, как при утреннем звонке. И ей показалось, что даже хуже. Кожа у Варде стала бледной до зеленцы, сухой и пергаментной, туго обтягивала острые скулы, а глаза потухли и ввалились. Хотелось погладить его по щеке, и Мавна чуть не дала себе слабину, потянувшись к его лицу, как вдруг Варде разбил ту хрупкую жалость, которая успела вырасти в ней.

– Можно, пожалуйста, мне немного твоей крови? – проговорил он тихо, но с явственной хищной жадностью в голосе.

Мавна похолодела.

Иногда ей казалось, что она не до конца осознавала правду о нём. Будто бы всё «упыриное» было чем-то далёким, как в кино. Да, ты знаешь, что в фильмах и книгах есть такие существа, но как всерьёз поверить, что твой бывший почти-жених – один из них? Вера то накрывала её с головой, то ощущалась как далёкий морской прибой где-то на задворках разума. Чтобы полностью принять этого нового – настоящего – Варде, ей определённо требовалось больше времени.

– Как я могу тебе её дать? – спросила она.

Краем глаза Мавна видела, что Смородник где-то нашёл телефон Варде в зелёном чехле с лягушками и что-то оттуда переписывает на свой. Похоже, номера из списка контактов.

– Маленький надрез. Укол. Почти не больно. Я не возьму много. Только чтобы поддерживать силы. Ты мне поможешь, родная? Я знаю, ты не откажешь в помощи.

Мавна тяжело сглотнула. Звучало в самом деле не так уж страшно: она же сдавала кровь на анализы и даже несколько раз была донором – когда училась в колледже. Это же почти то же самое… Только не в самых стерильных условиях. Если не задумываться о том, что её кровь потом будут пить, – то даже не противно.

– Ты правда возьмёшь чуть-чуть? – уточнила она полушёпотом. При Смороднике обсуждать свою кровь казалось как-то странно.

– Обещаю. Кружечку.

– Кружечки бывают разные…

– А вот Мавну ты не тронешь. – Смородник убрал телефон в карман и со вздохом встал со стула, выпрямляясь во весь рост. – Хочешь крови? Не вопрос. Во мне её больше. От «кружечки» не загнусь.

– А я будто бы загнусь!

Мавна и сама не поняла, почему её так возмутило это замечание, но ни Смородник, ни Варде не обратили внимание на её выкрик.

– Ты воняешь, – скривился Варде, презрительно глядя на Смородника снизу вверх.

– Взаимно. Решай: пьёшь вонючую или не пьёшь вообще. Как там твоя рука?

Варде растерянно пощупал плечо через свитер:

– Да так себе. Посмотришь?

Мавна крутила головой, глядя на них обоих. Кажется, у них был общий небольшой секрет, который они скрыли от Мавны.

– Что с рукой? – спросила она.

– Немного поцарапали, – прокряхтел Варде, закатывая рукав.

Смородник грубо схватил его за шиворот и поволок в сторону ванной, подальше от Мавны. Она не стала идти за ними: пускай уж сами разбираются. Если не услышит звуки смертельной драки, то не станет вмешиваться. Голова немного разболелась от мыслей, в животе заурчало. Мавна сложила руки на столе и со стоном уткнулась в них лбом.

– Мальчики, мальчики… – пропыхтела она.

Они вернулись минут через двадцать. Варде выглядел посвежевшим, а у Смородника было перевязано запястье. Мавна отвела взгляд, стараясь не думать, чем они там занимались и как именно всё происходило. Всё-таки при мысли о распитии крови становилось неприятно.

– Приготовить оладушков? – просиял Варде. – Не хочешь остаться, дорогая?

– Что-то я устала. – Мавна красноречиво указала Смороднику взглядом на дверь. – Если с твоей рукой правда ничего серьёзного и если ты насытился, то мы навестим тебя завтра. Я была рада убедиться, что ты в порядке.

Варде сник, улыбка угасла.

– Как хочешь. Могли бы поваляться в кровати, поиграть в приставку. Можно хотя бы обнять тебя на прощанье?

Он развёл руки в стороны – бледный мальчишка в зелёном на фоне стены с растениями в горшках. Мавна встала, отодвинула стул, шагнула ближе и сама прижалась к нему, по-дружески обхватив за плечи. Руки Варде сомкнулись на её спине, а лицо уткнулось в сгиб её шеи. Она слышала, как Варде глубоко и жадно вдохнул около её уха, и кожу обдало прохладой. Пульс Мавны чаще затрепыхался под кожей, будто жизнь в ней взбунтовалась против такой близости болотистой и неживой сущности.

– Поехали за хачапури, – напомнил Смородник настороженно.

Мавна выпуталась из объятий Варде. Во рту стало сухо от накатившего волнения, усталость и головная боль сильнее сдавили её холодным кольцом. Или холод возник только после его прикосновений?..

– До встречи, – тихо проговорила Мавна.

– До встречи, – печально ответил Варде.

* * *

– Кажется, вот здесь. – Смородник вынул ключ зажигания и отстегнул ремень. Мелькнул бинт, оставшийся на запястье после «кормёжки» Варде.

Мавна тоже расстегнулась, готовая выйти из машины.

Осенний ветер принёс запахи бензина и пережаренного дешёвого кофе. Мавна глубоко вдохнула и улыбнулась.

Дорога немного помогла ей прийти в себя после странного, сбивающего с толку визита к Варде. Весь путь от его дома она молчала и старалась не думать ни о чём – только смотреть в окно на осенние пейзажи, вдыхать аромат своих духов. Украдкой посматривать на руки Смородника на руле и на его профиль с сосредоточенно стиснутыми губами. Наверное, это была наилучшая стратегия в её положении: плыть по течению, не позволяя мрачным мыслям закручиваться вихрями в голове и утягивать её на дно.

На удивление, ей действительно нравилось это всё: дороги, чистый кожаный салон автомобиля, заправки и закусочные, фонари и пустыри за окном. Она кинула взгляд на Смородника, который тут же нацепил свои тёмные очки. Он схватился за пачку сигарет, но вовремя вспомнил, что они на заправке.

– Пошли. – Он мотнул головой в сторону красной палатки, от которой заманчиво пахло жареным мясом и тестом. – Тебе с двойным сыром?

Мавна округлила глаза от восторга:

– О… А такое бывает?

Усмехнувшись, Смородник спокойно достал банковскую карту и направился к палатке.

– Тут бывает. Кофе взять?

– О… – Мавна засунула палец за ремешок сумки, стеснительно его потеребив. – Было бы хорошо.

Кофе она напилась и на работе. Но там был совсем другой, приличный и красивый, с пышной пенкой и правильно сваренный. Но в заправочном дрянном кофе из дешёвого стаканчика определённо была какая-то своя романтика. И ей хотелось, чтобы Смородник протянул ей такой стаканчик, а вместе с ним – пару стиков сахара. Они бы стояли, не отходя далеко от палатки, и пили отфыркиваясь обжигающий кофе с противными горчащими нотками, которые нельзя перебить даже сладостью. И хачапури. Конечно, в мечте Мавны обязательно был хачапури.