Черный лебедь, ставшая матерью принцессы-лебедя. Том 1

Красивые брови Пэйтона нахмурились. Мана, словно отпечаток пальца, оставляла уникальный след ее владельца. Все имеющиеся на данный момент зацепки вели на Север.

– Мертвый или живой, он находится здесь, брат.

– Лучше бы он оказался мертвым.

– …

– Не то ему придется умереть вновь.

Меч на поясе Ласида издал протяжный звон еще до того, как тот успел схватить его. Черная аура убийства растеклась по воздуху. Взгляд императора обратился к Пэйтону:

– Итак, где, ты говоришь, находится место, которое станет могилой того паршивца?

⁂

– Ух ты… Вот оно где.

Какое красивое и романтичное место! Сумев наконец-то найти нужный магазин, я свернула карту, которую держала в руках.

«Восторг»

Красочная вывеска в пастельных тонах была такой же элегантной, как и само название. Но не везде толпились люди и пестрели разноцветные вывески магазинов.

«Боже, я сейчас умру от усталости».

Я постучала свернутой картой по скованным напряжением плечам. Город оказался намного больше и оживленнее, чем я думала, и я даже не могла сказать наверняка, сколько мне пришлось бродить по улочкам в поисках нужного места. Если бы я не спросила дорогу у бродячих собак, попавшихся мне по пути, то, скорее всего, не смогла бы сегодня добраться до этой кондитерской.

– О-ох.

Может, мне просто жить в облике черного лебедя? Я стала им не так давно, но это человеческое тело сейчас казалось жутко громоздким. Как же бесят эти длинные стройные ноги, как же бесят эти шелковистые волосы, развевающиеся на ветру, как же бесит эта белая гладкая кожа…

«Оу… Что за отвратительные мысли лезут мне в голову».

Невольно коснувшись лица, я смущенно улыбнулась. Прошло уже много времени с тех пор, как я в последний раз находилась среди других людей, вот и стала придумывать всякую ерунду.

«И все же нельзя сказать, что мои слова ошибочны».

В теле черного лебедя мне не пришлось бы так нервничать и все время оглядываться по сторонам. Зачем вообще тратить деньги на покупку яхты и занятия серфингом, если, просто плавая по озеру, я могла лишь закрыть глаза, чтобы в моих ушах заиграла «Аве Мария»[5]. Наивысшее блаженство… Как бы мне хотелось, чтобы оно продолжалось до скончания веков!

Но разве я перечислила все плюсы? Когда хочу спать – сплю; захочу поваляться на травушке – да пожалуйста, валяйся, сколько влезет; а если кого-то поймаю – могу сразу склевать. Стоит только осознать все преимущества этого тела, и от них уже сложно будет отказаться…

– Эм?

Но что это за запах? У меня, пребывавшей в отчаянии, которое я пыталась скрыть восхвалением себя, резко округлились глаза. Мой нос уловил насыщенный сладкий аромат, и я сглотнула слюну.

– …

Да здравствует мир людей.

Я беру все сказанные мной ранее слова назад.

Как бы ни была хороша жизнь черного лебедя, насладиться этими сладкими и нежными десертами можно только в человеческом теле. Запах хлеба, который я сейчас впервые почувствовала с тех пор, как очутилась в этом мире, заставил меня ускорить шаг.

– Да-да.

Мне в любом случае нужно войти внутрь, чтобы напасть на след того бросившего ребенка типа по имени Лоам. И, словно я была чем-то одержима, мои ноги начали двигаться, шаг за шагом, на запах.

– Уважаемая!

– Что? Вы это мне?

Пока я, словно загипнотизированная, шла в сторону кондитерской, меня кто-то резко потянул за одежду, отчего я не на шутку перепугалась. Оказывается, из-за закрывающего обзор капюшона я не заметила, что сбоку от меня тянется бесконечная очередь. Какая-то женщина, скрестив руки на груди, окинула меня ледяным взглядом и, качнув головой в сторону, спросила:

– Вообще-то здесь очередь, вы не видите?

– А… Простите. Мне просто нужно зайти внутрь, чтобы кое-что спросить.

– Вы думаете, что здесь кто-то купится на подобную отговорку? Полагаете, мы приходим сюда занимать очередь на рассвете, потому что у нас куча свободного времени? Вы вообще в курсе, что это за место?

– …

Я растерянно моргнула. Это что-то вроде известного ресторана на острове Чеджу, специализирующегося на приготовлении тонкацу[6]?

Незнакомка фыркнула, пытаясь совладать с полученным шоком.

Она топнула башмачком по мостовой и с гордым видом проговорила:

– Это самое известное место в городе. Кондитерская перед вами получила в прошлом году гран-при на конкурсе десертов Роханской империи!

– С-серьезно? Я не знала…

– Да вы просто притворяетесь, что не знаете. Если вам так срочно нужно попасть внутрь, то почему же вы не заняли очередь со вчерашнего вечера?

– Нет. Я…

Дело не в том, что я не стала занимать очередь, а в том, что я не смогла бы ее занять! Если бы я ковыляла в очереди в кондитерскую в облике черного лебедя, то меня бы саму уже поймали и съели! Как будто кто-то из вас оставил бы в покое столь прекрасную птицу, как я!

– Чего вы так смотрите? Желаете еще что-то сказать?

– Нет… Не хочу.

Под пристальным взглядом покупательницы, которая решительно держала очередь под контролем, я направилась в конец. И хотя мой внутренний голос вопил от нахлынувшей на меня волны эмоций, на самом деле я прекрасно понимала, что стоять в очереди перед пользующимся огромной популярностью кафе или рестораном – это основа основ.

И я ускорила шаг, чтобы поскорее занять место.

На мгновение у меня появилась мысль, что, возможно, раскрытие личности поможет мне быстрее попасть внутрь, но я тут же покачала головой, отказавшись от этой затеи.

«Не стоит забывать, что мой имидж здесь и так оставляет желать лучшего».

По словам моей второй падчерицы, Ребекки, которая иногда приходила на озеро, чтобы поиздеваться над его обитателями, на Севере я находилась на одной планке с какой-нибудь ведьмой. Подлая женщина с отвратительнейшим характером, всеми силами цеплявшаяся за умирающего герцога и даже умудрившаяся выйти за него замуж, которая теперь, после его смерти, предается расточительству и разврату… Каково, а?

– Брат, похоже, мы на месте.

– И что это за чертова хибара?

До моих ушей долетело произнесенное тихим голосом ругательство. Трое людей, которые, как и я, были закутаны в черные плащи, смотрели на магазинчик с десертами.

Хотя их лица были скрыты под огромными капюшонами, все они как один являлись обладателями крепкого телосложения и были очень высокими, поэтому сразу же привлекли к себе внимание.

– Эм…

Похоже, эта кондитерская и правда пользуется огромной известностью! Я бросила на нее радостный взгляд и в предвкушении прикусила губу. Сколько же слухов ходит об этом месте, что, подобно этим громилам, люди приезжают издалека, чтобы наведаться сюда? Троица точно так же, как и я минуту назад, неподвижно застыла перед витриной.

– Ты уверен?

– Да. Об этом доложили те, кто здесь уже побывал. В первую очередь они осмотрели окрестности, и все указывает на это место…

– Уважаемые!

– …

Я подняла руку, вежливо подзывая троицу к себе, и они обернулись и посмотрели на меня. Я не могла различить их лиц под капюшонами, но направленные в мою сторону взгляды были явно напряженными. Мужчина, стоявший впереди остальных, растерянно начал:

– Это вы сейчас к нам обрати…

– Да, вы пришли по адресу! Это то самое место, которое вы ищете.

– …

Что за странная реакция?

Я решила протянуть руку помощи, подумав, что, возможно, они оказались в той же ситуации, что и я чуть раньше, но весь их внешний вид говорил о том, что они пребывают в огромном потрясении.

И вы, и я искали местечко с наивкуснейшими десертами, так чего теперь стоите перед витриной как неприкаянные?

Что ж, оказавшись в столь неловкой ситуации, мне пришлось, прикрыв рот рукой и понизив голос, словно речь шла о секрете, поинтересоваться:

– Вы ведь ищете кондитерскую, которая получила гран-при на конкурсе десертов Роханской империи, да?

– А, эм… Насчет этого не знаю. Наверное…

– Так вы ее искали. Тогда займите очередь.

– …

Внешне выглядят вполне здоровыми, но со слухом у них совсем беда. Я указала пальцем на место позади себя:

– Встаньте в очередь. Если вы просто войдете внутрь, то все люди, стоящие здесь, обложат вас трехэтажным матом.

– Ха-а-а.

Кто-то из стоящих позади мужчин испустил протяжный свирепый вздох.

От этого звука у меня инстинктивно побежали мурашки, а тыльную сторону руки обдало ледяным холодом.

– Брат, пожалуйста.

– Руки убрали.

Стоявший позади остальных стряхнул с себя руки двух других, схвативших его с обеих сторон, и начал приближаться ко мне. Каждый его шаг был настолько тяжелым, что казалось, будто он сотрясает землю.

Ну по-другому и быть не может, это же мужчины!

Однако какой смысл поднимать шумиху, преодолев столь долгий путь сюда? Я одобрительно кивнула, как бы говоря, что в этом нет никакой надобности.

– Вы приняли правильное решение. Когда собираетесь отведать что-нибудь вкусненькое, то от порции ругательств только все настроение себе испортите.

– Как ты смеешь мне сейчас…

– Когда вы находитесь там, где продают лакомства, такое слово, как «смеешь», запрещено использовать. Все в мире должны быть равны, когда дело касается еды.

Я сложила вместе ладони, будто посылая молитву Небесам, и указала взглядом на двух маленьких детей, стоявших передо мной:

– Разве вы не видите этих малышей? Даже дети – и те стоят в очереди.

– …

Боже, как же я горжусь этими ребятками. Братик с сестричкой, продолжая глотать слюнки, послушно ждали своей очереди. Мне захотелось выдать им похвальную грамоту.

Я с довольным лицом взирала на малышей и вдруг перевела взгляд на мужчину позади меня. На мгновение передо мной блеснули ярко-красные глаза, которые в ту же секунду исчезли в темноте капюшона.

– Если ты еще хоть раз скажешь…

– Да, мне следует повторить. Итак. Встаньте в очередь! Не лезьте вперед и просто смотрите перед собой, как делают эти дети.

– …

Да что с ними не так? Они же совсем не смахивают на новичков, которые впервые в жизни разыскали местечко с изумительными лакомствами.

Я пожала плечами, проигнорировав дерзкий гонор незнакомца, и отвернулась. Наряду с покалывающей энергией, ощущаемой сзади, я услышала звук, похожий на лязг металла, но, скорее всего, мне просто показалось.

«Кстати, очередь вообще двигается или нет?»

Я вытянула шею, чтобы оценить обстановку. Очередь все еще оставалась слишком длинной. Требовалась уйма времени, чтобы продвинуться на два-три шага вперед, и это заставило меня не на шутку занервничать.

Дети, стоявшие передо мной, тоже нервно потаптывали ногами и с тревогой смотрели вперед.

– Сестра, мы точно сможем сегодня попасть в кондитерскую? Я очень хочу отведать шоколадный тортик.

– Подожди еще немного, Джеймс. Сегодня мы точно его попробуем. Я заранее посчитала количество.

– Но у меня уже болят ноги.

– Хочешь, я посажу тебя к себе на спину? Как бы то ни было, попробовав тортик, ты сразу восполнишь энергию. Сегодня твой день рождения, вот мы и решили потратить все накопленные за долгое время деньги.

– …

И почему вы вновь решили задеть струны моей души… Мое сердце в очередной раз затрепетало, когда я посмотрела на девочку, выглядящую ненамного старше мальчика. Та достала из кармана мешочек со звонкой монетой. Я имела огромную слабость к подобным сентиментальным сценам. Окинув их более внимательным взглядом, я заметила, что их кожа, видневшаяся сквозь дырки на одежде, начала уже синеть от холода.

– Мне очень холодно. Мы никак не можем зайти внутрь побыстрее?

– Другие люди ведь тоже ждут. И здесь, и там, и эта сестрица, и позади нее тоже… ы-а…

– …

Маленькая девочка, которая пыталась утешить своего младшего брата, указала пальчиком назад и вдруг резко вздрогнула всем телом.

Я видела лишь испуганные взгляды детей, смотрящих куда-то мимо меня.

– С-сестра, я боюсь. У дядечек, стоящих позади нас, даже лиц не видно.

– В-все в порядке, Джеймс.

– Д-да. Но люди, которые носят такую одежду…

– Нет, это не те страшные дяденьки.

– …

Я присела на корточки и начала успокаивать перепуганных детей. Конечно, будучи незнакомкой, я не могла утешить их в полной мере, но мне хотелось внушить им спокойствие:

– Не волнуйтесь. Те дяди – не плохие люди.

– П-правда? Но откуда вы, сестрица, это знаете?

– Среди тех, кто любит десертики, нет плохих.

Сзади вновь послышался резкий звон металла, но я уже была всецело поглощена процессом успокаивания детей. Видя, как они расслабились и на их лицах снова заиграли яркие улыбки, у меня вдруг защемило сердце при воспоминании о той, кого я оставила на озере.

«Наверное, было бы лучше снять хотя бы мантию».

Я с сожалением теребила ткань руками. Перед тем как отправиться в путь, я решила, что стоит получше скрыть лицо, но сейчас, при взгляде на малышей, внутри у меня все сжалось от чувства вины.

– …

Уважаемые, разве вы не видите, что пугаете детей? Я оглянулась на мужчин, которые укутались в плащи намного тщательнее меня, но, как и ожидалось, они не сделали ни одного движения. Однако, хотя они и вели себя несколько черство и бездушно, но в ситуации, когда я сама не могла ничего поделать со своим внешним видом, не мне было их отчитывать. Что ж, троим братьям, должно быть, потребовалось немало мужества, чтобы отправиться в подобное место, которое интересует исключительно детей и женщин. Я поджала губы в знак полного понимания и похлопала малышей по плечам:

– Ребята, с минуты на минуту вы зайдете внутрь. Очередь так сократилась, следующими будете вы…

– Сестра, а что это там?

– А? О чем это ты…

Раздался звон, и двое детей, которых я держала за плечи, повернули головы. Я подумала было, что дверь в кондитерскую наконец-то открылась для следующих посетителей, но изнутри вышел торговец и быстро повесил что-то перед магазином:

– Так, можете расходиться. Сегодня все распродано!

– С-сестра.

Это что еще такое?

Sold out[7].

Почему из всех известных мне иностранных слов у меня перед глазами сейчас именно эта фраза?

Мои губы начали дрожать так же сильно, как еще недавно детские тела пробирала дрожь от холода.

– Да это бред какой-то.

Я же вижу кучу десертов в витрине!

Конечно, моей целью была вовсе не покупка сладостей, но, так или иначе, я не могла спокойно отнестись к сложившейся ситуации. Выйдя из очереди, я подозвала к себе торговца:

– Уважаемый, вы говорите, что все уже распродано?

– А-а, написано же, что распродано, значит, распродано. Приходите завтра.

Мужчина, одетый в белую форму повара, искоса посмотрел на меня, словно давая понять, что ему надоели подобные разговоры. Создавалось впечатление, что он напрочь не видит реакции столпившихся у кондитерской и лишь стремится поскорее всех разогнать.

– Не нужно тут поднимать шумиху, просто завтра вновь…

– А что насчет вон той кучи десертов в витрине? Когда так много товара в наличии, как можно говорить, что все распродано?

– Те десерты…

Проследив взглядом за моим указательным пальцем, кондитер посмотрел на ряды сладостей и хмыкнул. На губах, с которых не слетело ни одного извинения, появилась высокомерная ухмылка:

– Все те десерты заказал один человек. Так что перестаньте уже поднимать шум и уходите.

– Заказал один человек?! Насколько я знаю, в вашей кондитерской нельзя зарезервировать десерты.

– Послушайте, дамочка, ну серьезно. Вы, похоже, человеческую речь совсем не понимаете.

Он без толики стеснения принялся рассматривать меня с ног до головы, пытаясь оценить мой статус и положение. Пусть и выглядела я невзрачно, но все же стоит отметить, что вся одежда в гардеробной герцогини была сшита из тканей высочайшего качества. Однако кондитер полностью проигнорировал этот нюанс.

– Я не вижу вашего лица, поэтому не знаю, из какой вы семьи, но, если вы продолжите вести себя в том же духе, сильно пожалеете.

– Пожалею?

– Да, вас постигнет сожаление, когда вы узнаете, кто именно купил эти десерты.

Эти слова хотела произнести я, и как только мне удалось сдержаться?

Мужчина тем временем начал вразвалочку приближаться. Мои руки мгновенно напряглись.

– Не знаю, кто покупатель тех десертов…

– Герцогская семья Ивендель. Только не говорите, что вы, живя на Севере, никогда о ней не слышали.

– …

В мгновение ока все вокруг притихли.

Пока я пребывала в ступоре, плечи торговца поднялись до небес. Всем своим видом он будто говорил, что знал, что все будет именно так.

– Это специальный заказ леди Ребекки для ее послеобеденного перекуса.

– Если речь идет о леди Ребекке…

– Да-да, я говорю о леди Ивендель. Как смеете вы претендовать на десерты, предназначенные для столь важной особы? Если вы все уяснили, расходитесь по домам. Поживее!

– …

И, бросив в мою сторону взгляд, в котором читалось «Ты все еще здесь?», кондитер, напевая что-то себе под нос, бодренько открыл дверь.

Позади перепуганных детей эхом разнесся резкий металлический звон.

– Б-брат! Прошу…

– Послушайте, мы еще не закончили!

Стук моих шагов по мостовой заглушил лязг металла. Я подошла к торговцу, державшему дверь за ручку, и со всей силы захлопнула ее.

– Называете себя элитным магазином десертов, а манеры хуже, чем у рыночного торгаша.

– Ч-что такое? Снова вы…

Когда мужчина, не понимая, в чем дело, обернулся, выражение его лица было крайне комичным. Но сейчас я была не в настроении смеяться.

– Скажите еще раз.

– Если вы спрашиваете, почему я не могу продать те десерты, то вам уже был дан отве…

– Нет. Не могли бы вы озвучить причину, почему ведете торговлю таким образом?

– …

Отвечай, тебе говорят!

Я выпучила глаза, уставившись на него.

Теперь вокруг нас воцарилась мертвая тишина.

– Р-разве я не сказал, что все эти десерты предназначены для послеобеденного перекуса леди Ребекки? Отпустите дверь. Хотя я не знаю, кто вы, леди…

– Точно, я же не представилась.

– …

– Не думала, что произнесу эти слова…

Издав короткий вздох, я подняла руки и начала развязывать завязки мантии. В последних лучах послеполуденного солнца мои гневно прищуренные фиолетовые глаза были холодны как лед:

– Я – мать Ребекки.

⁂

– В дальнейших объяснениях нет надобности, да?

– …

Я раскрыла свою личность не только из-за обуявшего меня гнева. Это было единственное, что я могла предпринять, чтобы все приложенные мной до сих пор усилия не оказались напрасными.

Не знающий что делать торговец безотрывно взирал на меня, вытянув подбородок.

– Вы впервые видите человеческое лицо?

– Н-нет, дело не в этом… Ох.

Я отчетливо видела свое отражение в его дрожащих зрачках. Именно так смотрели мужчины на сказочных красавиц в кино и дорамах.

«Ладно. Я прекрасно понимаю, что это за чувство».

Это было вовсе не высокомерие, а просто неопровержимый факт. Даже в собственных глазах я казалась себе обладательницей удивительной красоты. Хотя речь шла вовсе не о стройной и хрупкой красавице, как многие привыкли думать, но вторых таких надменных, с кошачьим разрезом глаз на всем белом свете было не сыскать.

Что ж, по-другому и быть не могло. В любом романе большое внимание уделяется описанию главных героев, а про внешность злодеев написана либо пара строк, либо вообще ничего. Но даже при таком раскладе было бы несправедливо утверждать, что злодейка менее красива. На самом деле в большинстве случаев, чтобы переплюнуть стройную, как тростинка, главную героиню, нужно быть еще более великолепной. Однако какой бы красивой ни была принцесса, превзойти харизму Малефисенты ей будет сложновато.

– …

Иссиня-черные локоны, белоснежная кожа, алые губы и фиолетовые глаза. Только на лице каждая черточка выделялась особым контрастом. Вот она, абсолютная красота сильной старшей сестрицы. С первого взгляда было ясно, что перед вами человек, «обладающий огромным богатством, непревзойденной харизмой и уникальными личностными качествами». Вот она, противница, которая не проиграет ни при каких обстоятельствах.

– Что встали? Зовите покупателей в порядке очереди.

– А…

По крайней мере, уж владелец кондитерской с нечистой совестью никак не сможет со мной конкурировать.

– Л-леди, вы действительно… нет, то есть, если вы, мадам, являетесь герцогиней Ивендель, то… прошу прощения, но можете, пожалуйста, предоставить доказательство…

– Доказательство?

Услышав эти слова, я опустила взгляд, но увидела лишь свое черное платье. Поскольку у меня изначально не было намерения раскрывать свою личность, я не взяла с собой ничего, что могло бы подтвердить мой статус.

Я проигнорировала его бегающие из стороны в сторону глаза и, ярко улыбнувшись, произнесла:

– А с какой стати оно мне нужно?

– Ну… Говорят, что герцогиня Ивендель слаба здоровьем, и еще…

– И еще что она безжалостная и жестокая ведьма, да?

Даже не дослушав, я уже поняла, к чему он клонит, и мне не удалось сдержать смешок. Моя догадка была хороша, но, похоже, слухов обо мне ходило гораздо больше, чем я полагала.

– Н-но если вы покажете какое-то подтверждение…

– Зачем? Я и есть главное подтверждение.

Я отряхнула платье и устремила свой взгляд на кондитера. Несмотря на то, что в моих руках не было никаких доказательств, я гордо расправила плечи.

– Разве вы сами не сказали только что? Как вообще можно не знать герцогскую семью Ивендель?

– Ну…

– Или я, по-вашему, похожа на сумасшедшую, которая стала бы притворяться великой герцогиней?

– Нет. Это не так! Просто я…

– Хорошо. Раз выяснение моей личности для вас – дело принципа, то позовите кого-либо из герцогской семьи или же обратитесь с этим вопросом к кому-нибудь из слуг, кто видел прежде мое лицо. Но…

– …

Я не договорила и опустила взгляд на низкорослого кондитера. Его глаза блуждали от потрясения, и было ясно, что он никак не может сообразить, что же ему делать.

– Когда моя личность будет подтверждена, ты встретишь свою смерть.

– …

Тебе же известно, какая у меня репутация, не так ли?

Я легонько приподняла уголки рта, чтобы дружелюбно улыбнуться, но сие действие придало моему облику лишь еще больше свирепости. В любом случае пути назад не было. Теперь, когда я пустила в ход свое лицо, мне уже больше нечего было бояться.

– Чего смотришь? Упаковать все, что там лежит, не собираешься?

– Ч-что? А, да!

Вот теперь указывать пальчиком на десерты в витрине было значительно веселее. Пекарь, который на мгновение перестал дышать, тут же бросился упаковывать их. По нему было видно, что дело вовсе не в слепой вере в мои слова, а в инстинкте самосохранения.

– Мадам, я сию же минуту вам все принесу.

– Вы сделали самый лучший выбор.

Я одарила его изящной улыбкой и отступила на шаг.

Возможно, у кого-то мог бы возникнуть вопрос: а какое мне вообще дело до этих десертов? Но лишь опустошив прилавок, я могла заставить столпившихся у кондитерской разойтись.

– Вот ваш заказ, мадам.

Хозяин дрожащими руками протянул мне коробку. Как только она оказалась у меня, я присела перед застывшими от страха детьми:

– Вот, держи! Это ведь тот самый шоколадный тортик, о котором ты говорил, верно?

– …

– Почему вы не берете тортик?

– С-сестра, эта тетенька правда ведьма… ой! – и дрожащий всем телом малыш прикрыл рот рукой.

Я в замешательстве посмотрела на мальчика, и старшая сестра внезапно упала на колени, закрывая его собой:

– Мадам, пожалуйста, простите моего брата! Прошу вас, не ешьте его! Он еще ничего толком не понимает, поэтому ненароком оскорбил вас…

– Божечки.

Похоже, мой имидж не ограничивался уровнем транжиры и разрушительницы и давно уже перешел в стадию общественной угрозы. Не имея возможности ни рассмеяться, ни заплакать, я прикусила губу: все это лишь увеличило бы количество зевак вокруг.

Тем временем девочка вытянула руки вперед, и ее дрожащие крохотные плечики опустились так низко, что уже почти касались мостовой:

– О-он правда еще ничегошеньки не смыслит! Впредь он никогда не позволит себе чего-то подобного…

– Да. Никогда не следует так делать.

– …

– Как можно в столь холодную погоду выходить на улицу в такой легкой одежде? Да еще и младшего брата заставлять мерзнуть!

Неожиданно на плечи девочки что-то опустилось, и, не понимая, что происходит, она подняла лицо. В ее взгляде читалось: «Почему на мне эта мантия?» Но округлившиеся от удивления глаза, к моему великому облегчению, больше не дрожали от страха.

– М-мадам!..

– У юности тоже есть предел. Если не начнешь заботиться о своем здоровье заблаговременно, то, достигнув моего возраста, будешь страдать от всевозможных хронических болезней!