До первого снега

– Я тебя потерял, Рита! – взволнованно начинает Тео и подбегает ближе, по привычке откидывая назад густую чёлку. – Что случилось?

– Ничего. – Рассказывать о Сальваторе при всех не хочу, а что соврать, не знаю. – Просто…

– Просто не умеет она думать о других, и точка! – отвечает за меня Анхель, как всегда, резко и безжалостно.

– Это не так! – Слова деда больно задевают за живое: я не такая!

– Обидел кто? – Дани внимательно смотрит прямо в глаза. Сегодня он кажется ещё более лохматым и каким-то озадаченным. Его по-мальчишески задорная улыбка, вчера не сходившая с лица, сейчас отчего-то вялая и натянутая.

– Нет, – бормочу себе под нос. Мне стыдно. Дани и так вчера видел меня жалкой, ни к чему ещё и сегодня слушать о моих злоключениях. Да и что он, простой автомеханик, сделает с Сальваторе? Правильно: ничего!

– Ты понимаешь, что Тео был за тебя в ответе, глупая? – с укором цедит Анхель, а потом немало удивляет, подойдя ко мне вплотную и заключив в объятия: – Мы же волновались, девочка!

От старика пахнет сеном и машинным маслом, щеку щекочет колючий свитер на его груди. Но тёплые, хоть и грубоватые ладони деда волшебным образом согревают, окутывая спокойствием и верой в то, что всё будет хорошо.

– Если воспитательные меры позади, пойдёмте обедать!

– Погоди, Тео, – оживляется Дани и, подняв с пола два огромных бумажных пакета, протягивает их мне. – У меня вчера с собой просто денег не было.

– Что это?

– Вещи из магазина. Ты вчера, когда убежала, я попросил всё отложить, ну а сегодня с утра сгонял…

– Прости, Дани, я не возьму!

– Бери, Рита! – командует Анхель, выпуская меня на свободу. – Хватит мёрзнуть, да и Тео второй день без куртки. А деньги Дани я уже вернул, не переживай.

– Но… – пытаюсь сказать, что и от деда ничего не хочу принимать, однако старик меня опережает:

– Твой отец прислал, не переживай ты так! Боялся, что, узнай ты о нулевых кредитках, никуда бы не поехала, потому и дал их тебе, а сам, что смог, мне отправил, – отмахивается Анхель, потирая лоб, и идёт на кухню, продолжая ворчать: – Каким был Винсенто глупым и гордым, таким и остался! Деньги! Деньги! Можно подумать, без его денег я не принял бы тебя в своём доме.

– Держи. – Дани вручает пакеты, а потом широко улыбается, заметив на моей кофте смешную мордочку, и шепчет на ухо: – Милый медвежонок. Жаль, мой подарок не пригодился!

О глупом свёртке, который парень отдал мне вчера, я совершенно позабыла. Дани скользит осторожным взглядом слегка прищуренных глаз, словно читает меня, как открытую книгу, а затем отходит назад.

– Про своё обещание ты тоже забыла, крошка?

Кривоватая ухмылка на его лице наполнена грустью и разочарованием. Дани не ждёт ответа: он и так его видит по моим глазам.

– Ты изначально не собиралась приходить, верно? Ладно, Рита, проехали, ничего не нужно! – Пока я с силой сжимаю ручки пакетов, сгорая от неловкости, он равнодушно поворачивается ко мне спиной и идёт обедать: – Анхель, Мика не звонила? Как они там? Добрались?

С огромными сумками я остаюсь одна посреди пустынной гостиной. Теперь у меня есть тёплая обувь и куртка не с чужого плеча, а ещё деньги, отправленные отцом, да и бежать сломя голову в грязный гараж Дани мне больше не нужно. Но почему-то именно сейчас, когда я слышу, как за стеной сквозь бренчание ложек и лёгкий смех льётся чужой разговор, это всё не приносит мне радости – скорее, наоборот. Впервые в жизни ловлю себя на мысли, что порой тепло человеческих душ согревает гораздо сильнее новых вещей.

И всё-таки я трусиха! Мне не хватает духу зайти на кухню!

Казалось бы, что сложного извиниться перед Дани, признаться Тео в своём вторжении в его комнату, да и просто поговорить с дедом? Но я не могу. Между попыткой наладить отношения с новой семьёй и остаться верной своим принципам, которые в чёртовом Тревелине дают сбой, я вновь выбираю второе. Запинаясь об объёмные пакеты, иду к себе. Спрятавшись ото всех в своей крохотной каморке, достаю тот самый маленький свёрток, который мне вчера вручил Дани. Отчего-то непонятное волнение разливается по телу. Подумаешь, подарок! Сколько таких было в моей жизни? Но именно этот, простой и невзрачный, почему-то становится слишком значимым.

Лёгкое шуршание полиэтилена – и в моих руках оказываются забавные зелёные носки, те самые, что Дани выбрал для меня в Эскеле, а между ними – маленькая открытка размером с кредитку.

«Мир вокруг прекрасен, Рита! Просто порой мы смотрим не туда. С днём рождения!»

В сотый раз перечитав послание, натягиваю на ноги подарок парня и глупо хихикаю. Дурацкие носки, совершенно не сочетающиеся с моим нежно-розовым плюшем, выглядят отвратительно, но неизменно поднимают настроение, и улыбка не сходит с лица. Резко вскакиваю и несусь на кухню, полная решимости исправить огрехи своего поведения: кирпичи за плечами порядком надоели.

– Рита? – Анхель удивлённо смотрит на меня. – Не знал, что ты умеешь улыбаться! Что стряслось?

– Ничего. А где все?

Видимо, я слишком долго принимала решение: гора немытой посуды откровенно намекает, что обед давно завершён.

– Тео у себя. – Старик устало потирает переносицу. – А Дани ушёл. Чего мнёшься на пороге? Кто из них нужен?

– Дани… – Получается как-то неуверенно. – Хотела спасибо сказать.

– Есть за что, верно, – соглашается дед, лукаво подмигивая. – Ну так догонишь ещё, если постараешься.

Бегать за парнями – не по мне. Но именно здесь и сейчас срабатывает магия зелёных носков, и уже через минуту, накинув первую попавшуюся куртку, я бегу по единственной дорожке, ведущей в город.

– Дани! – окликаю парня, как только замечаю вдалеке его широкую спину. – Дани!

– Рита?

– Я была не права, – с ходу признаю свою ошибку и, слегка задрав штанину, улыбаюсь. – Вот, смотри! Они, и правда, улучшают настроение. Спасибо! И за то, что вещи привёз – тоже!

– Да ладно! – отмахивается Дани. – Всё нормально.

Его руки в карманах джинсов, а куртка, что вчера согревала меня в пути, слегка распахнута. Склонив голову набок, Дани смотрит на меня с присущей только его взгляду смешинкой и явно ждёт, что я скажу что-то ещё.

– Тогда хорошо, – бубню несмело, отчего-то ощущая робкую неловкость рядом с ним.

– Хорошо, – повторяет он.

– Хорошо, – снова говорю я, понимая, как глупо выгляжу со стороны.

– Если это всё, то я пойду. – Дани раскачивается на пятках, не отводя от меня взгляда. А в моей дурной голове вдруг проносится мысль, что парень мне нравится, очень, и что я не хочу, чтобы он вот так просто ушёл: в моём окружении слишком мало хороших людей, чтобы ими разбрасываться.

– Я не забыла про вечер, просто была уверена, что ты вчера пошутил.

– Отчасти так и было, – легко бросает парень. – Проверял твои границы.

– И как?

– Знаешь, Рита, я бы сильно удивился, приди ты в мастерскую вечером.

– Сейчас бы пришла, – едва различаю свой голос за гулом непослушного сердца.

– Зачем?

– Зачем? – не понимаю.

– Тебе это зачем? Думаешь, я не вижу, как ты воротишь от меня нос? Вчера мне было весело за этим наблюдать, сегодня – уже нет.

– Не от тебя, Дани. – Ветер играет в моих волосах, раскидывая их в разные стороны. Глупая, доверчивая идиотка! Дани такой же, как и все в этой дыре! Я ошиблась! В отчаянии хотела отыскать в нём что-то светлое, зацепиться за это. Но опять оступилась!

– Не ври себе, крошка!

Наградив меня снисходительной улыбкой, Дани разворачивается и идёт дальше, а у меня внутри всё взрывается от желания утереть парню нос! Доказать, что он не прав, что все они не правы: я нормальная!

– Завтра в шесть! – кричу ему в спину.

– Что «в шесть», Рита? – не оборачиваясь, спрашивает Дани.

– Я приглашаю тебя на свидание! Завтра в шесть!

– Даже так?

Он снова замедляет ход и недоверчиво смотрит на меня.

– Да! И если ты сейчас откажешься, то…

– Я согласен, Рита! – перебивая, отрезает Дани. – Завтра в шесть на этом самом месте!

Мысли о предстоящем свидании будоражат сознание. Ступая зелёными носками по деревянному полу комнаты, хожу, как заведенная, из угла в угол:

«Это всё несерьёзно! Я только утру Дани его зазнавшийся нос. Пабло, мой милый Пабло! Это вовсе не то, что сможет нас разлучить!»

Не замечаю, как пролетает вечер, в беспокойных метаниях ворочаюсь ночью и лишь утром, оказавшись у дверей школы, вспоминаю об угрозах Сальваторе.

– Сегодня не убегай, ладно? После уроков будет финал со сборной из Эскеля. Команда Санчеса сильна, но Сальваторе куда круче! – Тео провожает меня до моего шкафчика и чмокает в щеку.

– Какая ещё игра, Тео?

– По гандболу, конечно. Представляешь, наша школа удерживает кубок уже восьмой год! Уверен, и нынче наши парни надерут задницу Санчесу!

– Мне это не очень интересно.

Тео забавно таращит глаза, не веря моим словам: а я даже не знаю толком, что такое гандбол.

– У меня сейчас тесты по химии, но на большой перемене я тебя найду и всё расскажу. Вот увидишь, это стоит того! И, Рита, ничего не бойся: Вик дал обещание деду, что тебя не тронут.

– Вик? Разве он здесь что-то решает? – С парнем Мики я так и не успела познакомиться, но, вспоминая о Сальваторе, ничему уже не верю.

– Решает или не решает, не знаю! Но пока ты под его защитой, тебя никто не посмеет обидеть, можешь не сомневаться! А если что, скажи, ладно?

Тео убегает, а я боязливо оглядываюсь по сторонам, ожидая насмешек от окружающих, но меня опять не замечают. Никто не отпускает гнусных шуток, не шушукается за моей спиной, не припоминает мне вчерашний трусливый побег – меня для всех просто нет. Закинув вещи в шкаф, беру пару учебников, и сверившись с расписанием, отправляюсь на поиски кабинета литературы, но внутренний компас даёт сбой: я хожу кругами, плутая по серым коридорам и не смея поднять глаза. И вроде вокруг всё спокойно, но внутренне ощущение приближающейся бури не покидает.

– Привет! Кабинет «8А» в этом крыле? – отчаявшись ходить от одной двери к другой, спрашиваю пару девушек, что стоят, привалившись к стене, в ожидании звонка. С виду вполне безобидные, они окидывают меня взглядом с ног до головы и, равнодушно пожав плечами, молча уходят.

– А ты не знаешь, где найти…

– Извини, не подскажешь…

Парень в клетчатой рубахе, девчонка с кипой бумаг в руках, компания во главе с кучерявым толстяком – все как один, заслышав мой голос, просто растворяются в толпе других учеников. Меня открыто игнорируют, и я даже догадываюсь, по чьей указке. Только если Сальваторе думает, что таким образом со мной расквитался, то грош цена его фантазии!

– Эй, новенькая! – поравнявшись со мной, басит парень ростом под два метра с кривым, явно когда-то сломанным и неправильно сросшимся носом. Его глаза чёрными пуговицами нахально скользят по моему телу, сегодня весьма скромно облачённому в обычные джинсы и объёмный свитшот, а губы растягиваются в презрительной ухмылке.– Кабинет «8А» за столовой, вниз по лестнице.

– Спасибо, – хриплю в ответ и не раздумывая спешу прочь от странного помощника, крепко прижимая к себе учебники.

Громила не обманул: за кафетерием я, и правда, нахожу узкую лестницу, ведущую в очередной закоулок на пол-этажа ниже. Вот только кроме меня здесь нет ни одной живой души. Мне бы насторожиться и вернуться, но в глубине замечаю невзрачную дверь, на которой красуется табличка «8А», и смело шагаю вниз. В два счёта преодолев пологие ступени, заправляю за ухо непослушную прядь и, глубоко вдохнув, дёргаю дверную ручку. В нос ударяет затхлый запах гнилой сырости, смешанный с другим – едким, сильным, удушающим, похожим на аромат дешёвого чистящего средства, коим драят общественные туалеты. Ладонью затыкаю нос и невольно отступаю: это какая-то злая шутка! Помимо вони, меня встречает кромешная темнота и мягкие шаги за спиной.

– Вот мы и встретились, куколка! – обманчиво ласковым голосом тянет Сальваторе, а затем небрежно толкает меня вперёд, в эпицентр черноты, и закрывает на ключ дверь.

Учебники с грохотом валятся из рук, пока сама я приземляюсь на холодный пол. Быстро вскакиваю и иду на пропитанный злобой голос, но практически сразу же носом упираюсь в закрытую дверь.

– Какого чёрта?! – ору навзрыд, не понимая, что происходит. – Немедленно открой! Выпусти меня!

– Шуми сколько влезет, но, кроме крыс, притаившихся в темных углах подвала, тебя никто не услышит!

– Будь ты проклят, Сальваторе! – Кулаки горят от бессмысленных ударов в дверь, а желудок сводит от ужаса.

– Даю тебе сутки, чтобы поумнеть! – веселится снаружи мерзавец. – Надеюсь, ты хорошо запомнишь урок!

А дальше —тишина и пожирающая своим зловонием тьма.

Глава 7. Вик

– Толедо, ты здесь? – Барабаню по холодному металлу ворот автомастерской, а затем боком пытаюсь открыть ржавую дверь, дабы не запачкать её собственной кровью. Скрежет накаляет и без того издёрганные за день нервы. Я устал, вымотан, словно меня избили.

– Толедо! – ору ещё громче; от моего крика хлипкие стены мастерской сотрясаются, и я, обессилев, приземляюсь на гору покрышек в углу. – Где ты там, брат? Ты мне нужен!

Чувствуя жжение в ободранных ладонях, бросаю на них беглый взгляд, а затем сплёвываю скопившуюся во рту кровь.

– Какого чёрта, Вик?! – вместо приветствия обрушивает на меня свой гнев Дани. – Мика же просила тебя не драться!

– Мика! Мика! – Если бы только Толедо знал: я уже сто раз пожалел, что ввязался в эту аферу. – Мики здесь нет, брат!

– Да какая разница?! Ты ей обещал!

– Обещал, – соглашаюсь с другом: он прав, чёрт возьми! – Но что поделать, если Санчес так и не научился проигрывать?

– Скорее ты, Вик, не научился молчать! – выплёвывает Дани и достаёт с полки над моей головой импровизированную аптечку. – Что на этот раз?

– Ничего нового, – шиплю, когда ободранную кожу обжигает спиртовая салфетка.

– Вик!

– Говорю же, ничего нового! Да полегче, брат! – Смахиваю руку Дани, когда жжение становится нестерпимым.

– У тебя бровь рассечена. – Толедо не обращает на меня внимания и вновь начинает обрабатывать ссадины. – Да и нос. Зубы хоть на месте?

– Вроде, да.

– Кого на этот раз увёз урод?

– Кьяру.

– Кьяру? Не помню её.

– Девчонка Хуго. Идиот будто первый день в команде! Да не важно!

– Не важно? – Дани бросает мне под ноги очередную салфетку в алых разводах. – Ты серьёзно?

– Мы успели, Дани! Успели! Парни Санчеса её не тронули. Всё нормально!

– А если бы не успели? – В мастерской повисает молчание.

– Брат, я каждого предупредил: ни по разу! Если кто-то считает, что это шутки, то что могу я?

Из сезона в сезон повторяется одно и то же: парни из Эскеля перед финалом увозят из города чью-нибудь подругу и обещают отпустить ту, если мы сольём игру. А если нет…

– Санчес не умеет играть честно, а его фишка с подругами игроков не нова! – констатирует Дани, как и я, не понимая, почему Хуго не спрятал свою девчонку.

– У придурка фантазии в башке абсолютный ноль! Одно и то же каждый год!

– Погоди, но Хуго – запасной! Какой толк было выводить его из игры?

– Думаю, изначально Санчес метил в меня. В школе только и разговоров…– Хочу сказать, что новенькая, за которую просил Анхель, вызывает слишком много вопросов у окружающих: ещё никому я не спускал такого поведения, как этой малышке, да и только глухой не слышал, как я заявил, что она моя! И не будь она сестрой Мики, я бы сам с радостью отдал эту куколку с характером самого дьявола в руки Санчесу. Но Дани всё трактует по-своему, а спорить с ним желания нет.

– Потому что Мика не в городе! Верно? С Санчесом надо что-то делать!

– Уже! – ухмыляюсь, ощущая, как кровь вновь начинает сочиться из разбитой губы. – Поверь, этот отморозок своё получил! А ты чего прилизанный такой?

Только сейчас замечаю, что Толедо в кои-то веки сменил свои драные джинсы, да и вообще весь сияет.

– Погоди, ты причесался? – ржу на весь гараж, превозмогая боль в губе. – У тебя свидание, что ли?

– Тихо сиди! – рявкает Толедо, прикрепляя к моей брови пластырь.

– Дани, кто она? – Не могу успокоиться: я угадал!

– Не твоё дело, – бубнит Толедо и беспорядочно закидывает в аптечку не пригодившиеся бинты и остатки пластыря. Боже, вот это новости!