Помоги мне выбраться из этого мира

Позади, Себастьян и Эмили переглянулись. Эмили молча кивнула – всё идёт по плану. Себастьян склонил голову – но в его глазах скользнула тень: всё ли действительно так спокойно, как кажется?

Глава: Принцесса в клетке

13 марта.

Утро выдалось тихим и необычно тёплым – весна будто сделала подарок. Солнце едва коснулось горизонта, а свет уже мягко разливался по спальне Люсиль, пробираясь сквозь плотные, тёмно-синие шторы. Девочка спала спокойно, свернувшись клубочком под белоснежным покрывалом с вышитым гербом поместья.

Стук в дверь был лёгким, почти музыкальным.

– Доброе утро, именинница, – раздался голос Эмили. В следующую секунду дверь открылась, и в комнату вошла она сама, в сопровождении Себастьяна.

Люсиль проснулась сразу. Приподнялась, потёрла глаза и осмотрелась, всё ещё не до конца осознав, что происходит. Эмили подошла к кровати, села на край и с улыбкой поднесла к её лицу маленький букет белых нарциссов.

– С днём рождения, дорогая.

Себастьян стоял у окна, держа в руках серебряную коробочку, перевязанную чёрной лентой. Он склонил голову в знак приветствия.

– Семь лет, – тихо сказал он. – Значимая цифра.

Люсиль выпрямилась и одарила их сияющей улыбкой.

– А у меня будет торт? – сразу спросила она.

– Конечно, будет, – усмехнулась Эмили. – И подарки. И праздник.

Праздник был устроен в оранжерее – уютной, почти потаённой комнате, утопающей в зелени и стекле, в самом сердце поместья. Стол был накрыт кружевной скатертью, посуда – фарфоровая, с золотой каёмкой. Всё было словно из старинной сказки, и Люсиль, в светлом воздушном платье, действительно выглядела как принцесса.

За столом – только свои. Дмитрий, сдержанный, но присутствующий. Эмили – мягкая и заботливая. Себастьян – как всегда в тени, но внимательный. Никто за пределами этих стен не знал о её существовании. Люсиль жила в безопасности, но и в изоляции – будто под стеклянным куполом. Принцесса в клетке.

Подарки были особенные.

От Эмили – маленькое фортепиано из чёрного дерева. Настоящее, с идеальным звуком.

– Ты начнёшь заниматься в следующем месяце, – сказала она. – Только представь, как ты сыграешь для нас свой первый вальс.

От Себастьяна – тонкий браслет с гравировкой на внутренней стороне. Sapientia et Silentium. Мудрость и молчание.

От Дмитрия – редкая книга в кожаном переплёте. Без названия на обложке. Только её имя внутри, и строка: “Твоё начало ещё впереди.”

– Ты узнаешь, когда она пригодится, – сказал он, не вдаваясь в объяснения.

Люсиль весь день смеялась, бегала, ела сладости, хотя знала, что Эмили потом заставит её час заниматься, чтобы «отработать сахар». Дмитрий позволял ей чуть больше, чем обычно, хотя всё так же почти не улыбался. Эмили была счастлива, видя, как девочка меняется. Даже Себастьян – пусть и не выказывал эмоций – позволил себе один короткий, одобрительный взгляд.

К вечеру солнце закатилось за вершины елей, небо окрасилось в багряно-золотой. Люсиль лежала на диване в библиотеке, укутавшись в плед, с куском торта и книгой в руках.

– Это был самый лучший день, – прошептала она, прежде чем задремать.

Но ночь принесла неожиданное.

Примерно в десять вечера, когда Эмили накрывала ей постель, она заметила, что девочка дрожит. Прикоснувшись к её лбу, она сразу нахмурилась – температура.

– Себастьян! – позвала она строго, быстро.

Он появился почти мгновенно.

– Что-то не так, – сказала Эмили. – Началось.

Глава: Пробуждение

Ночь была тиха, как натянутая струна. В особняке все давно уже спали, и только в крыле Люсиль горел свет.

Она металась в постели, бледная, с раскрасневшимися щеками. Плечи дрожали, а дыхание было слишком тяжёлым и прерывистым. Эмили сидела у изголовья, смачивая ткань в прохладной воде и прикасаясь ко лбу девочки. Себастьян стоял в полумраке комнаты, неотрывно наблюдая за происходящим.

Дверь открылась беззвучно – вошёл Дмитрий. Он сразу понял.

– Началось, – тихо сказал он, приближаясь.

Он не спрашивал, не суетился – просто подошёл и внимательно осмотрел девочку, положив ладонь ей на грудь, чуть выше сердца. Его прикосновение было ледяным, но ровным. Спокойным. Он закрыл глаза на секунду, сосредотачиваясь.

– Всё в порядке, – произнёс он, почти шёпотом. – Это нормальная реакция тела. Сила пробуждается.

Он открыл глаза и посмотрел на Эмили:

– Температура поднимется ещё немного, потом упадёт. Это первый всплеск.

Дмитрий аккуратно наклонился к ней, коснулся плеча.

– Люсиль. Проснись. Всё хорошо. Ты дома.

Глаза девочки с трудом, но распахнулись. Она моргнула несколько раз, потом сосредоточила взгляд на его лице.

– Дима?

– Да, я здесь. У тебя начинается Пробуждение. Ты взрослеешь. Становишься тем, кто ты есть. Настоящей.

Она не совсем понимала, но взгляд прояснился.

Он сел рядом на край постели, протянул ей запястье.

– Чтобы тело приняло изменения, тебе нужно моей крови. Самой чистой. Самой сильной. Самой вкусной. Можешь пить в любое время, если почувствуешь жажду. Подходи ко мне. Не стесняйся.

Глаза Люсиль загорелись ярче. Жажда. Не осознанная ещё, но уже настоящая.

Она потянулась и осторожно укусила. Он не шелохнулся. Не издал ни звука.

Кровь чистокровного была как свет – тёплая, всепроникающая, манящая. Её разум словно на секунду открылся чему-то великому, но она не могла этого выразить словами. Вкус – будто музыка, запах – как воспоминание, которое никогда не существовало, но всегда было внутри.

Она насытилась быстро. Дмитрий мягко убрал запястье, накрыл её плечи пледом.

– Теперь спи, – сказал он.

Люсиль кивнула, её глаза уже закрывались. Она уснула в считанные секунды – спокойно, глубоко, без остатка.

Они вышли из комнаты.

Эмили первой заговорила:

– Это было спокойно.

Он остановился в коридоре, повернулся к ним лицом.

– Через несколько дней у неё проявятся вектора.

Себастьян кивнул.

– Она может не справиться?

– Может. Если испугается. Если кто-то разозлит её. Если эмоции выйдут из-под контроля. Это может случиться даже во сне. Вы должны следить за её состоянием. Постоянно. Даже если она будет казаться спокойной.

– Мы справимся, – уверенно сказала Эмили. – Мы её не отпустим.

Они замолчали.

За дверью – спала Люсиль. Маленькая принцесса в золотой клетке. Только теперь – с крыльями. И когтями.

Свет медленно просачивался сквозь тяжёлые шторы, окрашивая комнату в мягкий золотистый оттенок. Пахло жасмином и свежими булочками. День был ясным. Тихим. Почти обманчиво обычным.

В столовой, за большим овальным столом из темного дерева, сидели четверо. Дмитрий – в своём привычном, почти недосягаемом спокойствии, с чашкой чёрного чая в руках. Люсиль – свежая, как будто ничего и не происходило. Лёгкое покраснение на щеках выдавало недавнюю лихорадку, но в её глазах светилось нечто иное – неуверенное, но гордое осознание перемен. Эмили – напротив, с прямой спиной и настороженной внимательностью. Себастьян – сбоку, молчаливый, как всегда, со скрещёнными на колене руками.

Завтрак был неспешным. На фарфоровых тарелках дымился омлет, круассаны, мед, вишнёвый джем. Люсиль покорно жевала тост с маслом, время от времени косясь на Дмитрия.

Он отложил чашку и посмотрел на неё прямо.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – ответила она после паузы. – Немного странно. Как будто я… как будто я не одна внутри.

Дмитрий слабо кивнул.

– Это сила. Она начала пробуждаться. Но не бойся. Пока что она просто существует внутри тебя. Ты не должна пытаться её использовать. Ни при каких обстоятельствах.

– Даже если… очень захочется? – тихо спросила она, почти виновато.

– Даже тогда, – жёстко ответил Дмитрий. – Особенно тогда. Она не игрушка. Она – оружие. И очень опасное. То, что пробудилось в тебе, может убить. Быстро. Мгновенно. Без твоего желания.

Эмили слегка напряглась. Себастьян кивнул – он знал.

– Эти вектора, – продолжил Дмитрий, – их не видит никто, кроме таких, как ты и я. Ни люди, ни вампиры не смогут понять, что ты сделала, если ты ударишь. Но ты можешь разорвать человека или животное, даже не прикоснувшись. Сила – это ответственность, Люсиль.

Она замолчала, отложив вилку. Но не спорила. Она уже не была той упрямой, резкой девочкой, что кричала и пиналась. Осталась тень, лёгкий протест во взгляде, но она сдерживала себя.

– Ты поняла? – тихо, но строго спросил он.

– Да, Дим.

Он кивнул.

– Обучение начнётся в ближайшие дни. Я буду учить тебя сам, когда смогу. Пока что у меня немного дел. Но ты также начнёшь занятия с другими учителями. Танцы, музыка, рисование, контроль тела. Эти вещи важны не меньше, чем сила. Ты должна быть не только сильной, но и гармоничной. Только тогда ты сможешь управлять собой.

– Танцы?.. – Люсиль нахмурилась. – А если я не умею?

– Научишься, – мягко ответил Дмитрий. – Все учатся. Главное – слушать. Не сердиться. Не сдаваться.

Люсиль надула щёки, потом, поняв, что выглядит по-детски, быстро втянула их обратно и кивнула.

– Хорошо. Я постараюсь.

Он посмотрел на неё пристально. В глубине души у него до сих пор таилась тревога. Он не знал, что именно ожидал – но нечто в нём боялось, что с Пробуждением силы она вспомнит… вспомнит ту, кем она была раньше. Но её взгляд был чист. Пуст. Без воспоминаний. Только лёгкое недоумение и смирение. Значит, пока всё шло по плану.

– Себастьян подготовит комнату для занятий. Эмили составит расписание. Начинаем с завтрашнего дня, – заключил Дмитрий. – Сегодня ты отдыхаешь. Один день быть просто ребёнком.

– Только один? – шепнула она, почти с ухмылкой.

Он ответил ей лёгким взглядом – почти улыбкой. Почти.

И в этом «почти» она услышала: да, только один.

Погода в тот день стояла ясная, ветреная. В окнах высоких башенных залов мягко колыхались занавеси, а солнце, играя бликами на паркете, наполняло помещение ощущением тёплого начала. В поместье было тихо, как будто всё затаилось в ожидании нового этапа.

Люсиль, одетая в светлое платье с атласным бантом, с усталым видом сидела за фортепиано. Учительница по музыке – статная женщина с тонкой спиной и холодным выражением лица – терпеливо указывала на ноты.

– До, ре, ми… Нет, Люсиль, не так. Смотри – пальцы мягче. Фортепиано не обижают, его слушают. А теперь снова.

Девочка вздохнула, с демонстративной усталостью положила пальцы на клавиши и, нарочито медленно, нажала нужную ноту.

– До… как дохлый кот, – пробормотала она себе под нос.

Учительница возмущённо подняла бровь, но промолчала. Сзади, у стены, стоял Себастьян, скрестив руки за спиной. Он усмехнулся, не вмешиваясь.

После сорока минут мучений наступил танцевальный урок. В соседнем зале играла живая скрипка. Маленькая преподавательница с острыми глазами и невероятной осанкой пыталась поставить Люсиль позицию рук.

– Постава! Рука должна быть грациозной! Ты – дочь воздуха, – повторяла она.

– Я не дочь воздуха, я дочь упрямства, – буркнула Люсиль. – И у меня болят ноги.

– Отлично, значит, ты учишься, – холодно ответила преподавательница.

После обеда занятия продолжились на террасе. Вокруг росли лавандовые кусты, и воздух был наполнен ароматом трав и мороза. Эмили принесла свитки с теорией, Себастьян – кубки с водой, вёдра с песком, камни и зажжённые свечи. Дмитрий ждал уже там, присев на мраморную скамью.

– Подойди, – сказал он, и Люсиль села перед ним, скрестив ноги.

– Сегодня ты попробуешь самое простое. Стихии. Не силу чистокровных. Не вектора. Это просто основа, чтобы научиться чувствовать мир. Огонь, воздух, вода, земля – всё это будет слушаться тебя, если ты научишься слушать сначала их. Поняла?

Она кивнула. Серьёзно. Почти.

– Подойди к воде. Представь, что она – часть тебя. Не смотри на неё как на игрушку. Сконцентрируйся.

Люсиль подошла к чаше с водой и уставилась в неё.

– Ты уверена, что она не будет плескаться в ответ? – спросила она, закатив глаза.

– Сосредоточься, – спокойно повторил Дмитрий.

Она нахмурилась, подняла руку, сжала пальцы… Вода дрогнула. На миг. Совсем чуть-чуть. Затем вернулась обратно.

– Видел?! – вскрикнула она радостно.

– Видел, – кивнул Дмитрий. – Но ты не контролировала её. Это просто отклик. Попробуй снова.

Она снова сосредоточилась, на этот раз серьёзнее. Но спустя несколько минут только свеча рядом дрогнула и потухла.

– Это точно вода? Может, я случайно воздухом задела?

– Ты не стараешься, Люсиль, – мягко, но твёрдо сказал Дмитрий. – Ты играешь. Ты хочешь, чтобы сила пришла сама. Но она не игрушка. Она требует терпения.

Люсиль насупилась.

– А зачем мне всё это? Я и так… Ну… Я сильная. Себастьян сказал, что я могу ударом снести стену. Зачем мне эта вода?

– Чтобы не сносить стены, когда не нужно, – ответил Дмитрий. Он встал, подошёл и опустился перед ней на колени. – Ты – чистокровная. Ты должна уметь защищать себя. Быть выше своих эмоций. Совет Старейшин… Гильдия Охотников… даже просто вампиры – все хотят использовать таких, как ты. Некоторые убьют, чтобы получить твою кровь. Другие будут лгать, чтобы получить твою силу. А третьи захотят сделать из тебя куклу. Ты должна быть готова. Понимаешь?

Он смотрел ей в глаза. Спокойно. Но с той самой глубиной, от которой в жилах стыла кровь.

Люсиль не отвела взгляда. Она сжала кулачки.

– Хорошо. Я постараюсь.

– Хорошо, – повторил он. – А если не будешь – я буду напоминать. И учить. Каждый день. Пока ты не станешь сильной. Настоящей.

Она кивнула, опустив взгляд.

А свеча рядом снова загорелась – сама собой.

Дмитрий лишь коротко улыбнулся. В этом пламени была надежда.

Они занимались несколько часов.

После первых попыток, полных детской лени и несерьёзности, Дмитрий не повышал голоса, не показывал раздражения. Он оставался таким же спокойным и молчаливым, как всегда. Только взгляд его становился чуть строже, чуть глубже – тяжёлым, как зеркало, в котором Люсиль видела не своё отражение, а ожидания.

Со стихией воды у неё началось лучше всего: по краям чаши поднимались лёгкие волны, и в какой-то момент одна капля взмыла в воздух – пусть и сразу же упала обратно, но она это сделала сама.

Огонь слушался хуже. Свеча то загоралась, то гасла, но без видимой причины. Земля и воздух – почти никак. Песок оставался неподвижным, а ветер гулял, как хотел, не подчиняясь.

– У тебя нет концентрации, – спокойно заключил Дмитрий после четвёртого круга. – Но есть зачатки чувствительности. Это важно.

– Я стараюсь, – фыркнула Люсиль и села на пол, закинув ногу на ногу. – Просто… я устала.

– Усталость – не оправдание, – вмешалась Эмили. Она до этого молчала, но сейчас подошла ближе. – Если ты хочешь быть сильной, ты должна быть собрана. Твоя кровь – не твоя заслуга. Но сила – твой долг.

Она говорила спокойно, но строго. В её взгляде не было ни капли мягкости – только ответственность, привычка держать дисциплину. Люсиль закусила губу, но не ответила.

Себастьян молчал. Он стоял в тени колонны, наблюдая, как солнечные блики скользят по её волосам. Когда Люсиль в очередной раз, насупившись, попыталась заставить свечу зажечься, но вместо этого сломала подсвечник, он с лёгким, почти насмешливым выражением произнёс:

– Результат – лучше, чем его отсутствие. Но ты разрушаешь больше, чем создаёшь.

– Это был старый подсвечник, – буркнула она, поднимаясь.

– Всё в этом доме старое, – отозвался Себастьян. – Включая учителей терпения.

Дмитрий подошёл ближе, опустился на корточки рядом с ней.

– Это не соревнование. Ты не должна быть лучшей. Ты должна быть ответственной. В тебе начнёт просыпаться сила. Ты уже чувствуешь её внутри?

Она чуть прижала ладонь к груди, будто пытаясь понять – чувствует ли. Было что-то: лёгкое покалывание в позвоночнике, ощущение чужого дыхания под кожей. Как будто кто-то стоит за спиной – не касаясь, но зная тебя лучше, чем ты сам. Стало не по себе.

– Что это?..

– Это – начало. Векторы. Они появятся скоро. Пока ты не знаешь, как их призвать, но уже чувствуешь. В тебе начинает пробуждаться настоящее естество. Поэтому слушай. Не сопротивляйся, но и не играй.

Он осторожно коснулся её плеча.

– Мы с Эмили и Себастьяном будем рядом. Мы не дадим тебе потерять себя. Но ты должна помочь нам.

Люсиль посмотрела на него. Глаза её были чуть влажными от усталости, но в них было то самое упрямство – старое, от которого Себастьян чуть заметно усмехнулся.

– Ладно, – сказала она. – Я буду стараться. Но если я кого-нибудь сожгу нечаянно – это не считается.

Эмилия перекрестила руки на груди.

– Это не игра, Люсиль.

– Это и не наказание, – добавил Дмитрий.

Он встал, оглянулся на Эмили и Себастьяна.

– На сегодня достаточно. Её сила начнёт проявляться в ближайшие дни. Главное сейчас – удержать её в равновесии.

Они кивнули. Эмили подошла к девочке и убрала выбившуюся прядь с её лица.

– Пойдём. Тебе нужно отдохнуть. Завтра всё повторим.

Себастьян, не сказав ни слова, направился в сторону парадного входа, но задержался у двери, словно ожидая.

Люсиль оглянулась на Дмитрия.

– Ты будешь со мной завтра?

– Я буду. Каждый день, пока ты не станешь сильнее, чем я, – сказал он.

Она усмехнулась, хитро, по-детски:

– А если я уже сильнее?

– Тогда ты просто хорошо это скрываешь.

Он чуть улыбнулся – едва, едва заметно.

Люсиль пошла прочь, немного хромая от усталости, но с той искрой в глазах, которую не могла заглушить ни строгая Эмили, ни суровый день.

А в воздухе, позади неё, на короткое мгновение, колыхнулась тень – тонкая, как прозрачная нить. Вектор. Только Дмитрий его заметил.

Векторы проявились внезапно – не как буря, но как сдержанный удар молнии в тихом небе. В один из обычных дней занятий стихиями Люсиль почувствовала странное давление в спине, будто её кто-то мягко подтолкнул изнутри. На мгновение она даже вздрогнула, но Дмитрий, наблюдавший за ней со стороны, понял раньше неё, что это значит.

– Не бойся, – сказал он спокойно, подойдя ближе. – Это они. Ты чувствуешь?

Она кивнула, широко раскрыв глаза. В воздухе не было ничего, но она ощущала: будто две невидимые, но мощные нити выходят из лопаток, реагируя на каждый её порыв, каждую мысль.

– Это векторы, Люсиль, – продолжал Дмитрий. – Они видимы только для нас, чистокровных. Для всех остальных – ты будешь казаться телепатом или магом, но сила идёт не из мысли, а из этих… рук.

Он показал, как управлять ими: разбил камень на части, лишь глядя на него. Люсиль ахнула.

– Ты тоже сможешь. Но только под моим присмотром. Эта сила может убить – даже нечаянно.

Сначала Люсиль лишь прыгнула. Ощущение было, как будто её мягко подняли за плечи. С каждым днём она училась взлетать всё выше. Иногда, смеясь, зависала в воздухе, словно птица. Со стороны это выглядело, будто она парит от силы воли – на деле же векторы вытягивали её, упираясь в землю и поднимая вверх.

Она могла тянуть к себе предметы с другого конца комнаты – и даже целые столы. Это казалось магией. И она наслаждалась этим, хотя Дмитрий каждый раз строго напоминал:

– Только под контролем. Никогда без подготовки. Ты можешь разорвать человека пополам, даже не заметив.

Дни проходили в ритме строгих уроков и тихих ужинов. Когда Дмитрий был занят, Люсиль занималась музыкой, танцами и живописью. Через несколько лет, к 11—12 годам, она уже уверенно владела фортепиано, могла исполнять сложные балетные связки и рисовать портреты с поразительной точностью. Её движения стали точными, гибкими. А с телесной дисциплиной пришёл и ментальный контроль – стихии начали подчиняться ей. Она могла вызывать потоки воды, ощущать колебания земли, зажигать свечи без огня.

С металлом она научилась делать удивительное – могла согнуть кандалы, превратить серебряную ложку в изящную фигуру. Её сила росла. Дмитрий видел это – и с каждым днём в его взгляде появлялось всё больше тревоги. Не за силу. За неё.

К двенадцати годам Люсиль изменилась. Она уже не была той упрямой пятилетней девочкой, что дралась с Себастьяном и кричала на Эмили. Но в её характере осталась игривая дерзость – теперь более тонкая, продуманная.

Иногда за ужином она смотрела на Дмитрия слишком долго. Или, склонив голову на бок, спрашивала с ухмылкой:

– А правда, что когда я вырасту, мы сможем пожениться?

Эмили, сидящая рядом, никак не реагировала. Она давно поняла – ревность здесь неуместна. Между ней и Дмитрием было только тепло – бессловесное, как ночной костёр. Они могли спать в одной постели, но между ними не было будущего. Не было любви.

А вот в глазах Люсиль уже горела первая любовь – пронзительная, почти болезненная. Она тянулась к Дмитрию, искала в нём не отца, не брата, а кого-то иного. И пыталась уколоть Эмили – хотя бы в игре.

– Эмили, – как-то раз сказала она, подавая чай. – Когда мы поженимся, я надеюсь, ты станешь моей подружкой невесты.

Эмили молча кивнула и ушла в библиотеку. Дмитрий же сделал вид, что не услышал. Но он слышал всё.

Иногда, когда он был в поездках или занят, Люсиль скучала. Она ходила по библиотеке, выискивала романы, читала о дружбе, любви, приключениях. Мир, о котором она читала, был ярким, живым – а её собственный казался стеклянной клеткой.

– Почему я не могу выйти? – часто спрашивала она Дмитрия.

Он молчал. Иногда – брал её за руку.

– Потому что там опасно. Потому что ты – чистокровная. Потому что они захотят тебя. Все.

– Но я хочу друзей. Я хочу влюбиться, как в книгах. Я хочу в школу. Я хочу в город.

– Ты должна выжить, – говорил он. – Сначала – научись быть сильной. Потом – всё остальное.

Она не понимала. И всё равно старалась. Снова и снова.

Она росла не по дням, а по часам. Властная, упрямая, но всё ещё нежная. Иногда – чересчур острая в словах. Иногда – слишком мудрая для своих лет. Но в её сердце всё ещё жила любовь – жаждущая и чистая.

И однажды она снова подошла к Дмитрию. Уже не как девочка.

– Я сильная. Я умная. Я хорошая. Так почему я не могу быть… просто девочкой?

Он посмотрел на неё долго.

– Потому что ты – не просто девочка, Люсиль.

И она снова ушла в библиотеку – перечитывать главы о свободе, о любви и друзьях, которых у неё никогда не было.

Но теперь, с векторами за спиной и огнём в глазах, она была готова к настоящей борьбе за себя. Хоть и ещё не знала, с кем.

Ночь была тёмная, сырая и пахла лесом. С деревьев стекала влага, и земля под ногами хлюпала. Люсиль шла быстро, злясь сама на себя, на Дмитрия, на холодный воздух, на всю свою «золотую клетку». Плащ промок, в волосах запутались листья, и сердце билось где-то в горле – не от страха, а от упрямства. Она не боялась. Она – чистокровная. Сила шевелилась под кожей, но она держала её в себе.

Она просто хотела свободы.

Она хотела увидеть мир.

Но спустя двадцать минут она поняла, что заблудилась.

Деревья стали одинаковыми. Ветки тянулись, как руки. Ни одной дороги, ни одного огня.

– Отлично, Люсиль, – прошептала она. – Вот и твоя независимость.

И тогда – как будто само пространство дрогнуло – он появился. Не шумом. Не голосом. Просто был там. Дмитрий.

Он стоял у дерева, в длинном пальто, с промокшими волосами, и смотрел на неё. Без гнева. Без осуждения. Но с той самой тишиной, от которой у Люсиль сводило живот.

– Ты же знал, что я сбегу? – буркнула она, отворачиваясь.

– Да.

– Почему не остановил?

– Потому что знал, что ты вернёшься сама. Или позовёшь меня. Но ты слишком гордая, чтобы позвать.

– А ты – слишком… правильный, чтобы понять, что я просто хочу… хоть раз быть не под замком.

Он подошёл ближе, медленно. В его руках был плащ. Он накинул его на её плечи.

– Здесь опасно.

– Только если меня кто-то узнает, да?

Он долго смотрел на неё.

– Через два месяца, – наконец сказал он. – Если всё пойдёт по плану. Я сделаю так, чтобы у меня было несколько свободных дней. И я… покажу тебе город.

Она распахнула глаза.

– Серьёзно?

– Мы съездим в Лондон. Библиотеки. Парки. Люди. Всё, что ты хочешь. Но ты должна пообещать.

– Что?

– Никакой силы. Ни векторов. Ни стихий. Ты будешь вести себя как обычная девочка. Мы наложим печать. Твоя внешность и моя – изменятся для окружающих. Нас никто не узнает. Но если ты проявишь силу – печать разрушится. И тогда нас увидят. Узнают.

– И это плохо?

– Это смертельно. Для тебя.

Она замолчала. Смотрела на него долго, потом кивнула:

– Ладно. Я обещаю.

– Ты не нарушишь?

– Я – Люсиль Михаэль, – ответила она, гордо. – Я держу слово. Даже если мне очень захочется полетать над Темзой.

Он хмыкнул, первый раз за долгое время позволив себе лёгкую улыбку.