Наследник Жизни и Смерти

Но два ограничения оставались незыблемыми:

Создать жизнь из ничего не получалось – нужен был "материал"

Все создания слепо повиновались, не проявляя ни искры свободы воли

Мои эксперименты не приносили удовлетворения. Время оказалось бессильно против меня – за столетие я не изменился ни внешне, ни внутренне. Я боялся приближаться к людям, пока не научился контролировать силы смерти. Раньше одно неосторожное желание могло уничтожить всё живое на сотни километров. Теперь я мог вступить в рукопашную схватку с чудовищем, и оно умирало именно от ударов, а не по моей прихоти. Хотя и сейчас иногда просыпаюсь среди трупов – во сне контроль всё ещё несовершенен.

За столетие скитаний я посетил несколько таких мест – развалин древних битв, где некогда сражались те, кого люди называли богами.

Первым из них была гигантская расселина в горах; создавалось ощущение, что кто-то ударил мечом по самой земле, оставив шрам длиной в десятки километров. Скалы здесь не были просто камнем – они напоминали застывшие волны, будто земля на мгновение стала жидкостью, а потом вновь окаменела.

Я шел по этому месту, и под ногами хрустели осколки черного стекла – следы пламени, столь горячего, что оно сплавило камень в гладкую, зеркальную массу. Ветер выл между скал, но не из-за природных течений – казалось, само пространство здесь было повреждено, и воздух просачивался сквозь трещины в реальности.

"Здесь сражались боги огня и воздуха. Один хотел испепелить мир, другой – развеять его в пустоту. И что осталось? Только эта мертвая долина, где даже птицы не летают. Они могли уничтожить все… но остановились. Почему? Потому что устали? Или потому что в последний момент кто-то из них передумал?"

Я чувствовал здесь остатки их силы – не магию, а нечто более древнее; сама земля помнила их гнев.

Но больше всего меня поразило место, в котором посреди бескрайней пустыни лежало озеро, но не из воды – из ртути. Оно переливалось под солнцем, тяжелое, ядовитое, абсолютно неподвижное. Ни рыбы, ни растений, ни даже отражения неба – только мертвый металл, уходящий в глубину.

По краям озера стояли странные фигуры – не статуи, а скорее окаменевшие тени. Если подойти ближе, можно было разглядеть черты лиц, застывшие в крике.

"Богиня воды и бог разрушения. Она пыталась защитить это место, превратив его в убежище. Он – стереть с лица земли. В итоге она запечатала его атаку в ртути, а он… оставил здесь часть себя. Эти тени – не люди. Это последние мгновения их битвы, навсегда вписанные в реальность."

Я опустил руку в металл – он не был холодным или горячим. Просто… пустым. Кажется, здесь не было ни победы, ни поражения. Только тихий конец.

Я знал, что они не умерли. Они просто… уснули. Разочарованные, уставшие, они оставили этот мир, спрятавшись где-то в глубине реальности.

Каждое слово богов подтвердилось. Жизнь в вечном одиночестве стала невыносимой. И вот, после столетия скитаний, я наконец решил вернуться к людям – теперь, когда могу не убить их случайным взглядом.

Хотя мне и хотелось узнать, что случилось с родным городом, жив ли хоть кто-то из знакомых, а может, даже моя сестра, я решил поселиться среди людей подальше от тех мест. Не хотелось случайно навредить тем, кого когда-то знал.

За время путешествий понятия добра и зла для меня размылись. Случайно убить пару человек уже не казалось трагедией. Но сейчас я жаждал не разрушения, а простых вещей: вкусной еды, новых книг, человеческого общения. Хотелось поделиться своей историей, даже если никто не поверит.

Раньше я намеренно избегал людских поселений, чуя их за сотни километров и обходя стороной. Но каково же было моё удивление, когда я наконец подошёл к городу…

Город, который я увидел, когда-то славился своими учёными и мастерами, но сейчас представлял жалкое зрелище. Высокие крепостные стены, некогда неприступные, были изъедены следами когтей и кислотных ожогов. Башни частично разрушены, а на подступах к воротам кишели монстры.

Их было тысячи.

Волко-обезьяны с перекошенными челюстями рыли землю, готовясь к новому штурму. Огнедышащие виверны кружили в небе, время от времени выпуская струи пламени в сторону лучников на стенах. Гибриды с телом скорпиона и человеческими руками методично долбили ворота, словно пытались выбить их ритмичными ударами.

Я застыл, осознавая:

«Чёрт. Я совсем забыл… Они остались без хозяев.»

Монстры, созданные богами, потеряли управление. Видимо, не получая приказов, они продолжили выполнять последнюю данную им команду – ловить людей. Теперь они осаждали города, отрезая их друг от друга.

Страшно представить, во что превратилась жизнь обычных людей. Наверняка голод, постоянный страх, разрушенные торговые пути. Если так везде, то человечество уже на грани гибели.

Пока я шёл к крепостным стенам, в голове проносились мысли:

«Могу ли я просто уничтожить всех монстров разом?»

– Да, но на таком масштабе я не смогу контролировать силу. Вместе с тварями могу стереть с лица земли и половину жителей города.

«А если убивать их по одному?»

– Тогда это займёт века. Я пришёл за человеческим обществом, а не за бесконечной войной.

«Значит, нужно пробраться внутрь и разузнать, что происходит.»

– Лучший вариант. Если в городе ещё есть правительство или маги, возможно, мы найдём решение вместе.

Я вздохнул, глядя на искореженные ворота.

«Ладно… Попробую прокрасться. А там – посмотрим.»

Я раньше никогда не пробовал подчинить монстров, созданных не мной. Просто перестал воспринимать их как угрозу. Но сейчас такая возможность пригодилась бы. Собрав волю, вспомнив все тренировки, я направил мысленное усилие в толпу чудовищ – безрезультатно.

«Слишком далеко», – подумал я и решил приблизиться.

Идти по открытой равнине, просматриваемой со стен, было ошибкой. Меня могли заметить и монстры, и люди. Если стража увидит, как я свободно хожу среди тварей, убивая их взглядом, – прощай нормальная жизнь. Я ведь наверняка поддамся на уговоры и потрачу века на их истребление. А после долгих скитаний так хотелось хоть каплю обычности.

Мысленно обратился к своим созданиям. Вскоре прилетел мой Тенепокров – гибрид вороны и летучей мыши-вампира. Чудовище получилось впечатляющим: размах кожистых крыльев под четыреста метров, тело покрыто блестящей черной чешуей, переливающейся синевой на солнце. Особенно нравилось, что тварь сохранила тягу к крови, но предпочитала монстров – возможно, из-за их размеров, а может, потому что я не закладывал в нее ненависти к людям.

Взлетали мы медленно. Мощные взмахи крыльев поднимали тучи пыли, а я цеплялся за костяные выступы на ее спине. Когда набрали высоту, перед глазами открылся привычный пейзаж: изъеденная битвами равнина, дымка над городом, извилистые линии траншей.

На высоте облаков я приказал Тенепокрову зависнуть над городом. Управление давалось легко – мы не раз так делали. Хотя каждый раз удивлялся, как эта махина вообще летает. Кожа на крыльях должна была рваться, кости – ломаться под собственным весом. Но сила жизни, доставшаяся мне, творила чудеса. Вот только создать существо с собственной волей так и не получалось – куда сложнее, чем сконструировать нервущуюся кожу.

Решил прыгать. Снял одежду, аккуратно уложил в кожаный мешок и шагнул в пустоту. В полете скорректировал курс, целясь в заброшенное поле у городской стены. Но порыв ветра снес меня в сторону – прямо в густой сад.

Приземление получилось жестким. Ветви хлестали по телу, кости трещали, ломаясь при ударе о землю. Череп раскололся, как спелый плод. Восстановление заняло несколько секунд дольше обычного – мозг собирался воедино, кости вставали на место, разорванные мышцы срастались. Как раз в этот момент услышал крики:

– В саду кто-то есть!

– Опять воры за яблоками лазят!

Одеваться пришлось на бегу. Кожаный мешок зацепился за ветку, штаны надел задом наперед. Сторожа с факелами уже бежали по аллее, когда я перепрыгнул через забор.

Сбежав от охраны, я решил осмотреться в городе и прикупить местной одежды. Интересно, сойдут ли драгоценные камни, найденные в странствиях, за оплату? До сегодняшнего дня я почти не думал о деньгах.

Детство и юность прошли в достатке. Моя мать была Старшим Профессором в Столичной Академии и получала столько денег, сколько требовалось – и на научные изыскания, и на жизнь. Отец работал министром по взаимодействию с провинциями. Его жалованье было невелико, но с лихвой компенсировалось связями – он мог достать всё что угодно.

«А я… я мог легко добыть яйцо паралеска через него…» – эта мысль сжала сердце. Город пробудил воспоминания, от которых я тщетно пытался сбежать все эти годы.

Я остановился, чтобы привести мысли в порядок. Пробегающий мимо мальчишка или внезапное ржание лошади могли вызвать рефлекторный страх – и тогда моя способность нести смерть вырвется наружу. Все труды последних лет пойдут прахом. Нужно поменьше углубляться в раздумья.

Как парадоксально: сто лет среди кошмарных тварей, которых и представить сложно, – и теперь я дрожу от мысли о неожиданном звуке. Знал бы я раньше, что буду бояться лошадиного фырканья… Ох, как же смешно и нелепо было бы читать такое в книгах столичной библиотеки, но сейчас это моя жизнь.

Успокоившись, я двинулся дальше. Город внутри оказался не таким плачевным, как я предполагал. Жизнь кипела – люди сновали по делам, торговали, работали. Удивительно, но полных людей было даже больше, чем тощих оборванцев. Причём это явно были не вельможи, а простые горожане.

На рыночной площади толпился народ. Торговец овощами громко расхваливал свой товар, а пожилая женщина яростно торговалась за связку моркови. Двое детей тайком тырили яблоки, пока хозяин лавки отвлёкся.

У фонтана сидела молодая пара. Девушка, вся в кружевах, кокетливо прятала лицо за веером, а её кавалер что-то горячо ей доказывал, размахивая руками.

По мостовой важно прошествовал толстый купец в расшитом камзоле. За ним семенили двое слуг, обвешанные покупками.

У мастерской плотника двое подмастерьев что-то оживлённо обсуждали, время от времени поглядывая на стройную девушку, которая мыла окна в соседнем доме.

Но как? Этот город всегда был центром науки и ремесла. Поля внутри стен крохотные, сад и скотный двор – и того меньше. Откуда столько еды?

Нужно разузнать, но не привлекая внимания. Схватить кого-то и допросить? Убить после? Не по-людски. Да и язык мог измениться за это время – новые слова, обороты. В блокаде диалекты развиваются особенно быстро. Нельзя выдать в себе чужака, пока не пойму реальное положение дел.

Мои находки с радостью купил ювелир, лавку которого я без труда отыскал на рыночной площади. Когда я развязал кожаный мешок и высыпал на прилавок камни, его глаза округлились.

– О-о-о, – протянул он, беря в руки россыпь мелких красных кристаллов. – Кровавые слезы вулкана! Такие чистые… – Он поднес один камень к глазам, где тот заиграл рубиновыми бликами. – По три серебряных за штуку.

Затем взял два крупных фиолетовых камня, и его пальцы слегка дрогнули:

– Фиолетовые сердца… Давно таких не видел. – Он постучал одним о прилавок – звонкий, чистый звук. – По золотой монете каждый.

Когда же он увидел пять зеленых камней среднего размера, его брови поползли вверх:

– Зеленые сны… – прошептал он, поворачивая один на свет. Внутри камня играли изумрудные молнии. – Да это же… По пять золотых за штуку!

Я молча кивнул, удивляясь таким ценам. Ювелир, видимо, понял мое выражение лица по-своему:

– Ну ладно, раз уж коллекция… По четыре золотых за зеленые, но это даром! – Он уже протягивал руку к обсидиановому ножу у моего пояса. – А вот это… О-о-о, это шедевр! Десять золотых готов отдать!

Я покачал головой, прикрывая нож ладонью. Ювелир надул губы:

– Ну пятнадцать! И это последнее слово!

Я уже направился к выходу, пересчитывая монеты в новом кошельке, когда услышал за спиной:

– Милостивый господин! – ювелир выскочил из-за прилавка, запыхавшийся. – Позвольте ещё раз взглянуть на этот дивный нож!

Обернувшись, я увидел, как он жадно разглядывает торчащий из-за пояса обсидиановый клинок. Его пальцы дрожали от возбуждения.

– Тридцать золотых! – выпалил он, не отрывая глаз от черного как ночь лезвия. – Нет, сорок! Сорок золотых, только позвольте его изучить!

Я отрицательно покачал головой, прикрывая рукоять ладонью. Нож был мне дорог – выточенный вручную из вулканического стекла, он служил мне верой и правдой все эти годы.

– Пятьдесят! – ювелир схватил меня за рукав. – И… и бесплатный ремонт любых украшений пожизненно! – Его щёки пылали, а на лбу выступили капли пота. – Господи, да это же чистейший обсидиан! Таких образцов в природе не бывает! Откуда вы…

Я резко дёрнул руку, освобождаясь от его хватки. Ювелир замер, осознав свою оплошность.

– Простите, простите, – забормотал он, отступая назад к прилавку. – Но если передумаете… Лавка "Семь самоцветов" всегда открыта для вас…

Повернувшись, я вышел на шумную улицу, оставив ювелира разглядывать приобретённые камни сквозь увеличительное стекло. Его восхищённый шёпот ещё долго звучал у меня в ушах: «Совершенство… Абсолютное совершенство…»

На выходе я заметил свое отражение в зеркальных стеклах магазина. Все то же лицо, та же щетина, те же скулы, но исчез тот юношеский, восторженный блеск в глазах. Я не остановился, не стал позировать и любоваться своим отражением, хотя и прибавил в мышечной массе килограммов десять за последнее столетие, наполненное суровыми тренировками тела, способствующими укреплению духа.

Далее я направился туда, где можно было поесть. Самым приличным заведением выглядел трактир «Золотой клевер».

Он оказался просторным и шумным. Дубовые столы, запах жареного мяса и пряного эля. Я выбрал угол подальше от глаз и сел, оглядываясь.

За соседним столом богато одетый купец с аппетитом уплетал сочный стейк с розовой сердцевиной. Чуть дальше молодая пара делила вазочку с ягодным мороженым, украшенным мятными листьями.

Когда подошла служанка, я просто указал пальцем на эти два блюда. Она кивнула и вскоре принесла:

Стейк толщиной в два пальца, с хрустящей корочкой, источающий дымный аромат. Первый же кусок расплавился во рту, наполнив его богатым вкусом выдержанного мяса и трав.

Мороженое – холодная сладость лесных ягод, смешанная со сливочной нежностью. После веков походной пищи это казалось божественным нектаром.

Я ел медленно, смакуя каждый кусочек, пока вокруг кипела жизнь: торговцы хвастались удачными сделками, пара в углу шепталась, обнявшись, а группа ремесленников о чем-то горячо спорила, стуча кубками по столу.

Пока я наслаждался трапезой, мысленно отправил приказ своей хамелеоно-обезьяне – единственному монстру, способному понимать человеческую речь и вести осмысленные диалоги. Порой её рассуждения были глубже человеческих, а соображала она молниеносно.

Небольшой размер, скрытность и интеллект делали её идеальным шпионом. Правда, ждать пришлось бы долго – без крыльев ей не пережить прыжок с высоты. Я направил за ней небольшую виверну, которая должна доставить её в долину за стенами. Оттуда она проберётся сама.

Как хорошо, что чудовища бывших богов не трогают моих созданий…

Ждать своего соглядатая я решил всё же не в городе. Такое близкое соседство с людьми могло сломать все мои ментальные барьеры. Во сне вполне возможна трагедия из-за наплыва чувств – не хотелось бы проснуться в городе, где не останется живых людей, так радушно меня принявших.

С одной стороны, может быть, лучше было вообще не ходить в город без разведданных и не подвергать жителей опасности. С другой – если я собираюсь снова жить среди них, нужно тренироваться держать себя в руках и стараться избегать ненужных жертв.

Поэтому я нашёл неподалёку конюшню, завалился в угол на сено и начал обдумывать увиденное.

Этот город значительно меньше столицы, где я родился и рос, но, кажется, совсем не уступает ей по достатку жителей. Хотя находится в вековой осаде! Вряд ли он всегда был таким. Похоже, они умудряются развиваться и богатеть даже в таких условиях. Это противоречит всем законам логики. Выходит, есть какая-то переменная, которую я не учитываю. Но сколько ни вслушивался в разговоры в трактире или беседы горожан на улице – понять ничего не удаётся. Ну да, для местных это, наверное, обыденность, а путников издалека, которые могли бы удивиться, попросту нет. Остаётся только гадать, что же на самом деле происходит.

Когда на город опустилась тьма, я решил, что пора выбираться. От недостатка сна я не умру – можно было вообще не спать. Но слоняться по городу ночью – значит привлекать ненужное внимание, а лежать и думать – рискуешь ненароком уснуть. Так что ситуация располагала к побегу.

Что ж, я побежал. Физически я в сотню, а может и в тысячу раз сильнее любого существа, с которым когда-либо встречался. Поэтому бегать могу на огромных скоростях.

Короткий разбег, прыжок – и я уже далеко за крепостной стеной, почти там же, где ранее меня подхватил Тенепокров. Может, пройтись по округе, поубивать чудовищ? Хотя нет… Вдруг та загадочная переменная, что улучшает жизнь в городе, заметит поутру трупы монстров и заподозрит неладное. Дождусь отчёта разведки – тогда и буду действовать.

Сбор информации затянулся почти на неделю. Благо, люди не способны заметить Раксу – именно такое имя выбрала для себя моя обезьяна-хамелеон.

Она вернулась с кучей сведений. Оказалось, поставки издалека больше не проблема. За последние пятьдесят лет родилось несколько человек с гигантским потенциалом к магии – причём только к одному её подвиду. Эти люди объединились и пришли к власти. В стране больше нет монарха – теперь в столице за круглым столом заседают десять магов, принимая решения и решая проблемы граждан. Благодаря этому жизнь народа стала намного лучше.

Товарооборот между городами налажен через телепортацию грузов, происходящую каждую неделю. Люди раскладывают товары для обмена в специальных зонах, а затем представитель «Десятки» с талантом к перемещению одним усилием воли меняет их между городами.

Приказы Совета озвучивает лично Телепорт – он появляется на центральной площади и зачитывает резолюции. А стихийные маги тем временем уничтожают чудовищ тысячами, выманивая их подальше от городов и обрушивая свою мощь.

Ничего подобного раньше не было. Сейчас это кажется фантастикой. Если всё правда, то эта Десятка обладает даже большей силой, чем первые боги. Но как? Они же потомки, и раньше такого не случалось. Почему именно сейчас появились такие люди? Почему их именно десять? Почему они так сильны? Мне необходимо это выяснить перед возвращением в общество – Совет может воспринять меня как угрозу. Какими бы сильными они ни были, для меня они просто люди, которых я могу убить без особых усилий.

Неужели старые боги переродились и начали жить среди людей? Это противоречит всему, что я знаю. Хотя… даже бог не станет для меня проблемой. Те, кто даровал мне силу, никогда не конфликтовали с остальными – я облетел всю планету и не нашёл следов таких битв. Значит, они, как и я, сдерживали себя, чтобы не уничтожить собратьев.

Выходит, мой путь лежит в столицу. Нужно понаблюдать за Советом, выяснить, кто они, каковы их мотивы и представляют ли опасность.

Я направил Раксу в столицу на виверне, а сам пошёл пешком. Не буду торопиться – пойду обычной человеческой скоростью. Как раз к моему приходу соберётся новая порция данных, а я тем временем побываю в других городах. Удостоверюсь, заботятся ли обо всех одинаково и довольны ли люди правлением Совета. В города планирую проникать под покровом ночи, день проводить там, а на следующую ночь уходить. Так через месяц, а может чуть раньше, доберусь в родные края.

Обходя осаждённый город, я решил всё же пройти поближе к толпе монстров. От неё отделились пара минотавров и рванула ко мне. Видимо, более крупным и опасным собратьям не было дела до одиноко бредущего человека – они продолжили штурмовать стену.

А вот минотавры приближались на удивление быстро, не обращая внимания ни на мысленные команды, ни на крики. Похоже, я действительно не могу контролировать созданных не мной тварей.

Посмотрим, может, получится через прямой контакт. Одного я убил ещё в паре сотен метров от себя, взорвав ему голову. Это был мой любимый способ – всегда выглядело забавно и вызывало улыку. Зная, что чудовища – это пустые оболочки без стремлений и чувств, просто слепо подчиняющиеся чужой воле, совесть за их уничтожение меня не мучила. Поэтому я любил придумывать забавные способы ликвидации.

Второй минотавр благополучно добрался до меня, попытался схватить, но был повален и прижат к земле. Как я только не пытался им командовать – и кричал, и зло смотрел, и рожи строил – он всё равно вырывался и пытался меня сбросить. Поиграв с ним минут пять, я схватился за копыто и закинул зверя обратно в толпу чудовищ, прибив этим броском гигантскую сороконожку.

«Удачно метнул», – подумал я и с улыбкой пошёл прочь.

Дорога вилась меж холмов, поросших выжженной травой и колючим кустарником. Воздух был тих, слишком тих для этих мест. И тогда я уловил звук – не природный гул, а сдавленные крики, лязг металла и дикий, скрежещущий вой. Запахло гарью и… кровью.

Обогнув холм, я увидел деревню. Вернее, то, что от нее оставалось. Небольшое поселение, обнесенное жалким, не выше двух метров, частоколом из кривых бревен. За ним – два десятка домишек, крытых соломой; часть уже горела, клубы черного дыма тянулись к небу.

Атаковали чудовища. Не гиганты, но опасные в своей численности и ярости. Стая земляных гномиков – мохнатых, низкорослых тварей с лопатами вместо рук – яростно долбила частокол у ворот, их гнусавые крики сливались в пронзительную какофонию. По стенам карабкались волко-пауки – гибриды с волчьими головами на паучьих телах, размером с крупную собаку; их клыки блестели слюной. А сзади, прикрываясь обломками телеги, швыряли в деревню комья грязи и камни несколько коренастых троллеподобных существ с кожистой шкурой.

Жители оборонялись отчаянно, но кое-как. Мужчины и крепкие женщины, вооруженные вилами, топорами, старыми мечами, стояли на импровизированных помостах за частоколом. Они пытались отбиваться: кто-то метал слабые огненные шары (едва искры), кто-то пытался окаменеть кожу гномиков (но магия была слишком слаба, лишь на мгновение замедляя их), кто-то силился сбросить волко-пауков порывами ветра. Дети и старики метались внизу, поднося воду и тряпки для тушения пожаров, пытаясь лечить раненых слабыми струйками воды – раны затягивались медленно, оставляя кровавые подтеки. Лица всех были искажены страхом и отчаянием. Частокол трещал под ударами, вот-вот должен был рухнуть. Один из волко-пауков вцепился в руку молодого парня, стаскивая его со стены с диким рыком.

Я замер на мгновение. Помочь? Но как? Без магии… Мысль оборвалась. Я был магией теперь. Жизнью и Смертью. И вид этих людей, сражающихся за свои дома и детей, задел что-то глубоко внутри, что-то, что я считал похороненным под веком одиночества. Не раздумывая больше, я шагнул вперед.

Сначала я просто пожелал, чтобы нападающие перестали существовать. Но тут же сжал волю. Нет. Так я мог стереть и деревню. Нужен контроль. Точность.

Я сосредоточился на стае гномиков у ворот. Моя воля, холодная и неумолимая, обрушилась на них. Не было вспышки, не было звука. Они просто… рассыпались. Один за другим, как куклы с перерезанными нитями. Их мохнатые тела превратились в пыль, смешавшуюся с землей. Лопаты с глухим стуком упали на землю.

Волко-пауки, карабкавшиеся по стенам, замерли, почуяв нечто невыразимо страшное. Их звериные инстинкты кричали об опасности. Я перенес взгляд на них. Им хватило секунды. Они свалились со стены, забились в предсмертных судорогах и затихли, стекленея на глазах.

Тролли у телеги заревели, повернувшись ко мне. Один швырнул огромный камень. Я даже не пошевелился. Камень рассыпался в песок за пару метров до меня. Затем я просто посмотрел на них. Их грубые тела задрожали, кожа посерела, потрескалась, и они осели на землю, превращаясь в груду холодного камня и праха.

Тишина, наступившая после боя, была оглушительной. Только треск пожаров да тихие стоны раненых нарушали ее. Оборонявшиеся замерли на стенах, смотря на меня широко раскрытыми глазами, полными непонимания и животного страха. Топоры и вилы дрожали в их руках.

Я подошел к горящим домам. Поднял руку. Пламя не просто погасло – оно схлопнулось, как будто его никогда и не было. Остался лишь черный дым и обугленные балки.

– Не бойтесь, – сказал я, и мой голос прозвучал чужим даже для меня самого – спокойным, глубинным. – Я не причиню вам вреда. Покажите раненых.