Мифы древней Греции – 2. Троя

Могучий Гектор и отец его Приам.

Но как пристать их полчищам военным,

Как греки – воины здесь на берег сойдут?

Ведь знали греки – примет смерть мгновенно

Тот первый, кто на землю ступит тут.

И долго колебались, не решаясь

На берег сделать первый и последний шаг,

Средь них – Протесилай, в сомненьях маясь,

Забыть не мог предупреждение никак.

Ввергало в нерешительность сознанье –

Что он мгновенно от врагов своих падёт.

И Одиссей знал это предсказанье,

Но, всё ж придумал необычный хитрый ход.

Чтоб за собою воинов подвигнуть,

Но замертво притом на берегу не пасть,

Он бросил наземь щит, и ловко спрыгнуть

Сумел на щит, чтобы на землю не попасть.

Протесилай увидел, ликом светел,

Что грек один на берегу уже стоит,

Но он, наивный даже не заметил,

Что Одиссей, хитрец, ступил на свой же щит.

И подвигов испытывая жажду,

Протесилай на берег Трои соскочил,

С мечом своим он бросился, отважный,

Но тут удар копьём тяжёлым получил.

Его нанёс непобедимый Гектор,

И юношу на берег замертво свалил.

Но дружно бросились на берег греки –

Герой уж первый кровью землю окропил.

Бой закипел, и дрогнули троянцы,

И отступили те, кто не был убиен,

В столь яростном жестоком боя танце,

И скрылись под защиту Трои крепких стен.

Назавтра объявив о мире кратком,

Противники явились павших подобрать

Соратников, погибших в лютой схватке,

И мёртвые тела сырой земле предать,

Предав земле убитых, порешили

Герои неприступный стан соорудить –

На берег корабли свои втащили

Чтоб прочной крепостью могли они служить.

Вдоль берега от кряжей Сегейона

Сплошной стеной теперь стояли корабли,

До гор неблизкой цепи Ройтейона

Высоким валом с рвом огородить смогли.

На двух концах как две огромных кляксы:

Шатёр Ахилла, а напротив, вдалеке –

Шатёр Теламонидова (1) Аякса,

Всегда с мечом в могучей воина руке,

Чтоб наблюдать за вылазкой троянцев,

Не дать возможности застать себя врасплох,

Без паники и суматошных танцев

Не допустить в рядах ночной переполох.

А в центре же поставил Агамемнон,

Как царь и предводитель воинства всего

Шатёр большой роскошный, откровенно,

Служивший символом могущества его.

А Одиссей у площади собраний

Шатёр поставил, чтобы знать всегда

Что происходит новенького в стане,

И не случится ли какая-то беда.

Он раньше знал – в осаде толку мало,

А нынче Трое стал непримиримый враг,

И требовал теперь – во что бы то ни стало

Взять город и его разрушить в прах.

Когда был лагерь греками содеян,

В стан неприятельский направились идти

Царь Менелай, на пару с Одиссеем,

Переговоры чтоб с троянцами вести.

Их встретил сам Антенор в светлом доме,

Устроил для послов роскошный царский пир,

Он, мудрый, не желал другого, кроме

Того, чтоб заключён был справедливый мир.

Царь Менелай своё вернуть изволил –

Елена ведь была его законною женой,

Парис и драгоценности присвоил,

Как похититель, с репутацией дурной.

Приам собрал народное собранье,

Узнав о появленьи греческих послов.

Явились и послы. Как назиданье

Народу Менелай сказал не много слов.

Он требовал жену вернуть обратно,

Что за Парисом, очарована, пошла.

И так же возвратить его богатства,

И правда чистая в его словах была.

Потом премудрый Одиссей взял слово,

Прислушались троянцы к выводам царя

Итаки, убеждавшего их снова,

И доводы свои привёл мудрец не зря.

Народ троянский был согласен несомненно

Принять условия, что ставил Менелай,

Тем более – раскаялась Елена,

Что, совершив побег, хватила через край.

***

Теламонид – сын Теламона, двоюродный брат Ахилла.

8. Осада

И сам Антенор убеждал троянцев

Как хочет Менелай, решение принять.

Он знал, войны им следует бояться –

А без уступки греков будет не унять.

Но мир не нужен сыновьям Приама,

Тем паче мира не хотел и сам Парис.

Не уж-то вновь прекраснейшая дама

Вернётся к мужу? Он не сможет обойтись

Теперь без распрекраснейшей Елены,

И без добычи царской, что он прихватил.

И выполнить народное решенье

Такое – не было желания и сил.

Париса поддержали его братья.

Они сумели Антимаха подкупить,

Мол надо с Менелаем разобраться,

С тем, чтоб его незамедлительно убить.

Но не позволили Приам и Гектор

Троянцам оскорбить, схватить, убить послов –

Они ведь были под защитой Зевса,

Их если тронет кто, тем не сносить голов.

Народное собранье колебалось,

Не зная, чью же сторону теперь принять.

Гелен (1) привнёс уверенности малость –

Сказав, что с греками придётся воевать,

Что боги не дадут разрушить стены,

И что войны, мол, всё равно не миновать.

Поверили сограждане Гелену,

И требованья отказались выполнять.

Ни с чем ушли в свой новый стан посланцы.

Теперь должна пойти кровавая война.

И заперлись за стенами троянцы,

Они считали, что осада не должна

Окончиться успехом для пришельцев,

И приступом высоких крепких стен не взять.

И полагали в Трое отсидеться.

А греки корабли свои отправят вспять.

И греки впрямь предприняли осаду.

Три раза приступом пытались крепость взять.

Коль не было со стенами им сладу,

Окрестности герои стали разорять.

И превращать все города в осколки,

Вступившие в оборонительный союз.

С земли и с моря делали наскоки,

И убивали горожан, кто был не трус.

Так греки овладели островами:

Тенедос, Лесбос – это Трои крепкий тыл.

В борьбе жестокой с многими врагами

Геройски проявлял себя всегда Ахилл.

И взяли города Пенедос, Лирнесс,

Другие города от греков пасть должны.

И пали – много городов сравняли с пылью,

Разрушили они дотла внутри страны…

***

Гелен – сын Приама, прорицатель.

Пришли герои в славный город Фивы,

Где Андромахи, Гектора жены отец,

Царём был. Сразу пал он, несчастливый,

И семерым сынам его пришёл конец.

Попала к грекам в плен мать Андромахи.

Богатую добычу в Фивах взял Ахилл,

И города вокруг лежали в прахе,

Которые сей приступ греков разорил.

Троянцы же не смели показаться

За стенами надёжной крепости своей,

Поскольку там ждало их только рабство,

Когда не смерть от зорких греков патрулей.

За девять лет осады много горя

Пришлось троянцам окружённым пережить,

Не раз оплакать смерть своих героев,

Которым вышло в поле головы сложить.

Большие беды потерпели греки

А как годами можно воевать без бед!

Пролились и спартанцев крови реки,

Погиб уже известный мудрый Паламед.

Не от руки врага погиб, несчастный.

Из ненависти хитроумный Одиссей,

Давно уж одержимый жаждой власти,

Решил расправиться с ним худшей из смертей.

Был Паламед всегда полезен грекам –

Лечил больных солдат, и раненых в боях,

Он травы знал, давал их человекам,

Для пользы моряков устроил им маяк.

За это чтили греки Паламеда,

И поступали так, как он давал совет,

И получалась, если не победа,

То уж уход от множественных бед.

Знал Одиссей, что план его расстроил,

Раскрыл его былую хитрость Паламед,

Когда герой, чтоб не идти под Трою,

Устроил с тихим помешательством концерт.

Такое давнее воспоминанье

Усиливало ненависть в его душе,

И долго Одиссей острил вниманье,

Как Паламеду насмерть отомстить уже.

И понял – цели может пригодиться

Тот факт, что Паламед советовал войну

Окончить поскорей, и возвратиться

На родину, почти забытую, свою.

И Одиссей коварный план придумал –

В его шатёр он Паламеду подложил

Мешок с червонным золотом, ему, мол,

Приам за снятие осады заплатил.

Немало было недовольных греков –

Ведь коль теперь они послушают совет

Осаду снять, и всем домой уехать,

Как предложил миролюбивы Паламед,

То все они лишились бы добычи,

Что получили б, если Троей овладеть,

Такой у греков был тогда обычай –

Трофей с поверженного города иметь.

И многие поверили в измену,

А Одиссей старался в этом убедить

Агамемнона, мол, большую цену

Приам изменнику собрался заплатить.

Что Паламед, в своей природе алчен,

Через раба с Приамом торг свой вёл,

Но Одиссея слугами раб схвачен,

Убит, когда с письмом Приама ночью шёл.

Казнь Паламеда

От имени Приама к Паламеду

Составил Одиссей фальшивое письмо

О том, что плата – золото, секретно

Доставлено уже – в его шатре оно.

И к Агамемнону в шатёр с подмётным

Письмом отправился скорее Одиссей,

А царь, охвачен гневом благородным,

Тотчас решил созвать всех греческих вождей.

И Паламед, естественно, был призван,

Который подлости и не подозревал,

В измене обвинён своей отчизны,

И Одиссей его предателем назвал.

А Паламед стоял, как изваянье,

В своей невинности вождей он уверял,

И факты приводились в оправданье,

Но Одиссей его в измене укорял.

Сказал вождям, мол обыщите сами,

Пошлите представителей в его шатёр.

И те нашли в шатре мешок с деньгами,

И это был для Паламеда приговор.

Всё стало ясно в это злое утро.

Устроили над Паламедом скорый суд,

И был приговорён он к смерти лютой –

Пусть воины его каменьями забьют.

Его тотчас в железо заковали,

Напрасно он своих собратьев заклинал,

Они ему поверили едва ли,

Камнями стали бить его. Он не стонал,

Ни крика не услышали, ни вздоха

От побиваемого судьи – палачи…

Какая всё же страшная эпоха

Царила в Греции! Ты, муза, не молчи!

Лишь перед смертью Паламед воскликнул:

«О, истина! Мне жаль тебя, ты умерла

Скорей меня!» Того, кто в стон тот вникнул,

Дрожь запоздалого сомненья пробрала.

Карал не только смертью Агамемнон,

Он не позволил даже прах земле предать.

Душа казнённого витать как демон,

Скитаться станет. Тело звери будут рвать.

Такого над поверженным позора

Не допустил герой Аякс Теламонид.

И, совершив обряды все, не скоро

Он Паламеда с честью смог похоронить.

Впоследствии жестоко заплатили

Вожди за Паламеда столь неправый суд.

За сына казнь им отомстил Навилий,

Эвбеи царь, в своей расправе был он крут…

9. Ссора Ахилла с Агамемноном

Уж девять лет, как греки осаждая,

Не могут крепость Трою приступом сразить.

Настал десятый год. Стена глухая

Могла ещё нападки греков выносить.

В преддверии десятого уж года

Хрис прибыл, Аполлона – стреловержца жрец.

Молил за выкуп дорогой свободу

Вернуть Хрисенде – деве, он её отец.

Но Агамемнон, в гневе пребывая,

Ответил Хрису, умоляющему, зло:

«Старик, уйди. Запомни – никогда я

Хрисенду не верну. Тебе же повезло,

Что ты уйдёшь отсюда невредимый.

Но знай, коль будешь ты у наших кораблей

Бродить с мольбой – твой покровитель мнимый,

Сам Аполлон не сохранит души твоей.

Покинув в страхе греков стан враждебный,

В печали шёл на берег, на морской откос,

И там воздел Хрис свои руки к небу,

Мольбу Аполло – стреловержцу он вознёс.

– О сребролукий бог, могучий, смелый!

Я твой служитель. Помоги и отомсти

Жестоким грекам, и пошли в них стрелы,

Иль мор смертельный грекам в лагерь напусти.

Услышал Аполлон жреца молитву,

Помчался быстро, лук и стрелы захватив,

Рассерженный, со своего Олимпа,

И стрелы в колчане звенели свой мотив.

Примчался Аполлон к ахейцев (1) стану,

И сразу, вынув золочёную стрелу

Из своего объёмного колчана,

Послал её в стан греков, к левому крылу.

И тетива победно зазвенела,

Потом стрелу вторую Аполлон пустил,

А следом град из стрел накрыл умело

Все корабли – горел их палубный настил.

Весь греков стан, неся собою смерти

Для многих сих, и погребальные костры

Пылали. Греки в этой круговерти

Пытались потушить горевшие шатры.

Казалось, что пришёл конец воинству греков,

Для всех для них теперь час гибели настал.

Уж девять дней по стану крови реки

Текли. Походу к Трое наступал финал.

Но на десятый день к совету Геры

Ахилл прислушался, собрал всеобщий сход,

Чтобы решил, какие должен меры

Принять, побитый сильно, греческий народ.

Дождавшись, когда люди соберутся,

К Агамемнону с речью выступил Ахилл:

– Придётся нам на родину вернуться

Ты видишь, что у нас осталось мало сил.

Что гибнут воины в боях; от мора.

И мор нещадно будет воинов косить.

Останется всего нас горстка скоро,

Но, может, прежде нам гадателей спросить?

Они нам скажут, чем мы провинились,

За что во гневе сребролукий Аполлон

Послал нам в кару мор, в чём мы ошиблись,

И может ли нас пощадить великий Он.

Лишь только замолчал Ахилл, взял слово

Калхас – великий прорицатель всех богов,

Сказал, что тайну сообщить готов он,

Коли Ахилл его оборонить готов..

***

(Ахейцы – одно из четырёх основных греческих племён)

…От кары Агамемнона крутого –

И прорицателю поклялся в том Ахилл.

Тогда Калхас припомнил из былого,

Что Агамемнон гневно Хрису говорил,

Как Аполлонова жреца бесчестил,

Прогнал его из стана, выкупа не взяв,

Хрисенду не отдав отцу из мести,

Тем самым бога кару на войска наслав.

Умилостивить сможем Аполлона,

Когда Хрисенду возвратим под отчий кров,

И принесём коленоприклонённо

Как жертву сто откормленных тельцов.

Но Агамемнон, услыхав провидца,

Собрался вновь горячим гневом полыхнуть,

Но понял, что придётся согласиться

Отцу его Хрисенду всё-таки вернуть.

Он за возврат потребовал награду.

Ахилл его корыстолюбцем упрекнул обозвал,

Мол, с жадностью своей не знает сладу.

И Агамемнон тут запальчиво сказал,

Что взыщет он тогда себе в награду

За то, что он отцу Хрисенду возвратил,

Из тех богатств, что будут по раскладу

Принадлежать Аяксу и тебе, Ахилл.

– Корыстолюбец, жадный и коварный! –

Воскликнул в возмущении Ахилл.

– С тобой мы не имели доли равной,

А ты и этой крохи нас уже лишил!

Мы ведь с тобой пришли сюда сражаться

Не за себя – помочь тебе в тяжёлый час,

И Менелаю, твоему же братцу,

А ты, скупец, теперь решил ограбить нас.

Ты хочешь у меня отнять добычу,

Но ведь за подвиги она досталась мне.

Я больше твой доход не увеличу,

И пусть моя награда вся сгорит в огне.

И лучше мне тогда назад вернуться,

В родную Фтию. Больше биться не хочу

Но ты, коварный, не успеешь оглянуться,

Как станет с Троей бой тебе не по плечу.

– Ну что ж, беги! – Агамемнон воскликнул. –

– Тебя я ненавижу больше всех царей.

Все беды ты на наш поход накликал.

Не страшен мне твой гнев, Ахилл, беги скорей!

Веленьем свыше я верну Хрисенду,

В немилость Аполлону не хочу попасть.

Но у тебя я отниму Брисенду,

Чтоб понял ты – моя насколько выше власть.

И страшный гнев тут овладел Ахиллом.

Схватился гордый сын Фетиды уж за меч,

Уже почти извлёк, и, что есть силы,

Врагу срубить собрался голову он с плеч.

Но тут почуял к волосам прикосновенье,

Как будто их овеял лёгкий дым.

Он обернулся, замер на мгновенье –

Незрима для других, Афина перед ним,

Паллада – дочерь Зевса Громовержца,

Возникла. И герой вдруг робость ощутил –

Послала Гера, не желая смерти

Царей обоих. Опустил свой меч Ахилл.

Воскликнул он: «Великая Афина!

С Олимпа ты сейчас спустилась для чего?

Не видишь – Агамемнона гордыня

Погубит всех нас, и безумца самого».

– «Ну нет, Ахилл! – воскликнула Паллада,

– Пришла я, чтобы гнев твой правый укротить.

Не обагряй меча в крови, не надо.

Ты сможешь гордеца словами укорить.

Поверь мне – скоро здесь, на этом месте

Тебе заплатят за обиду во сто крат.

И воздадут по силе и по чести,

И станешь ты, Ахилл, неслыханно богат,

Коль скоро ты послушаешь, как должно,

Богов – не станешь нынче братской крови лить».

Послушался Ахилл, и меч свой в ножны

Вложил. Паллада же взлетела на Олимп.

Сказал Ахилл Агамемнону много

Слов неприятных, гневных и обидных слов.

Назвал его губителем народа,

Собакой, пьяницей царём среди глупцов.

Ахилл в сердцах свой скипетр – символ власти,

На землю бросил, и сказал – в тот день иль ночь,

Когда враг будет рвать войска на части,

И Агамемнон будет умолять помочь,

Ахилл ему на помощь не примчится,

Его за оскорбленье это не простит,

Не поспешат на помощь колесницы –

Пусть Агамемнон от троянцев побежит.

Ища напрасно в логике опору,

Царь Пилоса всем о единстве говорил.

Не погасил премудрый Нестор ссору,

Враждующих вождей и он не примирил.

Разгневанный, великий сын Пелея

Ушёл с Патроклом – другом ко своим шатрам.

В груди его бушуя, а не тлея,

Пылал огонь, подобный жертвенным кострам.

Вот Агамемнон, прежде непреклонный,

Велел корабль спустить на море быстрый свой,

И отвезти на нём и жертвы Аполлону,

И дочь Хрисенду возвратить к отцу домой.

Корабль этот должен плыть, водимый

Отважным Одиссеем, мудрым хитрецом,

И привезти Хрисенду в город Фивы,

Для долгожданной встречи пленницы с отцом.

А греки по велению царёву

Для Аполлона жертвы в стане принести

Должны богатые – тельца, корову,

И этим действом Агамемнона спасти.

А между тем стремительно корабль

Шёл морем, паруса по ветру устремив.

Вот, наконец, вошёл корабль в гавань.

Дошли посланцы Агамемнона до Фив.

И моряки, причалив так, как надо,

Спустили с мачты паруса командой всей,

И во главе ахейского отряда

Сошёл с Хрисендою на берег Одиссей.

Отвёл к отцу прекрасную пропажу,

Приветствуя его почтительно вполне,

Произнеся слова – такие даже,

Что говорят об Агамемнона вине.

– О, Крис, служитель Аполлона верный!

Сюда я прибыл – дочь Хрисенду возвратить,

Привёз я сто быков богатой жертвой,

Чтоб Аполлона – бога милость заслужить.

Бог сребролукий наказал примерно

Наш стан за Агамемнона тяжёлый грех,

Наслав на нас и смерть, и мор, и скверну,

Пощады просим у него для греков всех.

Обрадовался старец Хрис безмерно,

И нежно дочь свою любимую обнял.

А греки приступили к приношенью

Для Аполлона жертв, чтоб он их просьбам внял.

Просить стал Хрис у бога-стреловержца:

«О сребролукий! Внемли мне и в этот раз!

Ты помогал всегда. Прошу от сердца –

Избавь от страшных бедствий греков ты сейчас!»

Воспринял бог молитвы благосклонно,

И грекам в стан послал тотчас покой и мир,

А Хрис, принесший жертвы Аполлону,

От счастья закатил роскошный щедрый пир.

И утром, отоспавшись, солнце встретив,

С отрядом греков Одиссей поплыл назад,

А Аполлон послал попутный ветер,

И быстро к стану своему приплыл отряд.

Пока же Одиссей послом был в Фивах,

Агамемнон решил «коль обещал – возьму» -

Послал своих глашатаев, чтоб силой

Брисенду привели прекрасную к нему.

Талфибий с Эврибатом (1) неохотно

К шатру Ахилла за Брисендой побрели.

А тот в раздумьях восседал у входа –

Послы ему сказать и слова не смогли.

Тогда сказал могучий сын Пелея:

«Привет вам, злого Агамемнона послы.

За девушкой явились? Нут так смелее

Её берите и ведите, раз пришли.

Но только вы свидетелями сами

Пребудете, тогда, когда настанет час,

Когда я буду для борьбы с врагами,

Но не спасу я Агамемнона и вас.

Ахилл в слезах друзей своих покинул,

Один на берегу пустынном встал,

И к морю руки протянув, богиню

Фетиду, мать свою, отчаянно призвал:

– О мать моя! Уж если для забавы

На жизнь короткую меня ты родила,

То почему меня лишает славы

Зевс – громовержец за великие дела?

Царь Агамемнон подло обесчестил

Меня, забрав награду, что я заслужил.

Он это совершил из чувства мести! –

Так горько к матери своей призвал Ахилл.

Фетида услыхала вопли сына.

Почуяв, как страдает сын, её птенец,

Покинула прохладную пучину –

Отца Нерея – бога сказочный дворец.

Она всплыла из бирюзовой, пены,

На берег вышла, нежно сына обняла,

Что для неё дороже всей вселенной,

Его горячую ладонь в свою взяла.

– Что ты рыдаешь, мальчик мой, так горько?

Поведай матери, сынок, печаль свою.

Он рассказал, как Агамемнон гордый

Забрал награду, что Ахилл добыл в бою.

Хотел, чтоб мать у Зевса попросила

Дать Агамемнону острастку побольней,

И громовержец дал троянцам силу

Прогнать всех греков вплоть до самых кораблей.

Пусть Агамемнон осознает, мерзкий,

Как неразумно он и глупо поступил,

Когда обидел воина столь дерзко,

Награду отобрав, что заслужил Ахилл.

Ахилл уверен – Зевс ей не откажет.

Фетида пусть напомнит Зевсу: «Оглянись,

И вспомни – я спасла тебя однажды,

Когда сковать тебя и свергнуть собрались

С Олимпа боги, как они решились,

А я на помощь Бриарея призвала

Сторукого, и боги враз смутились,

И жажда перемен у них тотчас прошла».

И, вспомнив это, Зевс её уважит.

Ему достаточно мгновенья одного –

Он Агамемнона – царя накажет,

И ввергнет в страх и бегство воинство его.

– О, мой возлюбленный и мой несчастный!

Мой сын, зачем тебя я только родила!

Ты столько бедствий перенёс напрасно,

Окончишь скоро ты земные все дела.

Я поднимусь к Олимпу на вершину,

Там буду Зевса – громовержца умолять

Помочь мне и возлюбленному сыну.

Тебе теперь в боях не нужно принимать

Участия, сиди в шатре спокойно.

Но к Зевсу не попасть, придётся погодить –

Он к эфиопам (1) следует достойным,

На пир и будет там двенадцать дней гостить.

Когда же Зевс на свой Олимп вернётся,

Я тут же слёзно припаду к его ногам,

Надеюсь – благосклонно отнесётся

Он к искренним моим отчаянным мольбам.

***

1.Эфиопы – мифический народ, живший по представлению греков на самом южном крае земли.

Ахиллу дав такое обещанье,

И сына заключив в объятиях своих,

Закончила недолгое прощанье,

Фетида скрылась среди бурных волн морских.

Ахилл пошёл походкою нетвёрдой,

Покачиваясь, словно был он сильно пьян,

К большим шатрам своей когорты гордой,

Составленной из земляков – мирмидонян.

И с этих пор, сидел в шатре, печальный,

В собрании вождей его отныне нет.

В боях он не участвовал брутальных,

Хотя и жаждал славных воинских побед.

И так провёл печально, с ожиданьем

Одиннадцать деньков, грустя не без причин,

А на двенадцатый с туманом ранним

Фетида на Олимп взлетела из пучин.

К ногам упала Зевса – громовержца,

Колени обняла с отчаянной мольбой,

И руки протянув, в слезах, от сердца

Коснулась нежно бороды его седой.

– Отец наш! Дай мне отомстить за сына!

Исполни мою просьбу! Ведь и я, любя,

Тебе сумела раз помочь посильно,

Разрушить заговор врагов против тебя.

Пошли троянцам воинских успехов,

Чтоб неприятеля успешно подавлять,

И побеждать на поле битвы греков,

Чтоб стали те Ахилла слёзно умолять

Помог чтоб Агамемнону сражаться.