Амурская соната Чёрного Дракона

Алексей Ветров

Амурская соната Чёрного Дракона

"Кто пьёт из реки Дракона, тот отдаёт ему часть своей судьбы.

Но Дракон не забирает её – он меняет её на путь, которого не видно с берега."

– из хроник затонувшего монастыря Чжэньхэ, XIII век

"Я веду вас, даже когда вы думаете, что идёте сами."

– Голос Чёрного Дракона

Пролог. Голос реки Чёрного Дракона

Я всегда здесь.

Моё дыхание – туман на утренней воде, мой шёпот – гул под тёмным льдом зимой. Я теку сквозь века, сквозь судьбы, и люди думают, что знают меня. Они называют меня Амуром. На другом берегу зовут – Хэйхэ, река Чёрного Дракона. Но это имя старше их городов, старше даже самих народов.

Я видел, как менялись берега. Как под звёздами костры кочевников сменили фонари набережных. Как пароходы и ледоколы пришли на смену лодкам с парусами из рыбацких сетей. Но сквозь всё это я слышу одно и то же – просьбы. Люди всегда чего-то хотят: богатства, любви, мести… или ответа на вопрос, который они боятся задать.

Я умею отвечать. Только редко – прямо.

Иногда мой голос приходит во сне, иногда – в шуме ветра между домами, иногда – в тёмной воде у кромки льда. Но те, кто слышит меня, уже не могут жить, как прежде.

Сегодня ночью я звал её. Женщину, что приехала издалека, скрипачку с руками, знающими тоску и радость каждой ноты. Я чувствую её сердце – оно ищет не музыку, а потерянный свет. Её дочь исчезла, и теперь её дорога идёт вдоль моих берегов, туда, где граница мира людей и того, что скрыто, размыта, как мой весенний ледоход.

Она ещё не знает, что здесь нет случайных встреч. Что китайский джентльмен с глазами, хранящими две тысячи лет, услышал мой зов так же, как она.

Я – Чёрный Дракон, и мои воды уже выбрали их.

А дальше… дальше начнётся течение, из которого нельзя выйти на берег.

Глава 1. Звонок из Хабаровска

Марина стояла у окна своей небольшой квартиры во Владивостоке, держа в руках чашку кофе, который уже остыл. С моря тянуло промозглым ветром, и тонкая марлевая занавеска колыхалась, словно напоминая о чём-то тревожном. Она собиралась сесть за ноты – вечером репетиция в филармонии, – когда на столе завибрировал телефон.

На экране высветилось: «Лиза».

– Лиза? – Марина поднесла телефон к уху, улыбка уже скользнула на губах. – Ну, как ты там в своём Хабаровске?

В ответ – тишина. Только прерывистое дыхание.

– Лиза? Ты меня слышишь? Что случилось?

Голос дочери прозвучал глухо, словно из-под воды:

– Мам… мне нужна помощь… Я не могу сейчас объяснить… Приезжай. Пожалуйста.

– Подожди, что значит «приезжай»? Ты где? У тебя всё в порядке?

– Просто приезжай… я не могу говорить… – и в трубке раздался короткий сигнал отбоя.

Марина осталась стоять с телефоном в руке, как будто кто-то выдернул из-под неё опору.

Она несколько раз набрала номер, но каждый раз попадала на автоответчик.

– Чёрт… – выдохнула она, чувствуя, как утро рушится, как карточный домик.

На столе рядом с нотами лежала фотография – Лиза с дипломом программиста, смеющаяся, с вечно растрёпанными волосами. Год назад дочь переехала в Хабаровск – работать в перспективной IT-компании. Всё шло отлично, пока…

Марине хотелось выехать сразу, но на ближайший поезд билетов не было – только на вечер. Она забронировала место, собрала вещи и к ночи уже мчалась вдоль темнеющего пейзажа дальневосточной тайги к берегам Амура, чувствуя, как каждая минута тянется мучительно долго.

Хабаровск встретил её пасмурным небом и влажной прохладой. Марина вышла из вокзала, держа в руках небольшой чемодан, и сразу набрала дочь – тишина. Тогда она направилась к квартире, где Лиза снимала комнату. Дверь открыл молодой парень в растянутом свитере.

– Вы Марина Сергеевна? Мама Лизы? – спросил он, явно узнав её по фотографии, что висела в прихожей.

– Да. Где она? – голос Марины дрогнул.

Парень замялся:

– Я думал, она у вас… Её не было уже два дня.

В этот момент Марина почувствовала, как кровь отхлынула от лица. В голове стучала только одна мысль: что-то случилось.

Она вышла на улицу, чтобы перевести дух, и заметила вдалеке человека в длинном тёмном пальто, стоявшего у киоска с чаем. Мужчина, словно почувствовав её взгляд, слегка поклонился и направился к ней.

– Марина Сергеевна? – его голос был мягким, но в нём звучала сталь. – Меня зовут Максим Логинов. Я… могу помочь вам найти дочь.

– Простите, а мы знакомы? – Марина отступила на шаг, мгновенно насторожившись.

– Нет, – он улыбнулся, и в этой улыбке было что-то странно древнее, будто из другого времени. – Но я знаю, кто вы. И знаю, что с Лизой произошло.

Глава 2. Незнакомец на набережной

Марина замерла, будто внезапно оказалась в чужой пьесе, где ей отвели главную роль без репетиций. Мужчина в тёмном пальто стоял неподалёку, легко опершись на перила, и внимательно наблюдал за ней. Его фигура выделялась на фоне мутного апрельского неба, словно контур, вырезанный из другого времени.

– Марина Сергеевна? – произнёс он так, будто был уверен в её имени.

– Да… А вы? – она инстинктивно прижала к себе сумку, пряча за настороженностью лёгкий испуг.

– Максим Логинов. – Он чуть кивнул. – Мне жаль, что мы знакомимся при таких обстоятельствах.

Голос у него был низкий, бархатистый, но с той твердью, что остаётся в памяти. Слова словно вытекали из него ровной, спокойной струёй, и в этом тембре было что-то странно убедительное.

– Вы знаете, где моя дочь? – Марина хотела, чтобы вопрос прозвучал жёстко, но в голосе непрошено дрогнула нотка тревоги.

– Я знаю, куда она направлялась в последний раз, – ответил он, глядя мимо неё, будто видел там что-то своё. – И знаю, что вам лучше не ходить туда одной.

Он предложил пройтись. Они двинулись по набережной, мимо облупленных фонарей, чьи тусклые круги света падали на потрескавшийся асфальт. Ветер, налетая порывами, тянул с реки запах сырого льда и далёкой гари.

– Лиза исчезла два дня назад? – уточнил Максим, как будто проверяя собственную версию.

– Откуда вы это знаете? – Марина остановилась, вглядываясь в его лицо.

– Видели люди, которым я доверяю. Она ехала в сторону старого порта.

У Марины неприятно сжалось в груди. Старый порт был местом, куда нормальные хабаровчане не заглядывали без нужды: заброшенные причалы, ржавые баржи, затхлый запах мазута и речной тины.

Они дошли до обзорной площадки, где Амур раскрылся перед ними серо-зелёным полотном. Лёд ломался, и мутная вода уносила льдины к горизонту. Максим достал из внутреннего кармана небольшой конверт.

– Нашёл это неподалёку от вашего дома, – сказал он и протянул ей.

Марина развернула сложенный вчетверо листок. Почерк Лизы был неровным, будто писала на ходу:

«Не верь тем, кто говорит, что всё в порядке».

Холод пробежал по её спине.

– Она… предупреждала меня?

– Думаю, да, – Максим говорил негромко, но в его голосе сквозила твёрдая уверенность. – Если хотите понять, что произошло, придётся довериться мне хотя бы до утра.

Марина опустила взгляд на реку. Вода с тихим стуком ломала тонкий лёд, увлекая его подальше от берега. Ветер бил в лицо, и это помогало скрыть, что её пальцы задрожали.

– Хорошо, – произнесла она наконец. – Но предупреждаю: если вы втянете меня во что-то опасное…

– Тогда мы оба окажемся по одну сторону беды, – ответил он, и в уголках его губ мелькнула едва заметная, почти невесомая улыбка.

Глава 3. Старый порт

Марина никогда не любила Хабаровск весной. Здесь март и апрель тянулись в холодной серо-коричневой палитре: небо низко висело над городом, улицы пахли смесью талого снега, бензина и мокрого асфальта, а редкие проблески солнца казались случайными подарками. Но в этот вечер всё выглядело иначе. Не просто мрачно – настороженно, словно сам город следил за каждым её шагом.

Максим шёл рядом, не оборачиваясь. Его движения были тихими и уверенными, будто он знал не только дорогу, но и то, что ждёт их впереди.

– Мы идём пешком? – спросила Марина, стараясь разрядить густое молчание.

– Пешком мы останемся незаметными, – коротко ответил он. – Машина привлекла бы внимание.

Они свернули с центральной улицы и постепенно углубились в старую часть города. Здесь фонари горели тусклее, дома стояли ближе друг к другу, а асфальт давно превратился в потрескавшийся ковёр с лужами, отражающими мутный свет.

– Как вы нашли ту записку? – Марина решила вернуться к тому, что не давало ей покоя.

– Случайностей почти не бывает, – ответил Максим, и это прозвучало не как банальная фраза, а как утверждение человека, который привык проверять такие слова на практике. – Иногда вещи находят нас, если мы достаточно внимательны.

Запах реки ударил в нос задолго до того, как показалась сама вода. Старый порт лежал на окраине, там, где Амур делал плавный изгиб, а заброшенные причалы выглядели как скелеты, выброшенные временем. Металлические конструкции ржавели и крошились, деревянные настилы гнили под вечной влагой.

– Здесь небезопасно, – заметила Марина, окидывая взглядом пустынные проходы между складами.

– Для большинства людей – да, – кивнул Максим. – Но мы пришли не ради прогулки.

Он вёл её по узкой бетонной дорожке вдоль старых контейнеров. Некоторые были изрезаны граффити, другие – заперты на массивные висячие замки. Ветер, налетая порывами, свистел в щелях и гонял по земле обрывки бумаг и полиэтиленовых пакетов.

– Сюда, – тихо сказал он, подводя её к тёмному ангару с выбитыми окнами.

Внутри пахло ржавчиной, прелыми досками и чем-то сладковато-гнилым. Марина почувствовала, как по коже пробежал холодок. Максим достал из внутреннего кармана небольшую плоскую коробочку, щёлкнул замочком – и в руках у него оказался странный предмет: круг из меди, испещрённый мелкими символами, напоминающими старославянскую вязь, но с примесью чего-то восточного.

– Что это? – спросила Марина, стараясь говорить ровно.

– Ключ, – коротко ответил он и опустился на одно колено, ставя круг в центр пола.

Он вынул из сумки небольшой мешочек, достал оттуда горсть серого порошка и посыпал им медный диск. Символы будто ожили: в их углублениях зажегся мягкий золотистый свет, который не давал ни тепла, ни тени, но казался почти живым.

– Это… электричество? – неуверенно спросила Марина, понимая, что сама не верит в свои слова.

– Если бы всё можно было объяснить электричеством, – усмехнулся Максим, – мир был бы проще. И скучнее.

Внезапно в углу ангара раздался шорох. Марина вздрогнула и резко обернулась. В темноте, между проржавевшими металлическими стойками, мелькнул силуэт. На секунду ей показалось, что это человек, но движения были слишком плавными и бесшумными, словно тень скользила по полу.

– Не подходи, – тихо сказал Максим, не отрываясь от своего круга. – Они не тронут нас, пока я держу проход закрытым.

– Они? – Марина почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом.

– Ты их не видишь полностью. И, поверь, это к лучшему.

Силуэт исчез так же внезапно, как появился, оставив за собой лёгкое ощущение чужого присутствия.

Максим поднялся, и свет в символах медленно погас.

– Путь открыт, – произнёс он, и в его голосе прозвучало что-то тяжёлое, как будто он взвалил на себя больше, чем хотел бы.

– Куда именно? – спросила Марина, стараясь удержать дрожь в голосе.

– Туда, где мы найдём первые ответы. И, возможно, твою дочь. Но там всё иначе – правила, люди, даже время.

Он подошёл к ржавой металлической двери в глубине ангара. Та, казалось, вросла в бетон, но Максим уверенно нажал на неё ладонью – и металл поддался, открыв проём, из которого тянуло прохладным, влажным воздухом.

Марина заглянула внутрь – и её охватило странное чувство. Перед ней была не просто комната или коридор: пространство внутри будто бы не подчинялось привычной логике. Вдалеке мерцал слабый свет, но определить его источник было невозможно. Звуки города исчезли, осталась только низкая, гулкая тишина, в которой собственное дыхание казалось чужим.

– Если пойдёшь туда, – сказал Максим, – назад дороги уже не будет.

Марина сжала кулаки. Перед глазами всплыла Лиза: её смех, вечно спутанные волосы, глаза, в которых всегда было больше уверенности, чем у самой Марины. Она сделала шаг вперёд.

– Тогда идём.

Максим кивнул и вошёл первым. Марина последовала за ним, и дверь за их спинами закрылась почти беззвучно, оставив за собой только старый, тихо шепчущий порт и ледяной Амур, в котором этой ночью отражалась чужая, непривычная луна.

Глава 4. По ту сторону реки

Сначала Марине показалось, что Максим просто завёл её в тёмный, безлюдный коридор старого дома. Запах сырой известки и застоявшегося воздуха щекотал ноздри, шаги отдавались глухим эхом. Но стоило сделать ещё несколько шагов, как стены будто отступили, а пространство потекло, как чернила по мокрой бумаге.

Воздух уплотнился, стал влажным, как утренний туман над Амуром, когда река ещё хранит ночной холод. Он лип к коже, будто невидимые руки удерживали, не позволяя повернуть обратно. В нём смешались запахи нагретого дерева, горьковатого льда и густых, пряных благовоний. Марина узнала этот аромат – он был почти таким же, как в одном маленьком китайском храме во Владивостоке, где она когда-то, не зная зачем, зажгла палочку ладана.

Под ногами лежал гладкий, как зеркальная поверхность, камень, но он пружинил, словно под ним текла живая, медленная река. Где-то вдалеке глухо звучал низкий, протяжный гул – не ветер, не вода… скорее, дыхание чего-то огромного.

Тусклый свет впереди медленно разгорался, переливаясь то мягким янтарём, то холодным серебром. Через несколько шагов они вышли на набережную – и Марина поняла, что это не её город.

Река здесь была шире и глубже. Её течение текло, как расплавленный металл, медленно, но с внутренней силой. Вода отливала бирюзой, серебром и редкими вспышками зелёного нефрита, будто в её глубине плавали звёзды. Издалека доносился тихий плеск, и казалось, что каждое движение воды сопровождает невидимый взгляд. На противоположном берегу тянулся город, где старый Хабаровск переплёлся с древним Китаем. Черепичные крыши с изогнутыми краями сверкали, шпили венчали медные шары, стены украшали каллиграфические узоры, тонкие, как штрихи туши. Между домами тянулись деревянные галереи, подвесные мостики и резные перила, где золотые драконы переплетались с журавлями.

– Где мы?.. – тихо выдохнула Марина.

– Здесь это место зовётся Хэй Лун Цзян – Река Чёрного Дракона, – ответил Максим. – Мы в Зеркальном Хабаровске.

Она заметила, что набережная полна людей… или тех, кто только казался людьми. Некоторые носили тяжёлые халаты с вышивкой облаков и фениксов, другие – простые одежды, но их цвета были настолько насыщенными, что ткань будто светилась изнутри. Мимо прошёл мужчина с глазами цвета старой бронзы, а за ним – девушка с серебряными волосами в платье, расшитом иероглифами, которые меняли форму, словно дышали. Марина почувствовала, как по спине побежали мурашки.

– Они… видят нас? – спросила она.

– Видят, – кивнул Максим. – И многие знают, кто ты.

– Почему я?..

– Потому что твоя дочь уже была здесь. И не случайно.

Они пошли вдоль берега. Каменные плиты мостовой были испещрены резьбой – лотосы, карпы, волны, спирали, похожие на завитки ветра. Иногда линии сходились в круг, в котором Марина могла поклясться, что виделась змеевидная тень. Вдоль берега тянулись небольшие пагоды, и от каждой доносился перезвон колокольчиков, тонкий и хрустальный.

Город шумел особым шумом: звон колёс по брусчатке, негромкие возгласы на русском и древнем северокитайском, шелест шёлковых рукавов, аромат жареных каштанов и чая с лотосом. Откуда-то доносился звук струн – старинная мелодия, в которой было что-то тревожное, как в предупреждении.

– Здесь живут те, кто перешёл из вашего мира, – сказал Максим. – Одни остались по доброй воле, другие… потому что путь назад закрылся.

Марина почувствовала, что в этом "закрылся" было что-то большее, чем просто потерянная дорога.

Они свернули в узкий переулок. Лакированные панели стен сияли золотой инкрустацией, над дверями висели красные фонари, а каменные львиные маски у дверей казались живыми. Из одной лавки тянуло густым ароматом сушёных трав, пряным и тёплым, с ноткой имбиря. Где-то в глубине темноты промелькнула пара глаз – слишком больших, чтобы принадлежать человеку.

– Здесь опасно задерживаться, – тихо сказал Максим. – В этом городе ложь умеет носить лицо правды.

На одной из дверей висела вывеска, где кириллица переплеталась с ровными иероглифами.

– Что это значит? – спросила Марина.

– Это не для тебя, – коротко бросил он. – Но тот, кто сможет прочесть, поймёт, зачем ты пришла.

Переулок вывел их на просторную площадь. В центре возвышалась башня с часами, крыша которой была украшена фигурками драконов. Казалось, их усы медленно колыхались в такт дыханию ветра. Стрелки часов двигались рывками, а где-то в глубине башни тикал другой, глухой, неровный ритм.

Вокруг башни стояли торговцы. На прилавках лежали фарфоровые чаши с чаем, сияющим изнутри, амулеты в форме нефритовых тигров, шкатулки с лентами, на которых плясали золотые символы. Старуха в чёрном халате капнула в сосуд янтарную каплю – и тот засветился, как маленькое солнце.

– Что это?.. – начала Марина.

– Не трогай, – перебил Максим. – Здесь всё имеет цену. И не всегда в монетах.

У дальнего края площади, под навесом из резного дерева, сидел старик с лицом, как высохшая кора. Его усы и бородка колыхались без ветра. Он увидел Максима и слегка склонил голову.

– Привёл её? – спросил он по-русски с мягким акцентом.

– Да, – кивнул Максим. – Мы ищем девушку. Молодая, тёмные волосы, серые глаза.

Старик провёл рукой по выцветшей вышивке на рукаве, затем поднял взгляд:

– Здесь никто не появляется случайно. Если она пришла – значит, её позвали. И она ответила.

– Кто позвал? – спросила Марина.

В его зрачках отразилась река, тёмная, но сияющая изнутри.

– Хэй Лун, Чёрный Дракон.

Эти слова повисли в воздухе, как удар медного гонга. Максим сжал её плечо:

– Пойдём. Город пока к нам благосклонен.

Они растворились в переулках, где алые фонари качались, будто в такт невидимому сердцу реки. А за их спинами тёмная вода мерцала нефритом и серебром, храня в глубине судьбу, к которой Марина ещё не была готова.

Глава 5. Нефритовый кулон

Ночь в Зеркальном Хабаровске не просто темнела – она дышала.

Тьма была мягкой, как тушь, разведённая в воде, и казалось, что, если сделать шаг в сторону, можно утонуть в ней, как в чернильном колодце. Здесь не было привычных желтых фонарей. Вместо них – тёплый свет красных бумажных шаров, подвешенных к резным балкам домов. Они колыхались от ночного ветра, и внутри каждого дрожало крошечное пламя, похожее на зрачок живого существа.

Луна висела низко и странно близко, так что её свет, смешиваясь с огнём фонарей, превращался в тёплое серебро. Оно ложилось на крыши с загнутыми краями, будто выгнутые спины старых драконов, отражалось в зеркальной воде каналов и цеплялось за лица прохожих. Иногда в их чертах проступало что-то лишнее – как будто поверх привычного облика проступала чужая тень.

Марина шла за Максимом по узкой улочке, вымощенной серыми плитами. Под ногами камень был гладким и прохладным, а в щелях между плитами пробивались крошечные стебли мха, мерцающие каплями росы.

По обе стороны стояли лавки и мастерские. Одни двери были открыты настежь, в другие вела занавесь из бусин и колокольчиков. За занавесом едва слышно звенел кузнечный молот – глухо, но с таким ритмом, что в голове возникал образ сердца, выковывающего саму судьбу. В другой лавке тихо перекликались фарфоровые колокольчики, и их дрожь тянулась сквозь ночной воздух, словно кто-то перебирал тончайшие нити.

Марина улавливала и другие звуки: шелест кисти по рисовой бумаге, стук деревянных счёт, шёпот, идущий откуда-то из глубины узкой комнаты. На прилавках под светом шёлковых ламп лежали фарфоровые журавли с чёрными глазами, тёмные тигры, змеящиеся драконы, застывшие в момент прыжка. Были и веера, расписанные туманными горами и струящимися реками, и крошечные стеклянные бутылочки с густой тёмно-зелёной жидкостью, от которой пахло сушёными травами, дымом и холодным железом.

– Куда мы идём? – спросила Марина, стараясь не отстать. Её голос прозвучал тише, чем она ожидала, – как будто сам воздух глушил слова.

– К тому, кто хранит вещи с границы миров, – ответил Максим, не оглядываясь. – Иногда эти вещи выбирают своего владельца. Иногда сами находят его.

Марина подумала, что в этом городе многое «выбирает» само – и лучше не задавать лишних вопросов.

Они свернули в переулок. Здесь было почти темно, лишь круглые окна в деревянных рамах отдавали в ночь мягкий золотистый свет. В глубине переулка слышался тихий плеск воды – ритмичный, как дыхание.

Вскоре перед ними вырос двухэтажный дом. Его крыша была украшена фигурками драконов и журавлей, будто две силы – земная и небесная – встречались здесь. Над дверью висела выцветшая вывеска с резными иероглифами:

守物人 – «Хранитель вещей».

Дверь открыл высокий сухощавый мужчина в длинном синем халате. Чёрная коса падала ему на грудь, лицо было иссечено морщинами, но глаза ясные, как весенняя вода.

– Максим, – произнёс он, слегка кивнув. – Давненько ты не приходил.

– У нас дело, Ли Чжун, – сказал Максим. – Нам нужен любой предмет, что мог бы принадлежать девушке из нашего мира. Она здесь… и пропала.

Старик кивнул и отступил в сторону, пропуская их внутрь.

Внутри пахло старым деревом, ладаном и слабой горечью чая. Полки тянулись вдоль стен, уставленные свёртками, деревянными коробочками, фарфоровыми шкатулками, свитками в бамбуковых чехлах. Некоторые вещи Марина уловила краем глаза – словно шевелились, когда на них не смотрели.

Ли Чжун подошёл к дальнему шкафу и, покопавшись в глубине, вынес маленькую лакированную коробочку, инкрустированную перламутром.

– Это нашли у старого причала две недели назад, – сказал он. – Она сама пришла ко мне.

Марина открыла крышку. На чёрной подушечке лежал нефритовый кулон – дракон, обвивший кольцо. Камень был светло-зелёным, но глубина его цвета менялась при каждом движении. Когда она повернула его к свету, глаза дракона вспыхнули золотистым, словно в глубине камня кто-то открыл глаза.

– Я видела такой у Лизы… – Марина замерла. – Только он был стеклянным.

– Это тот же самый, – сказал Максим. – Но теперь он изменился.

Ли Чжун сложил руки за спиной:

– Хэй Лун, Чёрный Дракон, дарил избранным нефритовые амулеты, чтобы они могли ходить между мирами. Но амулет не служит человеку. Он сам выбирает. Когда дракон в камне пробуждается, он зовёт туда, где должна исполниться судьба.

Марина сжала кулон в ладони. Он был тяжёлым и тёплым, словно в нём жила крошечная капля солнца. Вдруг камень дрогнул, но теперь не просто вибрацией – внутри него будто шевельнулось что-то гибкое. На миг ей показалось, что кольцо, обвитое драконом, чуть разомкнулось, и из камня вырвался тонкий золотой луч, растаявший в воздухе.

Ли Чжун нахмурился:

– Он уже просыпается. Это значит, что она близко… к тем, кто не должен её найти.

– Кто они? – Марина почувствовала, как внутри что-то сжалось.

– Служители реки и те, кто хочет сломать её волю, – ответил он. – Если им достанется амулет, граница рухнет.

Кулон вдруг потянулся в её руке – на север, к излучине реки. Максим заметил движение:

– Он ведёт нас.

Они вышли на улицу. Красные фонари колыхались, отбрасывая дрожащие круги света. Каждый пульс кулона отзывался в груди Марины лёгким страхом и странным, почти сладким предвкушением.