Стерва в д(т)еле

Но спрашивала я не просто так. Это была моя личная больная тема. Увы, в своём мире природа обделила меня способностью к зачатию. И что такое радость материнства, я не знала. Вначале было больно, но потом я смирилась. И вот теперь, попав в мир, где от меня, буквально, требовалось именно это! Причём от… почти восьмидесятилетнего мужчины. С одной стороны, вроде легче, нагрузка ниже. С другой… морально это было тем ещё испытанием.

– Неужели нет других претенденток на такую лакомую вакансию, как мать наследника княжества Подошлльского?

– Ну как сказать, – замялся Шакир Доев, – у него уже есть две жены и… десяток наложниц, – наконец расщедрился на самую “вкусную” часть информации.

– Две жены? И десяток… – пробормотала я, стараясь осмыслить масштаб новой шокирующей новости. – Это же… целый… гарем.

– Это… часть уклада жизни знатных мужей, княжна, – попытался объяснить Шакир Доев, видимо, полагая, что я деревенская простушка, которая понятия не имеет о светской жизни. – Показывает силу и богатство.

– Показывает рассадник интриг и болезней, – парировала я тут же, не сдержавшись. Мой внутренний голос, закалённый современными реалиями и… турецкими сериалами, тут же включил режим эксперта. – В моём мире… к такому относились… очень негативно. Конкуренция за внимание, за положение, за наследство… Это же постоянная война без правил! Особенно если речь идёт о наследниках! И особенно если князь… кхм… в возрасте. Кто там будет заправлять всем? Жёны? Наложницы? Их прихлебатели?

Радима и Шакир снова молчали. Кажется, моя реакция – отсутствие слёз, ужаса и обморока, зато присутствие язвительных замечаний и подозрительно глубокого понимания ситуации – была… неожиданной. Наверное, они ждали послушную овечку, которую можно спокойно вести на заклание. Получили… ну, получили.

– Выжить в таком месте будет… сложно, – проговорила я вслух, больше для себя, чем для них. – Очень сложно. Особенно если этот брак не нравится… многим, как вы сказали. Он ведь не нравится?

Шакир Доев кивнул.

– Есть те, кто засматривался на земли Ольхинского княжества. И те, кому не нравится усиление Подольских через этот брак. И те, кто… внутри замка… боится, что вы родите наследника и измените привычный порядок. Не забывайте и про дочерей князя Седрика. Им тоже наследники от новой жены не нужны.

Вот оно. Главная угроза – не внешние враги, а те, кто будут рядом. Жёны, наложницы, дочери… Кто там ещё? Прислуга? Бояре при князе? Все, у кого есть хоть какая-то выгода от существующего порядка или кто может пострадать от моего появления. Прямо-таки змеиное гнездо.

– Милейшая обстановка для выживания. А Радима пока не знает, как меня вернуть, – продолжила я, подводя итог. – Значит, мне придётся выживать. Долго. И главное – забеременеть. От князя Седрика, которому… почти сто лет, чтобы получить наследника. И для своего княжества, и для его. Особенно если родится мальчик. Стойте, а сколько у вас живут? Может, семьдесят девять, у вас… молодой мужчина? – с надеждой уточнила я.

– Увы, в нашем мире мужчины в его возрасте уже считаются пожилыми. Редкие доживают до ста.

– Хм, как и у нас, – чуть взгрустнула я. – А значит, мне предстоит миссия «едва ли выполнима»! – я опять погрузилась в глубокие раздумья.

Я, Алина Бережная, тридцатипятилетняя попаданка, которая в своём мире не могла иметь детей… Теперь должна забеременеть от семидесятидевятилетнего старика, в чужом мире, в теле восемнадцатилетней девицы, в окружении смертельно опасных конкуренток, которые готовы перегрызть глотку за каждый взгляд князя.

Вот это поворот! Вот это сюжет! Даже в самых смелых театральных постановках такого не придумаешь!

Я почувствовала, как по коже побежали мурашки. Не от страха. От… азарта? От вызова? Мой мозг заработал с удвоенной силой, переключаясь в режим «выживание и стратегия».

– Ладно, – сказала я, откидываясь на спинку повозки. – Где наша не пропадала… И не в таком логове змей крутилась. Я три года турецкие сериалы смотрела! Гарем? Ха-ха-ха! Да я им такой мастер-класс по выживанию устрою, что они сами разбегутся! Или выстроятся по струнке!

Мой смех звучал немного истерично, но я не могла остановиться. Это было слишком абсурдно. Слишком дико. Слишком… похоже на меня. Влипнуть в самую невероятную историю и попытаться выйти из неё с максимальной выгодой.

– Надеюсь, вы уже поняли, что призвали не послушную овечку, обречённую на заклание? – я посмотрела на них, и мои глаза, наверное, блестели нехорошим огнём. – Вы призвали… – я задумалась, подбирая правильное слово, которое они поймут в этом мире, но которое отразит всю суть происходящего. – Вы призвали… беду на свою голову. Большую беду. И теперь вам придётся с ней справляться.

Я почувствовала, как внутри меня что-то щёлкнуло.

Принятие. Не смирение, нет. Принятие ситуации как стартовой точки для новой игры.

Правила дикие, ставки высоки, но я умею играть. И умею выигрывать.

Шакир Доев и Радима непонимающе уставились на меня.

Беда? На их голову? Они явно не ожидали такой реакции.

– Плевать мне на гарем, – я расплылась в хищной улыбке. – Да я там такой порядок наведу, что вы меня ещё проклинать будет за тот день, когда сюда… призвали. И заодно помолюсь за душу Айлинэ, чтобы она не сошла с ума от того, что я собираюсь вытворять в её теле.

Моё новое тело задрожало не от страха, а от предвкушения.

Ну что ж, сцена готова, актёры на местах. Пора показать им, что такое настоящая Стерва в (д)теле.

Гарем говорите? Две жены? Десяток наложниц? Старый князь? Ну-ну. Места в первом ряду занимайте, дамы. Шоу начинается.

ГЛАВА 6. Краткий курс в историю: секретики Ольхинских заговорщиков

Воздух в повозке словно наэлектризовался после моей тирады. Радима и Шакир сидели притихшие, насторожённые. Видимо, они уже сто раз пожалели, что связались со мной. Ну, ничего. Это только начало.

– Итак, вернёмся к… детопроизводству, – начала я, стараясь придать голосу деловитость. – Мне нужно забеременеть. От князя. Которому, повторюсь, почти восемьдесят. Я, конечно, не специалист по геронтологии, но… есть у меня смутные сомнения насчёт его… эм… фертильности? Способности к… воспроизводству?

Шакир покраснел. Радима отвела взгляд.

– Княжна… Его светлость… он, конечно, в летах. Но он… крепкий. И надежда… есть. Лекари уверяют, что…

– Лекари уверяют то, что князь желает слышать, – фыркнула я. – Я – актриса. Я знаю, как люди говорят то, что от них хотят. Но ладно. Допустим, надежда есть. Значит, мне предстоит… кхм… провести с ним брачную ночь. И, возможно, последующие ночи. До тех пор, пока результат не будет достигнут.

Шакир кивнул, всё ещё красный как рак.

– Это… ваша супружеская обязанность, княжна. И… производственная необходимость.

– Я поняла. Производственная. Как на заводе. Только вместо деталей – наследник. А вместо станка… – я выразительно посмотрела на Шакира. – Ну, ты понял.

Он дёрнулся. Видимо, ассоциации ему не нравились.

– Хорошо, – продолжила я. – Теперь второй вопрос. Вы сказали, Радима пока не знает, как меня вернуть. И нужны древние свитки в архиве князя. А если… Радима не найдёт? Если свитки не помогут? Если… меня нельзя вернуть?

Радима, наконец, заговорила, её голос был тихим, но твёрдым.

– Я не могу дать гарантий, княжна. Перемещение между мирами… это не простое колдовство. У меня есть только теоретические выкладки. А в архиве Седрика Подольского… там могут быть записи древних магов. Тех, кто, возможно, сталкивался с подобным. Но это… долгий и сложный путь. Я не могу обещать, что найду решение. И не могу обещать, что это будет быстро.

Её слова повисли в воздухе, тяжёлые и холодные. Вот он, реальный расклад. Я здесь, в этом теле, в этом мире. Возможно, навсегда. Мысль об этом была пугающей, но… и освобождающей одновременно. Если нет пути назад, то нужно жить вперёд. Здесь. Сейчас. Максимально комфортно и безопасно для себя.

– Значит, так, – подытожила я, мотая на ус каждое их слово, каждый жест, каждую недоговорку. – Возвращение – лотерея с туманными сроками. Мне нужно выжить в змеюшнике, родить наследника старику… и при этом быть начеку, потому что меня использовали и могут использовать дальше.

Я посмотрела на Радиму. В её глазах читалось нечто большее, чем просто тревога. Какая-то скрытая цель, которую она не озвучивала. И Шакир… его влюблённость в оригинальную Айлинэ, его участие в этом…

Что им было нужно на самом деле? Захват княжества Ольхинского? Власть в Подольском? Или что-то ещё?

«Пусть думают, что я им слепо доверяю, – подумала я. – Пусть думают, что я верю им, и они для меня – всё. Пусть обманываются, что из-за этого могут меня легко контролировать. Но я не такая. Я умею притворяться. И я умею играть по своим правилам. Даже если их нет.

Я улыбнулась. Криво, наверное. Но искренне. В конце концов, это было грандиозное приключение! Остросюжетное, с элементами бытового фэнтези… И юмором. Обязательно юмором, потому что без него в таком дурдоме не выжить.

– Хорошо, – повторила я. – Я принимаю условия. На время. Вы, Радима, ищите свои свитки. Вы, Шакир… занимайтесь своими делами. А я… я буду готовиться к… производственной необходимости. И к жизни в вашем… удивительном мире.

Я закрыла глаза, откинувшись на спинку повозки. Моё тело было молодым и полным сил. Тело Айлинэ. Но внутри – я. Тридцатипятилетняя Алина Бережная. С её опытом, её цинизмом, её чувством юмора и её неистребимым желанием жить. И выжить.

Вот только… если Радима не найдёт способ вернуть меня… Что тогда? Что будет с моей семьёй? С мамой? С папой? С Андреем? Эта мысль кольнула болью, заставила сжаться. Но я тут же отогнала её. Сейчас главное – настоящее. Выжить. А потом… потом будем думать. Я всегда решала проблемы по мере их поступления. И эта проблема была… монументальной.

Повозка продолжала свой путь. Впереди ждал замок.

Семидесятидевятилетний муж.

Гарем.

Интриги.

Дорога тянулась нескончаемо. Несколько дней в повозке, обитой тяжёлым, теперь уже порядком запылённым бархатом, который казался мне до тошноты затхлым. Мир за окном мелькал однообразными картинами – то бесконечный, дремучий лес, то широкие, но какие-то безжизненные поля под чужим, равнодушным небом. Я сидела, прижавшись к мягкой спинке сиденья, пытаясь отстраниться от реальности, в которую меня зашвырнуло с такой бесцеремонностью.

Рядом сопел Шакир Доев, обмякший в дремоте. Радимa сидела напротив, выпрямив спину, и пялилась в окно с таким сосредоточенным видом, будто видела там не унылые деревья и кусты, а расписание рейсов до моего родного мира. После того разговора про «производственную необходимость» и её неспособность отправить меня домой сию минуту, между нами повисло напряжение, плотное и колючее, как непрочёсанная овечья шерсть. Я молчала, анализировала услышанное. Они использовали меня, это очевидно. Им нужна была Айлинэ, нужна была её юная плоть для брака и для продолжения рода. А раз Айлинэ мертва… Я сгодилась. Как временная замена. Как инкубатор. Приятно, чёрт возьми, чувствовать себя ценным кадром!

Но почему Радима не может отправить меня назад? Она смогла мою душу выдернуть из моего мира и, как я поняла, сделала это без особой подготовки, при первой же необходимости… Поэтому я и не верила, что она не знает, как это исправить. Или не хочет? Если и правда не знает, то я в ещё большей заднице, чем думала. Если не хочет… Значит, у неё есть какой-то свой план, где моё возвращение не предусмотрено. Может, этот план куда масштабнее брака старого князя и юной княжны? Может, дело не только в Ольхинском княжестве? Или дело только в нём, но для реализации нужна я – живая, функционирующая Айлинэ? От огромного количества вопросов трещала башка.

Я мотала на ус, делая вид, что размышляю о превратностях судьбы и своём ужасном будущем в гареме. Внешне я, наверное, выглядела бледной и напуганной – ну, по крайней мере, старалась выглядеть. Внутренне же кипела. Актриса во мне репетировала разные сценарии развития событий, просчитывала ходы. Гарем? Ха! Выживать в токсичных коллективах – это мой профессиональный навык. А уж на почве борьбы за мужика, – пусть и старого, – и за место под солнцем – это, вообще, классика.

Мы ехали в составе большого обоза. Впереди – несколько вооруженных всадников из свиты Седрика, видимо, присланных навстречу. Позади – пара телег с пожитками и ещё несколько воинов. Наши с Шакиром и Радимной личные стражники ехали рядом с повозкой. Всего человек десять вооруженных людей. Не армия, но для сопровождения княжны – вполне прилично. Мне так казалось, ровно пока… повозку резко не тряхнуло, потом ещё раз, сильнее. Я ударилась плечом о стенку. Послышались крики снаружи. Не просто крики, а вопли – резкие, полные страха и боли.

Лошади заржали, забились. Мы остановились рывком. Шакир Доев встрепенулся, сон как рукой сняло. Радимa дёрнулась, её глаза, обычно мутные, стали острыми и настороженными.

– Что там?! – сиплым от сна и страха голосом прохрипел Шакир.

Дверца повозки распахнулась. В проёме возникло перекошенное от ужаса лицо одного из наших стражников.

– Нападение! – не то проорал, не то хрипел, и тут же его отбросило назад с глухим стоном. В его груди торчала… Стрела? Да, это была стрела!

Звуки битвы ворвались в повозку, оглушая: лязг металла о металл, треск ломающихся копий или древков, дикие, звериные вопли нападающих и хриплые крики боли наших воинов. Запах – резкий, металлический запах крови, смешанный с пылью, потом и запахом испуганных животных – ударил в ноздри, вызвав позыв к рвоте.

Мозг моментально переключился на базовые программы: «беги», «прячься», «замри». Моё тело замерло, пригвождённое к сиденью. Это не репетиция. Это не съёмки исторического фильма, где бутафорская кровь и каскадёры. Это по-настоящему. Здесь убивают. Ужас сковал, пронзил ледяной иглой от макушки до кончиков пальцев.

Я отшатнулась от открытого проёма повозки, вжимаясь в спинку сидения и испуганным взглядом выхватывая сражающихся мечами мужчин. Снаружи был ад. Через открытую дверцу я видела обрывки жуткой картины. Люди, которых несколько минут назад я видела живыми, идущими рядом с повозкой, лежали на земле – неподвижно или корчась от боли.

Мимо повозки, шатаясь, пронёсся воин, споткнулся о чьё-то тело и упал на землю. Из бока его доспеха, в месте, где, видимо, не было кольчуги, торчала стрела. Его лицо, молодое, ещё почти мальчишеское, было серым от боли и шока. Глаза были стеклянными. Он попытался дотянуться до стрелы, но обессиленно уронил руку. Кровь… её было очень много. Она быстро впитывалась в пыльную дорогу, превращая её в тёмно-бордовую грязь. Мой желудок скрутило, я почувствовала, как желчь подступает к горлу.

Я слышала, как Радимa что-то быстро шепчет на незнакомом языке, её пальцы сплетались в какие-то странные жесты. Наверное, отгоняла злых духов… Но уж лучше бы колдовала, хоть и сказала, что в мире нет магии. Шакир дрожащими руками пытался вытащить меч из ножен, но его пальцы не слушались. Паника… Она заразна. Я чувствовала, как она пытается захватить меня, парализовать.

И тут что-то щёлкнуло. Не паника, а… инстинкт. Не бежать, не прятаться, а сделать что-то. Как на съёмках, когда гримёр замазывал синяки, а я вспоминала, как мама, врач, учила обрабатывать раны, накладывать жгут. Как папа, тоже врач, рассказывал про первую помощь при переломах и вывихах. Как сама ходила на курсы массажа, которые включали элементы реабилитации и базовой травматологии. Врач в семье – это, оказывается, полезный навык даже в другом мире.

Радима уже выбралась из повозки. Она быстро двигалась среди лежащих на земле, что-то бормоча. Она пыталась остановить кровь, облегчить боль, используя какие-то тряпки и, кажется, прикладывая к ранам листья или стебли. Но раненых было много, слишком много для неё одной.

Я толкнула дрожащую руку Шакира, который, наконец, вытащил меч, но продолжал сидеть в повозке, прижимая его к груди, как игрушку.

– Сидите здесь, если боитесь! – резко бросила я. – Я пойду! Помогу Радиме!

– Куда?! Алина… Вы же… княжна! С ума сошли?! – шипел мне в спину он, бледный как смерть. – Там опасно! Айлинэ…

– Опасно – это сидеть и ждать, пока вас прирежут, – огрызнулась я, уже спрыгивая с повозки, подальше от основной сечи.

ГЛАВА 7. Производственная необходимость: Вставить, подправить, руки в крови измарать

Воздух был полон пыли, запаха железа и страха. Битва смещалась к краю дороги, часть нападавших убегала, преследуемые нашими немногими уцелевшими стражниками. А на земле оставались… потери. Наши и их.

Я подбежала к Радиме:

– Радимa, чем помочь? Я… знаю кое-что про раны. В моём мире…

Она оторвалась от раненого кметя, которого пыталась перевязать. Её глаза, расширенные от напряжения, встретились с моими. В них читалось удивление, но и… надежда?

– Чем ты можешь подсобить, девка? – хрипловато спросила она, вновь склоняясь над воином.

– Ну, я знаю, как остановить кровь, как перевязать… – соврала я, точнее, приукрасила. Училась наблюдать за врачами, читать про это, играть травмированных и даже врача. Но на практике…

– Не время… барышне по земле ползать… – встрял в разговор один из кметей. Тяжело раненный, но в сознании, лежавший неподалёку. – Тем паче княжне… Ступайте… в повозку… – дышал урывками и говорил обрывками.

– Если бы я таких как вы слушала, – пробурчала я, уже отрывая от подола своей, кхм, свадебной накидки кусок.

Роскошная ткань, вышивка… Не до сантиментов.

Склонилась к нему:

– Жить хочешь? – спросила без обидняков прямо в лоб.

– Д-да, – опешивший от моего напора, кивнул кметь.

– Тогда помалкивай, и дай рану погляжу… – скомандовала я.

Я металась от одного раненного к другому, не особо задумываясь, где свой, где чужой. Меня больше беспокоили раны и антисанитарные условия лечения, а ещё… в данной ситуации отсутствие важных материалов. Банально не хватало чистой ткани, а моё, хоть и богатое и широкое платье порядком поистрепалось. Что заметила Радима:

– Заканчивай платье драть, скоро позора не скроешь, что потом князю говорить будем?

– Что людей спасали… – заметила я.

– Но не ценой своей репутации, княжна, – колюче подметила старуха. – Есть позор, от которого не отмыться… А нам… ВАМ нельзя.

– Я поняла, – кивнула я.

Битва закончилась так же внезапно, как началась. Нападавшие – кто они были? Разбойники? Наёмники? – отступили, оставив после себя мёртвых и раненых. Наши потери были… значительными. Из десятка воинов, что нас сопровождали, четверо были убиты, трое тяжело ранены, еще двое – легко.

Я стояла посреди этого хаоса, опираясь на борт повозки, чувствуя, как дрожь пробивает тело. Руки липли от засохшей крови – чужой крови. Этот запах… Он въелся в кожу, в волосы, в одежду. Въелся в память. Адреналин схлынул, и подступила тошнота, резкая, спазматическая. Но я сдержалась. Не время.

– Сюда! – крикнула Радима, указывая на ещё воина со стрелой. – Кровь не останавливается!

Я бросилась к нему, упав на колени рядом. Радима сосредоточенно прижимала к ране пучок трав, но рана всё равно пульсировала, выбрасывая тёмную кровь.

– Нужно плотно зажать! – сказала она, прикладывая куски ткани к ране. – Обрезать древко…

Я кивнула, поняв без лишних слов. Она обломила торчащий конец стрелы, оставив наконечник внутри. Я туго затянула ткань поверх раны, используя кусок попоны как жгут.

– Держи, – сунула ещё один кусок тряпки в руки другому, молодому парню, сидевшему неподалёку и прижимавшему окровавленную руку к груди. – Жми сюда! Сильно! Не отпускай!

Он смотрел на меня ошалелыми глазами, но послушался.

А мы, тем временем, с Радимой, уже спешили к другому раненному, лежавшему возле дерева. Он глухо постанывал, держась за ногу.

– Вот так-так, – сокрушённо помотала головой Радимa, первой осмотрев пациента. – Переломало его…

Пока я возилась с соседом, с мелкими ранами, Радима пыталась наложить на перелом ноги компресс из трав и тонкие лубки.

– Этого мало, – сказала я, подойдя с крепкими ветками и полосками ткани. – Нужно плотно зафиксировать, чтобы кости не сдвинулись при движении. Иначе они могут… неправильно срастись или проткнуть кожу.

– Больно много ведаешь, – огрызнулась старуха. Я пожала плечами.

– Жизнь такая…

– Моё лечение издревле так велось…

– А моё лечение чуть другое, напомнить почему? – перебила я мягче, но настойчиво. – Твои примочки хороши для открытых ран, но чтобы при перевозке не сделать хуже сломанной ноге, нужно её зафиксировать крепко. Кости должны стоять ровно.

Бабка на меня смотрела несколько секунд: въедливо и подозрительно. Парень, кусающий губы, чтобы не показать, как ему больно, косился на меня с недоверием и отчаянием. Но благоразумие Радимы победило:

– Давай, показывай, княжна, – она всё чаще меня так называла, видимо, чтобы я привыкала, да и ей удобней.

– Вот так, – я показала, как в моём мире в полевых условиях накладывали шину. – Две палки, в данном случае, крепкие ветки по бокам, и туго, туго перевязать, – с усердием перемотав ногу пациента, и оставшись довольная результатом, я упёрла руки в боки: – Должно исправно служить, пока не найдём знахаря или лекаря, кто тут у вас людей спасает от недугов? – и я всё чаще переходила на архаизмы, стараясь, чтобы моя речь звучала чуть ближе к манере говора местных.

– И шаманы, и лекари, и знахари, – покивала старуха, хмурясь, а потом тщательно осмотрела мою работу.

– Можа и будет толк, – пробурчала.

– Эх, старуха, – послышался голос справного мужика, который был главным по кметям:

– Там, – кивнул в сторону, – у боярина Савинского что-то не то с плечом. Переломан что ли… подсоби… ежели могешь.

– Грегор, – тотчас подсобралась я.

Не то, чтобы была падкой на красивых мужчин, но он был приятным воспоминанием, и нужно отдать должное его уважению к моему мужу, не пытался со мной заигрывать или флиртовать. За всё время пути, ни разу не лез с вопросами лично. Держался на почтенном расстоянии, но всегда ко мне направлял кого-нибудь узнать, не нуждаюсь ли я в чём-нибудь. В общем, был очень внимателен и тактичен. И во время сегодняшней бойни я часто слышала его голос и команды: «Охранять княжну! Не позволить недругу причинить боль княжне! Головой отвечаете за княжну!»

Видимо, сам отчаянно бросался в бой, вот и получил травму.

– Плечо… неестественно вывернуто, – пробормотала Радима, осматривая бледного Грегора с перекошенным от боли лицом, сидящего на земле возле дерева. – Перелом… – покосилась на меня.

– Не видела таких… – помотала головой я. – Можно? – задумчиво попросила доступ к пациенту. Радима тотчас уступила место. – Терпите, – отдала распоряжения я и быстро глянула на травму, время от времени уточняя детали инцидента. – Да простят меня ваши боги, – слегка пафосно начала я. – Но, по-моему, это вывих, – сказала я, приглядевшись. Такие травмы бывали у актёров после неудачных трюков, у спортсменов. А если учесть, что Грегора со спины во время бойни кто-то дубиной саданул… – Нужно вправить.

– Что? – не то ахнул Грегор, не то простонал.

– Вправить? – Радимa посмотрела на меня с сомнением. – Это… опасно. Можно навредить. Лучше пождать знахаря.

– Ждать знахаря? Тут? В лесу? – возразила я, раскинув руки и чувствуя прилив адреналина. Я видела, как папа это делал, как показывали на курсах. Это можно сделать. – Я знаю, как вправить. Нужен резкий, точный рывок.

– Я… вы… – боярин уже почти не говорил, лишь стонал.

Радимa колебалась, но, видя состояние Грегора, осознала, что знахаря ждать не вариант, поэтому неохотно кивнула:

– Что вам для этого надобно?

– Помощь…

– Мы готовы, – главный по кметям с готовностью кивнул.

– И вы тоже поможете и ты… Эй! – окликнула я ближнего кметя, который, видимо, отделался лёгким ранением или шоком и теперь растерянно оглядывался. – Ты! Сюда иди!

Он смотрел на меня с ошалевшим видом. Княжна, которая только что, наверное, трепетала в повозке, ползает по земле в запачканной одежде, её руки в крови, и она командует? Мир перевернулся?

Покосился на главного.

Тот зыркнул недобро, и парень тотчас ступил ко мне, но мялся всё равно нерешительно. Я рявкнула:

– Живо! – к моему удивлению он так скакнул в мою сторону, что едва меня не сшиб.

– Держите боярина! – велела я, оценивая ситуацию. – Вы и вы – тут, а ты… здесь. Сейчас будем вправить.

Вспомнила, как папа рассказывал про первую помощь на войне, как сама ходила на курсы массажа и основы реабилитации, где показывали, как вправлять суставы на манекенах.

– Сейчас будет больно, боярин, – предупредила я Савинского, наклоняясь над ним. – Крепитесь!

Я взялась за его руку, ладонью упёрлась в его плечо… остальные помогали фиксировать тело боярина. Радимa стояла рядом, готовая подхватить, если я ошибусь.