Юная Раса

Шульгин кивнул. Юля обычно не слушала то, о чём говорят в кабинете, а в такие дни Лукин не мог себе позволить делать паузу всякий раз, как она входила. Рассчитывал, видимо, на её лояльность. Впрочем, даже когда девушка слышала часть разговора, понять его полностью не могла. Так и сейчас что за лекарства, и кто такой Смирнов – и понятия не имела, да и, честно говоря, не хотела. Ей платят – она работает. Остальное её не касается. Молча улыбаясь и глядя в пол, Юля разлила чай по чашкам и вышла.

* * *

Уже десять вечера, Шульгин уехал полчаса назад, и шеф некоторое время говорил с кем-то по телефону. У него был крутой интернет-телефон, работающий через какие-то зарубежные прокси-сервера. Шифрование на высшем уровне, настроенное каким-то матёрым айтишником ещё до того, как она устроилась к Лукину. Для чего это было нужно – девушка не знала, но также молчала и не расспрашивала. Руслан прислал ей несколько сообщений подряд: «Юля, это беспредел!», «Почему не берёшь трубку?», «Ты хоть видела, который сейчас час?!», «И где ты?» и так далее, в том же духе. Она не знала, как объяснить, почему ей нельзя говорить по телефону в рабочее время. Захар Иванович не любил этого.

– Юля, будь добра, красный чайник, пожалуйста, – заговорил коммуникатор. Что ж, красный – так красный.

Заварив чай, она снова поставила посуду на поднос. На этот раз Лукину нужно было не варенье, а печенье. Взяв из шкафчика вазочку, девушка прошла в кабинет, где шеф сидел с новым начальником охраны, Алексеем Кузнецовым. Молодой ещё парень, а уже начальник. Крутой.

– …ну так ты ему напиши от меня привет, Лёха. Так и скажи, привет, мол, от Захар Иваныча Лукина, – засмеялся шеф.

– Я вообще-то давно с ним не общался, – смущённо ответил Кузнецов, – но недавно как раз от его матери получил его почтовый адрес. Тамошний, марсианский. Так что может и время написать.

Как интересно. Кузнецов знаком с кем-то из марсианской экспедиции? Юля старалась не выдать волнения. Само собой, речь о Дмитрии Волкове, о ком же ещё.

– Передавай, передавай, – улыбаясь, что ему несвойственно, вещал шеф. – Вот было бы здорово ведь, если бы он помог нам с рекламой, как думаешь?

Собрав посуду и расставив новые чашки и чайник, Юля вышла. И правда, интересно было бы, если где-то на Марсе кто-то прорекламировал их торговую компанию. Так-то у них есть представительства в Нью-Йорке, во Франкфурте, в Лондоне, в Гуанчжоу и ещё в куче городов, где и пропадает шеф почти всё время, так что можно было бы дать рекламу на разных языках. Господи, Юля, о чём ты только думаешь? Ну кто из космонавтов-колонистов будет страдать такой ерундой? Да и вообще, не твоё это дело!

* * *

Одиннадцать часов – уже то время, когда можно сказать «ночи», а не «вечера». А ещё можно попрощаться с Русланом. Он так нахамил, что девушка его попросту заблокировала. Ну как можно быть таким идиотом, а? Руслан старше её на пять лет и оттого всё время учил её жизни. Ну и что, что Юле всего лишь двадцать? Зато она зарабатывает больше него. И явно между такой работой и парнем, который не может научиться терпению, надо выбирать работу. Но всё равно хотелось плакать. Плакать и спать.

У шефа был последний гость на сегодня. Какой-то Семён Аркадьевич, фамилию ей не сообщили. Сидели минут двадцать, надо надеяться, что это всё, что скоро домой. Последний чайник чая, снова синего цвета, он попросил как раз перед приходом гостя. Ну вот, шаги. Кажется, идут на выход.

Дверь открылась, на пороге стоял очкастый бородатый мужик – Семён Аркадьевич – и аккуратный шеф в костюме тёмно-серого цвета и вечно белой рубашке.

– Да, кстати, Семён Аркадьевич, нам нужно ещё раз поблагодарить товарища, – стоя в дверях сказал Лукин.

– Мы же уже перевели ему единицу, Захар Иванович, – гость выглядел удивлённо.

– Семён Аркадьевич, у меня была договорённость, вы просто не в курсе. Как только они вылетят на Гавайи, если нужный нам человек будет на борту, то я переведу вторую часть. Гарантия, так сказать.

Гость кивнул, а потом покосился на Юлю. Она вжалась в кресло и уставилась в монитор.

– Захар Иванович, может, переведём, когда он доберётся до места? Вдруг его снимут с шаттла в последний момент? – уточнил гость.

С шаттла? Что за новая тема? Какой такой шаттл? Впрочем, Юля снова решила, что и это не её дело. Тут главное – всегда знать границу и своё место.

– Семен Аркадьевич, попросите Ольгу перевести сейчас, не вижу смысла тянуть. Никто не передумает, всё решено и процесс запущен. Нам важно лишь то, что этот персонаж организует на месте и расстроит им так называемое Согласие, мы же уверены.

Шеф не любил тянуть резину, Юля знала. Зря этот Аркадьевич сомневается в его решениях. Если дело касается бизнеса, то делать всё нужно ровно тогда, когда Лукин решил, что время настало.

Гость попрощался с шефом и ушёл к лифту. Юля с надеждой посмотрела на Захара Ивановича.

– Юля, я улетаю в Лондон, меня не будет неделю. Закажи мне билеты. Туда – завтра утром, обратно – подбери варианты. И, пожалуйста, отдохни. Возьми пару дней отпуска за счёт фирмы, ты сегодня слишком засиделась.

– Спасибо, Захар Иванович! – обрадовалась Юля. Полноценный отпуск – это круто, можно не ходить в офис совсем. – Билеты я подберу и пришлю на утверждение.

Лукин подмигнул ей и ушёл. Что ж, убрать в кабинете посуду, заказать билеты и тоже можно идти домой. Странные же темы обсуждает шеф. Но зато платит и ценит.

Глава 4. Кристоф Ламбер

Вы когда-нибудь пытались угодить капризам беременной жены? Кристоф с ужасом представлял себе, что было бы, не вступи они в Согласие. Самые тяжёлые месяцы беременности пришлись на то время, когда здесь, на Марсе, была миссия Кен-Шо. Даже если не вспоминать о том, что именно пришельцы дали ей волшебный коктейль из наноботов, помогающих вынашивать ребёнка в условиях низкой гравитации, они же помогали с доставкой всего самого необходимого. Ребята на Земле, знавшие о беременности, постоянно подкладывали в посылки самые вкусные фрукты и экзотические лакомства. Однако всё это доставлялось раз в неделю, и, как правило, когда Мичико уже хотела чего-то новенького. Крис просто за голову хватался. Просила острых перчиков и варенья из одуванчиков – прислали. Но тогда Мими уже требовала пиццу с трюфелями и осьминога-гриль. И на Земле было бы непросто удовлетворить все её хотелки, а уж здесь – вообще невероятно. Вероятно, повышенные запросы связаны с теми же наноботами, ведь, как и предсказывал Вол-Си Гош, ела крошечная японка как два взрослых мужика. Возможно, наноботам для работы нужны особые вещества, и организм Мичико бунтовал и требовал всё более и более невероятной экзотики. Супруги ждали девочку и решили назвать ее Касэй[7]. Касэй Ламбер. Сейчас жена была уже на седьмом месяце, и по результатам УЗИ дочка развивалась с опережением графика, так что стоило ожидать ранних родов, уже где-то через месяц. Чудеса медицины Кен-Шо. Так что Крис оказался озадачен как предстоящими родами, так и тем, как им жить после появления малышки. С первой задачей, кроме опасений за здоровье жены, вопросов не возникало, всё необходимое у них имелось, и врачей высшего уровня теперь было хоть отбавляй. Для решения второй задачи им прислали инструменты и материалы вместе со второй группой учёных.

Крис вместе в Волковым, добровольно вызвавшимся помочь, колдовали над планировкой помещений. Вдвоём они демонтировали стену между его комнатой и комнатой Мичико, а также одну из кроватей. Застелили пол мягким ковролином. Объединённая комната стала просторной.

– Крис, они даже молокоотсос прислали и маленький холодильник! – восхищённо промолвил Дима, распаковывая одну коробку за другой.

– Давай всё же начнём с кроватки, – предложил Ламбер. Он с недоумением смотрел на схему сборки деревянной красивой люльки-колыбели известного британского бренда. – Наверное, могли бы уже собранную прислать. А я вообще не понимаю, что тут куда прикручивать.

– Ты что, мужчина! – Дима хохотнул. – Твой священный долг самому собрать первую мебель для дочки. Вот я захватил нам по бутылочке пивка, чтобы процесс прошёл веселее.

Волков достал из пакета две бутылки китайского пива, шуруповёрт, пассатижи и отвёртки, после чего схватил инструкцию на десяти страницах и стал почёсывать затылок, озадаченно глядя на схему. Крис рассмеялся и открыл пиво.

– Ну что, Дима, стало веселее? – он отхлебнул из бутылки и протянул вторую другу.

– Гораздо. Хорошо хоть кресло для кормления уже готовое, только ножки прикрутить! – ответил тот. – Давай-ка держи вот это.

Русский подал ему две перекладины, порылся в приложенных болтах, крякнул, найдя подходящий, и закрепил их. Крис взял ещё одну поперечину, вроде как на рисунке, и они закрепили и её тоже.

Открылась дверь, и вошла Мичико с огромным животом. Её лицо расцвело при виде того, что тут происходит.

– Крис, Дима! – захлопала она в ладоши. – Как же здорово! Так много места! А это что? Кресло? – она заглянула в большую коробку.

– Да, небольшое кресло, специальное, для кормления, – ответил её муж. – Достать тебе его сейчас?

– Нет, вы сначала кроватку соберите, а его потом, пусть пока на кровати лежит и не мешает вам работать, – широко улыбаясь, сказала она. – А что в той коробке?

Ламбер и сам пока не знал. Коробок было много. Он пожал плечами, и Мичико стала вскрывать упаковку.

– Крис! Тут игрушки! – завизжала она. – Смотри, мобиль! А ещё плюшевый мишка и погремушки! – его жена принялась извлекать из коробки один предмет за другим и восторженно комментировать. Под игрушками лежали одеяльца и подушечки. Просто чудесно.

* * *

Наивно было бы думать, что всё, что им прислали с Земли этим рейсом, предназначалось для малышки Касэй. Это были мелочи, побочка. Зато оборудования оказалось полно. Аккуратно уложенные в коробки с пенопластом их ждали новейшие медицинские и инженерные приборы. Закончив приятные хлопоты «дома», Крис и Дима отправились помогать разгружать и монтировать новинки. Так сказать, принимать командование. Так уж получилось, что Шан был ответственным за всё инженерное оборудование, а Крис – за медицинское. Но пока он занимался комнатой и кроваткой, разгрузкой и монтажом техники управлял Лукас Вебер. Швейцарец был старше Криса и гораздо опытнее в разработке лекарств, а ведь именно она являлась их первичной целью. Тем не менее, занимаясь логистикой, он не преуспел, отвлекаясь на функцию каждого прибора.

За то время, которое они провели здесь, им удалось разобраться и описать технологический процесс препарата, которому пока что дали кодовое имя «Альфа-семнадцать». Он связывал и ограничивал неконтролируемое размножение и метастазирование злокачественных клеток, не давая раку развиваться в организме. Феноменальное и недостижимое ранее лекарство. Неспособное излечить сильно прогрессировавшую болезнь, но сдерживающее онкологию первой-второй стадии, фактически «замораживая» его. Ну и способствовавшее полному отсутствию злокачественных новообразований. Сейчас на Земле организуют старт всеобщего производства, и уже в ближайшие годы люди перестанут умирать от рака. Будут спасены десять миллионов жизней в год. Ради такого стоило работать без сна – каждый день уносил почти тридцать тысяч человек. А сколько ещё всего можно создать на основе технологий и знаний Кен-Шо!

В идеале им нужно подойти к производству тех самых наноботов, но уровня технологической базы для этого пока не хватало. Пройдут годы и десятилетия, прежде чем первый нанобот будет успешно выпущен на Земле, и пока необходимо максимально улучшить качество жизни. Сейчас работа шла в трёх направлениях: новое противовоспалительное средство с антивирусным и антибактериальным эффектом, новое средство для укрепления и чистки сосудов, призванное уменьшить риски инсульта, инфаркта и болезни сердца, а также нечто и вовсе невероятное: ДНК-коррекция на стадии зародыша. Последнее будет ликвидировать опасные болезни у плода, приводящие к смертности и инвалидности, переписывая цепочку ДНК в нужных местах. Для этого используется маркерный заменитель, который женщина станет принимать перед зачатием, и он, проникая в матку, «вырежет» из ДНК будущего ребёнка опасные участки, заменив их на правильные. Разве не чудо?

Все эти мысли крутились в его голове, когда, заменив Вебера на непривычном ему участке руководящей работы, Ламбер тягал коробки и распаковывал их в нужных модулях. Благо, тяжесть не ощущалась, но стокилограммовый прибор всё равно требовалось таскать вдвоём. Он оказался в паре с вновь прибывшим турецким химиком Юсуфом. Тот ещё не до конца освоился с гравитацией планеты и с улыбкой пробовал свои силы в прыжках и подъёме грузов.

– Кристоф, – с забавным акцентом произнёс он, таща вместе с французом на пару тяжёлую центрифугу в сторону блока Б, где была основная медицинская лаборатория, – я чувствую себя всемогущим волшебником, джинном из «Книги тысячи и одной ночи»! Вокруг цветные пески, этот корабль пришельцев, напоминающий дворец султана, наши «городки» с куполами модулей, рыжее небо с переливами купола над головой и суперсила в придачу!

Крис улыбнулся. Да, ассоциация была интересной. Юсуф Демир пока что только помогал переносить грузы, но его роль в том, как они будут синтезировать новые вещества для лекарств, обещала быть важнейшей. В первой миссии из химиков была лишь Эмма Мартин, и они с Вебером попросили усилить это направление. Демир был знаменит в своём деле, как и Франческа Монти, итальянка. Теперь процесс пойдёт быстрее.

Навстречу налегке прошли Айк, Лукас Вебер, теперь выполняющий лишь роль тяглового ослика, и добровольно помогающий им Томас Прайс. Последний хоть и был философом, в свои семьдесят оказался очень деятельным и не мог позволить себе отлынивать, когда другие мужчины таскают тяжести. Истинный британский джентльмен: аккуратный, элегантный и ненавязчиво заботливый. Он ничего не понимал в медицине, биологии или химии. Равно как и в физике или математике. Однако постоянно находился рядом, слушал споры, что-то записывая. Крис как-то спросил у него, что там Прайс пишет, и ответ его удивил: «Мы находимся у интересного и бесконечного источника знаний и мудрости. Раньше наш мозг цеплялся за гипотезы, ставил опыты, изобретал. Сейчас же мы черпаем готовое, пытаясь понять и применить. То, как люди впервые в своей истории делают это, является бесценным наблюдением, и я не упущу возможности изучать вас».

Кстати, с ним была полностью согласна их психолог, Алисия. Она тоже часто опрашивала людей о том, что те чувствуют, прикасаясь к знаниям Кен-Шо, и как воспринимают происходящее. Мичико сказала, что существовала теория, что приток новой информации способен свести на нет научный подход и превратить учёных в обычных клерков, поэтому все следят за тем, не станет ли скучно великим умам, не будут ли они демотивированы мыслью, что больше ничего не могут создать в принципе до конца своей жизни. А вот их социологи, Ланге и Мур, единогласно заявили, что эффект от подобного внутреннего ощущения может настать сильно позже как реакция социума на обесценивание роли человечества в дальнейшем исследовании Вселенной, а пока что останется мотивация от того, что роль учёного является весьма ценной в обществе, даже если он только повторяет чей-то путь.

– Кстати, мистер Ламбер, – учтиво спросил турок, – вы не знаете, каким именно образом Кен-Шо и мы не заражаем друг друга вирусами и бактериями? Если вы помните, то в «Войне миров» Уэллса[8] именно бактерии стали причиной смерти пришельцев, а здесь мы совершенно не влияем друг на друга? Действует какое-то лекарство? Если да, то мы его тоже принимаем? Я-то вроде не принимал. И мне в целом ничего не объяснили.

– Юсуф, вы, как химик, должны знать про хиральность[9] молекул. Мы состоим сплошь из левовращающих L-аминокислот и потребляем правовращающие D-углеводы. У Кен-Шо всё наоборот: у них D-аминокислоты и L-углеводы, поэтому и их бактерии с вирусами не могут повредить нам, как и наши им. А ещё они не могут есть нашу пищу, она для них в лучшем случае бесполезна, неперевариваема, как песок. А в худшем может быть ядом. Впрочем, и их пища для нас тоже.

– Так вот почему Вол-Си Гош не ел наши фрукты на корабле! – воскликнул турок. Они остановились и поставили коробку на марсианский пыльный грунт. Хоть и чуть больше трети веса, но сто килограмм становятся тридцатью пятью, и тащить их даже вдвоём – тяжело.

– Вы правы, Юсуф, именно поэтому. Нам нужно знать, какие расы имеют схожую с нами хиральность. Однако у них есть технология, которая уничтожает вредные вирусы и бактерии в организме с помощью тех же наноботов. Так называемых имунноботов. Если кто-то из нас будет контактировать с расой с той же хиральностью, что и мы, то ему придётся ввести их. Они настроены выделять вредные, не свойственные человеку микроорганизмы, и продуцировать антитела немедленно. Нам Натич рассказывала.

Демир вскинул руки к небесам и что-то прошептал, потом поцокал языком, помотал головой, взялся за коробку, и они продолжили путь. Подойдя к входу в шлюз блока Б, мужчины затащили тяжёлый груз наверх по приставной лестнице. Шлюз был открыт – нужды в том, чтобы его закрывать они не испытывали. Далее внутри требовалось пройти в соседний модуль за номером четыре. В нём жили Лукас Вебер, Дина Коэн – израильский биофизик, Нобу Ямасаки – японский нанотехнолог и Катрина Кэмпбел – британский медик. Именно она на пару с Эммой Мартин принимала грузы в лаборатории модуля.

– Так, это у нас что? – спросила девушка по-деловому, заглядывая в коробку. – Центрифуга. Хорошо, ты вроде определил её вот в этот угол, давайте разгружать.

Крис и Юсуф старательно вытащили прибор из упаковки. Мощная центрифуга для самых сложных задач. Со своим аккумулятором на случай, если откажет питание. Поэтому тяжёлая. Раньше такую черта с два отправили бы в космос, но сейчас, благодаря Кен-Шо, сюда можно было доставить хоть Эйфелеву башню.

Катрина придерживала коробку, пока они тянули. Крис смотрел на неё краем глаза и постоянно отводил взгляд. Ему было стыдно, ведь именно её, Катрину, он «вычеркнул» из первого экипажа, чтобы в него попала Мичико. С другой стороны, благодаря этому эгоистическому поступку Ламбера, на корабле оказалась Джессика, которая была просто гением и спасением в куче ситуаций. И ещё неизвестно, как повернулась бы история, и пришли ли бы они к Согласию, если бы он не вмешался тогда в формирование экипажа «Одиссея». Однако все эти отмазки перед самим собой не очищали его совесть. Вот она, Катрина, сидит на корточках, придерживая коробку, и знать не знает, что глубокоуважаемый ею врач из Франции лично вычеркнул её из состава экспедиции. Как бы доктор Кэмпбел отреагировала, узнай она правду? Презирала бы его?

* * *

Обедать он остался в блоке Б, потому что Мичико решила вздремнуть. У неё было больше приёмов пищи в день, и она давно не пыталась подстроиться под мужа и друзей. Кроме ужина, само собой. На него она приходила и сидела вместе со всей первой командой, даже если не хотела есть. Хотя такое случалось редко. В общем, и сейчас Мичико попросила её не беспокоить, решив полежать с книжкой и вздремнуть. Из плюсов беременности на Марсе было только то, что живот её тяготил гораздо меньше, она могла спать чуть ли не на нём, обложившись подушками. И ходить пока что было проще.

В четвёртом модуле блока Б собралась довольно шумная, галдящая компания. Помимо постоянных жильцов модуля и Криса, за обедом к ним присоединились Чон Ха Юн, Эмма Мартин и вновь прибывшие Франческа Монти, Юсуф Демир и Анна ван дер Молен. Айк ушёл обедать с Рашми, а Томас Прайс откланялся чуть раньше, чтобы успеть на урок этики. Десять человек с трудом размещались за круглым столом, но было весело. Франческа переливала воду из одного стакана в другой, её восхищало то, что струя воды вела себя не так, как на Земле: жидкость частично успевала собраться в шарики, так как поверхностное натяжение играло большую роль, и падала медленнее, отклоняясь по горизонтали. Юсуф, сидящий по левую руку от Ламбера, с улыбкой слушал спор Анны и Дины Коэн, рассуждавших о структуре нового «ибупрофена». К ибупрофену это вещество, если честно, никакого отношения не имело, но так его окрестили с подачи Волкова, который ничего не смыслил в фармацевтике. Название прижилось для неофициального общения, хотя в документах препарат фигурировал как «Сигма-Шесть». По правую руку от Криса сидел Лукас Вебер и спокойно поглощал китайскую лапшу – часть угощений этой недели. Напротив француза ловко орудовала палочками Ха Юн – для неё лапша и какие-то закуски были более привычными, хотя, по её словам, китайская и корейская кухни различаются сильнее, чем французская и, к примеру, русская.

– Кристоф, – неожиданно обратился к нему Вебер по-французски, что удивило Ламбера. – Мне сегодня утром поступил звонок с Земли.

– Из центра? – переспросил Крис тоже на родном языке и огляделся. Никто не обратил внимание на то, что они общаются не на английском. Интересно, к чему такое шифрование?

– В том-то и дело, что нет. Звонок был переадресован с моего мобильного в центре по прямой линии Кен-Шо. Звонил Ричард Паркер из «Эванс Фармасьютикалс».

Вот как. Кристоф не был знаком с Паркером, но, как и все хорошие врачи, занимающиеся передовыми методами лечения и фармацевтикой, конечно же, знал крутого директора крупнейшей фарм-компании.

– Предлагал работу? – уточнил он. Официально все, кроме восьми первых колонистов, были трудоустроены в разных компаниях США, созданных по инициативе ООН. Все члены их семей считали, что учёные уехали работать по очень выгодному (что было правдой) контракту в другую страну. Легенды создавались разные, конкретно Лукас официально находился в Гонконге. Ради того, чтобы их не раскрыли, связь была онлайн. И у каждого на планшете высвечивалось второе время, – совпадающее с часовым поясом того места, где они официально находились. Когда их просили прислать фотографии, родственники например, отряд дизайнеров в Центре старательно создавал подделки: как учёный обедает в ресторане «с коллегами», гуляет по набережной, купается в море или катается на велосипеде. Легенда должна быть достоверной.

– И да, и нет. Видишь ли, Крис, перво-наперво, когда он позвонил, он, казалось, был очень удивлён, что я взял трубку. Сказал, что рад меня слышать. При этом в его голосе чувствовалось и облегчение. Потом он спросил моё мнение про «Альфа-Семнадцать».

Вот же черт. Конечно же, им интересно мнение Вебера, ведь тот был одним из лучших фармацевтов мира. Но на беду, половина работы над препаратом являлась заслугой именно швейцарца.

– И что ты ему сказал?

– А что я мог сказать? Сказал, что ещё не получал описания, но слышал. Обещал выдать своё мнение, как только изучу.

Правильно, Лукас. Крис одобрительно кивнул.

– Однако, – продолжал Вебер, – потом Паркер начал расспрашивать меня, над чем я работаю, и почему такая секретность у этой маленькой американской компании, базирующейся в Гонконге. И вообще, зачем мне тратить своё время на них. Я, само собой, сказал, что на то и секретность, чтобы не рассказывать, а он в ответ рассмеялся и предложил бросать всё и переезжать к нему в Чикаго.

Ну да, простое переманивание, отлично. С подобным проблем не будет.

– А вот дальше началось интересное, – тихо сказал Лукас. – Он начал с восторгом говорить о том, какой препарат крутой, и – что очень любопытно – у него нет официального создателя. Сказал, что почерк очень уж напоминает ряд моих перспективных исследований и что он считает меня одним из авторов проекта. Я, конечно же, постарался перевести всё в шутку, но он говорил так, будто имеет информацию на руках. Ну а в конце совершенно меня огорошил. Он заявил, что считает препарат не разработанным учёными Земли, а всего лишь доработанным и доработанным мною.

– Что? Что он сказал? – Крис чуть не вскрикнул, еле сдержав себя. Кто-то слил информацию? Нужно немедленно отправить рапорт в КАС.

– Именно, такая же реакция у меня и была, – закивал швейцарец. – Я, конечно, изобразил полное непонимание, но складывается впечатление, что был слив. Сначала я хотел сразу написать в КАС, но решил с тобой обсудить. Пока таскали оборудование, всё как-то не было времени спокойно поговорить, так что я дождался обеда.

– Ты правильно сделал. Однако я сразу же отправлю рапорт, пусть разбираются с Паркером. Если у них есть источник, то Центр должен принять меры. Уверен, что запись твоего разговора у них есть.

Лукас кивнул. А потом, чуть не подавившись лапшой, добавил:

– А, и самое главное, чуть не забыл! Он сказал, что не верит, что хороший, полезный препарат, разработанный группой учёных, не стали бы патентовать. Так делают, когда не хотят судебных последствий. В общем, Паркер считает, что лекарство имеет огромные неизученные негативные последствия, и, возможно, в них и заключается его основная функция. Он заявил, что его компания, как он выразился, вынуждена производить препарат, но если выяснится, что тот вреден, то лучше бы мне признаться сейчас, чем ждать возможного расследования. Дескать он официально приложил своё мнение к выводам экспертов, что в разработке участвовал я. И ещё сказал, что к нему заезжал некий… – Лукас прищурил глаз вспоминая, – Сэм… Джу… Точно, Сэм Джулиани, и сообщил ему кое-какие детали. Такие дела, Кристоф.