Юная Раса

За это здесь отвечала Тамуощш Нуучш-Гоошч. Достаточно молодая, около ста лет, и привлекательная Тамош Нуч-Гош, жена Вол-Си Гоша, была «направляющей этики» и разрабатывала методы адаптации земной культуры к Согласию. Её лекции посещали Артур и Генрих, которые очень нравились Диме. Может, стоит посвятить себя именно этой теме? Наверняка ещё не всё потеряно. Что, если попросить у Тамош несколько индивидуальных занятий? Не станет ли ревновать Вол-Си Гош? А Мари? Ох, Дима, что за глупые мысли лезут к тебе в голову!

Междуглавье первое

Тысяча четыреста сороковой год нашей эры.

Вблизи объект казался невероятно огромным. Идеальный шар, который изначально был принят за астероид, в сотню раз больше его корабля в длину и раз в пятьсот в толщину. Когиу Тше смотрел на него через обзорный экран. Стало очевидно, что объект рукотворный, а это значит, что они не одиноки во Вселенной. Откуда тот прибыл? Каковы его намерения? Восторг от созерцания подобного чуда смешивался со жгучим чувством страха. Такие корабли не строят для миссии дружбы. Оставалась надежда, что это реликт, остаток погибшей цивилизации, который поможет им с технологиями, но не представляет угрозы.

– Может это корабль с Нифары? – шёпотом спросил Линна Гвуат, его пилот.

– Да ладно тебе, откуда у Нифары технологии, чтобы создать подобное? – присвистывая, ответила Ноури Гал, прильнувшая к экрану.

– Ноури, вот ты техник и разбираешься в таком, я согласен, – не сдавался Линна, – но с момента, как Нифара объявила о независимости, с ней нет связи. Когда это произошло? Триста лет назад? Четыреста?

– Триста тридцать семь. Но они не могли так развиться. Мы воюем с ними с тех пор за колонии. Ни одного упоминания о превосходящих технологиях. Ноль шансов на то, что это их корабль, – Когиу решил поставить точку в болтовне.

– И он просто так появился из ниоткуда? – обернувшись, уточнила Ноури.

– Да нет! Учёные отследили его, – встряла Зари Коннач, навигатор. – Это сейчас он на гравидвижках, а раньше как-то прыгал сквозь пространство быстрее скорости света. Его видно в телескопы всё дальше и дальше, то есть до нас доходят его изображения из прошлого.

Когиу Тше, капитан «Небесной Лиры», тоже всё видел в отчёте. Он поморщился. Зари – трепло. Зачем разглашать подобные сведения, даже членам экипажа? К ней отчёт попал на правах навигатора, а вот Гвуату и Гал совсем не нужна данная информация. Но что сделано – то сделано. Слова обратно не вернёшь. Тем более Зари, которую в его команду перевели недавно, была прекрасна. Тше посмотрел ей в глаза, а потом, немного стесняясь, бросил косой взор на её формы, совсем не скрытые комбинезоном. Прекрасная женщина. Жаль, что она замужем. Впрочем, может, это и не станет помехой? Её недавно назначили членом экипажа, и шансов пообщаться лично ещё не предоставилось, но вдруг что-то получится?

– Он прилетел из другой галактики, Ноури, – вздохнув то ли от мысли о Зари, то ли от огорчения, что она оказалась болтушкой, добавил Тше. – Мы твёрдо уверены. Из Красного Шара. И вылетел, судя по всему, когда наши предки ещё не изобрели электричества. Если на нём кто-то и был, то, скорее всего, все давно мертвы.

Он сказал это, чтобы успокоить экипаж, а может, чтобы успокоиться самому. Когиу Тше повернул экран обзора, на нём мутно сияла галактика Красный Шар. В глазах Линны, сидящего рядом с ним, читалось благоговение перед масштабом путешествия артефакта. Пожеланием Когиу экран снова переориентировался на неизвестный корабль. Вот уже много дней, как он неспешно плыл недалеко от Виллены, их родины.

– Капитан Тше, – раздался голос командующего адмирала из коммутатора, – ваша роль – прикрытие шаттла. Обратите внимание на сигнатуру, он вышел с «Несокрушимого».

– Так точно, буду держать расстояние и прикрывать шаттл, – рапортовал Когиу Тше, нажав кнопку связи, после чего, отпустив её, добавил уже своей команде: – Всем приготовиться. Гал, займи место с Вышои Ча на инженерной палубе, срочно. Линна, маневрируй за целью, держи дистанцию по протоколу.

Тот кивнул, надел шлем, откинулся в кресле и погрузился в сладкий мир пространственного маневрирования. Гал козырнула и убежала. В воздухе царило напряжение. Капитан Тше снова вздохнул. Протокол! Какой от него толк в такой ситуации? За то время, что они хозяйничают в космосе, заселив пару десятков миров на окрестных звёздах, экипаж никогда не встречал другой жизни. Существовали теории, что инопланетяне существуют, но в центре галактики, где звёзды рассыпаны как из мешка. Дескать, их просто не интересуют жалкие разрозненные крошки света на самом-самом её краю. Но так уж вышло, что первый «гость» прилетел к ним вовсе не из центра этой, а из соседней галактики – малого спутника, где не наберётся и миллиарда звёзд.

На обзорном экране «Небесная Лира» шла за шаттлом. Того не было видно невооружённым глазом, но услужливый телескоп увеличивал его изображение. За шаттлом темнела масса артефакта, закрывая звёзды. Какой же он огромный, боже! И что адмирал планирует делать, если артефакт враждебен к людям? Какие варианты? На «Небесной Лире» есть гравиторпеды и лазер, но подобного рода оружие годилось для защиты от первых переселенцев с независимой Нифары. Здесь у Виллены имелась сотня кораблей, от небольших, на пять-десять человек, вроде его «Лиры», до гигантских, наподобие «Несокрушимого». Однако и тот был как песчинка перед артефактом. Так что они все смогут сделать против такой массы, если она нападёт?

Шаттл приблизился к объекту, когда он внезапно включил освещение. Гигантские лампы, функция которых была не ясна, загорелись по экваториальной линии. Что это? Автоматическая реакция на контакт или признак жизни на борту? Приглашение или предупреждение?

Вспышка. И всё. Шаттл просто исчез, испарился. Что в него попало – непонятно. Скорее всего, лучевое оружие, чей след невозможно отследить, если ты не на его пути. А в данном случае ты – труп. Зазвучала сирена.

– Пилот, готовность атаки по приказу! – скомандовал он, и Линна кивнул, сидя в шлеме. Зари застучала зубами. Когиу машинально отметил, что она в панике. Да тут только дурак не струсит.

– «Небесная Лира», приказываю отступить на полном ходу! – прогремел голос командующего адмирала, слегка запнувшись на слове «полном».

– Выполняю, адмирал! – отозвался по связи Когиу Тше и посмотрел на Линну. Тот снова молча кивнул, и обзорный экран начал резко смещаться. Где-то сзади раздался гул: энергомодули нагнетали мощность в гравидвижки. Ускорение около полного, дальше был риск, что вектор гравитяги сместится, и они коллапсируют в сингулярность. Не лучше, чем быть уничтоженными. Линна держал ровно предельно безопасное ускорение.

Ничего не происходило. Кажется, артефакт дал понять, что просто не надо к нему приближаться. Когиу осознал, что сидит в кресле практически не дыша. Отпустило. Отлично. Они уже практически приблизились к точке, где располагался их флот, скоро нужно будет оттормаживаться, чтобы не пролететь мимо. Пилот стал совершать окружной манёвр, отойдя в сторону, чтобы не рисковать столкновением с флотилией.

Внезапно перед ним, прямо в рубке, возник образ. Это был человек, но в незнакомой одежде и в странном головном уборе из шерсти. Стоп, это не шапка! Это и есть шерсть, которая растет на голове! Как у животных! И зелёные глаза, как же необычно! Явно пришелец.

– Я – Рал Син Ко Шви, командующий авангардом З’уул. Мы прибыли править этим местом. Ваш вид признан слабым и неопасным, мы предлагаем вам сдаться на милость З’уул и работать на наше процветание. В ином случае ваша планета с избытком ртов и недостатком ресурсов подлежит уничтожению.

– Всем кораблям, огонь по противнику! – раздался громкий голос адмирала, и тут же сотни торпед на гравитяге вышли с кораблей флота. Наверняка были и залпы лучевых установок. Образ пришельца исчез. Линна начал пытаться сделать разворот для лучшего угла атаки. Набранная скорость мешала ему.

Первым исчез во вспышке «Несокрушимый». Потом начали взрываться корабли поменьше. Лед сковал мысли и сердце Когиу. Зари схватила Тше за руку, что выдернуло его из состояния оцепенения.

– Линна, не разворачивайся! Полный вперёд по вектору! – крикнул он. Да, это предательство. Только адмирал был уже мёртв, и с ним половина флотилии. Линна превысил рубеж ускорения, и гул стал зашкаливать. В любой миг они могли быть подбиты. Или коллапсировать. Какая разница, как именно умирать? Позади взрывались последние корабли планетарной обороны. Экран оказался направлен назад, потому что впереди было не на что смотреть. А потом всю рубку озарила яркая вспышка. Зари крикнула. Линна вцепился руками в поручни и завыл. На месте Виллены горел плазменный шар. Вся планета. Его семья. Его друзья. Величие их истории и культуры. Всё превратилось в кипящий океан боли.

На палубу выбежала Ноури Гал.

– Что, что случилось, капитан? – истерично прокричала она. – Как такое могло произойти? За что?

За что? Дура, что за вопросы? За что можно уничтожить сто миллиардов человек? И какой, какой ответ правильный? За то, что посмели атаковать? За то, что отправили шаттл? За то, что отвергли жизнь в рабстве? Да сам вопрос лишён смысла! Это невозможный вопрос с невозможными ответами! То есть невозможным он был до сего дня. Когиу Тше смотрел на экран и молча плакал. Далеко позади гигантский астероид-корабль словно размножился – рядом из ниоткуда возникли ещё пара десятков таких же кораблей. Сколько же их всего, чёрт возьми?

Сквозь слёзы в глазах Тше увидел, как снова появился образ того же пришельца:

– Нам не стоит ни малейшего труда добить вас. Но гибель планеты должна стать уроком для вашей расы. Поэтому вам дарована милость остаться живыми, чтобы вы сообщили другим колониям, что отныне они – рабы З’уул, иначе их ждёт та же участь. Летите и передайте, что мы придём. Мы летим дальше, но за нами идут другие. Мы не спешим, у нас впереди – вечность.

Изображение растаяло в воздухе. Линна сбросил ускорение и снял шлем. Его глаза были красными и полными слёз, как и у всех остальных. Зари молча вздрагивала. Гал громко выла в углу. Корабли пришельцев стали исчезать так же внезапно, как и появились, а Виллена, уже визуально уменьшившаяся до размеров зрачка глаза, всё ещё полыхала плазмой. Он может гореть целую вечность, этот погребальный костёр человеческой расы.

Глава 2. Артур Уайт

Артур проснулся засветло. Его организм, проживший длинную жизнь, привык к двадцати четырём часам в сутках и никак не хотел отступать от этого ритма. Сколько раз за последние четыре месяца Уайт заставлял себя сдвигать «утро»! Он переживал джетлаг каждые пару недель, но только привыкнув к новому «часовому поясу», начинал вставать всё раньше и раньше. Поэтому старался порой ложиться попозже, чтобы переключаться на более поздние часы. Вот и сейчас он поднялся часа на два раньше всех. В его комнатушке, больше по размеру похожей на лифт, всю ночь горел небольшой светильник. Всё дело в том, что гениальный «отец Согласия», как его прозвали коллеги, боялся темноты. Миниатюрная лампа, привезённая из дома, создавала уют, отбрасывая маленькие разноцветные звёздочки на стены и потолок. Каприз учёного. Один из многих.

Артур встал. Здесь, в условиях низкой гравитации, перестали болеть суставы. Это было приятно. Давно он так легко не вставал с кровати, обычно это занимало минут десять. Отрицание. Гнев. Торг. Отчаяние. Принятие. По паре минут на каждую из стадий. А на Марсе он мог вскочить словно юноша. Пожалуй, неожиданный плюс в его случае перевешивал множественные недостатки трети «жэ».

Забавно, он посвятил годы изучению звёзд и планет, законов макромира и его потенциального влияния на жизнь. И никогда не думал, что сам выступит испытуемым. Конечно же, всё потенциально вредное влияние низкой гравитации на организм было изучено уже давно, но на практике до сей поры никем не подтверждалось. Как эти молодые ребята выдержали год пути? По словам Айзека Кинга, после посадки первое время казалось, что тут притяжение нормальное. Слегка атрофированные мышцы с радостью восприняли уменьшенный вес. Всем здесь приходилось заниматься спортом, чтобы поддерживать их крепость. Рано или поздно настанет пора вернуться, и нужно быть в форме.

Артур взял зубную щетку и полотенце и прошёл в душ. Все жилые модули были сделаны по одному образцу: четыре спальни, один санузел и одна техническая комнатка, где стояли гладильная доска, стиральная и сушильные камеры, шкаф с чистым постельным бельём и утварью для уборки формировали жилой этаж – третий этаж модуля. На четвёртом этаже располагался склад, в основном заполненный продовольствием и оборудованием. На втором – миниатюрная кухня-столовая и комната отдыха, которая в их модуле скорее напоминала читальный зал. Первый этаж был со шлюзовой камерой в две стороны и с техническим помещением. Биолабораторией в их случае, а в модулях первых колонистов там находились гидропонные фермы. Ещё был нулевой этаж с очень низким потолком – там размещались аккумуляторы, шли разводки труб и кабелей, баки с водой и прочее. В оригинальных модулях вместо баков с водой были топливные баки и верхние части трёх ракетных движков для торможения и маневров. В их модуле ничего подобного не требовалось, он «садился» с помощью техники Кен-Шо.

Умывшись, Артур спустился на шлюзовый этаж и по коридору перешёл в соседний модуль. В нём вместо лаборатории был спортивный зал. Нужно немного размяться. Благо позволяли суставы и время. Как приятно было вновь, после пятнадцатилетнего перерыва, взяться за штангу, пробежаться на беговой дорожке, обвесив тело «утяжелительным» костюмом, подтянуться на перекладине. Какое наслаждение почувствовать себя сильным и способным контролировать собственное тело!

После получасовой тренировки он вернулся в душ, чтобы на этот раз основательно помыться. Переоделся в рабочий костюм и сбросил потную пижаму в бак с грязным бельём. Кто вообще всё это стирает? Он не задумывался, но ведь здесь не было обслуживающего персонала. Явно кто-то из соседей. А кто? Само собой не Генрих Ланге, который громко храпел в своей комнате. Удивительно, как он умудряется храпеть при такой силе тяжести? Как же зычно тогда он делает это дома! Возможно, стиркой занимается Чон Ха Юн, сорокалетняя кореянка, специалист по биологии и генетике. Её культура вполне могла заставить женщину тихо помогать престарелому профессору и аккуратно стопочкой складывать его чистое бельё на полке. Вот только она никогда не упоминала ни о чём подобном. Надо бы не забыть отблагодарить её за помощь. Хотя, может, всё делала Эмма Мартин? Канадка французского происхождения, тридцати пяти лет, всегда была милой, учтивой и очень-очень тихой. Так кого же благодарить? Хмм. Лучше сразу обеих.

* * *

…Артур шёл по базе от своей палатки в сторону центра. Полуденное солнце заставляло его искать тени пальм и прочей растительности. Уайта никак не оставляло беспокойство. Как всё произойдёт? Что это будет за полёт? Какой-то непонятный физический принцип. Люди им ещё никогда не пользовались. Вдруг он приведёт к необратимым последствиям для здоровья? А вдруг они попросту исчезнут? Артур посмотрел на накрытые маскировочными тентами шесть модулей, вокруг которых суетились рабочие, загружая необходимые припасы, оборудование и личные вещи участников экспедиции. Шестнадцать человек из разных стран мира утром отправятся на Марс. И будут там уже к обеду. Звучало невероятно. Впрочем, огромные космические модули, стоящие среди пальм, тоже выглядели фантастически. И быстро отстроенная взлётно-посадочная полоса. Всего за месяц США реанимировали старую базу времён Второй мировой войны. В конце полосы стоял русский гигантский самолёт «Руслан», доставивший сюда последний из модулей. Другие перед этим привезли морем. Удивительно, как быстро при политической воле можно наладить сложную инфраструктуру. Остров не имел известного наименования, хотя и был нанесён на карты. Формально он принадлежал Микронезии, но ООН арендовала его на сто лет. Когда-то давным-давно на нём построили аэродром для разведки и контроля Тихого океана во время войны с Японией. Людей на нём не было, кроме сотрудников ООН, само собой. И ещё здесь оказалось очень жарко.

– Артур, вы не хотите искупаться? Как я понял, моря мы не увидим ещё долго, а тут великолепный пляж! – раздался голос Ланге слева.

Уайт обернулся и увидел немецкого социопсихолога с брюшком, свисающим над плавками. В руках у него была бутылка с водой, а через плечо перекинуто полотенце с надписью Disney. Где он такое взял, интересно. Вообще, мысль искупаться была приятной, но сейчас их ждёт брифинг – дожидаясь его, Артур торчал в палатке, чтобы не получить солнечный удар перед полётом. А ещё тихо приходил в себя после двадцати часов в дороге. Сначала он летел в Лос-Анджелес, потом на Гавайи. Уже оттуда их, собранных вместе с разных концов света, отправили военным самолётом США на райский островок, ставший центром межпланетной коммуникации. Всех, кроме австралийского социолога Итана Мура, которого ВВС Австралии доставили сюда напрямую. Теперь, когда хоть чуть-чуть свечерело, Артур всерьёз подумывал насчёт купания.

– Я направляюсь на брифинг, – ответил он Генриху, – а вот после него пойду на пляж и останусь там уже до заката. И вам советую переодеться и приходить.

– Вот я как раз и бегу к палатке. Ждите меня там, не начинайте!

Артур кивнул и двинулся в сторону большого шатра, служившего «офисом», пока не построено здание миссии. Возле него стояли четыре машины. Две с водой, а две – с дизель-генератором. Последние сильно гудели, обеспечивая шатёр электричеством. Офис, хоть и временный, тем не менее был кондиционируемым.

Тут царила суета, туда-сюда сновали люди в военной форме с нашивками ООН и другие, похожие на дипломатов. Что-то происходило. Артур подошёл к шатру, и один из вооружённых охранников попытался было перекрыть дорогу, но рука товарища остановила его. Тот обернулся, обменялся с напарником взглядами и, безмолвно кивнув Уайту, отошёл в сторону, пропуская внутрь.

В шатре тоже было шумно, ближе к центру, отделённому перегородками от «комнат», собралась небольшая толпа. Кто стоял, а кто и расположился на раскладных стульях вокруг смутно знакомого лысого человека, одиноко сидящего в президиуме. Все о чём-то переговаривались друг с другом, кто-то кричал, а кто-то перешёптывался. «Прилетел только что» – краем уха услышал Артур, пробираясь к эпицентру и протирая запотевшие очки о рубашку.

– Профессор Уайт? – неожиданно с незнакомым акцентом окликнул его человек из президиума, привстав со своего места. Артур нацепил очки на нос и прошёл напрямую к нему, чтобы пожать руку. Возникло неприятное чувство, что он должен знать его имя, а, вот ведь дела, забыл! Сейчас будет конфуз. Странно, что все в шатре затихли, словно наблюдая за ним. Отлично – ещё и публичный конфуз.

– Приятно наконец-то увидеть вас лично, – человек протянул ему руку, и Артур, не глядя, пожал её, почувствовав что-то странное в этом рукопожатии, – меня зовут Вол-Си Гош, я прилетел, чтобы доставить вас на Марс…

* * *

Когда он после душа спустился на кухню позавтракать, там на высоком барном стуле перед узким столом уже сидел Ланге с взлохмаченными вокруг лысины волосами и пил чай. Перед ним стояло блюдо с хлебом и коробочка с разогретой китайской едой. Пахло рисом, курицей и специями. Пачка апельсинового сока дополняла картину. Генрих что-то лениво жевал и при виде Артура поспешно проглотил и еле заметно улыбнулся.

– Доброе утро! – заявил он и жестом пригласил Уайта присоединиться. – Вижу, ты уже при параде. Я так и знал, что душ был занят тобой. Сейчас поем и тоже умоюсь.

Артур и правда был при параде. Годы работы в университете заставили его пристраститься к костюму с галстуком. Аккуратная белая рубашка, вельветовый коричневый пиджак и неизменные очки на носу. Здесь это смотрелось крайне нелепо, но Уайт прилетел на Марс работать и не видел смысла менять свои гардеробные «пристрастия». Ланге же сидел в простых штанах и в водолазке. Как он любил упоминать: практично и легко. Что ж, отсутствие аккуратности в его случае полностью компенсировалось гениальностью и собранностью. По крайней мере, здесь он смолил трубку только вне помещений. Возможно, из уважения к дамам – Эмма негативно реагировала на кислый дым в воздухе. А снаружи очистительная система Кен-Шо фильтровала и восстанавливала его, наполняя запахами неизвестных Артуру цветов.

– Не рановато ли для китайской пищи? – усмехнулся Уайт. – Есть у нас что-то более традиционное?

– Там есть овсянка, – Ланге махнул рукой в сторону шкафчика. Это была хорошая идея. Артур включил чайник, достал тарелку и засыпал в неё мерной ложкой нужный объём хлопьев. Потом в чашку налил апельсинового сока и присел рядом с Генрихом ждать, пока вскипит вода.

– Ты не пойдёшь в спортзал? – спросил он.

– Схожу в обед. На сытый желудок что-то не хочется, – виновато произнёс Ланге. Правильно, чувствуй себя виноватым, это необходимый ежедневный ритуал.

– Какие планы после душа? – уточнил Артур, встав, чтобы наполнить тарелку водой из вскипевшего чайника.

– Через час Тамош ждёт группу. Мистер Волков написал мне, сказал, что пойдёт с нами, – ответил немец, облизывая ложку, которой поглощал китайскую курицу с рисом.

– Мне он звонил вчера вечером, – вспомнил Артур. – Обсудили с ним, к каким занятиям ему лучше присоединиться, чтобы быть более полезным. Этику я ему рекомендовал в первую очередь, да он и сам к этому склонялся.

– Не находите удивительным, что военный инженер оказался столь философски подкованным? – спросил Генрих и отхлебнул чай из чашки.

– Не нахожу. Он – русский. Загадочная душа. Их отношение к жизни всегда было несколько… потусторонним. Кстати, завтра прилетает настоящий русский философ, – тут Генрих закивал, – вот и сравните его с Волковым! – Артур улыбнулся и аккуратно поставил тарелку с горячей кашей на стол.

– Его зовут Пётр Григорьев, да-да, я помню. Я тут почитал некоторые его сочинения. Удивительно, но он ещё десять лет назад предполагал развитие этики именно в направлении Согласия! Думаю, он нас ещё удивит! – восторженно заявил немецкий социо-психолог.

Артур не читал Григорьева. Тот не публиковался на английском, и сейчас, в спешке, его труды, как и труды всех участников миссии, переводились на разные языки для лучшего восприятия друг друга членами группы. Генрих, видимо, читал его на русском. Талантище.

– Вы его на русском читали? – высказал мысли вслух Уайт, подув на ложку с кашей, перед тем как отправить её в рот. Каша была отличной, с орехами и ягодами.

– Нет, что вы. Я не знаю русского. Но Пётр публиковался на немецком, он свободно на нём говорит и пишет. Так что мне попадались кое-какие его работы и раньше, а сейчас я прочитал большинство, у него четыре тома философских текстов. Я, кстати, обратил внимание на один интересный трактат, называется «Ди унфермайдлихкайт дес бёзен», как бы это перевести… – Ланге прищурил глаз и задумчиво потеребил взлохмаченные остатки волос на голове, – «Неизбежность зла», вот. Наверняка он теперь напечатан и на английском, я вам искренне рекомендую его почитать.

Вот дела. Ланге ещё хватает времени изучать труды земных философов, в то время как они здесь напрягают последние извилины в попытке осознать витиеватые приёмы продвижения этики Согласия.

– Генрих, сейчас я, увы, не в состоянии вместить в свою голову что-то ещё. Вы посещаете только уроки Тамош, а я ещё и к Мунш-Са, и к Натич хожу…

– К Натич Аш я тоже забегаю, – перебил его Ланге, – она же считает психологию и социологию частью биологии, так сказать. Но вы тогда выслушайте хотя бы в моём пересказе, о чём говорит Григорьев в своём трактате. Поверьте, это очень важно.

Артур посмотрел на дно чашки. Капельки апельсинового сока. Ну и ладно. Не тратить же воду. И налил чай прямо в неё. После чего поправил очки на носу и внимательно посмотрел на Генриха. Тот чуть не подпрыгивал на стуле от нетерпения, на его лице было написано: «Умоляю, послушай меня!» Ладно. Уайт вздохнул и кивнул. Придётся потратить драгоценное время. Но только пока завтрак не закончился.

– Так вот, в этом трактате Пётр рассуждает о проблемах вечного стремления к добру. На примерах из истории просвещённых держав он сделал вывод, что избыточное добро как бы провоцирует появление избыточного же зла. Не в библейском смысле, он даёт добру и злу другие определения. Добро у него – стремление к человечности, а зло – к животной природе.

– То есть, по сути, Согласие – типичное добро, а Несогласные – зло по его концепции? – уточнил Артур, и Генрих быстро закивал головой.

– Именно, – продолжил он, – однако в концепции теории Согласия, изложенной Лиаром Хош Миссом миллион лет назад, «Добро» навечно воцаряется во Вселенной. Путь Согласия описан как единственный. В то же время у Григорьева постулируется равновесие природы. То есть если верить ему, применительно к нашей общей ситуации, то в ответ на создание Согласия, развивающего мир в сторону абсолютного Добра, где-то возникает сила или идея, которая, вероятно, уничтожит его.