Пробуждение последнего стража. Часть 2. Испытание верностью

Ангелина Коншина

Пробуждение последнего стража. Часть 2. Испытание верностью

Посвящение: «Эта книга посвящается: Моему роду, моим предкам – Поповым и Коншиным, основавшим село Копылово, Нюксенского района, Вологодской области. Их сила, мудрость и дух живут в этой истории. Их голоса звучат в ветре, их тени хранят родную землю, их сила живёт в моих словах…»

Дисклеймер: «Все персонажи и события этого фентази являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми, живыми или умершими, случайны.»

Пролог «Танец холода и огня»

Когда мир был молод, боги ещё не знали разделения. Они были бессмертны, их жизнь тянулась веками, и потому казалось, что их чувства тоже будут вечными. Но даже бессмертие не спасает от перемен. Они сходились и расходились, любили и теряли друг друга, не подозревая, что их чувства станут основой великого круговорота мира.

Морох и Лада

Морох был властелином зимы. Там, где он ступал, земля засыпала, скованная льдом, вода превращалась в кристальную твердь, а дыхание застывало в воздухе серебряными искрами. В этом вечном снежном безмолвии он встретил Ладу.

Она была его противоположностью: живая, тёплая, наполняющая мир ароматами распустившихся цветов. Там, где проходила Лада, пробивалась молодая трава, пели птицы, текли звонкие ручьи.

Морох смотрел на неё и не понимал, как такая живая красота и нежность может существовать.

Но Лада не боялась его. Она улыбалась даже тогда, когда мороз сковывал её лёгкие одежды, когда её тёплые руки касались его холодного лица.

– Ты боишься, что растоплю тебя? – спрашивала она.

– Нет, – отвечал Морох. – Я боюсь, что ты уйдёшь.

Но весна не может оставаться в зиме навечно.

Они любили друг друга, как умеют любить противоположности: отчаянно, жадно, пытаясь удержать то, что неизбежно ускользает. От этой любви родилась Морозолика – дитя холода и огня.

Ярило

Но однажды Лада встретила Ярилу.

Он был солнцем, живым огнём, смеющимся светом. Он воспламенял её, заставлял сердце биться быстрее, пробуждал что-то, что она никогда не чувствовала рядом с Морохом. Ярило не знал холода, не знал сковывающих оков. Он просто был – свет, веселье, пламя, жизнь.

– Останься, – умолял Морох, когда Лада впервые отвернулась от него.

– Я не могу, – ответила она.

– Я люблю тебя, Лада.

– Я тоже тебя люблю, – сказала она, и это было правдой.

Но любовь Мороха была глубокой, как вечные снега, холодной, как сияние льдов. А любовь Ярилы – горячей, как солнце, несущей не только тепло, но и пламя, способное испепелить.

Когда Лада шагнула к Яриле, морозные цепи, державшие её, осыпались, как снег, и Морох знал – он потерял её навсегда.

Но не до конца.

Каждую осень, когда сила Ярилы угасала, Лада возвращалась. Она касалась замерзающих рек, шептала прощальные слова листьям, замирала, глядя в бездонную тьму ледяных чертогов.

– Ты счастлива? – спрашивал её Морох.

– Да, – отвечала она.

– Тогда зачем ты пришла?

Но Лада молчала.

А потом приходил Ярило, и снова уводил её за собой.

Морох не пытался бороться. Он знал: весна не может принадлежать зиме. Но каждый раз, когда первый снег ложился на землю, он ждал.

Ждал её.

Ждал, зная, что когда-нибудь она снова постучится в его ледяные врата.

И она приходила.

Морозолика и её судьба

Морозолика жила между двумя мирами, но однажды увидела людей и захотела остаться среди них. Она выбрала человеческую судьбу, вышла замуж за смертного и родила дочь. Но сердце её оставалось холодным. Она не знала любви, не чувствовала привязанности.

И тогда она в отчаянии обратилась к матери:

– Лада, прошу, научи меня любить!

Лада, зная, чем это обернётся, взглянула на Ярилу. Тот лишь вздохнул:

– Любовь – это не только свет, но и огонь, – сказал он. – Она может согреть, но может и сжечь.

Но Морозолика не отступила. И Лада даровала ей долгожданное чувство.

Огонь любви вспыхнул в сердце Морозолики. Она взглянула на мужа – и впервые увидела его по-настоящему. Посмотрела на дочь – и почувствовала, что безмерно её любит. Но тепло оказалось слишком сильным. Она начала таять.

– Мама! – вскрикнула она. – Спаси меня!

Но было поздно. Ярило наблюдал с печалью: свет весны пробудился в ней, но она не смогла его вынести. Морозолика растаяла, оставив после себя лишь дочь.

Горе Мороха было безмерным. Он не совладал с чувствами – и большая часть земель покрылась снегом. Бури и метели хлынули на мир, лёд сковал леса и реки. Ярило, как мог, сдерживал это безумие, удерживая тепло там, где ещё теплилась жизнь. Не все боги согласились жить в холоде, и часть из них переселилась туда, где правил Ярило – в земли света, где всегда царила весна.

Морох забрал тело Морозолики и похоронил её в Белогорье, сковав гроб из чистейшего льда.

Он взял под покровительство её дочь, но та, будучи наполовину человеком, когда выросла – ушла к людям. Морох, страшась, что любовь однажды сожжёт её, как сожгла Морозолику, наложил на её сердце заклятие. Оно хранило её от чувства, лишало нежности и страсти – не как наказание, но как щит. Так он надеялся уберечь её от боли, от гибели, от обжигающего пламени любви. Это было его проклятие… и его единственная надежда.

С тех пор в роду Морозолики рождались дочери, не умеющие любить. Каждую зиму Морох укрывал их снегами, каждую весну Лада уносила их к солнцу. И никто не знал, найдётся ли та, кто однажды сможет вынести огонь любви, не растаяв…

Глава 1. Тени прошлого

1

Вечерняя июльская набережная Сухоны в Великом Устюге была окутана лёгким туманом, подсвеченным лунным светом. Река переливалась серебристыми бликами, отражая огни редких фонарей. Андрей стоял рядом с Аней, держа её за руки, и наконец произнёс самые важные слова: – Аня, ты выйдешь за меня?

В её глазах загорелся тёплый свет, и она, не раздумывая, прошептала: – Да, Андрей. Конечно, да!

Он улыбнулся и крепко обнял её, чувствуя, как сердце наполняется радостью. Несколько минут они просто стояли, наслаждаясь этим моментом, а затем Аня тихо спросила: – Ты уверен, что знаешь меня достаточно хорошо?

– Я знаю главное, – уверенно ответил Андрей. – Я люблю тебя. Но если тебе хочется рассказать мне больше о себе, я только за. У нас впереди целая жизнь, но давай начнём прямо сейчас. – Он улыбнулся, сжал её пальцы крепче, ощущая тепло её ладони. Они продолжили прогулку.

– Я хочу, чтобы между нами не было тайн, – сказал Андрей, остановившись и заглянув ей в глаза. В лунном свете его взгляд казался особенно серьезным. – Давай расскажем друг другу всё, что считаем важным знать о себе.

Аня кивнула, сжав его руку в ответ. – Хорошо. Начни ты. – В ее голосе звучала легкая тревога, словно она боялась услышать что-то, что изменит их отношения.

Они присели на лавочку у воды, прохладной от вечерней сырости. Андрей, задумавшись на мгновение, начал: – Я родился в Сыктывкаре. До семи лет жил там с родителями. Отец был пожарным… Героем был, – тихо добавил он, точно извиняясь за пафос. – Он погиб, выполняя свой долг. Мне потом уже рассказали про тот ужасный день… – Он замолчал, как будто перематывая пленку памяти. – В двухэтажном деревянном доме случился пожар… Банальная история, человеческая глупость… кто-то уснул с непотушенной сигаретой. Знаешь, тогда такие дома вспыхивали как спички. Из-за того, что это случилось ночью, пожар заметили не сразу, и когда приехали пожарные, огнем была объята большая часть здания. Крики, паника…, одна женщина в отчаянии кричала, что там остался ее четырехлетний сын.

Андрей замолчал, потер лицо ладонями.

– Отец… Он подробно расспросил, где может находиться ребенок, и, не раздумывая, бросился в горящее здание. Представляешь? В самое пекло. Пробился на второй этаж, сквозь дым и пламя… Услышал плач малыша. Ребенок забился под кровать, весь в копоти, перепуганный до смерти. Отец вытащил его оттуда, вынес к окну и выбросил мальчика на брезент, который растянула его команда. А потом… – Андрей сглотнул, его голос дрогнул. – Отец сказал, что слышит ещё кого-то… Но больше там никого не было. Балка рухнула, и… – Он замолчал, глядя в реку, в темную воду, скрывающую ее глубину. – Я так и не понял, почему он сам не спрыгнул, что ему помешало. Может, задохнулся, может, завалило… Так и не узнаю.

Аня сжала его ладонь. – Это страшно, Андрей. Страшно представить. А твоя мама? Как она пережила это?

Андрей вздохнул, глядя на мерцающую реку. – Тяжело. Очень тяжело. Она долго не могла свыкнуться с мыслью, что отца больше нет. Представляешь, вечером приходила с работы, ставила чайник, начинала готовить ужин и… садилась у окна, ждала. Ждала, когда появится отцовская машина, старенький УАЗик, и он зайдет в дом, уставший, в форме… Ждала, хотя знала, что этого никогда не случится. Это зрелище было невыносимым. Она попала в больницу с нервным срывом.

Он снова помолчал, стряхивая с себя тяжелые воспоминания.

– Тогда бабушка Таня, мамина свекровь, забрала меня к себе в Великий Устюг. Я благодарен ей за это. Четыре года, как в раю, после всего этого кошмара. Окончил здесь начальную школу… Помню, река казалась такой огромной, когда я был маленьким.

Он улыбнулся уголком губ. – На каникулах бабуля возила меня в Копылово, к своей сестре, бабе Шуре. Колоритная старушка, знаешь, из тех, кто еще помнит старинные сказки и заговоры. Там я встретил Витьку, Виктора. Сколько мы с ним всего пережили! Рыбалка на Сухоне, походы в лес за грибами… – Он на мгновение замолчал, в его голосе прозвучала грусть. – Все сразу и не раскажешь…

Он снова вздохнул и посмотрел на Аню. – Знаешь, как потом выяснилось, наши роды издавна связаны. Оказывается, Святобор когда-то дал предков Виктора в помощники роду Поповичей, моему роду. Но эта связь почти утратилась… Позабылась со временем. Пока не произошли те трагичные события, из-за которых я вернулся в Устюг и все это всплыло наружу.

Аня удивлённо вскинула брови. – То есть ты тоже не знал об этом? Ты вырос в Устюге и не знал?

Андрей кивнул. – Нет. Мне никто не рассказывал. Бабушки молчали. Всё открылось само собой, когда мы начали эту борьбу… С нечистью этой, а раньше… Я просто жил. Маленький мальчик, потом подросток… Ничего не подозревая о своих предках и о их долге перед Святобором. Мои бабушки меня очень сильно любили и, я думаю, не хотели омрачать мое детство проблемами, связанными с моим родом. Может, думали, что не пришло время, что я должен повзрослеть, окрепнуть… А когда я вырос, то у меня не находилось времени на все это. Работа, друзья, свои заботы… Вот так и получилось: мы откладываем на потом, а потом уже, оказывается, поздно, – с горечью закончил он.

– Мама приезжала к нам в Устюг. И однажды она приехала не одна, а с бывшим другом моего отца, дядей Славой. Помню, как сейчас, они стояли на крыльце, держались за руки, и мама, немного смущаясь, сказала, что они хотят пожениться, и просила благословения у бабушки. Бабушка, конечно же, была не против. Мама молодая, ей нужно было двигаться дальше, и мне нужен был отец. А дядя Слава… С ним у нас сразу сложились дружеские отношения. Он мне был как старший брат, наставник. И у нас была одна общая цель: сделать маму счастливой.

Он улыбнулся, вспоминая то время.

– С мамой и дядей Славой мы уехали обратно в Сыктывкар. Там я закончил школу, пошёл в армию. Попал в морскую пехоту, представляешь? – Он усмехнулся. – Вот где характер закаляется. Там я встретил друга, Николая. Хороший парень, настоящий товарищ. После службы мы вместе поступили в университет в Москве, учились на экологов. Возвращаться в Сыктывкар не было смысла. Дядю Славу перевели на повышение в Казань, и мама, конечно же, уехала с ним. А потом я устроился в департамент, где начальником был Бережиславский, то есть Святобор. Странным по началу он мне показался, надо сказать. Только теперь понимаю, что он сразу знал, кто я и какой род за мной стоит.

– Почему ты так думаешь? – спросила Аня, с любопытством глядя на Андрея.

– Он тогда сказал мне: «Не готов… еще не готов». Я, конечно, не понял, что он имел в виду. Подумал, что он просто не в духе. Но теперь осознаю: он ждал, когда я сам приду к своему наследию. Он мог бы просто рассказать мне всё, выложить как есть, но я бы, наверное, не поверил, посчитал его сумасшедшим. Минимум подумал бы, что он странный, а максимум вызвал бы бригаду из дурки, – он рассмеялся.

Аня улыбнулась в ответ. – Да, если бы кто-то год назад сказал мне, что я буду знать то, что сейчас знаю, я бы тоже ни за что не поверила. Скорее всего, убежала бы подальше, – пошутила она.

Андрей рассмеялся, глядя на Аню с любовью. – Вот видишь. Мы с тобой оба шли своим путём. Каждый должен был прийти к этому сам, в свое время.

Аня снова задумалась, словно взвешивая что-то внутри себя, а потом тихо спросила: – А у тебя была любовь до меня? Настоящая любовь?

Андрей нахмурился, этот вопрос, казалось, застал его врасплох. Он отвел взгляд в сторону реки, где играли лунные блики. – Я не знаю, Ань, можно ли назвать это любовью… То, что было… Была Наташа. Мы жили вместе, гражданским браком, целых пять лет. Но это скорее была её инициатива. Она любила меня… искренне любила. А я… – Он замолчал, подбирая слова. – Я просто не мог сказать ей, что не чувствую того же. Мне было удобно, комфортно, она заботилась обо мне, создавала уют, ждала с работы. И я старался, чтобы она чувствовала себя окруженной заботой. Дарил ей подарки, цветы, водил в клубы, театр и кино… Но сейчас я понимаю, что это было скорее уважение, благодарность, чем настоящая любовь, совсем не то чувство, которое я испытываю к тебе.

Он снова посмотрел на Аню, в его глазах было искреннее раскаяние.

– Всё закончилось, когда Николай, мой друг, признался ей, что давно её любит. Она сообщила мне, что он хочет жениться на ней. Может, она хотела, чтобы я проявил инициативу, предложил ей узаконить наши отношения, показать, что дорожу ей. Но я промолчал. Не смог выдавить из себя ни слова. Она ушла к нему, собрала вещи и ушла. А я… Я отпустил её. Легко отпустил. И только потом понял, что это было к лучшему для нас обоих.

Аня коснулась его щеки, её пальцы были прохладными от вечерней сырости. – Ты нашёл свою настоящую любовь, Андрей. Ты встретил меня.

Андрей кивнул и, улыбнувшись, притянул её ближе. – Да, Ань. Ты моя настоящая любовь. Теперь ты знаешь обо мне всё. Все мои секреты, все мои ошибки… Ты всё ещё хочешь провести со мной жизнь?

Аня рассмеялась, её смех эхом разнесся по набережной. – Глупый вопрос! Я же сказала «да». Разве можно отказаться от такого героя?

Они поцеловались. В тот момент луна, казалось, засветила ярче, серебряным светом озаряя их лица. Легкий ветерок донес до них запах реки и цветущих лип, а река, в согласии с их чувствами, затихла и успокоилась. Казалось, сама природа благословляет их союз.

Аня накрыла его руку своей, её пальцы переплелись с его. – Теперь моя очередь, – тихо сказала она, начиная так называемую исповедь.

Она рассказала о своей семье. О том, что отца своего она никогда не знала. – Мама всегда говорила, что он был речником, работал на сухогрузе, ходил по Северной Двине и дальше, в Архангельск… И что он пропал без вести в одном из рейсов… Но я думаю, что это неправда. Что он просто бросил нас, – грустно добавила она. – Я никогда не видела ни фотографий, ни писем… Будто его и не было вовсе. Воспитывали меня мама и дед. Мама работала вместе с дедушкой, можно сказать, в семейном бизнесе, и все заботы о нас взял на себя дед. Он… Он был для меня всем. Я и фамилию его ношу и отчество… Северцева Анна Мироновна…

Она на мгновение замолчала, и в ее глазах промелькнула теплота.

– Он очень важная персона, Андрей… В масштабах, можно сказать, страны. Ты еще удивишься, когда с ним познакомишься. Строгий, но справедливый. Всегда учил меня честности, порядочности, уважению к старшим. Он очень важный человек в моей жизни.

Андрей вопросительно приподнял бровь. – В масштабах страны? Чем же он занимается?

Аня улыбнулась загадочной улыбкой. – Это ты узнаешь сам, когда с ним познакомишься. Не хочу лишать тебя сюрприза. Скажу только, что он многое сделал для сохранения истории нашего края, для восстановления старинных храмов и монастырей.

Она снова вздохнула и продолжила: – У меня еще есть сестра, Снежана. – Она посмотрела на Андрея, словно готовясь к чему-то важному. – Она старше меня на пять лет. У неё уже есть дочь, Василиса, ей три года. Ты обязательно с ней познакомишься, она у нас та еще егоза!

– Вы с сестрой похожи? – спросил Андрей, стараясь разрядить обстановку.

Аня усмехнулась, и в её глазах промелькнула легкая грусть. – Совсем нет. Мы как две противоположности. Она вся в маму – высокая, статная, с белоснежной кожей, светлыми волосами и глазами, как зимнее небо. Настоящая Снежная Королева. А я больше в отца, наверное… – Она пожала плечами. – Да и характер у нас разный. Снежана всегда была более прагматичной, рассудительной, практичной… Она всегда знала, чего хочет от жизни, строила планы. А я – романтичная мечтательница, живущая одним днем. Вечно витаю в облаках.

Андрей улыбнулся, понимая, насколько это правда. Он вспомнил ее увлечение старинными легендами, ее веру в чудеса. – Но ведь противоположности притягиваются, разве нет? – спросил он. – Вы ведь ладите?

Аня кивнула. – Конечно. Она моя сестра, моя семья. Несмотря на все различия, мы очень близки. Просто у нас разные взгляды на жизнь.

Потом Аня рассказала о том, как с детства увлекалась историей родного края, как её первое посещение музея, еще в начальной школе, перевернуло её жизнь. – Помню, как сейчас, запах старых книг, пыль на витринах, портреты суровых предков… И вдруг я почувствовала, что это мое, что я хочу знать об этом все, – с воодушевлением говорила она. Об окончании школы с золотой медалью, о беззаботных, но интересных студенческих годах в Москве. Она не была затворницей: посещала театры, концерты, модные клубы, наслаждалась жизнью большого города. У неё были поклонники, настойчивые и не очень, но никто не затронул её сердце. – Даже тот мажор, который присылал мне 101 розу в январе, прямо на день рождения, – Аня усмехнулась.

– 101 розу в январе? – изумленно спросил Андрей. – Это, наверное, целое состояние?

– Да, но он мне был неинтересен, – с улыбкой призналась она, глядя на реку. – Слишком предсказуемый, слишком напористый. Хотя подруги бы точно его не упустили, – она лукаво посмотрела на Андрея.

Она рассказала о возвращении в Великий Устюг после окончания университета, о работе в музее, о том, как ей нравится рассказывать туристам о прошлом города. И, наконец, о своей самой большой тревоге, которая долгие годы жила в её сердце.

– В нашем роду всегда рождались только девочки. И все женщины… Оставались без мужей. Вдовы, разведенные, одинокие… Только дед задержался в нашей семье дольше всех. Может, потому что бабушка в конце концов не выдержала и уехала в Италию, – Аня невесело усмехнулась. – Это уже другая история, почти анекдот. Она у нас флорист и художница, занимается экологией, ведёт блог о возрождении природы. Однажды бабушка поехала в Италию на какой-то фестиваль, познакомилась там с обаятельным итальянцем, Лео Фьоре, влюбилась в него с первого взгляда, развелась с дедушкой и вышла за него замуж. И уехала в Италию, оставив деда одного.

Она вздохнула, её голос дрогнул.

– Хотя никто никогда не говорил об этом в открытую, но мне кажется, что, что это проклятие, Андрей, – она посмотрела ему прямо в глаза. – Проклятие нашего рода. И я боюсь, что оно коснется и меня. Я боюсь, что я не смогу сохранить наши отношения, что я потеряю тебя…

Андрей развернулся к ней, взял её лицо в ладони, нежно провел большим пальцем по её щеке и мягко поцеловал. – Глупая, – прошептал он. – Я знаю, что любое проклятие можно снять, Ань. Ведь проклятие моего рода мы уже сняли… А там было пострашнее, – смерть мужчин до тридцати трех лет. Мы сильные. Я верю в любовь, в верность, в то, что мы сами строим свою судьбу.

Аня улыбнулась сквозь слезы, прижалась к нему. Они еще долго сидели на лавочке, обнявшись, наблюдая за тихо текущей рекой, наслаждаясь этим моментом – первым шагом в их общее будущее. И, кажется, даже река перестала шептать свои вечные истории, чтобы не нарушить идиллию их любви.

– А мама с сестрой сейчас где? – спросил Андрей, поглядывая на Аню с любопытством. – В Италии, у бабушки. Они уехали ещё весной, почти сразу после Пасхи, и вернутся только к сентябрю, когда у Василисы начнётся садик…, – Она посмотрела на реку, где отблески фонарей мерцали на воде, создавая причудливые узоры, и с лёгкой улыбкой добавила: – Мама обожает путешествовать. Она всегда мечтала увидеть мир. Когда мы были маленькими, она часто говорила, что однажды уедет куда-нибудь далеко-далеко, где всегда тепло, светит солнце и не надо кутаться в три свитера осенью. Кажется, она наконец осуществляет свою мечту.

– А ты? Не хотела бы уехать? Посмотреть мир, как твоя мама?

Аня покачала головой. – Нет. Мне и здесь хорошо. Я всегда знала, что вернусь в Устюг. Москва была временным этапом, ярким и интересным, но временным. Хотя, конечно, она дала мне многое – хорошее образование, ценный опыт, интересных друзей… Но дом здесь. Мои корни здесь, мои предки…, и ты теперь тоже здесь, – она ласково посмотрела на Андрея.

Андрей кивнул, понимая её чувства. Он и сам прошёл долгий путь, полный приключений и опасностей, прежде чем оказался в родных местах.

– Хочешь познакомиться с дедушкой? – спросила Аня, в её глазах заиграли озорные искорки. – Он у нас главный хранитель семейных тайн. И он очень ждет тебя, между прочим.

– Конечно, хочу, – ответил Андрей с улыбкой. – Думаю, он уже придумал для меня какое-нибудь испытание? Чтобы проверить, достоин ли я его внучки?

Аня рассмеялась, её смех, словно колокольчик, разнесся по набережной, и вечер снова стал лёгким и тёплым, как летний ветер над рекой. – Скорее всего, – согласилась она. – Но не волнуйся, я буду на твоей стороне.

2

На следующий день, около девяти утра, Аня позвонила Андрею.

– Доброе утро, мой герой, – прозвучал её весёлый голос. – Сегодня вечером мы идём к дедушке на ужин. Так что, пожалуйста, не задерживайся на работе. Я заеду за тобой к шести.

– Принято, командир, – отозвался Андрей с улыбкой. – восемнадцать ноль-ноль, быть при параде.

– И не переживай. Он добрый. Просто… своеобразный. Ну, ты сам поймёшь. До вечера!

Ровно в шесть вечера Аня подъехала к его дому. Андрей, одетый сдержанно, но стильно, сел в машину, стараясь не выдать волнения.

– Нервничаешь? – с ехидцей спросила она, бросив на него взгляд.

– Честно? – Андрей вздохнул. – Да. Ты же сама говорила – "очень важная персона в масштабах страны". У меня почему-то сразу ассоциации с разведкой или шоу-бизнесом.

Аня только улыбнулась, ничего не ответив.

Подъехав к дому Аниного дедушки, Андрей невольно присвистнул. Перед ним стоял двухэтажный кирпичный особняк с высоким забором, аккуратным палисадником и резной калиткой. Двор был ухожен, с клумбами, фонарями и гладкой, выстриженной лужайкой.

– Это точно не "скромный дедушка из провинции", – пробормотал Андрей.

Аня с лёгкой улыбкой подошла к видеозвонку. Нажала.

Через секунду в динамике раздался низкий, спокойный, очень уверенный мужской голос:

– Добро пожаловать, дорогие мои. Заходите.

Калитка щёлкнула, и створка плавно открылась. Андрей почувствовал, как напряжение усилилось.

На крыльце их уже ждал высокий мужчина лет шестидесяти, с благородной осанкой и внимательным взглядом. Длинные седые волосы были собраны в аккуратный хвост, а белоснежная борода придавала ему чуть сказочный вид – но при этом он выглядел абсолютно современно. Весь его облик – от рубашки до очков в тонкой оправе – говорил о вкусе, достоинстве и внутреннем спокойствии.

– Мирон Сергеевич Северцев, – представился он, крепко пожимая Андрею руку. – А вы, значит, тот самый Андрей. Рад знакомству.

– Взаимно. Очень рад, – с уважением ответил Андрей.

Ужин проходил в просторной столовой с видом на сад. За столом разговор шёл живо: о городе, природе, культуре, редких травах (тут с юмором включилась Аня), погоде и.… вдруг – о работе.

– Слышал, тебя назначили и.о. начальника районного отдела природного контроля? – внезапно поинтересовался Мирон Сергеевич, чуть сузив глаза.

– Да, совсем недавно. Вместе с этим – и часть полномочий перешла ко мне.

– А кто тебя курирует сверху?

– Бережиславский Борис Святославович.

На миг в глазах Мирона Сергеевича мелькнула тень – очень лёгкая, едва уловимая, но внимательный Андрей её заметил.