Ctrl+Alt+Покой

– Я почему пришёл. Есть у меня один знакомый издатель, который заинтересовался твоим романом. Просит прийти завтра.

Ант не мог поверить своим ушам. Хотя неожиданные повороты в жизни всегда и случаются, когда не можешь в них поверить.

– Ого, спасибо, Гриша. С меня, конечно же, причитается. – Ант взволнованно хотел было спросить подробности, но сосед уже устало, шаркая тапочками, спускался обратно к себе.

– Контакт сейчас пришлю, сегодня сам напиши. И не надо ничего, всё у меня есть.

5. Издатель

Уже следующим утром, после прихода Гриши, Ант зашёл в нужный кабинет. Внутри он увидел мужчину лет тридцати пяти, с аккуратно уложенными волосами средней длины, в дорогой белой рубашке, с ухоженной короткой щетиной и ровной, сияющей, слегка загорелой кожей. Кажется, когда-то давно Ант видел похожий типаж на этикетке шампуня Schauma for men: то была голова, расположенная немного в профиль, дерзко и уверенно смотрящая в даль, с безукоризненно блестящими волосами. Да, один в один – как будто идея о безупречном ухоженном мужчине от маркетологов Schwarzkopf & Henkel наконец воплотилась в жизнь. Сидел он за непропорционально большим для размера комнаты белым столом, из-за чего она казалась меньше, чем была на самом деле, а макбук на столе выглядел словно игрушечный.

– Вы к кому? – негромко спросил мужчина.

– Добрый день. Я записывался на час.

Мужчина нервно дёрнул запястьем, и бросил взгляд на экран своих Apple Watch. Ант увидел перевернутую на электронном циферблате цифру 12.23.

– Рановато вы… – протянул мужчина. – Ладно, и вам добрый день. Евгений, можно просто Женя. Присаживайтесь, чем я могу вам помочь?

– Я насчёт рукописи, от Гриши, который вам посылал. В письме от секретаря была информация что вы можете взять в публикацию.

– Так-так, припоминаю, – пару раз щёлкнув мышкой, мужчина пробежался глазами по открывшимся заметкам. – Роман, сразу скажу, неплохой, но правда местами заморочено… – Его взгляд наполнился поволокой, а часть лоска резко куда-то делась, и он громко запричитал вслух, не обращая внимания на гостя: – Эх, Гриша, Гриша. Если б не алкоголь. Ох, если б не алкоголь… Такой талантище, Мэтр можно сказать, с большой буквы М, даже на шапочке вышивать не надо.

Он посмотрел на Анта и продолжил, уже обращаясь напрямую к нему словно за поддержкой:

– Хотя, может, дело как раз в женщинах… А он ведь теперь даже трубку не берёт, видеть никого не хочет. Я ему и в клинику предлагал, хорошую платную. А он за последние пять лет вот только твою рукопись и прислал. Раньше мы на этих из крупняка работали, – он выделил неприязненной интонацией слово «этих», словно любому должно быть понятно, кого он имеет в виду, и, не сбавляя темпа заговорил дальше. – Контора, конечно, огромная и бюджет немалый, но распыляются они. Да и крупные рыбы на ежегодном балансе отжирают солидный кусок пирога. А у меня теперь своё издательство, да небольшое, но зато процент я ему по старой дружбе сделал бы эксклюзивный.

Евгений снова посмотрел на часы, нервно потеребил ремешок, и посмотрев Анту прямо в глаза, задал вопрос, который, как казалось, уже сгущался в воздухе.

– Может, вы поговорите с ним, передадите то, что я сказал? – Увидев поскучневший взгляд Анта, изготавливающегося к негативному ответу, он быстро широко улыбнулся и тут же затараторил ещё быстрее: – Это вовсе не обязательно, но вы же видели его, я же знаю, как он горел творчеством. Ему же самому это нужно!

Суетливый поток слов нового знакомого, казалось, не прекратится никогда. Ант, сдавшись под напором, успел только коротко кивнуть на очередную просьбу «хотя бы просто намекнуть при случае».

– Вот и славно, только этого я и прошу, а там уж как получится, но процент ему бы сделал как родному. Хотя почему как… – Евгений, или уже просто Женя, всё ещё обезоруживающе улыбаясь, достал откуда-то из-под стола бутылку дорогого односолодового виски и два стакана. Заметив немного удивлённый взгляд гостя, он добавил: – Не переживайте, лёд Анютка сейчас принесёт.

Через минуту, «Анютка», похоже, вызванная скрытой кнопкой, действительно вошла в кабинет и уверенным быстрым движением поставила большой запотевшую вазу с идеальными кубиками льда на край стола и под короткое «спасибо» от Евгения быстро удалилась.

Ант начал вставать:

– Слушайте, видимо, я неправильно понял, я так понимаю, мой роман вам не интересен, и вы через меня просто решили с Гришей связаться.

Лицо Жени расплылось в обезоруживающей участливой улыбке.

– Нет-нет, вы не переживайте, я сюда вас не за этим пригласил. Роман ваш мне понравился, и я его возьму в работу, только пару правок нужно будет сделать. Вы просто так между делом просто ему намекните, он же явно приободрился, когда ваш роман прочитал? Вот-вот, вдруг творческая нотка проснётся снова.

Ант пребывал в смешанных чувствах: с одной стороны, он не любил, когда происходит такая суета и людей её создающих – обычно это означало, что в характере человека жажда наживы и все производные от этого грехи занимают центральное место; с другой стороны, он знал об этой компании из нескольких мест, знал точно, что у них неплохие условия, да и понимание того, что бессмысленная писанина в стол не даёт ему вдохновения и всё более угнетает, придавало веса решению остаться и хотя бы выслушать.

Ант сел обратно и кивнул.

Женя тем временем положил в стаканы по три кубика льда и разлил виски. Один стакан лёгким движением, ничего не спрашивая, он подвинул к гостю.

Ант не хотел пить в начале дня, но напористость всего происходящего и уверенность движений Жени создавала ощущение, что так и должны «делаться дела», а казаться неосведомлённым в негласных правилах литературного дела он постеснялся.

Виски обожгло горло, сильное послевкусие, слегка сглаженное льдом, ударило по носоглотке.

Женя тоже выпил; по удовольствию, разлившемуся по лицу, и прикрытым на пару секунд глазам было видно, что в дальнейшем у него могут быть серьёзные проблемы с алкоголем – возможно, они есть уже и сейчас, но, сдержанные ответственной работой в купе с отменной генетической наследственностью, ещё не проявились признаками этого порока на лице.

– Итак, Ант, роман мы опубликуем, но сразу честно тебе скажу, что он нишевый, много денег вкладывать в раскрутку я не рискну. Агрегаторам и подписочным сервисам для большой раскрутки нужно несколько другое. Хотя у определённой аудитории он должен стрельнуть. Большого гонорара не жди, процент обсудим в зависимости от того, сколько договоримся вложить в раскрутку. Но есть ещё одно предложение… – Женя отхлебнул ещё виски. – Я переслал роман своему другу. Он занимается интересным проектом, как раз связанным с ИИ. И на следующий день он позвонил, сказав, что человек с таким нестандартным подходом – это как раз то, что ему нужно. У них на проекте хватает отличных программистов и ИИ-инженеров, но, как я понял, с толковыми гуманитариями беда. На кой чёрт они им нужны, я сильно не вдавался. Может, промпты писать какие особые – сейчас же это всё с каждым месяцем усложняется. Но толковые люди нужны настолько, что они будут платить ставку как хорошему ИИ-инженеру. Естественно, если ты им подойдёшь после испытательного срока. Так что на твоём месте я бы съездил на собеседование, посмотрел, что к чему – работа творческая, по гуманитарному профилю. Плюс связи хорошие, контора немаленькая.

Ант был совершенно не в курсе сколько получают хорошие ИИ инженеры. В любом случае предложение казалось заманчивым. Ещё вчера он просматривал объявления о работе на должность курьера, официанта и менеджера, а сегодня, благодаря всего одному знакомству с соседом, ему уже предлагают работу, врывающуюся в его сферу интересов с двух ног. Он понял, что несмотря на все минусы первых минут знакомства и смутное, неясное предчувствие по поводу Евгения, он не откажется.

– Да, мне интересно… Но я, честно говоря, совсем не программист и в ИИ толком не разбираюсь, с технической точки зрения.

– Как я и сказал, спецов такого профиля им хватает. Я оставлю другу телефон. А по роману – на почту всю инфу Анютка пришлёт завтра. Как приятелю Гриши договор сделаем на лучших условиях, за электронку мы возьмём всего 20%. Сказка, а не условия, считай тебе повезло.

Обменявшись ещё парой фраз и допив виски, новые знакомые переместились в ресторан на первом этаже здания по настоянию Жени – что пить на голодный желудок не дело. Ант сначала хотел уже уходить, но Женя сказал, что обедом голодного писателя угостить – его обязанность. Ант вспомнил, что дома и правда остались только засохшие макароны, да и, учитывая, что в других издательствах максимум, что ему предлагали, – только самому заплатить за издание и купить их услуги продвижения, отказываться было неловко.

Столик в ресторане был расположен на удивление уютно, в углу, в небольшом закутке, в результате рядом из посетителей не было вообще никого. К бизнес-ланчу Женя заказал водку и бокал пива, причём сделал такой же заказ и для Анта. Тот же, чувствуя, как кружится голова ещё от виски, вспомнил, что не пил последние четыре года, прошедшие под знаком почти полной, отчасти вынужденной, а отчасти сознательной аскетичности. Неожиданно для него самого, вместо привычного отторжения к алкоголю и таким ситуациям у него возник задор и интерес. Почему бы и нет? Поэтому его протест был вялым, и они сошлись на том, что для того, чтобы отметить знакомство Анту достаточно только водки.

Ант выпил стопку, чокнувшись с Женей. Опыт был приятный – тепло разлилось по всему телу и сверху придавило приятное расслабление. По тому, как Женя опустошил бокал наполовину, Ант понял, что для такого же уровня расслабления тому требуется гораздо больше сил и средств. Он тут же разлил по второй стопке, жестом показывая официантке не расслабляться и идти за новой порцией, начав было приговаривать: «Шойгу, Герасимов…» Впрочем, от дальнейшего цитирования вовремя остановившись.

– Слушай, иди на собеседование и даже не сомневайся, – неровно произнёс Женя, запивая пивом вторую рюмку. – Я тебе даже немного завидую. Знаешь, сколько сейчас нервов с частным бизнесом. Все эти подписочные сервисы, агрегаторы. Лет пятнадцать назад, когда я в эту сферу пришёл, всё было куда проще – и для авторов, и для издателей. Теперь ещё эти ИИ-авторы, думаешь, маленькое издательство может позволить себе с ними сотруднич… – Подступившая отрыжка не дала ему договорить последнее слово, и он, всё более заводясь, продолжил жаловаться: – Нет! Не может! Теперь чья модель – того и права, эксклюзивность промпта уже не канает. Или вот наши старые модные мастодонты-авторы – спрос на них стабильно хороший, но такие цены заламывают, что только большая тройка и может себе их позволить. А чтобы сдвинуть их хотя бы на дюйм и маломальскую известность приобрести, нужна либо удача, либо солидный рекламный бюджет. Человеческий мозг – не очень восприимчивая к новому субстанция, тем более у читающего поколения, а ещё и влиятельные критики все уже престарелые и ригидные – их, чтобы похвальную рецензию заставить написать, нужно всё большей по объёму суммой кэша мотивировать. Если это, конечно, не очередная книга такого же престарелого мэтра из их юных лет, на чём у них в их застарелом климаксе хоть немного намокает. – Женя говорил всё более развязно, словно попутчик в купе, готовый присесть на уши человеку, понимающему его проблемы, но не присутствующему на постоянной основе в его кругах.

– Резюмирую, – громко продолжил он, – все бабки сейчас либо у корпораций с их агрегаторами, либо, и самые большие, в госсекторе… Либо, – подумав, добавил он, – у дорогих и популярных криптоминетчиц, что, конечно, является прямым следствием от первого и второго. А поскольку врождённых половых и внешних данных у тебя нет – остаётся два пути. А книги… Ну так наёмному работнику ещё легче, чем, например, мне. Отработал несколько часов – и хоть упишись. У меня, как у «свободного» представителя малого бизнеса, времени считай нет…

Официантка принесла ещё бокал пива и флакон водки; всё это время Женя был вовлечён в свой монолог.

– То есть то место, куда меня приглашают на собеседование, – государственная компания? – решил спросить Ант, чтобы поддержать разговор.

– Частная. Но с известной долей государственного капитала, ну и часть активов одной из башен Кремля, – с проявившимся добродушным опьянением улыбнулся Женя. – В общем, полный соцпакет, так что не бойся и вливайся, если не понравится – никто тебя держать за уши там не будет.

Он продолжил:

– Сейчас работать на государство не зашквар, а необходимость. Даже в Америке пойдёшь в Гугл – считай, как в Белый дом. Абсолютно аналогичная история.

Следующую часть дня Ант запомнил плохо. Он помнил только то, что Женя продолжал очень много говорить, особенно оживляясь, когда речь заходила о реформе крипторубля и ценах на криптоминетчиц. Рассказывая о том, что, судя по подозрительно большим количествам криптооперций, часто за аватарками скрываются не те самые девушки, что там изображены, а возможно и вовсе не девушки, так что надо аккуратно совать свой прибор в этот «прибор» и запрашивать самую полную верификацию на момент «транссакции».

Ант, как и полагалось человеку, только вышедшему из своей вынужденно-добровольной аскезы, говорил мало, слушая и впитывая всё происходящее, и воспринимал всё с долей скептицизма – казалось, что это происходит где-то во сне. В конце концов алкоголь отключил его внутреннего аскета, а заодно и внутреннего наблюдателя. И насколько он помнил, он сам предложил поехать в караоке-бар, где они пели неустаревающие хиты русского рока, перемежая их с незамысловатыми современными песнями, о чём наутро вспоминал с особым чувством стыда. После где-то пятого заведения, посещённого уже в компании каких-то друзей Жени, Ант растерял все оставшиеся воспоминания.

6. Утро

Как такси переправило Анта до дома из гламурного московского центра, кажется, это были Патриаршие, он уже не помнил. На утро адски раскалывалась голова, всё вокруг плыло; казалось, что внутри него нет абсолютно никакой сущности, всё ещё имеющей волю к жизни. Такая головная боль у него была первый раз в жизни; он и представить себе не мог, что пульсирующая боль в темени может иметь интенсивность готовящегося к извержению вулкана.

В мессенджере уже висело голосовое сообщение от Жени от 6.49 утра, поразившее Анта своей бодростью и бойкостью начавшегося словесного потока. От греха подальше он оставил сообщение на паузе до нормализации всех каналов восприятия и возможности слышать звуки без разрезающей виски боли, почти переходящей на ультразвук и напоминающей многократно усиленный писк кардиомонитора, пациент коего только что перестал в нём нуждаться. На затылке Ант нащупал довольно большую шишку, которая, кажется, была источником львиной доли боли, но в зеркале он не смог её толком рассмотреть.

Иконка почты на рабочем столе компьютера информировала о новом сообщении. Ант решил открыть его просто на всякий случай: мало ли, с кем и о чём он вчера договорился. Тема письма – «Сверхмолния», отправитель был неизвестен. Это было странно: антиспам был настроен безупречно. Открыв его, надеясь хоть как-то отвлечься от боли, он прочитал:

«Процесс написания книги, если рассматривать его как акт духовного освобождения читателя от застрявших в сером веществе заноз идей, напоминает охоту на уток. Дунешь в манок с названием «безличностный свидетель» – среди кувшинок просыпается и поднимается в небо, переливаясь фиолетовым и зелёным, похожий на дух одинокого древнего самурая, селезень. Дунешь в манок с названием «божественная любовь» – взмывает над прибрежными камышами серая утка-самочка.

Далее вступают в дело инстинкты.

Код: 171695 РЫБОАРТ 3133 3322

Ш.М.»

Сначала он подумал, что сам, наверное, сейчас напоминает фиолетово-зелёного селезня. В голове продолжало жужжать и пищать, но боль, как ни странно, чуть стихла. Второй пришла мысль о том, какой замороченный нынче спам. В чём смысл? Под утками, видимо, имелись в виду идеи, которые сейчас преобладают в сознании читателя. Охота же – это их аннигиляция, по крайней мере в хорошей литературе. Но так как писатель, заканчивая писать книгу, полностью умывает руки и уже не является каким-либо актором, в данной метафоре и охотником, и уткой, и даже камышами является уже сам читатель. И читатель в виде осознания и аннигилирует идеи, и веру в них, даже в охотника. И что ещё за код? Нет, всё-таки замороченный нынче спам.

Пока Ант думал, боль стала отступать. Видимо от отвлечения, подумал он. Хватило как минимум на то, чтобы дойти до туалета не потеряв сознание. В туалете плитка плыла разноцветными огнями, а когда он прислонился лбом к прохладному зеркалу, вдруг явственно услышал голоса и музыку, игравшую где-то внутри, но когда он отнимал покрытый испариной лоб от освежающей глади – всё прекращалось. Зарёкшись пить когда-либо ещё, он вернулся в комнату и проспал оставшуюся часть дня.

Ему приснилась большая гостиная старого, но сохранившего свою респектабельность особняка. В середине гостиной отдавал оранжево-красноватый свет огонь большого красивого камина в стиле модерн с греческими колоннами по бокам; на камине, вполоборота, стояла маленькая мраморная статуэтка индийского божества-слона Ганеша. Напротив, в небольшом отдалении от камина, располагалось уютно накрытое пледом с замысловатыми узорами кресло-качалка. На полу перед креслом лежал пышный бежевый ковёр с толстым ворсом; при кресле находился маленький резной деревянный столик, а на нём стояла почти полная бутылка дорогого коньяка с маленькой рюмочкой рядом.

Ант начал обходить кресло издалека слева, чуть не задев большую, но хрупкую на вид статуэтку Будды у стены на комоде. Рядом со статуэткой он увидел листок с отпечатанным на печатной машинке текстом, его скользнувшее внимание зацепило только одну фразу в середине листа:

«Сангха играла очень важную роль в жизни аскетов и монахов раннего буддийского периода. Это были крепкие, в основном конечно мужские коллективы, занятые тяжелым бытовым трудом, взаимопомощью и медитациями.

Вырезка из статьи для журнала «Бенаресский штурвал» 1992 г.»

Ниже начинался раздел под названием «Буддийские анекдоты».

Внимание успело выхватить только первый, короткий:

Как буддийский монах угрожает другому?

«Срочно прекрати это, иначе пожелаешь!»

Его внимание, словно в фильмах, снятых одним дублем, отъехало от листа, как камера оператора на сложном рельсовом штативе, и поплыло дальше вдоль стены, обозревая всю панораму.

Гостиная была крайне уютной, с множеством мелких деталей, которые наполняли комнату, но при этом не создавали ощущения беспорядочной перегруженности.

Обойдя, или, вернее, оплыв кресло, он увидел мужчину с седой бородой и волосами средней длины, ещё не полностью поседевшими. Он был бы похож на какого-нибудь волхва из современного мультика, пропагандирующего старославянскую культуру, если бы не одна деталь. На нём были чёрные солнцезащитные очки, непонятно зачем надетые в помещении, но, вероятно, подумал Ант, ему было так комфортнее смотреть на потрескивающий огонь камина.

Немного покачиваясь, он что-то очень тихо себе под нос пел, то и дело улыбаясь чему-то, какой-то далёкой мысли. Отсветы пламени играли на его лице и волосах; даже сквозь очки можно было заметить полуоткрытые глаза, и загадочным образом сразу ощущалась его весомая харизма.

Мужчина едва повернул голову в сторону Анта, но стало сразу ясно, что тот замечен. Силуэт глаз, едва заметный сквозь очки, хитро сощурился, а уголок рта поднялся в такую загадочную полуулыбку, как бы сообщающую наблюдателю, что носитель такой улыбки знает что-то очень-очень важное и очень-очень таинственное, самую сокровенную суть жизни, и при этом он совсем не обременен пороком жадности и готов поделиться своей находкой с любым, кто готов слушать.

Неожиданно для себя Ант обнаружил, что знает, кто это. Он никогда особо не интересовался творчеством этого человека и видел раньше его только мельком в каких-то старых клипах. Это был Б.Г.

Всё это время Ант осознавал, что это сон. Обычно, когда он осознавал себя во сне, то сразу хотел сделать что-то необычное: взлететь куда-нибудь ввысь, переместиться в какой-нибудь необычный мир, представить и воплотить красивую девушку.

Сейчас же всё было необычно: во-первых, Ант представить себе не мог, чтобы ему когда-нибудь приснился Б.Г.; во-вторых, всё было пронизано какой-то лёгкой дрожью необременённого счастья, хотя, конечно, это обстоятельство вызывало и подсознательное беспокойство у бдительной русской души.

– Да, – мягко и вкрадчиво, словно нараспев, сказал Б.Г. – мы всегда ждём какого-то подвоха, всегда боимся быть счастливыми здесь, в настоящем моменте; это особенность нашего духа…

– Точнее, не духа, – продолжил он, – а той одежды ума, в которую его пеленает наш мир, почти сразу как мы здесь проявляемся.

Ант от этих слов почувствовал смущение, словно он предаёт что-то доброе и светлое, но на него за это даже не обижаются, а наоборот готовы прочить. Тем не менее ощущение общей подозрительности ко всему происходящему только усилилось: видимо, постсоветский человек впитывает с молоком матери, что такие разговоры ведут, когда планируют лишить вас нажитых непростым северным трудом материальных ценностей. Впрочем, успокаивало то, что каких-либо материальных ценностей во сне у Анта не было.

И тут сон постепенно растаял.

На следующий день, окончательно отоспавшись, Ант написал по номеру, полученному от Жени, и его оперативно записали на собеседование на завтра. Ближе к вечеру он зашёл отблагодарить Гришу бутылкой хорошего коньяка. Гриша долго и убедительно отказывался, пока в какой-то момент бутылка, как по волшебству, моментально пройдя сквозь его ловкие руки, не оказалась на полке книжного гарнитура. Без наигранной обиды со стороны Гриши за отказ распить её вместе не обошлось, но всё ещё не очень хорошее самочувствие Анта было доводом, на который он мог ссылаться без какого-либо чувства вины. Да и от обид Гриша всегда был отходчивый. Ант кратко рассказал ему о том, как прошла встреча, чем изрядно его повеселил. А от предложения Евгения Гриша лишь отмахнулся, не проявив никакого интереса, и заявив, что свяжется с ним сам, если будет нужно, и передавать ничего не надо.

Ещё Ант мельком упомянул о странном письме с подписью Ш. М. На что Гриша лишь ухмыльнулся, помотал головой, кажется, пробормотал что-то про старого плута, но что-либо объяснять дальше наотрез отказался, сославшись на то, что может навредить. Ант, не добившись внятного ответа, решил воспринять это так: его почта попала в базу издательства, и кто-то оттуда присылает неоднозначные и шутливые цитаты новеньким с целью пошутить или устроить проверку.

Посидев с Гришей и стойко отказываясь от очередных предложений выпить, в очередной раз ссылаясь то на плохое самочувствие, то на завтрашнюю поездку на собеседование, он в итоге пошёл домой. Остаток вечера он собирался: поездка, похоже, предстояла как минимум на несколько дней. Место собеседования, и, как он полагал, возможной работы находилось далеко в Подмосковье, в небольшом городке. Ему на трое суток сняли гостиницу рядом для удобства. И, как подтверждала оплаченная бронь с известного агрегатора на его имя, даже в случае неудачи он мог там остаться и побыть немного за городом. Собрав всё нужное, он с удовлетворением отметил, что всё это самое «нужное» с лёгкостью поместилось у него в рюкзаке.

Электричка туда ходила слишком редко; он приехал бы либо слишком рано, либо уже поздно, и шла она от неудобной станции.

Поэтому он купил билет на автобус.

Часть 2. Рабочие будни

1. Первый день

Ант проснулся на 40 минут раньше будильника и больше не смог заставить себя уснуть. День обещал быть насыщенным: надо было ещё сходить в душ, позавтракать (завтрак входил в проживание), дочитать папку с выданными странными листками, а ещё заполнить опросник. На дорогу до новоиспечённой работы много времени не требовалось: отель был буквально в ста метрах от здания, куда ему предстояло снова идти. Он проверил почту: огонёк уведомления сообщал об очередном письме от загадочного отправителя. Последний раз Ант был объектом чьих-то шуток ещё в школе, поэтому письмо вызывало раздражение, но он всё же решил его прочитать.

«Блаженны ли нищие духом? О каких нищих идёт речь в знаменитой цитате?

Не о тех же, кто беден духом буквально и чья алчность к дешёвому дофамину делает их повседневную жизнь куцей и ограниченной. Кроме как на выжимку очередной порции гормона в цепи повседневных моментов у них не остаётся и толики внимания, направленного на что-либо иное. В крайней степени это алкоголики, наркоманы и биржевые маклеры, а в базовой – это все мы, в поисках чудесного листающие ленту соцсетей, даже в те моменты, когда вера в это «чудесное» уже почти иссякла.