Пережеванные эпохой: Виток I. Другие берега

Где-то вдалеке шумели кладдроны, спешащие спрятать очередную маленькую смерть в клумбе. И потом этот небольшой гробик, завернутый в изоленту, заберут бледные парни в капюшонах, у которых в ботинке станет чуть тяжелее, но на душе намного легче.

Луна казалась слишком яркой на фоне беззвездного неба. Вика осматривала местность и понимала, что только в таком районе зарождаются настоящие таланты. А еще бандиты, но в какой-то мере это тоже таланты, просто очень узконаправленные.

Как раз последние чаще всего и выползали из своих квартир ночью. Надменные и злобные лица глядели на Викторию из темноты, но Паша успокоил ее, сказав, что знает в этой округе каждого.

Правда, Вике эти слова не помогли. Она все равно испугалась, когда к ним подошел какой-то худой парень в огромной толстовке. Он спросил у парочки, не желают ли они «леденцов», но Рублев мгновенно ответил:

– Палец, я уже сто раз тебе говорил, что меня не интересуют галлюциногенные леденцы.

– А зря. Они атлантические, самые лучшие. Только недавно из портала достали.

Палец узнал Павла издалека по походке. Удивительно, что он всегда страдал от своей дырявой головы, но это касалось только фактов, названий, дат и прочего. Людей он фиксировал в памяти хорошо. Палец оправдывал это так: «Просто их легко можно запомнить с помощью голоса, стиля общения, внешности, походки и все такое. А че такое мысль или воспоминание? У них есть форма? Да ни хрена! Можно, конечно, ее придать, но я не хочу этим заниматься. Понимаешь, память человека слишком ограничена».

Виктория осмотрела наркодельца, но так и не поняла, почему его называют Пальцем. Что ж, бандит доходчиво объяснил ей, показав свои кибернетические импланты на правой руке: все пальцы заменены на искусственные.

Дело все в том, что Палец занимался разгрузкой товаров из САА. Открывался портал, а оттуда вылетали ящики с наркотиками. К сожалению, часто Палец подводил своего босса, поэтому тот за каждую неудачу отрезал ему по пальцу.

Импланты явно недорогие. Их сделали в каком-то мрачном подвале, там же и вживили, поэтому у барыги пошло заражение. Ржавые пальцы идеально сочетались с бледно-желтой и опухшей ладонью.

Когда дилер понял, что ловить нечего, он попрощался с ребятами и пошел искать других клиентов. Паша никогда не понимал его, ведь народ гораздо охотнее покупает наркотики в интернете, нежели на улице. Такие, как Палец, всегда обречены.

Вика и Павел зашли в высочайший двор-колодец и направились к нужной парадной. Когда же они зашли, Вика сразу ужаснулась от грязных зеленых стен с тегами наркосайтов. И ей еще повезло, что в парадной в этот раз не ночевали бездомные или пьяницы. Такое в этом месте происходит очень часто.

Парочка вызвала широкий пневматический лифт, уже там они нажали на виртуальную кнопку и поднялись на предпоследний этаж. Перед тем как войти в квартиру, Павел решил показать вид с крыши. Они поднялись на площадку, куда обычно прилетают дроны, чтобы доставить продукты.

Поправив мокрые от ливня волосы, Вика увидела маленькие, постоянно меняющиеся огоньки вдалеке – это центр города под дождливой пеленой, а за ним длинный мост (относительно недавно построенный), который символически разделяет благоприятные районы от неблагоприятных. Рублев оглядел все это, затянулся и с важным видом огласил следующее:

– Порой мне кажется, что скоро бедные устанут от того, что богатые съедают их, поэтому начнут пожирать тех в ответ. А потом город проглотит их всех и выплюнет обратно, и вновь начнется все тот же процесс, за которым мы наблюдаем сейчас…

Когда же Вика прошла в квартиру Паши, то сразу спросила:

– О, она однокомнатная?

– Это студия.

Павел включил свет и тем самым дал лучше разглядеть Вике тесную квартирку. Первое, что бросилось ей в глаза – это бардак: валяющиеся книги на полу, гора немытой посуды, тонны исписанных бумажек на столе. После беспорядка Вика подметила трубу на скотче, которая находилась сверху кровати.

Паша сразу подбежал и отклеил ее, а также ногой двинул валявшееся на полу «чеховское ружье». Он неловко улыбнулся с немного глуповатым видом и кинул пластиковую трубу на пол. Повезло еще, что гостья не заглянула в шкаф, где у Павла зачем-то валялись три джинсовых куртки, две футболки с черными и белыми горизонтальными полосами и одна пара дырявых красных кед в самом низу.

На столе среди бумаг Виктория обнаружила книгу, которую она всей душой обожала.

– Ничего себе, – удивилась она. – «Павел Павлович».

Рублев сразу забрал у нее потрепанную и старую книгу, положив ее на место.

– Для меня она настольная.

– А я почему-то думала, что у тебя таковая – «Атлант расправил плечи».

– Я что, похож на идиота? – обидевшись, спросил Паша. – Это скорее настольная книга Лусова.

Вика рассмеялась, после чего подошла к Павлу ближе. Она обвила руками его шею и нежно спросила:

– Кстати, что будем делать всю ночь?

В ответ Паша лишь довольно улыбнулся.

                                         ***

Утро. Вика еле встала из-за того, что совсем не выспалась. Павел же не засыпал вовсе, он ждал момента, когда девушка уйдет, чтобы снова приклеить трубу.

Заставил встать Викторию только ароматный запах. Паша подошел к ней с кружкой кофе в левой руке и сказал:

– Доброе утро.

– Вы очень странный мужчина, Павел, – сонно проговорила Вика. Она поднялась, потянулась и поправила растрепанные волосы. – Очень странный. Даже для меня…

– Я просто вчера вымотался. Тяжелый день все-таки…

Паша передал кружку Вике, а та сделала пару глотков. Она оценила кофе и села за стол.

– Интересно, а отличается ли утро в другой стране от нашего утра? – задумалась Виктория. – Может быть, все ощущается иначе. Что ж, скоро узнаю.

– Так ты вчера не шутила про эмиграцию? – спросил Павел и поправил пояс на домашнем халате в полоску.

– Не шутила. Я еще давно об этом размышляла, до этого просто не могла оставить учеников.

– О как… – грустно произнес Паша и присел рядом с Викой. – Ну, тогда пожелаю удачи еще раз.

Еще несколько минут Павел не мог ничего сказать. Все слова в его голове казались лишними и неуместными в тот момент. Так еще и умственная вялость после бессонной ночи брала свое.

Правда, Пашу тревожило не это. Его беспокоило скорее то, что еще одна девушка скоро уйдет, и он останется один. Очередной парадокс в жизни Павла Рублева: ему не нужен никто, но в глубине души Паша боится быть отвергнутым.

Виктория допила кофе и начала собираться. Она зашла в ванную, взглянула на свое отражение в заляпанном зеркале и ужаснулась. Вика задумалась: «Боже, мое лицо…»

– Извини, что вот так врываюсь, – вмешался Павел. – Но знаешь, на что это похоже?

– Ну?.. – устало спросила Виктория.

– Это похоже на те описательные моменты из книг от первого лица. Ну знаешь, типа: «Я взглянула в зеркало и увидела бледное лицо с мешками под глазами, потом мой взор пал на растрепанные светлые волосы, яркий макияж, который уже успел испортиться за ночь и так далее», – Пашу рассмешила собственная находка. Того же нельзя было сказать о Вике. – Хм, в общем, ты поняла.

– Мне пора… – она вышла из комнаты, прошла к голубым кедам и начала обуваться.

Лицо Павла сразу омрачилось. Ему всегда тяжело удавалось прощаться с гостями, оставаясь в квартире один на один с самим собой.

– Может, останешься еще на одну чашечку кофе? – неуверенно предложил Рублев.

– Нет, мне и вправду пора. Нужно еще со школой разобраться и так далее, – Павел разочарованно посмотрел на Вику, но та решила взбодрить его, поэтому улыбнулась и сказала: – Эй, может быть, еще увидимся.

– Надеюсь.

После работы в школе она старалась не расстраивать людей, хотя в студенческие годы с легкостью делала больно почти каждому. Годы идут, и от той злой, высокомерной, но беззаботной Вики ничего не осталось. И ночь в квартире Рублева это доказала.

Виктория открыла дверь и только собралась уйти, как Паша добавил:

– Кстати, классно провели ночь, – после этого он по-дурацки ухмыльнулся.

– Да… – согласилась Вика. – Мы классно почитали Набокова.

Ночью она попыталась поцеловать Павла, пока тот листал «Письма к Вере». Но Рублеву стало неловко, будто он подросток на первом свидании. Вика же в глубине души хотела уйти, но боялась, что ранит Павла. Она думала так: «Если ему станет легче от этих чтений, то пусть читает, ничего страшного».

Но вот наступило утро, Вика закрыла дверь, а Рублев вновь остался один. Он вздохнул, после чего сразу же пошел искать выкинутую пластиковую трубу. Та валялась недалеко от кровати.

Паша взял скотч и примотал ее к потолку. Далее он сходил за водой и проверил, работает ли его конструкция. Капелька упала на подушку, заставив Павла улыбаться и визжать от радости, хлопая в ладоши.

Он навзничь лег на кровать и стал мечтать о том, чтобы этот день поскорее прошел. Для Паши дни делились на продуктивные и меланхолично-ленивые. Последние он всей душой ненавидел, поэтому чаще всего в такие моменты просто дрыхнул.

Сначала Павлу мешали уснуть мысли. Он ругал себя, повторяя: «Идиот. Ты просто идиот. Самый идиотский идиот на свете. Ты же знал, чего она хотела, но ты идиот, поэтому поступил по-идиотски. И вот не надо мне тут сказок про то, что ты ее просто оберегал, что это из-за чувств. С Мирой у тебя было так же. И к чему это привело, тупой идиот? Эм, в общем… Ты идиот!»

Но потом Рублев понял, что самобичевание перед сном никогда ни к чему хорошему не приводит. Зачастую это просто ненужный шум в голове, мельтешение мыслей, заставляющее ворочаться на постели.

Паша наложил никотиновый пластырь и закрыл глаза. Все мысли вмиг исчезли, остались только капельки, падающие на голову. Каждая все глубже вводила Павла в транс. Он слышал только:

Кап. Кап. Кап.

02. Времена не выбирают

«Времена не выбирают…» – так написал когда-то Александр Кушнер. Цитата, которая будет актуальна всегда. И я в курсе, дорогой читатель, что ты ничего не знаешь о моем поколении, поэтому я и посвящаю эту главу времени, которое меня вырастило, сделало таким, какой я есть.

Читая про «Ноющие двадцатые», я всегда мечтал о том, чтобы очутиться там. Хотя бы ненадолго, хотя бы одним глазком посмотреть, как это было. Интересное десятилетие: мир пережил пандемию, войны, третью попытку человечества совершить суицид, мятеж и мировой кризис. В общем, чуть ли не каждый день – историческое событие.

Очень часто я доставал Профа с вопросами о ноющих двадцатых, однажды он не выдержал и выпалил: «Слушай, мой бесконечный треп об этом бессмыслен. Знаешь, почему? Потому, что, когда мы жили в это время, мы его не понимали. Ноющие двадцатые осмыслили потом».

И это описание показалось мне самым четким и понятным, ведь все разговоры о том десятилетии и вправду начались после самого десятилетия.

То есть, ноющие двадцатые – это бомба. Все знали, что это. Знали, что она взорвется. Но на вопросы «Что делать?» и «Кто виноват?» никто не спешил отвечать, ведь к бомбе лишний раз лучше не прикасаться, пока она не самоуничтожится. А люди, кричавшие о том, что могут предотвратить взрыв, являлись всего лишь спекулянтами. На деле же необходимо дождаться заветного момента, а уже потом, разглядывая осколки, изучить ситуацию в полной мере.

То десятилетие – застывшее холодное время. Слепок из множества событий, который заморозили и оставили где-то вдалеке, ведь не знали, что делать. А вернулись к нему уже после того, как он треснул и развалился на несколько частей.

Комата, например, говорила о ноющих двадцатых так: «Проживая самый важный день в своей жизни, ты еще не понимаешь, что он самый важный. Его ценность приходит гораздо позже. С ноющими двадцатыми точно так же».

И вот я взрослею и понимаю, что жить во времена перемен не так весело, как мне представлялось. Ты действительно сначала не можешь все осознать в полной мере. Понимание приходит только потом.

Эх, навсегда запомню, как пропагандисты на федеральных каналах радовались тому, что США распалось на несколько частей из-за мирового кризиса. Но кризис на то и мировой, поэтому на грани распада была и наша страна, но об этом пропагандисты не говорили.

Странно устраивать пир во время чумы, но именно это и происходило. Понятное дело, в детстве я ничего не понимал, поэтому постоянно доставал Профа вопросами. Тот хоть и неохотно, но отвечал на них.

– А что вообще творится в мире?

– Жопа, – объяснил Проф, поправив красные очки в виде пирамиды. Это самые любимые из его странной коллекции. – То есть, все идет по плану.

– По какому плану?

– По тому, который ты проживаешь день изо дня. Ты – часть этого плана. Думаешь, тебя и остальных просто так создали?

Помню, тогда я остолбенел. Мне не верилось в то, что есть еще и остальные. Я спросил у Профа про них, а тот недовольно закатил глаза и сказал: «Да, ты не одинок в своей бесполезности. Когда страны поняли, в какой заднице оказались с этим долбаным кризисом, то решили искусственно вырастить людей, которые поднимут демографию вместе с экономикой».

Тогда-то я и запутался окончательно. Проф увидел это и вздохнул:

– Какой же ты тупой… – устало произнес он. – Смотри, есть такие, как ты. Их называют «другие». И эти «другие» – секретный проект нескольких стран. Вы созданы, чтобы работать и потреблять, а также платить налоги. Дело все в том, что после бесконечных и бессмысленных войн очень много людей подохло. Но сюрприз-сюрприз, чет зумеры боятся брать на себя ответственность, поэтому трахаются только ради удовольствия, а это негативно влияет на демографию. Но вернемся к «другим». Чтобы вы не выросли тунеядцами, вас с рождения программируют на определенную цель. Свою ты уже знаешь, но есть и те, что должны подметать улицы, работать в офисах, школах, магазинах и так далее. Главная цель – незаметно внедрить вас в социум, чтобы потом вы могли… Угадаешь сам?

– Работать и потреблять?

– Молодец, хороший мальчик. Вот такой вот у вас сюжет, – после таких слов я сразу же покраснел. – Теперь ты все понял?

– Не совсем, – смущенно ответил я.

– Ну и хрен с тобой.

Еще в тот день я узнал, что не являюсь таким уж уникальным, как думал. До меня существовал проект «P.V.O.» с похожими целями. Это нейросеть, которая в 2013 году заменила одного реального писателя. Предполагалось, что она будет каждый год выпускать книгу, где главная тема – высмеивание западных ценностей.

К сожалению, эксперимент не удался, из-за чего государство задумалось в будущем создать человека, а не набор алгоритмов. К тому же в семнадцатом году создатель заметил, что нейросеть каким-то странным образом намекала читателям на свое существование.

Что еще можно вспомнить плохого из того времени? Ну, допустим, чуть не произошла вторая Исламская революция. После этого события продажи книги «Манарага» резко подскочили, но хорошо, что в итоге все обошлось. На руинах США появилась САА (Свободная Атлантическая Америка), которая мирно договорилась с Ираком, уничтожив половину городов ракетными ударами.

Очевидно, что САА была намного меньше Соединенных штатов, ведь многие республики отошли другим странам, но Атлантическая Америка смогла наладить отношения с Японией, испытывающей тогда экономический подъем. Благодаря этому она укрепила позиции и смогла вырваться вперед. Мы же еще сильнее сдружились с Китаем.

А еще у нас появилась либеральная партия «Светлая Россия», которую долгое время запрещали, но потом она стала доминирующей, вследствие чего в 2036-м году к власти пришел Светлов Николай Александрович (еще его называют Сыном Неба. Впервые так прозвали Светлова в Китае, а потом «титул» закрепился и у нас). Зумеры боготворили этого человека, потому что тот изменил политику России. Даже появился новый флаг: белый, синий, белый.

Он не дал стране распасться, из-за чего рейтинг Светлова взлетел до небес (прошу прощение, читатель, за каламбур). К тому же он «организовал» экономическую стабильность благодаря резкому росту цен на неонефть.

Правда, потом все равно произошел спад, но все будто ослепли, вечно повторяя: «Да вы вспомните, как было во времена мирового кризиса!» Светлов пошел на второй срок, но предложил некоторые изменения.

Снова поменяли флаг. Теперь он напоминал старую государственную символику Эстонии, но отличался порядком цветов: сначала черный, потом синий, а внизу белый. Когда же Николая Александровича спросили:

– А не противоречат ли нововведения вашим прошлым заявлениям? Ведь именно вы предложили «смыть кровь» с нашего флага.

– Прежде, чем ответить на ваш вопрос, я хочу начать в первую очередь с вопроса другого: тяжело ли мне далось это решение? Конечно! Я даже сомневался, что нужно менять символ чистой русской реки будущего, – ответил Светлов без конкретики. – Но, к огромному сожалению, обстоятельства вынудили меня это сделать. И сейчас я обращаюсь ко всем гражданам нашей необъятной и великой страны и говорю, что наступило смутное время.

Враги, как зарубежные, так и внутренние, хотят уничтожить и раздробить на части Россию, но у них это не получится. В данный момент нам нужен новый символ. Я решил добавить черный цвет по причине того, что это цвет величия. Можно закрасить синий, можно с легкостью закрасить белый, но очень тяжело закрасить цвет черный. И именно это требуется нам сейчас – стойкость, – величественно закончил Светлов.

После этого сменился и герб. Это объяснили так: «Третья голова заботится о народе, следит за беспорядком и помогает бедным, пока две остальные наблюдают за врагами».

Издания, которые критиковали политику Светлова, закрыли или обвинили в шпионаже. Власть развратила когда-то идейного человека (а может, и не идейного, в современном мире это трудно понять). Безнаказанность позволила президенту вводить еще больше изменений. Большинство зумеров не возмущались, повторяя: «А вы что, хотите вернуть мировой кризис?»

Прошло время, и Николай Александрович задумался о «президентской монархии». Именно он предложил этот абсурдный термин. Идея заключалась в том, что народ выбирает президента, но этот президент правит до конца жизни.

Один журналист из шпионской газеты «Правда» спросил:

– А не противоречит ли это либеральному и демократическому курсу партии «Светлая Россия»?

– Противоречит ли это курсу партии? Нет, не противоречит, – спокойно ответил Светлов. – Вы же сами выбираете монарха.

В итоге от либерализма мы перешли к монархии. Контроль усилился, Санкт-Петербург стал столицей, затем после наводнения его переименовали в Петроград, отношения с САА ухудшились из-за дележки капитала, а также вернулся ОКЖ, но главное, что «не вернулся мировой кризис». Как я смотрел на все эти события? Удивленно, мягко говоря, но времена не выбирают…

4

– В них живут и умирают, – произнес Павел, проснувшись в холодном поту. Ему сразу стало интересно, сколько часов он спал, но ответ его огорчил. За весь этот промежуток времени Паша бы успел сделать пятьдесят «зарядок».

Правда, зарядку не в привычном для всех смысле. По виду худощавого Рублева уже можно было догадаться, что он и физические упражнения – понятия из разных вселенных. Нет, для Павла зарядка – это утренний текст на несколько абзацев. Он считал, что навык писать можно легко растерять, поэтому необходимо практиковаться каждый день. То же самое касалось и чтения.

Паша, встав с кровати, потянулся и после этого нажал на красную кнопку, чтобы капли не падали на подушку. Он зевнул, избавился от пластыря, оглянул квартиру и понял, что его ждет очередной меланхолично-ленивый день, который он попытается превратить в продуктивный. Ключевое слово тут – «попытается».

Рублев не стал первым делом чистить зубы или умываться. Вместо этого он достал чаотоп X плюс (немного напоминавший печатную машинку) и положил его на стол. Проведя рукой по тонкому черному прямоугольнику, Павел активировал клавиатуру с фиолетовыми клавишами, а затем загорелся и голограммный экран. Писатель сразу открыл текстовый процессор и увидел перед собой любимый и знакомый для него белый лист.

Еще ничего нет. Нет букв, предложений, абзацев. Все, что появится далее, является важным этапом, ведь именно так тот самый белый лист перерождается в нечто большее. Паша вновь зевнул, после чего закрыл глаза и попытался вспомнить, что ему снилось. Выплыв из подсознания, он начал печатать:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Дух времени (нем.)

2

Удача (кит.)

3

Маска (лат.)

4

Официант (фр.)