Луиза

Луиза

Максимилиан Гроо

© Максимилиан Гроо, 2025

ISBN 978-5-0067-7850-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Авторские права

Copyright © 2025 Максимилиан Гроо

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Данная книга является художественным произведением. Имена, персонажи, места действия и события либо являются продуктом воображения автора, либо используются в художественных целях. Любые совпадения с реальными людьми, живыми или умершими, организациями, событиями или местами являются случайными.

Нарушение авторских прав преследуется по закону.

Предисловие

Дорогой читатель,

Есть истории, которые мы придумываем, и есть истории, которые находят нас сами – настойчиво стучатся в сердце, пока мы не откроем дверь. История Луизы принадлежит ко вторым.

Она пришла ко мне ароматом роз в дождливый день, когда я проходил мимо старой парфюмерной лавки. В витрине стоял пыльный флакон, забытый временем, и вдруг я подумал: а что, если наша способность любить похожа на обоняние? Что, если после предательства мы теряем не только веру в людей, но и само умение чувствовать красоту мира?

Так родилась Луиза – женщина с даром различать тончайшие оттенки запахов, но не сумевшая учуять ложь самых близких людей. Парфюмер, создающий ароматы для других, но разучившийся создавать счастье для себя. Десять лет она прожила в ледяном панцире, пока судьба не свела её с человеком, потерявшим обоняние в буквальном смысле.

Эта книга – о вторых шансах, которые жизнь дарит не всем и не всегда. О том, что исцеление приходит странными путями: иногда, чтобы снова научиться доверять, нужно встретить того, кто видит твою душу без всяких ароматов и масок. О том, что прощение – это не одномоментное решение, а долгий путь, который мы проходим не для других, а для себя.

Я писал эту историю, вспоминая собственные шрамы и думая о том, как все мы носим в себе разбитые флаконы прошлого. Как боимся создавать новые ароматы, опасаясь, что они тоже превратятся в осколки. Но что, если главная алхимия происходит не в лаборатории, а в сердце? Что, если из боли, терпения и мужества можно создать нечто прекрасное – не идеальное, но настоящее?

Вы пройдёте с Луизой путь от заледеневшего Парижа её юности до солнечной Тосканы зрелости. Вдохнёте горечь предательства и сладость новой любви. Возможно, узнаете себя в её страхах и надеждах. И, надеюсь, поверите вместе с ней, что даже самые глубокие раны могут стать источником силы.

Эта книга – как аромат с долгим послевкусием. Она останется с вами после последней страницы, напоминая: никогда не поздно начать заново. Никогда не поздно создать свой совершенный аромат – из простых ингредиентов повседневного счастья.

Откройте первую страницу. Вдохните глубже. И позвольте этой истории коснуться того места в душе, где живут надежда и вера в любовь.

С теплом и надеждой,Максимилиан Гроо
Парфюмер работает с невидимым.Он ловит то, что нельзя удержать,хранит то, что обречено исчезнуть,и создаёт мосты между памятью и забвением.Но истинное мастерство – не в том,чтобы заключить розу во флакон,а в том, чтобы пробудить в человекевоспоминание о саде,которого он никогда не видел

Жан-Клод Эллена,

парфюмер Дома Hermès

Часть 1: НАСТОЯЩЕЕ

Глава 1: Аромат тишины

Луиза Мейер знала: каждое утро пахнет по-своему. Сегодняшнее флорентийское утро было соткано из запаха влажного камня, раннего жасмина и едва уловимой горечи эспрессо из кафе этажом ниже. Она стояла у открытого окна своей лаборатории, позволяя прохладному мартовскому воздуху заполнить лёгкие, считывая невидимые послания города.

Шесть утра. Её любимое время – когда мир ещё не проснулся окончательно, не наполнился тысячами человеческих историй, которые она неизбежно прочтёт по запаху. Сейчас были только она, тишина и чистота восприятия.

Лаборатория занимала весь верхний этаж старинного палаццо, переоборудованного под нужды «Эссенца Дивина». Высокие потолки с деревянными балками, огромные окна с видом на черепичные крыши города и идеальная система вентиляции – всё было создано для того, чтобы она могла творить. Вдоль стен тянулись полки с сотнями флаконов – её палитра, из которой она создавала невидимые картины.

Луиза подошла к рабочему столу, где в идеальном порядке выстроились флаконы с драгоценными эссенциями. Каждый подписан её аккуратным почерком: «Жасмин самбак, Индия, урожай 2023», «Роза дамасская, Болгария, первый сбор», «Уд камбоджийский, выдержка 15 лет». Она провела пальцами по прохладному стеклу, словно пианист, готовящийся к концерту.

Сегодня важный день – презентация новой коллекции «Эмоции Тосканы» для руководства «Эссенца Дивина». Шесть месяцев работы, двенадцать ароматов, каждый – попытка уловить неуловимое: смех на винограднике, тоску по дому, первый поцелуй под оливковым деревом.

Она взяла блоттер – тонкую полоску специальной бумаги – и нанесла каплю композиции номер семь. «Воскресное утро в Греве» – так она назвала этот аромат. Подождала несколько секунд, позволяя спирту испариться, затем поднесла к носу. Ладан из маленькой церкви, кофе с граппой, который пьют мужчины в барах, свежевыстиранное бельё на верёвках, кожа старых молитвенников. Почти идеально, но…

Луиза взяла пипетку и добавила каплю бергамота в пробную композицию. Аромат изменился мгновенно – стал ярче, словно луч солнца пробился сквозь облака. Но что-то было не так. Она закрыла глаза, позволяя молекулам рассказать свою историю. Слишком много радости, недостаточно той сладкой меланхолии, которая делает счастье острым.

Две капли ветивера. Щепотка порошка ириса. Теперь – да. Теперь это было то самое воскресное утро, когда время замедляется, и ты понимаешь: вот оно, счастье, тихое и настоящее.

– Луиза? Ты уже здесь?

Она вздрогнула, резко возвращаясь в реальность. Джулия, её ассистентка, стояла в дверях с двумя стаканчиками кофе. Утренний свет из окна освещал её растрёпанные каштановые волосы, превращая их в медный ореол. Молодая женщина пахла ванильным лосьоном для тела – дешёвым, синтетическим, кричащим, вчерашним вином – красным, скорее всего кьянти из супермаркета, и тревогой – острой, металлической, той, что оседает в горле.

– Доброе утро, – Луиза приняла кофе, стараясь не морщиться от резкого аромата дешёвого средства для волос – искусственная малина, смешанная с мускусом. – Спасибо.

– Не спала всю ночь? – Джулия села на край стола, нарушая тщательно выстроенный порядок. Её движения были резкими, нервными. – Ты же знаешь, что коллекция идеальна. Синьор Ринальди будет в восторге.

– Я просто проверяла последние штрихи.

– Ты всегда так говоришь, – Джулия покачала головой. – А потом создаёшь шедевр. Знаешь, что говорят в офисе? Что ты – ведьма. Что можешь прочитать душу человека по запаху.

Если бы она только знала, насколько близка к истине. Луиза отпила кофе – слишком горький, пережжённые зёрна, но с идеальной пенкой. Джузеппе из кафе внизу гордился своей кофемашиной больше, чем тремя дочерьми.

– Глупости, – мягко ответила Луиза. – Просто у меня хорошая память на запахи и много практики.

– Много практики, – фыркнула Джулия. – Мария из бухгалтерии клянётся, что ты знала о её беременности раньше, чем она сама. А Карло до сих пор не понимает, как ты поняла, что он влюблён в Алессандро.

Луиза промолчала. Беременность Марии выдал изменившийся гормональный фон – сладковатый, молочный оттенок, который появляется уже в первые недели. А Карло… его кожа пела каждый раз, когда Алессандро входил в комнату – феромоны взлетали фейерверком, пульс учащался, меняя запах пота.

– Маттео Бернарди будет сегодня, – продолжала Джулия, и её запах изменился – появились нотки возбуждения и любопытства, смешанные с чем-то ещё… предвкушением? – Говорят, он невероятно красив. И холост.

– Мне важнее, что их розы – лучшие в Тоскане, – сухо ответила Луиза.

– Да ладно тебе! – Джулия рассмеялась. – Тебе тридцать, а ты живёшь как монахиня. Когда у тебя было последнее свидание? Год назад? Два?

Три, если быть точной. И это нельзя было назвать свиданием – скорее попыткой коллеги из Милана произвести впечатление. Он пах амбициями и дорогим парфюмом, под которым прятался страх неудачи. Вечер закончился раньше десерта.

– И ещё говорят, – Джулия понизила голос, превращая сплетню в заговор, – что он потерял обоняние в аварии. Представляешь? Владеть плантациями ароматных цветов и не чувствовать их запах. Как Бетховен, который оглох.

Луиза замерла с пипеткой в руке. Человек без способности различать запахи в их мире – как художник, потерявший зрение. Как он справляется? Как выбирает, что выращивать, когда собирать урожай? По цвету лепестков? По их текстуре?

– Это случилось пять лет назад, – продолжала Джулия, наслаждаясь ролью рассказчицы. – Автомобильная авария. Его невеста погибла, а он… повреждение мозга. Обонятельные нервы. Врачи сказали, что шансов нет.

– Джулия, – мягко прервала её Луиза. – Не стоит обсуждать чужие трагедии.

Ассистентка покраснела, её запах окрасился стыдом – горьким, как подгоревший сахар.

– Прости. Ты права. Я просто… – она встала, одёрнув юбку. – Мне пора готовить зал. Придёшь к десяти для последней проверки?

Луиза кивнула, наблюдая, как Джулия торопливо покидает лабораторию. Когда шаги стихли, она вернулась к работе, но мысли упорно возвращались к человеку без запаха. Что он чувствует, входя в цветочное поле? Видит ли красоту, которую не может вдохнуть? Помнит ли, как пахли розы, или это воспоминание стёрлось, как старая фотография?

Следующие часы пролетели в последних приготовлениях. Луиза проверила каждый флакон, каждую этикетку. Расставила их в правильном порядке – не просто коллекция, но история, рассказанная ароматами. От «Рассвета в Ареццо» через «Полдень в винограднике» к «Ночи в Сан-Джиминьяно».

В десять она спустилась в презентационный зал. Команда уже собралась – дизайнеры, маркетологи, специалисты по продажам. Луиза считывала их настроения по запахам: возбуждение Паоло (цитрусовая свежесть), скептицизм Моники (металлический холод), любопытство новенького стажёра (перец и мята).

– Луиза! – Франческо Ринальди, генеральный директор, подошёл к ней с распростёртыми объятиями. Его фирменный одеколон – «Том Форд», если она не ошибалась – не мог скрыть запах сигар и виски. – Наша звезда! Готова покорить мир?

– Готова представить свою работу, – поправила она, уклоняясь от слишком тесных объятий.

– Скромность украшает, но не продаёт парфюм, – рассмеялся он. – Кстати, Бернарди уже подтвердил участие. Хорошо бы произвести впечатление – их сырьё может дать нам преимущество перед конкурентами.

День пролетел в репетициях, последних корректировках, проверке оборудования. К шести вечера конференц-зал «Эссенца Дивина» преобразился. Мягкий свет выхватывал из полумрака хрустальные флаконы, белые орхидеи в высоких вазах создавали нейтральный фон, не перебивающий ароматы коллекции.

Гости начали прибывать ровно в семь. Луиза стояла у стола с образцами, наблюдая, как люди подходят, вдыхают, обсуждают. Она читала их реакции не только по выражению лиц, но и по тому, как менялся их собственный запах в ответ на каждый аромат. Вот пожилая синьора Бьянки вдохнула «Воспоминание о бабушкином саде», и её аромат окрасился ностальгией – тёплой, золотистой, как осенние листья. А молодой критик из «Вог Италия» остановился у «Первого поцелуя» – его скепсис сменился удивлением, острым, как имбирь.

– Потрясающе, – услышала она знакомый голос. Анна Мартинелли, её наставница из парижских времён, изучала композицию «Тосканский закат». – Ты превзошла себя, дорогая.

Луиза улыбнулась, чувствуя тепло искренней похвалы. Анна пахла как всегда – «Шанель №5», наложенная на запах дорогого табака и старых книг.

– Я училась у лучших.

– Не льсти, – Анна взяла её за руку. – Я научила тебя технике. Но вот это, – она обвела рукой коллекцию, – это твой дар. Ты не создаёшь ароматы, ты переводишь эмоции на язык запахов.

– Синьорина Мейер?

Луиза обернулась и на мгновение потеряла дар речи. Перед ней стоял мужчина – высокий, темноволосый, с внимательными карими глазами. Классические итальянские черты лица смягчались лёгкой небритостью и морщинками в уголках глаз – следами улыбок или солнца. Он был одет просто, но со вкусом – тёмно-синий костюм, белая рубашка без галстука, качественная кожа ботинок.

Но не его внешность заставила её застыть.

Он не пах. Совсем.

Это было невозможно. Каждый человек имел свой уникальный запах – смесь биологии, эмоций, пережитого опыта. Даже люди, старательно маскирующиеся парфюмом, не могли скрыть свою истинную сущность от её обострённого восприятия. Она чувствовала их страхи, радости, ложь, желания – всё это создавало неповторимый аромат личности.

Но этот мужчина… он был как белый лист. Тишина в мире запахов. Пустота там, где должна быть симфония ароматов.

– Маттео Бернарди, – он протянул руку. – Мне очень хотелось познакомиться с создателем таких удивительных композиций.

Луиза пожала его руку, борясь с головокружением. Прикосновение было тёплым, реальным – сухая ладонь, уверенное пожатие, лёгкая мозоль на указательном пальце. Но без того шлейфа информации, к которому она привыкла. Обычно от прикосновения запах человека становился ярче, раскрывался новыми нотами. Сейчас – ничего.

– Луиза Мейер. Рада знакомству.

Она заметила, как он слегка наклонил голову, изучая её лицо. В его взгляде была особенная внимательность – не та, что бывает у мужчин, разглядывающих красивую женщину, а та, что бывает у слепых, читающих мир через другие органы чувств.

– Я особенно впечатлён «Закатом в Сиене», – продолжил он, и она поняла, что он не отпустил её руку чуть дольше, чем требовала вежливость. – Каким-то образом вам удалось передать не только запах заката, но и его цвет. Оранжевый, с оттенками пурпура.

– Вы… чувствуете цвет? – вырвалось у неё прежде, чем она успела себя остановить.

Маттео улыбнулся, и в его глазах мелькнула грусть – быстрая, как тень облака на солнечном поле.

– Я помню, каким был закат, когда я мог его чувствовать полностью. Ваш аромат вернул мне это воспоминание. Спасибо.

Он говорил спокойно, без жалости к себе, и это поразило её больше, чем его отсутствие запаха. Большинство людей в подобной ситуации источали бы горечь, злость, отчаяние – она бы почувствовала это даже без запаха, по интонации, жестам. Но Маттео излучал странное спокойствие.

– Расскажите, как вы работаете? – попросил он. – Как выбираете, какие эмоции переводить в ароматы?

Обычно Луиза отвечала на подобные вопросы заготовленными фразами о вдохновении и интуиции. Но сейчас, глядя в эти внимательные карие глаза, она вдруг захотела быть честной.

– Я наблюдаю, – сказала она. – Иду на рынок в воскресенье утром и смотрю, как пожилые синьоры выбирают помидоры, как молодые матери успокаивают детей, как влюблённые крадут поцелуи между прилавками. А потом пытаюсь поймать не то, что я видела, а то, что чувствовали эти люди.

– И вам это удаётся, – Маттео повернулся к столу с образцами. – Могу я… то есть, вы не против, если я попрошу вас описать их? Я полагаюсь на описания моих сотрудников, но мне интересно услышать авторскую интерпретацию.

Следующие полчаса пролетели незаметно. Луиза водила его от флакона к флакону, описывая не просто ноты – это он мог прочитать на карточках, – а истории, стоящие за каждым ароматом. Маттео слушал с полным вниманием, иногда задавая неожиданно точные вопросы.

– «Утро в Греве» пахнет воскресеньем? – спросил он. – Чем воскресенье отличается от понедельника в мире запахов?

– Воскресенье медленнее, – ответила Луиза, удивляясь собственной откровенности. – В понедельник люди спешат, их запах острее – адреналин, кофе, опоздания. А в воскресенье… свежая выпечка, которую едят не на бегу, выглаженные рубашки для церкви, неторопливые разговоры. Даже цветы на рынке пахнут иначе – их покупают не из обязанности, а для удовольствия.

– Вы видите мир через запахи так, как я когда-то, – тихо сказал Маттео. – Это дар.

– Иногда это больше похоже на проклятие, – вырвалось у неё, и она тут же пожалела о сказанном.

Но Маттео кивнул с пониманием.

– Знать слишком много о людях, даже не желая того? Чувствовать их секреты, страхи, ложь?

Луиза посмотрела на него с удивлением. Как он мог знать?

– Я вижу то же самое, только иначе, – объяснил он. – Когда теряешь одно чувство, другие обостряются. Я читаю микровыражения лиц, слышу изменения в голосе, замечаю, как люди держат плечи, когда лгут. Иногда мне тоже хочется выключить это.

– Но вы… – Луиза запнулась, не зная, как сформулировать вопрос.

– Почему я не чувствую запахов, но продолжаю выращивать цветы? – закончил за неё Маттео. – Мой прадед основал наши плантации. Отец расширил дело. Я не могу предать четыре поколения труда только потому, что больше не чувствую результат. К тому же, – он улыбнулся, – у меня отличная команда. И я помню. Помню, как пахнет жасмин на рассвете, когда роса ещё не высохла. Помню разницу между дамасской и столистной розой. Память – это тоже своего рода обоняние.

Их разговор прервал Франческо, подошедший с бокалами просекко.

– Маттео! Рад, что ты смог приехать. Вижу, ты уже познакомился с нашей звездой.

– Синьорина Мейер была так любезна, что устроила мне персональную экскурсию, – ответил Маттео, принимая бокал.

– Луиза – гений, – заявил Франческо с энтузиазмом человека, который выпил уже не первый бокал. – Знаешь, что она сделала в прошлом году? Создала персональный аромат для слепой девочки – дочери нашего инвестора. Аромат, который рассказывает, как выглядит радуга!

Луиза покраснела. Она не любила, когда эту историю рассказывали как партийный трюк.

– Это было… просто эксперимент.

– Не скромничай! – Франческо повернулся к Маттео. – Она использовала синестезию – связь между запахами и цветами. Красный – корица и гвоздика, оранжевый – апельсин и имбирь, жёлтый…

– Франческо, – мягко прервала его Луиза. – Синьор Бернарди, наверное, хочет познакомиться и с другими гостями.

– Вообще-то, – возразил Маттео, – мне интересно было бы услышать продолжение. Но не здесь. Возможно, вы согласитесь выпить со мной кофе? Когда-нибудь?

Луиза растерялась. Когда мужчина последний раз приглашал её на кофе? И главное – когда она последний раз хотела согласиться?

– Я… да. Конечно.

– Отлично, – Маттео достал визитку. – Позвоните, когда у вас будет время. А сейчас я, пожалуй, действительно должен поздороваться с другими гостями. Ещё раз спасибо за экскурсию.

Он ушёл, и Луиза почувствовала странную пустоту. Не только от отсутствия запаха – к этому она начала привыкать, – но от отсутствия его присутствия. Она машинально поднесла визитку к носу – плотная бумага, качественная печать, но никакого личного запаха. Белый лист.

Остаток вечера прошёл в тумане светских разговоров. Луиза улыбалась, отвечала на вопросы, принимала поздравления, но её мысли возвращались к человеку без запаха. Она ловила себя на том, что ищет его взглядом в толпе, и каждый раз испытывала странное облегчение, обнаруживая эту зону тишины среди какофонии ароматов.

Когда приём закончился, Луиза почувствовала усталость, какой не испытывала годами. Обычно после подобных мероприятий она была измотана обилием чужих эмоций, секретов, лжи – всего того, что люди приносили с собой как невидимый багаж. Но сегодня было иначе. Будто полчаса тишины рядом с Маттео создали защитную зону, оградившую её от перегрузки.

Её квартира находилась в пятнадцати минутах ходьбы от офиса, в старом районе Санта-Кроче. Луиза специально выбрала пешую прогулку вместо такси – ей нужен был воздух, движение, время подумать. Узкие улочки хранили запахи столетий – камень, известь, бесчисленные истории жизней, впитавшиеся в стены.

Она шла мимо закрытых магазинчиков, ресторанов, готовящихся к закрытию, редких прохожих, спешащих домой. Из открытого окна доносился запах тушёного кролика с розмарином – кто-то запоздал с ужином. Где-то играла музыка – старая неаполитанская песня о любви и море.

Почтовый ящик в её доме был старомодным – латунная прорезь в тяжёлой деревянной двери. Луиза обычно проверяла его раз в неделю – кто сейчас пишет бумажные письма? Счета приходили электронно, рекламу она выбрасывала не глядя.

Но сегодня что-то заставило её открыть маленькую дверцу. Может быть, интуиция, а может, просто желание оттянуть момент возвращения в пустую квартиру. Внутри лежал единственный конверт. Дорогая бумага цвета слоновой кости, без обратного адреса, её имя выведено изящным почерком, который она узнала бы через сто лет.

Сердце пропустило удар, потом забилось быстрее. Луиза вскрыла конверт прямо на лестнице, под тусклым светом старой лампы. Внутри – лист бумаги и засушенный лепесток розы.

«Дорогая Луиза,

Десять лет – достаточный срок, чтобы простить? Я умираю и прошу у тебя не прощения, а услуги. Воссоздай для меня аромат того утра – 15 мая 2014 года, Париж, мост Александра III. Ты помнишь. Я знаю, что помнишь.

Я заплачу любую цену.

Н.»

Лепесток выпал из её дрожащих пальцев, медленно кружась в воздухе, прежде чем опуститься на каменную ступеньку. Луиза прислонилась к стене, чувствуя, как прошлое накатывает волной, принося с собой забытую боль. Нет, не забытую – тщательно запертую, похороненную под годами работы, новыми ароматами, флорентийскими рассветами.

Париж. Николя. Утро, когда весь мир пах счастьем, за час до того, как он разбился вдребезги.

Она подняла лепесток. Даже засушенный, спустя годы, он хранил призрак аромата – французская роза, сорт «Мадам Исаак Перейр», росший в саду Пале-Рояля. Она помнила эти розы. Помнила, как Николя украл одну для неё, смеясь над грозными табличками «Не трогать цветы». Помнила, как он вплёл её в её волосы, как целовал, пьяный от весны и молодости.

Помнила всё.

Луиза медленно поднялась по лестнице. Её квартира встретила её привычной тишиной – белые стены, минимум мебели, отсутствие личных вещей. После Парижа она так и не научилась создавать дом, только временные убежища.

Она налила себе вина – красного, тосканского, с нотами черешни и табака. Села у окна, глядя на черепичные крыши Флоренции, думая о Париже. О том, как сбежала оттуда, поклявшись никогда не возвращаться.

Телефон завибрировал. Сообщение от неизвестного номера:

«Первый перевод уже на твоём счету. Это только начало. Жду ответа.»

Луиза проверила банковское приложение. Сумма заставила её поперхнуться вином. За эти деньги можно было купить небольшую виллу в Тоскане или квартиру в центре Флоренции.

Она закрыла глаза, и память услужливо подбросила картинку: рассвет над Сеной, запах свежих круассанов из булочной месье Дюбуа, цветущие каштаны, одеколон Николя – ветивер и бергамот, его поцелуй, вкус счастья на губах. Они стояли на мосту Александра III, и весь Париж лежал у их ног, умытый росой, полный обещаний.

«Выходи за меня», – сказал он, и она рассмеялась, потому что им было по двадцать, и вся жизнь впереди, и как можно принимать серьёзные решения, когда мир так прекрасен?

«Спроси ещё раз через час», – ответила она, и он поцеловал её, пообещав спрашивать каждый час до конца жизни.

Через час она нашла его в их квартире. С Мари – её лучшей подругой, с которой они снимали жильё. Запах секса и предательства был таким явным, что её стошнило прямо в прихожей. Она помнила выражение его лица – не раскаяние, а досада, что попался. Помнила оправдания Мари – «это просто случилось», «мы выпили», «это ничего не значит».

Но больше всего она помнила собственную глупость. Ведь она чувствовала – её дар кричал об опасности. Запах Николя менялся в последние недели, становился закрытым, появились ноты, которые он пытался скрыть. Но она не хотела слышать, ослеплённая любовью, оглушённая счастьем.

Луиза открыла ноутбук и начала печатать ответ:

«Я не воссоздаю прошлое. Найди другого парфюмера.»

Но палец завис над кнопкой «отправить». Что, если это шанс? Не для него – для неё. Закрыть эту главу окончательно, превратить боль в формулу, запечатать в флакон и отпустить.

Она вспомнила слова Маттео о памяти как о своего рода обонянии. Может быть, воссоздав тот аромат, она сможет изменить воспоминание? Не стереть, но трансформировать, лишить власти над собой?