Ведунья Вея

Ведунья Вея

Ксения Чепурнова

Иллюстратор Виктория Скоморощенко

Дизайнер обложки Виктория Скоморощенко

© Ксения Чепурнова, 2025

© Виктория Скоморощенко, иллюстрации, 2025

© Виктория Скоморощенко, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0067-7810-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Стоял тёплый летний вечер. Влажный воздух смешался с запахом полевых трав и цветов. Этот насыщенный аромат усиливается к ночи. Так пахнет вечер. Мне нравится гулять по полю на закате и угадывать, чем пахнет вечер. Сегодня он сладко пахнет ромашками и чертополохом, душистым клевером и слегка горчит полынью. Я брожу по окраине поля вдоль зарослей иван-чая, собираю его листья и наблюдаю, как вдалеке резвиться высокий чёрный конь. Он приходит на поле каждый вечер, неспешно щиплет траву, а затем убегает за туманный горизонт, словно желает догнать малиново-синий закат. Порой он робко подходит ко мне, тычет в меня свой мокрый нос и раздувает ноздри, взмахивая длинной гривой. В лучах заходящего солнца она сияет золотистым светом, как и его добрые медовые глаза с густыми ресницами.

Я смотрю на коня и на окружающие меня пейзажи и не перестаю удивляться тому, как лето умело рисует картины. Взмахнет кистью – вот и утренний туман. Он оседает не только в полях. Он любит побегать по лесам между деревьев и спрятаться в низинах. Он принимает облики страшных существ и кричит голосами неизведанных птиц. Но на самом деле он добрый. Он лишь играет, смеется. Лето раскрасит зелёное поле. Нарисует несколько точек – вот ромашки и васильки. Они робко выглядывают из-под трав в отличие от лютиков. Сегодня лету захотелось нарисовать много-много лютиков! Они чем-то похожи на кувшинки, только поменьше. А как лето умело рисует дождь! Со звоном капель, со звуком грозы. Не каждый ведь сможет? Мне всегда хотелось научиться рисовать и помочь лету! Я бы подрисовала солнцу лучи, яркие-яркие! Чтобы было жарко, чтобы вода быстрее прогрелась и клубника быстрее созрела! А ещё можно попросить у лета тёплую погоду, много грибов, много ягод и тогда оно обязательно исполнит моё желание! Ведь лето оно заботливое, нежное, понимающее.

Я отвлеклась на свои мысли и не заметила, как на поле опустился едва заметный туман. Он пробежал мимо моих голых ног и обдал их прохладой, а затем ускользнул вглубь дремучего леса. Никто не может ступить на его территорию. Каждый раз, когда кто-либо делает шаг, ветви деревьев шипят, подобно змеям, и, извиваясь, преграждают путь.

Из леса донеслось протяжное уханье, так поёт сыч, тревожно и немного мрачно. От его пения у меня мурашки по коже. В след за туманом на поле ворвался ветер. Он встрепенул листья молоденьких осинок и небрежно откинул за спину мои густые золотистые волосы. Сегодня я задержалась. Я должна была вернуться домой до заката. Стоит солнцу спрятаться за лесом, а на небе показаться первой звезде, как в нашу деревню врываются духи. Я ведунья, но моих сил недостаточно, чтобы уберечь себя и жителей моей деревни от духов. Поэтому почти в каждой избушке над входной дверью висят пучки полыни и подковы, а по углам насыпана соль. Я унаследовала свой дар от мамы, а та от прабабушки. В нашем роду рождались только девушки с голубыми глазами, густыми золотистыми волосами и белой, словно фарфор, кожей. Я умею разговаривать с растениями и деревьями, с солнцем и дождём, и просить их о хорошем урожае. Я начинаю копить свою особую силу с лета, впитывая теплые утренние росы, и ловлю щеками, на которые никогда не ложиться загар, лучики солнца.

Мама всегда говорила мне: «Лето – это волшебство, лето – это магия. Она сокрыта в каждой травинке, в каждой пушинке летящей по ветру!» Нужно лишь захотеть и лето покажет мне. Оно пригласит прогуляться по полям отцветших одуванчиков. Они такие пушистые и мягкие, словно летние облака. Те, что едва скрывают солнце. Вот бы прыгнуть с разбегу на мягкую перину в нежные объятия да полежать так. Не думать ни о чем, слиться с природой, послушать жужжание пчел, протянуть руку расписной бабочки. Авось присядет? Лето покажет мне невесомые нити паутин. Они покрытые капельками утренней росы, словно прозрачные бусинки на ниточке. Оно поведёт меня к реке. Цепляя за подол платья семена растений, я пройдусь по узкой, заросшей осокой, тропинке. Поверхность воды слегка подергивается, переливается в солнечном свете. Эти мелкие яркие блики так похожи на калейдоскоп – мою любимую игрушку из детства. С тех пор я вижу! Вижу волшебство в ранних рассветах и поздних закатах, в букетах полевых цветов, в стрекоте кузнечиков, в раскатах грома, в радуге, зависшей над лесом! Лето повсюду, оно окружается меня, тянет за волосы, ведёт меня к магии.

Я украдкой взглянула на поле. Чёрный конь убегал, оставляя меня одну. Он разрезал копытами землю, от которой тянулись клубы тёплого пара, и громко ржал, словно чего-то боялся. Я вытерла со лба холодные капельки пота, обхватила руками, покрытые мурашками толи от холода, толи от дурного предчувствия плечи и, не поднимая головы, направилась к дому. Некогда приветливое поле молчало. Не было слышно ни озорных кузнечиков, поющих в ночи свою песнь, ни шелеста травы. Она не шептала небылицы, не пела задорные песни, которые понимала только я.

Я успела миновать половину поля, когда почувствовала, что сквозь меня прошёл дух. А вслед за ними полетели и другие духи. Словно сотканные злобной колдуньей из чёрных грозовых туч, чтобы наводить на деревни морок, духи ехидно смеялись и корчили страшные гримасы на своём неприятном лице. Я осталась стоять на месте, сжимая в ладони самодельный талисман от злых сил. А затем в меня кто-то врезался, и я обернулась. Передо мной возникло бесформенное лицо духа. Его черные бездонные глаза неотрывно смотрели в мои. Они будто изучали меня изнутри, рассматривали по тонким ниточкам силу моей магии, пронзали насквозь. Тонкие губы духа что-то шептали, возможно, заклятие.

– Нашел! – сиплым басом произнес дух.

Я завизжала. А следом за мной тишину нарушили голоса и остальных духов. Они завывали, словно ледяной ветер на пустыре, и раскачивались из стороны в сторону, подобно высоким деревьям. Я побежала в противоположную от дома сторону и не заметила, как потеряла обувь. Теперь мою стопу колола трава и мелкие камешки, которыми была усыпана тропка, а кожу болезненно хлестала крапива. Дыхание сбилось, по спине забегали мурашки. Воображение рисовало ужасные картины, которые я желала забыть.

Я добежала до леса и остановилась. Погони не было. Я была совсем одна, поле вновь накрыла тишина, а на седые травы опустился густой туман. Возможно, духи не ушли, а прятались в тумане. Я боялась сделать шаг, словно это было самое безопасное место, и прислушивалась к каждому шороху. В траве кто-то копошился, возможно, пробежал ёж или мышь. А из облепленных сверчками зарослей иван-чая доносился стрекот сверчков. Они слегка рассеивались тьму своим магическим зелёным свечением. Летний вечер отдавал прохладой, и земля начала потихоньку остывать. Солнце скрылось за горизонтом, но на небе осталась тонкая бледно-розовая полоска, постепенно скрываемая во мгле. Казалось, что я и вовсе не встречала духов, от вида которых по коже пробегали мурашки.

Я нащупала в кармане сарафана горстку соли и прочитала заклинание, а затем приступила к проведению ритуала. Духи стали приходить в нашу деревню около недели назад, после моего двадцатилетия. День за днём они блуждали средь покосившихся домиков, залетали в дымоходы, шныряли по избам, словно кого-то искали, но до сих пор никого не нашли. Я не могла ошибиться. Духи нашли меня. Но зачем они искали меня, оставалось загадкой.

Я насыпала соль лишь для половины защитного круга и услышала детский плач. Как здесь оказался ребёнок и где его мама? Голос раздавался из леса. Без доли сомнения я, выбросив на землю остатки соли, направилась в лес. Чернеющие стволы сосен немного поскрипывали, словно переговаривались между собой, а затем раздвинули передо мной свои колючие ветви, приглашая войти в свои владения. Я ступила на сухие еловые иголки. Мне было страшно. Стук сердца отражался глухим эхом в ушах. Шаг, затем ещё один шаг и я остановилась, всматриваясь в темноту. В лесу было холоднее, чем на поле, изо рта шёл пар, а голые плечи сразу замёрзли.

– Эй, ты где? – натянутым, словно струна голосом я пронзила тишину леса.

Мгла давила на грудь, отчего мне было тяжело дышать, а кисти рук окаменели и не слушались, словно не были моими.

На мой вопрос ответила ворона. Она каркнула и, перелетев с ветки на ветку, скрылась в темноте.

– Здесь кто-нибудь есть? – я вновь спросила у леса и вдруг почувствовала, как кто-то схватил меня за подол платья.

Я инстинктивно отпрянула и с трудом разглядела силуэт какого-то существа, не то леший не то болотник. Он сжал меня за запястье и поволок в лес. Я пыталась вырваться и звала на помощь, но, по всей видимости, свои мольбы слышала лишь я одна. В стопы с болью впивались иголки, ноги обдавало крапивой, а ветви злобно цеплялись за волосы. Я пыталась шептать заклинания, но без магических атрибутов они были не более чем простыми словами.

– Прочь! – словно колокольный звон, в моих ушах раздался чей-то голос. А затем чья-то сильная, но мягкая рука, опустилась на мое плечо и выдернула из цепкой хватки нечисти.

Я отлетела назад и, не удержав равновесие, упала на землю. В моих ушах вновь послышался детский плач, но уже отдаленно, не здесь. Я увидела парня примерно моего возраста, а может чуть старше. Его русые волосы были слегка взъерошены и напоминали стог сена. Он с опаской озарялся по сторонам, а затем наконец-то отпустил мою руку. Я закрыла глаза.

Глава 2

Я проснулась в своей постели от крика соседского петуха. Он встает ровно в пять утра, взлетает на забор и кукарекает до тех пор, пока баба Ядвига – хозяйка петуха, не насыплет ему зёрна. Я вытянула затекшую ногу и ненароком смахнула с кровати своего кота Рыжика. Он недовольно завилял пушистым хвостом и вальяжно удалился из комнаты.

Сегодня утром лето заглянуло в моё окошко. Оно пришло ко мне в виде расписной черно-оранжевой бабочки. Она пролетела по комнате, поцеловала меня в нос и опустилась на букет пионов. Я присела на кровать и принялась расплетать густую косу, от которой сладко пахло ромашками. День обещал быть жарким. Воздух пах зноем, а солнце не скрывали облака. Этой ночью мне приснился кошмар. Перед глазами до сих пор стояло страшное лицо духа, а на руках ощущалось неприятное касание не то лешего, не то болотника. Я давно не видела кошмарных снов. В основном мне снилось лето с пением соловьев, плавными танцами бабочек, обжигающими лучами солнца и тёплыми грибными дождями. Даже во сне я впитывала его энергию, заряжала свои силы.

Я ступила на скрипучую половицу и ощутила боль в стопе. Задрав до колен подол, я увидела обожженные крапивой ноги, а стопы покрывали ссадины и налипшая грязь.

– Не может быть! – воскликнула я, кинув взгляд на запястья. На коже были синяки.

К горлу подступил комок, мысли спутались, а некогда прекрасное утро больше не казалось таковым. Мой сон оказался реальностью. Я действительно бродила по полю и повстречала злых духов. Я остро ощутила тоску по матери, по её волнистым волосам, пропитанным запахом дождя, по её высокому и тонкому голосу, подобно пению соловья. В детстве мне казалось, что с приходом раннего утра мама обращается в певчую птицу, летает где-то там, в кронах высоких деревьев и зовет заспанное солнце скорее показаться из-за горизонта.

Мои мысли прервал скрип калитки, раздавшийся из открытого окна. Я не закрываю его на ночь, а кладу на подоконник веточку полыни, она не только защищает от злых сил, но и прогоняет комаров. Я наспех взглянула в зеркало. Моё лицо выглядело бледным и уставшим, словно я и вовсе не спала. В волосах запутались еловые ветки, а подол платья испачкался в земле.

Я наспех умыла в тазу лицо, пригладила взъерошенные волосы и, тяжело вздохнув, поспешила к двери. На пороге стояла баба Ядвига. Её волосы были повязаны красной косынкой, а подол клетчатого сарафана промок в утренней росе. Она приветливо улыбнулась, помахала рукой и поставила на пол ведро до краёв наполненное крупной клубникой.

– Возьми. Клубники нынче много уродилось, а девать некуда. Жалко, птицы склюют. Ты не одна? – старушка с любопытством вертела головой и косилась на дверь моей комнаты.

– С чего вы взяли? – с удивлением спросила я. Моих ног коснулось, что-то пушистое и мягкое. Я опустила глаза и увидела Рыжика. Он протяжно мяукал, выпрашивая еду.

– Ну, я видела, как ты вернулась домой под утро с каким-то парнем, он нес тебя на руках. Эх, молодость! – баба Ядвига захохотала, показав беззубый рот.

Я же с ужасом озарялась по сторонам, словно этот парень был до сих пор здесь. Наблюдал за нами со стороны, не выдавая своего присутствия. От этой мысли мне сделалось дурно. Я захотела выбежать из дома, спрятаться за калиткой и терпеливо ждать пока незваный гость не покинет мой дом.

– Этот парень – мой друг! Он проводил меня до дома! – я попыталась оправдаться и медленно направилась к двери, выпроваживая старушку. – Спасибо за клубнику, баба Ядвига, – я быстро сменила тему.

И старушка подхватила её:

– Если ещё понадобится, обращайся. У меня клубники полным-полно!

– Да, да обязательно! – наспех ответила я и вышла на улицу, где моих плеч коснулось ласковое утреннее солнце.

– Ну, я пошла, – кинула старушка.

Я проводила бабу Ядвигу взглядом до тех пор, пока она не скрылась за калиткой. Я с долей сомнения косилась на дом, боясь зайти внутрь. Ветер, как ни в чем не бывало, колыхал кружевную занавеску. Рыжик, удобно устроившись на окне, умывал усы, перепачканные в сметане. Он, по-видимому, снова отобрал еду у соседского кота, с которым то и дело делит территорию.

– Привет, сестрёнка! Ты только проснулась?

Я обернулась и увидела мою сестру Новожею. Одной рукой она почесывала ноги, искусанные комарами, а в другой руке держала баночку с вареньем, горлышко которой было прикрыто марлей.

– Я видела бабу Ядвигу. Она снова что-то принесла?

Новожея откинула за спину косы, с вплетенными в них белыми лентами, и вытерла с виска капельки пота.

– Ну и жара!

– Принесла. А ты что несёшь? Снова гостинец?

Жители деревни любят приносить нам с сестрой гостинцы, будь то яйца, творог, хлеб, фрукты и ягоды.

– Да! Земляничное варенье! Объеденье! Испеки блинчики, – попросила сестра. Она схватила меня за руку, сделала губки бантиком и жалобно посмотрела в глаза.

Я вздохнула. На самом деле Новожее восемнадцать лет, она младше меня на два года, но ведёт себя, как маленькая. Я не могу отказать её просьбам, ведь мы единственные родные люди, которые остались друг у друга.

– Ладно-ладно, пошли в дом, – я ласково потрепала сестру по голове, взъерошив причёску, и напрочь позабыла о своём страхе.

– Ты специально! – недовольно протянула сестра и, ускорив шаг, поспешила в дом.

Пока Новожея наполняла миску Рыжика едой, я наливала жидкое тесто в сковородку. Печь блины меня научила мама. Только у неё они получались рыхлые и пузырчатые. А её шарлотке, сделанной по секретному рецепту, завидовали многие жители деревни. День за днём в нашем доме витал аромат выпечки, что даже стены навсегда впитали этот запах.

– Ты не заметила сегодня ночью ничего странного? – как бы между делом спросила я.

– О чем ты? – сестра подошла к сковородке и вдохнула аромат блинчика.

– Уйди, обожжешься!

Но сестра не ушла. Она почесала свой курносый носик и нахмурила брови.

– Нет, а должна? – тут Новожея резко сорвалась с места и защекотала меня за талию.

Я отшатнулась и испугала Рыжика, который, никого не трогая, спокойно ел свою еду.

– Новожея, нельзя так! – я скрестила на груди руки и повернулась к сестре спиной.

– Прости-прости! У меня хорошее настроение. Сегодня праздник Ивана Купала, мы с Молчаном будем прыгать через костёр. Не могла бы ты поколдовать, чтобы наш руки не расцепились? – с каждым словом, сестра понижала интонацию своего голоса, словно боялась моей реакции и моего ответа.

Согласно традиции, парни и девушки прыгали через костер в ночь на Ивана Купала, взявшись за руки. И если во время прыжка, они не расцепляли рук, то считалось, что пара не разлучится до конца жизни. Однако слово «костер» носило лишь условное название. Поскольку прыгать через пламя было опасно, парни и девушки прыгали через тлеющие угли.

– Об этом и речи быть не может! Ты же знаешь! Я не делаю приворотов. Всё о чем я могу попросить – это чтобы завтра не было дождя, Новожея!

В нашем роду силу получала только старшая сестра. Поэтому Новожея родилась обычным человеком. Помню, как в детстве сестрёнка часто обижалась на это. Однако став постарше, ее обида прошла.

– Почему ты не хочешь помочь мне? – недовольно сказала она.

– Я не могу использовать дар в корыстных целях и идти против воли судьбы. Вдруг тебе не суждено быть с Молчаном? Кроме того, я не могу применять свой дар во благо себе и своих родственников! А иначе наш род ждёт большое несчастье! – я покачала головой и сняла с печи сковороду.

– Но почему? Наверняка это всего лишь слухи! – не унималась сестра. Она сжимала подол бежевого платья и грозно смотрела на меня голубыми глазами. Сейчас их цвет был похож на хрусталики льда. Такой оттенок они приобретали только тогда, кого Новожея злилась.

– Что если быть беде? Ты об этом подумала?

Меня возмущала беспечность сестры и её некрасивое поведение.

– Хоть бы о себе подумала, до сих пор в девках ходишь! – напоследок кинула Новожея и скрылась в дверях, забрав с собой баночку варенья.

Я посмотрела на тарелку недоеденных блинов, а затем перевела взгляд на Рыжика. Он мяукнул, словно хотел мне что-то сказать. Я взяла его на руки и погладила по шелковистой шерстке. Мне не нравилось ругаться с сестрой, хотя и ругаемся мы довольно редко. На душе остался неприятный осадок. Вдруг я действительно преувеличиваю, и Новожея права? Если б мама была бы жива… На глазах навернулись слезы. Они медленно скатились по щекам, оставив влажную дорожку. Многие годы мама передавала мне свои знания. Она обучала меня разговаривать с солнцем, дождем, ветром и другими природными явлениями. Учила копить силу и не тратить ее попросту. Ценить свой дар. Долгое время я не могла смириться со смертью мамы. Мне до сих пор кажется, что входная дверь вот-вот отвориться и на пороге возникнет она, озарив помещение своей жизнерадостной улыбкой.

Мне не хотелось находиться в доме. Я решила пройтись по полю да поискать там потерянную обувь. А с сестрой помириться потом, когда мы обе немного остынем. Взяв с собой блинчик, я покинула избу.

Сегодня я пошла другой тропой, той, что вела по окраине ржаного поля. Колоски ржи ещё не созрели. Сейчас они были соломенно-зеленого цвета и едва доставали до колен. В конце лета – начале осени рожь полностью созреет и приобретет насыщенный янтарный оттенок, словно августовский закат. Средь колосьев синели глазки васильков, разбавляя однотонную цветовую палитру. Где-то их было больше, где-то меньше. В такие моменты я обычно достаю блокнот и пишу обо всём, что увижу. Я пишу, когда вижу, как трудолюбивая пчёлка собирает нектар. Перелетает от одного цветка к другому, выбирая самый вкусный. Я пишу, когда слышу пение птиц. Оно такое разное! Кто-то поёт звонко, заливаясь. Кто-то тихо и коротко. В любом пении есть своя прелесть. Птицы они ведь, словно рассказывают нам истории, делятся секретами, сплетничают. Я пишу, когда предчувствую грозу. Её легко определить по ласточкам, летающим близко к земле, по вспышкам молнии и раскатам грома, раздающимся где-то далеко за горизонтом, по особому запаху земли и какому-то мистическому затишью. Однако сегодня мне некогда писать, я должна поискать свою обувь и окончательно убедиться, что мой сон оказался реальностью, ну а затем помириться с сестрой.

К тому моменту, как я оказалась на поле, наступил полдень. Дождя давно не было, тропинка пылила. Над полем висело марево, плечи обжигало солнце, во рту пересохло. Я знала, что где-то там, в зарослях травы тихо и умиротворенно течёт речка, скрываясь от людских глаз в густой осоке. Я ощутила острое желание нырнуть в прохладную воду и зарядиться силой реки. Я слабо чувствовала магию, текущую по венам, не слышала ни шёпота ветра, ни сказок луговых трав. Я бродила по окраине поля в поиске спуска к воде, и тут моё внимание привлёк столб пыли. Он пролетел над полем, поломав верхушки колосьев, и опустился во ржи. Полевик – дух поля. Я никогда не встречала полевика и мне стало интересно, как он выглядит. Я с любопытством всматривалась в колосья, обводила взглядом васильки, но духа так и не увидела.

– Чего пришла? Неужто в поле работать? – раздался хриплый голос.

Тут колосья раздвинулись, и из поля вышел низкий старичок. Вместо волос на его голове росли луговые травы, здесь были ромашки, васильки, пижма и тысячелистник, а глаза горели насыщенным фиолетовым цветом. Полевик чесал свою соломенную бороду и грозно смотрел на меня. Он то, хмурил брови, то прищуривал глаза, а то и вовсе цокал языком и что-то шептал себе под нос.

– Нечего тут в полдень делать, уходи! А не то нашлю на тебя солнечный удар!

– Я не работать пришла, а мимо шла, сейчас искупнусь и уйду.

Грозный взгляд полевика не изменился.

– Ой! – я наспех развернула узелок, достала блинчик и протянула его полевику, – вот, держи, подкрепись.

Дух понюхал блинчик и взял его морщинистыми руками. На его лице заиграла улыбка, а хмурые брови наконец-то расправились.

– Вижу ты трудолюбивая девушка, руки у тебя в мозолях. Спасибо, уважила старика. Там искупнись, – дух указал нужное направление, – и ступай домой.

Я не успела ответить. Дух превратился в облако пыли, облетел вокруг меня и снова скрылся во ржи. Я помахала духу поля рукой и пошла в указанном мне направлении.

Спуск к реке скрывали заросли осоки. Эта острая слегка шероховатая трава цеплялась к подолу платья, будто не хотела, чтобы я спускалась к реке да нарушали её покой. У реки пахло илом и прохладой. Вдоль берега росли кувшинки, а на противоположной стороне, отражаясь в глади воды розовым облаком, разросся иван-чай. Берег был усыпан речным песком, кое-где лежали пустые раковины моллюсков. Я сняла обувь, погрузив ноги в сероватый песок, и закрыла глаза, слушая звуки природы и впитывая её энергию. Приглушённый стрекот кузнечиков раздавался где-то вдалеке, здесь же я слышала, как журчит речка, разбивая поток воды об упавшее и почти прогнившее дерево, как квакает лягушка, сидя на широком листике кувшинки и как шумят белёсые листья камыша, касаясь друг друга.

Я сняла платье и нырнула в воду, окунувшись с головой. Моё тело обдало приятной прохладой, а по коже забегали мурашки. Я люблю бодрящую тело и дух воду. Вынырнув, я увидела парня. Он, как ни в чем не бывало, сидел на берегу и напевал песню. Его чуть длинноватая челка развивалась по ветру. А по лицу бегал лучик солнца. Он то, светил в глаза, отчего парень хмурил тонкие брови, то игриво убегал на щеку и лоб.

– Ты кто? – возмущённо крикнула я.

Незнакомец хитро усмехнулся и показал мне мою обувь, которую я потеряла на поле. Я заметила, что на кистях его рук выпирали вены, а правое плечо было неестественно опущено. Парень периодически облизывал сухие губы и вытирал со лба капельки пота.

– Вот, решил вернуть, – сказал он, положив обувь рядом с платьем. – Ты не будешь против, если я искупаюсь? – и, не дождавшись ответа, стал снимать с себя льняную рубаху чёрного цвета.

– Не смей! – громко крикнула я, испугав птиц. Те стремительно вылетели из гнезда и скрылись за берегом.

– Ладно-ладно. Ну, хоть рубаху сниму. Жарко.

Я смущённо отвернулась. Новожея была права, у меня и парня то до сих пор не было! Все мои ухажеры, столкнувшись с мои тяжелым характером, отпадали сами, словно листья по осени. Я уже и забыла, какое оно это чувство влюбленности, когда сердце сжимается в радостном волнении, уши и щеки краснеют от смущения, а ладошки предательски потеют.

– Это ты спас меня от нечистой силы и принёс домой? – я пыталась говорить твёрдо, но мой голос выдавал волнение. Мне хотелось выйти из воды и убежать прочь. Но я призывала себя храбриться. Что этот парень себе позволяет? Удумал раздеться перед незнакомой девушкой. Бессовестный!

– Да, это был я. Расскажи, что тогда произошло? Лес впустил тебя в свои владения…

– Тебе какое дело? – отмахнулась я.

– Не бойся меня. Я способен творить магию, как и ты…

Мою душу охватило волнение. Я впервые в жизни, кроме мамы, встретила человека с магическими способностями. Я боялась, что духи вновь вернуться за мной. Мне хотелось поделиться с парнем своими страхами. Но вместо этого я сжала кулаки. Нет, я сильная. Справлюсь сама.