Маги острова Финадель и их волшебный друг Ди-ди

– А что, там, правда, снег? – полюбопытствовал Кристиан и, не дождавшись ответа, подбежал к окну.

За окном, действительно, создавая в воздухе своим кружением настоящее волшебство, крупными хлопьями падал снег. Хлопья ложились на уже высокие сугробы, и сказочная зимняя картина становилась все более и более сказочной.

Кристиан мысленно нырнул в самый глубокий сугроб, посмотрел на счастливых родителей, на стоящего рядом счастливого Даниэля, на расправляющую веточки красивую елочку, и подумал: – «Все, что нужно для настоящего праздника, у нас есть! Конечно, Дедушка Мороз не принесет пока подарок для Даниэля, но это совсем не страшно. Я буду счастлив, отдать ему свой подарок!»

Но, когда ночью пришло время искать под елкой подарки, оказалось, что под ней есть подарок и для Даниэля. На коробке так и было написано: «Даниэлю от Деда Мороза. Будь счастлив, чудесный мальчик».

– Я счастлив, – ответил Даниэль на прочитанное. – Очень-очень счастлив. Это самый чудесный Новый год в моей жизни!

– И я счастлив, – искренне сказал Кристиан.

И Даниэль был прав – это был чудесный Новый год, и не только для него, но и для Кристиана и для их родителей – Александра и Алены. Для всей невероятно счастливой семьи Орловых. Это был по-настоящему чудесный праздник! Снег – настоящий хрустящий, сияющий снег! Очень веселые игры! Пахучая елка, украшенная, будто целым миллиардом разноцветных огоньков! Прекрасные подарки! И… настоящее нежное волшебство, горящее в каждом сердце.

Волшебство…. Именно о нем думал Кристиан, во время ночного пиршества, наблюдая за родителями и Даниэлем, которые вели себя так, будто они самая настоящая семья, и всегда такой были. Будто иначе никогда и не было…, и даже не могло быть.

– «Волшебство, – подумал Кристиан и пожал плечами. – Ну да, волшебство…, – что же здесь особенного? Обыкновенное волшебство. – И он подмигнул нарисованному на стене Ди-ди. А тот… в ответ подмигнул ему. – Если могут быть волшебные крылатые дельфины, то почему не может быть волшебной невероятно счастливой семьи? Может быть. Еще как, может. Так пусть будет!»

Глава шестая

Необычное в обычном

или

Было ли то, чего не было

Не смотря на волнения Даниэля, по поводу того, что в одно прекрасное посленовогоднее утро, удивительная магия признания его чужой семьей, – развеется, – с течением времени, она никуда не исчезала. И Алена, и Александр Орловы продолжали считать мальчика своим сыном, который жил с ними с самого своего рождения, как, впрочем, и до него. И даже то, что у Даниэля в доме Орловых не было ни одной своей вещи – их ни капельки не смущало. Отсутствие вещей Даниэля оправдывалось очень просто, хотя и странно, – Даниэль совершенно внезапно вырос из всей своей одежды, и родители отдали ее нуждающимся многодетным соседям. Ну и, конечно же, сразу по окончании праздничных выходных, у Даниэля в доме Орловых появился, как бы, новый собственный гардероб – в кортом была и домашняя одежда, и одежда для прогулки, и… одежда для школы.

Кстати, мысли о школе вызывали в сердце Даниэля особые переживания – он не представлял, как будет учиться в обыкновенном не волшебном мире, среди совершенно незнакомых ему не волшебников; и как объяснит и одноклассникам, и учителям, как сумел родиться на целых семь лет позже своего младшего брата. Но проводя с семьей чудесные каникулы, Даниэль просто не подозревал, что впереди его ждет нечто еще более странное, чем чудо с родителями.

В первый же послепраздничный день, новоиспеченные братья столкнулись с тем, что, ну, совсем никак не укладывалось в их головах. Даниэля признавали практически все подряд. Его знали все одноклассники. Более того, двое из одноклассников даже считали мальчика своим лучшим другом, и сразу при его появлении на пороге школы, засыпали кучей вопросов о том, где и как он провел новогодние каникулы. И стали наперебой рассказывать о своих волшебных – разумеется, в переносном смысле, – приключениях. А потом долго смеялись, вспоминая, как на прошлый новогодний праздник в школе, Даниэль сбил с ног Деда Мороза, который шел на утренник первоклашек. И потом сам вынужден был нарядиться в оного. Причем, новый Дед мороз выглядел весьма комично – его чрезмерно длинное пальто волочилось по полу, а борода, свисающая до самых колен, росла от самых глаз.

Знали Даниэля и учителя, и даже ставили его в пример другим детям, как одного из лучших учеников младших классов их школы. Даниэль удивленно слушал похвалы в свой адрес и страшно конфузился, потому как не знал, как должен вести себя один из лучших учеников обыкновенной не волшебной школы, и какими знаниями он должен обладать.

Но и чудес со школой, видимо, было мало какому-то великому тайному магу, – Даниэля узнавали все соседи. Среди коих, была та самая, упоминаемая родителями, многодетная семья. И эта семья, при каждой встрече, демонстрировала Даниэлю, якобы, его расчудесную одежду, надетую на четверых детей разного возраста, которые благодарно улыбались юному магу улыбками, почти достигающими ушей – мол, вот, какой ты молодец, что так внезапно вырос сразу из целого гигантского гардероба.

В общем, жизнь Даниэля в неволшебном мире, была для всех чем-то естественным. А для самого Даниэля и Кристиана – сверхъестественным.

Благодаря своей сообразительности и, возможно, не оставляющей его и здесь, силе волшебства, Даниэль постепенно начал привыкать к не необычному для него обычному миру, и скоро, действительно, стал одним из лучших учеников и в неволшебной школе. Но время от времени мальчика все-таки беспокоил тот факт, что окружающие помнят ни капельки не знакомое ему его прошлое.

И как-то, – уже в один из последних учебных дней перед новыми новогодними праздниками, Даниэль дождался Кристиана у школы после уроков, и указал на своих, якобы, лучших друзей, стоящих в сторонке.

– А ты знаешь, что Алеша и Вадик дружат со мной с самого детского сада? – криво усмехнувшись, спросил он.

– Не знаю. Но уже не удивился бы, даже узнав, что они дружат с тобой с самого рождения, – тоже усмехнулся Кристиан.

– Тебе, все – шутки…, – Даниэль немного помолчал и проскреб ногтями за ухом. – А я, вот, тут думаю…. Нас с тобой двое, верно?

– Ну…, – Кристиан сделал вид, что тоже задумался и, ткнув в грудь брата пальцем, медленно произнес: – Один. – Затем, ткнул в свою грудь, – Два. Ну, да, все правильно, – нас – двое.

Даниэль проигнорировал вторую шутку.

– Двое – это мало. Нас – мало. – А их…, – он обвел взглядом снующих туда-сюда многочисленных учеников, чувствующих себя почти совершенно счастливыми, потому как их носы, в отличие от носов юных волшебников, уже улавливали сладкие ароматы долгожданных новогодних каникул. – А их…, да еще и вместе с учителями, директором, соседями, и прочими, прочими, прочими…, – много. Их – очень много.

– Ну, да. И?

– И вот как ты думаешь, – что наиболее вероятно – то, что с нами двоими что-то не так, или со всеми ними?

– Ну…, не смотря на то, что их много, а нас… – мало, я думаю, что что-то не так, все же с ними. Ведь мы-то помним, как все было на самом деле, до этого странного поворота в нашей жизни.

– До поворота? Скорее, до перетягивания меня из одного мира – в другой. Тогда, скажи мне, – чья это магия? Кому ее нужно было создавать, и зачем??? – Если ты прав, что мы правы…. Ведь и все эти люди тоже помнят, как было, – Даниэль повторно скользнул взглядом по окружающим, – только совсем по-другому помнят. Так что, наличие, как бы «правдивых воспоминаний» в наших с тобой головах – не аргумент.

– И все же я остаюсь при своем, – не уступил Кристиан – и без всяких там «как бы». А ты?

– Ну, и я тоже, – Даниэль пожал плечами. – Мы же, в самом деле, волшебники…. Или как?

– В самом деле, – и в доказательство, Кристиан щелкнул пальцами, отчего те слегка заискрились. Этому горячему щелчку прошедшим летом научил Кристиана сам Даниэль, когда они с родителями ходили в поход, во время которого, при приближении темной ночи в темном лесу, выяснилось, что все четверо забыли взять с собой спички для розжига костра. – И уже через несколько дней, ты точно перестанешь задавать такие смешные вопросы.

– Хорошо бы, – выдохнув, Даниэль довольно улыбнулся. – Побежали уже домой. Нам ведь сейчас надо как можно больше времени с родителями проводить. А то скоро по ним скучать придется. Сильно скучать.

– Ага, теперь мы вместе будем скучать по нашим родителям, – слово «нашим» Кристиан заметно подчеркнул. – Эх, жаль, Ди-ди здесь нет, с ним бы, вмиг до дому долетели. Но, ничего – еще налетаемся. А пока, так уж и быть – побежали! И, кстати, я тебя в этот мир вовсе не перетягивал.

– Ну, я же – в переносном смысле, – оправдался брат.

– А в «переносном смысле», – это в смысле, что тебя Ди-ди сюда перетянул?

– Ага, именно.

И мальчики, обгоняя друг друга, с веселым смехом, помчались в сторону их общего любимого дома.

Дома, как и в школе, кипела предпраздничная работа – родители боялись не успеть нарядить и украсить все, что можно было украсить – начиная с чудом не пронзившей потолок своей длинной макушкой елки, и заканчивая – окнами, которым было недостаточно льнущих к ним снежинок снаружи.

– А ведь они и не представляют, что до праздника еще чуть ли ни целый год, – подмигнув Кристиану, сказал Даниэль, уже вечером двадцать девятого декабря, рисуя белоснежной зубной пастой на холодном стекле очередную гигантскую снежинку.

– Ничего, – в ответ подмигнул Кристиан. – Главное, что ни снежинки на улице, ни наши – до праздника не успеют растаять.

– Ну, да, только вот твоя снежинка уже тающей выглядит.

– Это оттого, что у меня руки немного дрожат от волнения. А ты разве не волнуешься? Ведь уже сегодня….

– Да, уже сегодня, – рука Даниэля, как по приказу, немного дрогнула, и его снежинка тоже превратилась в тающую. – Естественно, волнуюсь. Но, в отличие от тебя, не из-за встречи с волшебной школой. Чего я там не видел? Я волнуюсь из-за возвращения назад.

– Так назад-то еще не скоро. Да и что об этом волноваться – ты же не хуже меня знаешь, что родители даже не заметят нашего долгого отсутствия.

– Да не в том же дело….

– А в чем? Из-за чего ты еще можешь волноваться по поводу возвращения сюда?

– Из-за возможного…, – начал объяснять Даниэль. Но его прервали вошедшие в гостиную родители, при которых мальчик, естественно, не мог продолжать говорить о чем-либо связанном с волшебством.

– Отличные снежинки, – сходу похвалил детей папа.

– Это в том смысле, что они отличаются от нормальных снежинок? – не очень весело пошутил старший сын.

– Это в том смысле, что они замечательные, – засмеялась мама.

– Ну, да, не заметить кривые снежинки, сложно, – поддержал брата Кристиан.

– Как и вас, – закивал папа, уперев руки в бока. – Мы же вас, вроде, стекло разрисовать попросили, а не себя. Чего вы чумазые-то такие?

– Чумазые – те, кто грязью пачкаются, а мы белой пастой намазались, которая, между прочим, не пачкает, а чистит.

– Ага, – поддакнул брату Даниэль, – мы же зубной пастой зубы дважды в день чистим, а не пачкаем.

– Значит, вас правильнее называть не испачкавшимися, а почистившимися? – усмехнулся папа, поднимаясь на стул, стоящий рядом с елкой.

– А мне не важно, как это называется, – сказала мама – мне такими наши дети даже больше нравятся. Потому что пахнут волшебством.

– Ну, не волшебством, а мятой, – папа, кряхтя, встал на цыпочки, чтобы дотянуться до макушки.

– А мне почему-то кажется, что волшебство пахнет именно мятой, – пожала плечами мама.

Мальчики озадаченно переглянулись и тоже пожали плечами – откуда их маме было знать, чем пахнет волшебство.

– Ну, не знаю, как по-моему, так волшебство пахнет мандаринами и хрустящим снегом, – уже сквозь зубы процедил папа, с огромными усилиями вкручивая сложенную вдвое макушку в основание сияющей звезды. – И…, и еще, конечно…, елкой, – в этот момент он неосознанно поставил одну ногу на спинку стула, а стул оторвал от пола сразу две свои ножки.

Видя, что папа вот-вот повалится прямо на колючее дерево, мальчики, – тоже, кстати, неосознанно, – вытянули перед собой руки и, мысленно поймав воображаемое волшебное сияние, столь же воображаемой удочкой, нарисовали в воздухе волшебный знак, который должен был преобразовать силу волшебства в равновесие. И толи воображаемое волшебство, действительно сработало, толи папе просто очень повезло, – но его стул передумал сбрасывать с себя неловкого наездника и, в момент, перестав брыкаться, глубже, чем прежде, вдавил ножки в мягкий ковер.

– Уфф, – выдохнуло все семейство одновременно.

Папа спрыгнул на пол, и повторно уперев руки в бока, высоко поднял голову, говоря такой позой, что он очень гордится своими достижениями. И ни мама, ни дети, не упрекнули главу семейства в том, что звезда уперлась верхним лучом не в потолок, а в стену.

– Замечательно, – только сказала мама и поцеловала папу в раскрасневшуюся щеку.

– Точно! И даже отлично! – поддержали ее мальчики, при этом покосившись на свои тающие снежинки.

– Ну, вот, до нового года еще два дня, а мы уже почти готовы! – заключил папа.

– Ага, – до нового года еще два школьных полугодия, – а мы уже готовы, – прошептал Кристиан.

– Смотря к чему…, – туманно шепнул Даниэль, и спрыгнул с подоконника прямо в мамины объятья.

– И все-таки волшебство пахнет мятой, – сказала мама, поцеловав старшего сына, а потом и младшего – в их мятные щеки, и с наслаждением сделав глубокий вдох. – Ну, что, пришло время тратить зубную пасту по ее прямому назначению? Чистить зубки – и спать!

Дети тоже поцеловали маму – раз так по десять, и бросились расцеловывать папу.