США в XX веке. От бургера до Буша. Полная история

Штрейкбрехеры под охраной пинкертонов идут на работу через толпу бастующих

Первый взрыв прогремел в мае 1886 года в Чикаго. Тогда на площади Хэймаркет в центре города во время демонстрации рабочих взорвали бомбу. Первого мая 1886 года по всей Америке прокатилась массовая забастовка трудящихся, в которой приняли участие около 400 тысяч человек. Самыми многочисленными стали выступления рабочих в Чикаго. Обстановка в городе после проведения демонстрации оставалась довольно напряженной, поскольку рабочие, увидев свою силу, находились в приподнятом настроении и готовились продолжить борьбу при первой же возможности. Случай представился уже 3 мая. С февраля месяца на заводе Маккормика шла война между хозяевами и профсоюзом. Третьего мая произошло ожесточенное столкновение между рабочими и полицией, открывшей огонь по демонстрантам. Два человека погибли. Местные анархисты, самые из всех американских революционеров задиристые, немедленно напечатали листовки с призывом выйти на акцию протеста на следующий день. Причем в первой версии листовки речь шла о необходимости вооружиться. Один из лидеров анархистов, увидев в тексте слова об оружии, потребовал немедленно изъять листовки и напечатать более умеренный призыв. Несмотря на царившее в обществе напряжение, состоявшаяся на следующий день демонстрация на площади Хэймаркет началась как мирный протест. Людей собралось не так много – всего около 2 тысяч человек. На трибуне местные анархисты сменялись местными социалистами с речами о справедливости и восьмичасовом рабочем дне. Ничто не предвещало беды. На площадь приехал мэр Чикаго – посмотреть на обстановку, – и, не увидев ничего такого, что могло бы представлять опасность, он спокойно отправился домой. Вскоре пошел дождь, и люди стали постепенно расходиться. В этот момент капитан полиции, командовавший отрядом стражей порядка на площади, подошел к выступающему на трибуне анархисту и именем закона приказал заканчивать митинг. На часах было 22:30. Демонстранты начали слабо возражать, понимая при этом, что уже поздно и все равно пора расходиться, но полицейская колонна начала движение с целью разогнать людей. В этот момент кто-то, оставшийся неизвестным по сей день, бросил в полицейских бомбу. Вокруг воцарились хаос и паника. Раздались первые выстрелы. Кто и в кого стрелял первым, выяснить так и не удалось – настолько серьезной была паника. У демонстрантов имелось оружие, не исключено, что некоторые из них стреляли в полицию, но все же бойню в тот вечер устроили полицейские. Они стреляли в спину убегавшим, и уже через пять минут на площади не осталось ни одной живой души. Четверо демонстрантов были убиты, около 70 получили ранения. Погибли также и семеро полицейских. Стычки между рабочими и полицией, а еще чаще с пинкертонами, происходили в те годы повсеместно, и количество жертв в них бывало намного большим, чем в результате событий на площади Хэймаркет, однако именно инцидент в Чикаго стал одним из самых в истории США печально известных. Большая часть желтых газет, а именно они правили бал в американской прессе, на следующий день обрушились с нападками на «врагов нации». Виноватыми сделали анархистов, и без того имевших не совсем хорошую репутацию в обществе. К тому же многие из них были недавними эмигрантами, что значительно упрощало задачу – их пустили в страну, и какова благодарность… Если им здесь не нравится, пусть убираются в свои Италии, Ирландии и России, где царит нищета и ужас. Мало того что возмутители порядка были иностранцами, они еще и протестантами не были, а католиками или евреями. После бунта на Хэймаркете, как окрестила события в Чикаго желтая пресса, в стране началась «охота на красных ведьм» – первая в истории США, но далеко не последняя. Уже на следующий день, 5 мая, в Чикаго арестовали сотни активистов рабочего движения и разгромили газеты левого толка. Больше всех досталось анархистам, у которых к тому же нашли несколько самодельных бомб, после чего полицейская истерия достигла беспрецедентных высот. По обвинению в устройстве взрыва на площади Хэймаркет арестовали восемь видных анархистов, многие из которых в тот день выступали и находились на трибуне на глазах у демонстрантов, а потому бросить бомбу никак не могли. Суд над обвиняемыми превратился в судилище, а расследование инцидента – в фарс. Вскоре начался разгром рабочего движения по всей стране, вот только репрессии привели к прямо противоположному результату – разрозненное и хаотичное рабочее движение начало объединяться и консолидироваться. Оно стало расти и заняло куда более воинственные позиции. Когда в 1889 году в Париже собрался Первый съезд Второго интернационала, американские социалисты предложили объявить 1 мая праздником рабочей солидарности по всему миру. Предложение было принято, постановление сделано. И уже в следующем, 1890, году первомайские демонстрации состоялись во многих крупных городах мира. Успех был колоссальный, явка демонстрантов превысила ожидания, и передовицы всех крупнейших газет мира только об этом событии и писали. Накал классовой борьбы в США достиг своего пика.

Анархистский бунт на Хэймаркете. Рисунок того времени

Худшее из зол, что могло постичь Соединенные Штаты при таком расслоении общества и столь сильном классовом противостоянии, был финансовый кризис. Именно он и обрушился на страну в 1893 году. Финансовый кризис стал для США явлением новым и неожиданным, хотя в 1873 году нечто подобное уже наблюдалось в экономике, однако на тот момент страна представляла собой разрозненную аграрную державу, а не единое капиталистическое государство, которое возникло лишь после завершения Гражданской войны, оттого и кризис был менее масштабным. К 1893 году Соединенные Штаты представляли собой совершенно иное в экономическом плане государство. Важнейшими достижениями того времени было стремительное развитие фондовой биржи, а также банковской и финансовой индустрии. Сравнивать эти отрасли по состоянию на 1873 и 1893 годы просто невозможно. Американские банки из сараев и покосившихся домишек переместились во дворцы, которым могли позавидовать королевские династии Европы. Количество денег, золота, серебра и иных финансовых инструментов в сейфах американских банков поражало самое смелое воображение, а банкиры в кругу «баронов-разбойников» имели огромное влияние и вес. Раздутая на человеческой алчности фондовая биржа представляла собой явление хаотичное и практически неуправляемое. Здесь обращались акции тысяч самых разных компаний, многие из которых были дутыми. Мошенничество на бирже в то время стало самым популярным способом быстро разбогатеть, и способом этим пользовались чуть ли не все финансовые разбойники Америки, как крупные, так и мелкие. Правительство никак не контролировало, а оттого и не регулировало ни банковскую отрасль, ни фондовую биржу. В наши дни американское правительство надзирает за финансовой индустрией страны так тщательно, как ни одно другое государство мира. В конце же XIX века бурлящие финансы Америки были предоставлены влиянию абсолютно дикого капитализма, алчности которого не имелось предела. Не удивительно, что экономический кризис начался именно с паники на бирже – что в последующей истории страны будет случаться еще не раз и станет довольно типичным явлением. Первой обанкротилась железная дорога в Филадельфии, затем крупнейшая канатная компания страны. После этого на бирже началась паника – держатели акций и облигаций спешно бросились продавать абсолютно все ценные бумаги, имевшиеся на руках. Это биржевое побоище в считаные дни привело к закрытию более 500 банков и около 15 тысяч компаний. Миллионы людей потеряли свои вложения и стали нищими. Потребительский спрос мгновенно упал, что повлекло за собой дальнейшее сокращение производства. Разразилась массовая безработица. В 1892 году безработица в стране составляла 3,7 процента, в 1894-м – уже 12,3 процента. Некоторые историки-экономисты указывают на несовершенство монетарной политики того времени в качестве главной причины кризиса. Тогда в Америке действительно существовала финансовая система, фундаментом которой служили два металла – серебро и золото, когда одна унция золота приравнивалась к 15 унциям серебра, и именно в таком эквиваленте их можно было менять на доллары. В какой-то момент горнодобывающая промышленность слишком увлеклась добычей серебра, которого на рынке появилось в избытке, – и это нарушило установленный баланс с золотом. Такое положение дел привело к повышенному спросу на доллары с последующим обменом валюты на золото. Однако другие ученые указывают на куда более вероятную причину кризиса – в США впервые наблюдался феномен перепроизводства. Американская экономика, разогретая до предела за почти тридцать лет непрерывного роста, стала производить товаров и услуг больше, чем была в состоянии приобрести. Начавшийся в 1893 году кризис стал особенно тяжелым, поскольку у правительства в то время еще не имелось никаких инструментов влияния на экономику. Можно сказать, что само правительство США в конце XIX века было скорее номинальным, чем реальным, и функции его были крайне ограниченны. В то время как американская экономика входила в новый век в статусе самой крупной и передовой экономики мира, американское правительство продолжало функционировать по законам века прошлого. Однако такое положение вещей изменилось уже в первые годы XX века, и произошло это самым стремительным образом.

Глава 2. Ha заре XX века (1900–1908)

Эксцессы «Позолоченной» эпохи к концу XIX века поставили американское общество на грань политической катастрофы. Страна могла взорваться от невероятного социального напряжения, вызванного крайней несправедливостью общественного устройства. Недовольство среди народных масс росло угрожающе быстрыми темпами. Анархисты, социалисты, профсоюзы и множество других групп и товариществ, озабоченных чудовищной несправедливостью жизни в Америке, изо дня в день делали все возможное, чтобы исправить ситуацию. Борьба эта с угрожающей частотой начала принимать насильственные формы, нередко с применением оружия. Ожесточенные столкновения между рабочими и полицией, перестрелки между бастующими и пинкертонами стали обыденным явлением в США. Из этого политического хаоса, возникшего и ширившегося на просторах огромной страны, в конце XIX века возникло движение прогрессивизма. В очень короткий период времени оно широко распространилось в народных массах и в корне изменило экономическое и общественное устройство США. В исторической хронологии Соединенных Штатов «Эра прогрессивизма» пришла на смену «Позолоченной эре» в 1890-х и продлилась до 1920-х годов. Наиболее видными политическими деятелями, имена которых ассоциируются с движением, стали три американских президента, в общей сложности правивших страной с 1901 по 1921 год, – это Теодор Рузвельт, Уильям Тафт и Вудро Вильсон. В период их пребывания на высшем государственном посту Соединенные Штаты Америки подверглись, пожалуй, самым масштабным преобразованиям за всю предшествующую историю своего существования и на момент окончания Первой мировой войны стали совершенно иным государством.

Немалую роль в том, что страна пришла к пониманию необходимости радикальных изменений, сыграли люди куда менее заметные, чем президенты США. Речь идет о писателях-журналистах. Трое из них внесли свой вклад и в развитие американского прогрессивизма – вклад, сопоставимый, пожалуй, с усилиями вышеупомянутых президентов. Речь идет об Айде Тарбелл и ее романе «История компании Standart Oil», об Эптоне Синклере и его романе «Джунгли», а также о Фрэнке Норрисе и его книге «Спрут». В начале нового века пресса стала одной из тех отраслей американской экономики, что вышла вперед, оставив далеко позади по темпам роста уже устаревшие индустрии, такие как железные дороги, сталелитейная, горнодобывающая и даже банковская. После завершения индустриального прорыва и построения могучей промышленной базы в Америке началась революция в сфере массовых развлечений. В государстве возник довольно многочисленный и состоятельный в финансовом отношении средний класс, нуждавшийся в качественном времяпрепровождении, – и за это он готов был платить. Стали строиться фантастические по масштабу увеселительные парки, появился кинематограф, однако излюбленной формой досуга были все же газеты и журналы. При этом одно неприметное поначалу нововведение со временем вывело прессу на совершенно иной финансовый уровень – в газетах и журналах появилась реклама, за которую рекламодатели платили существенные средства. Получив серьезный дополнительный доход, издатели снизили стоимость своей печатной продукции, сделав ее доступной для широких слоев населения. Купить роскошный журнал за 5 центов могли позволить себе очень многие. Тиражи выросли в десятки раз, что позволило снизить стоимость еще больше и вновь увеличить тиражи. Издание газет и журналов превратилось в серьезный бизнес, поскольку их читала практически вся Америка, а ведь всего несколько лет назад это удовольствие было по карману только избранным. Развитие средств массовой информации привело к стремительному росту количества журналистов, которые должны были поставлять свежий новостной материал, выплескивавшийся каждое утро на улицы американских городов в виде многих тысяч печатных страниц. Журналистов становилось все больше, писали они все лучше – и вскоре среди них появились невероятно талантливые люди. В погоне за читателем многие журналы стали публиковать материалы, вызывавшие самый живой интерес у широких народных масс. Иными словами, они принялись разгребать отборную грязь, напитавшую общество. Вскоре появились первые литературные мастера в этом новом жанре, и страницы печатных изданий запестрели красочным описанием тех общественных язв, что в изобилии покрывали Америку того времени.

Сатирический журнал Puck был в то время самым едким. На карикатуре изображена Америка, примеряющая новую шляпку с броненосцем и надписью «Мировая держава». 1901 год

Прежде чем превратиться в талантливую столичную журналистку, Айда Тарбелл была скромной провинциальной учительницей. Однажды ее приятель, писатель Марк Твен, познакомил Айду co своим другом Генри Роджерсом, вице-президентом корпорации Standart Oil и третьим человеком в компании после братьев Рокфеллеров. Роджерс любезно согласился дать ей большое интервью, в ходе которого проявил несвойственные ему откровенность и многословие. Обычно крайне сдержанный, старый корпоративный разбойник неожиданно разболтал столько, сколько за все предыдущие годы не сподобился. Вероятно, он ошибся в Айде Тарбелл и ее истинных намерениях, подумав, что она собирается написать о нем и нефтяной корпорации хвалебную сагу. Получив столь ценную информацию из самых первых рук, журналистка на этом не остановилась, а приступила к настоящему детективному расследованию, в ходе которого собрала немалое количество документов, подтверждавших самые нелепые слухи о диких махинациях Рокфеллеров, совершенных ими ради получения сверхприбылей. На протяжении двух лет Айда Тарбелл напечатала 19 статей в журнале McClure, где работала редактором. Затем все статьи были объединены в книгу, вышедшую под заголовком «История компании Standart Oil», – и даже по прошествии десятилетий книга эта остается американским литературным наследием. Трудно описать тот эффект, который произвело написанное на общественное мнение в Соединенных Штатах. Каждую новую статью Айды Тарбелл с нетерпением ожидала вся страна – от президента США до провинциальных домохозяек, злых на олигархического монстра за необоснованно высокие цены на керосин. И американский президент Теодор Рузвельт, и президент компании Standart Oil Джон Рокфеллер наградили Айду Тарбелл обидными, как им казалось, прозвищами. Рузвельт придумал фразу «разгребатели грязи», которую впоследствии использовали для описания тех, кто занимался разоблачительной журналистикой. Однако впервые фразу эту президент использовал именно в отношении Айды Тарбелл и ее статей о бессовестных нефтяниках. Рокфеллер прозвал журналистку «бочкой дегтя», поиграв словами с фамилией Тарбелл – на английском языке «бочка дегтя» звучит как «тарбэррел», да и пишется схоже. В то время нефтяной трест Рокфеллера являлся крупнейшим предприятием не только в США, но и в мире в целом. В США, например, он занимал более 90 процентов нефтяного рынка. Добиться столь впечатляющих результатов Рокфеллеру удалось исключительно с помощью делового бандитизма и нечестной конкуренции самого низкого свойства. Платить же приходилось всей стране, поскольку, добившись монопольного положения на рынке, Standart Oil взвинтила цены на керосин, которым пользовались все обычные граждане. Сказать, что Рокфеллера в Америке не любили, было бы неправильно – его ненавидели глубоко и страстно. Литературное описание «подвигов» нефтяного разбойника, появившееся в журнале McClure, стало неким громоотводом для той ярости, что накопилась в обществе по отношению к людям, грабившим Америку жестоким и нечестным способом. Грянула небывалой силы политическая гроза. В конце концов Standart Oil разгромили – на законодательном уровне ей приказали разделиться. Из огромного монстра получилось 34 нефтяные компании, прозванные в народе «бэйби стэндардз» (Baby Standarts), которым пришлось вступить в жесткую конкуренцию друг с другом, что привело к значительному снижению цен на керосин по всей стране. К сожалению, говорить о справедливости в отношении господина Рокфеллера не приходится – став к тому времени богатейшим человеком на планете, от подобного поворота событий он только еще больше разбогател, ведь совокупная стоимость 34 новых компаний значительно превысила стоимость прежнего громадного Standart Oil. Однако победа над крупнейшим трестом США вошла в историю страны и повлияла на ее дальнейшее развитие – и главную роль в этой победе сыграла в прошлом скромная учительница из американской глубинки.

Айда Тарбелл. Кому могло прийти в голову, что такая провинциальная в прошлом учительница в состоянии будет разгромить самую большую корпорацию на планете

Немалый вклад в развернувшееся в Соединенных Штатах прогрессивное движение сделал и другой знаменитый «разгребатель грязи» – писатель-социалист Эптон Синклер. Будучи человеком крайне левых взглядов, он решил написать произведение о бедственном положении рабочего класса. Его роман «Джунгли» очень похож на роман Максима Горького «Мать» – и любопытен тот факт, что Горький написал свое произведение в том же 1906 году во время путешествия по Америке. Главный герой Синклера – рабочий на чикагских скотобойнях, литовский эмигрант, постоянно попадающий из одной беды в другую. Как и книгу Айды Тарбелл о Рокфеллере, «Джунгли» на протяжении десяти месяцев печатали по частям – в виде статей в социалистической газете Appeal to Reason. А далее произошла удивительная метаморфоза: произведение, задуманное в качестве социалистического манифеста и призванное обратить внимание граждан на тяжелое положение рабочего класса в Америке, неожиданно привело к обратным, нежели задумал автор, результатам. Эффект от публикации оказался столь колоссальным, что правительство США предприняло беспрецедентные в истории страны меры. Дело же заключалось вот в чем: дабы подчеркнуть бесчеловечность капиталистической эксплуатации трудящихся, автор развернул действие романа на чикагских скотобойнях, представлявших собой ужасное зрелище. Стремясь добавить красок и в без того горькую картину жизни главного героя, Синклер увлекся описанием процесса работы самих скотобоен, для чего использовал невероятно натуральные тона. Он писал о том, как привозили туши животных, умерших от туберкулеза, и делали из них продукты питания для последующей продажи потребителю. Писал он и об антисанитарии, ставшей уже неотъемлемой частью производства, – об окурках, крысах и грязных ботинках, брошенных в мясной фарш, и даже о рабочем, случайно упавшем в чашу промышленной мясорубки и перекрученном в мясной фарш вместе с животным сырьем. От прочитанного рядовые граждане приходили в ужас – и волновала их не столько трагическая судьба рабочих, сколько качество производимой скотобойнями продукции. Продажа мяса в стране упала вдвое, и продлилось такое положение дел достаточно долго, американские фермеры могли бы оказаться на грани разорения, а вместе с ними рухнула бы и экономика страны, ведь сельское хозяйство все еще оставалось опорой Соединенных Штатов, даже несмотря на индустриальную революцию. Президент Рузвельт, как и в случае с Айдой Тарбелл, был вне себя. Он обрушился на Синклера с обвинениями, что чертов социалист пытается подорвать основы государственного строя США, разгребая отвратительную грязь общественного дна. Эптон Синклер, однако, также пребывал в ярости, ведь своим манифестом он стремился привить читателям социалистические идеи, но вместо возвышенного идеологического призыва люди усмотрели в его произведении разве что ужасную подноготную мясоперерабатывающей промышленности. Знаменитым стало его изречение: «Я целился людям в сердце, a попал, волей случая, в желудок». Власти под давлением общественности были вынуждены провести расследование на чикагских скотобойнях – и факты, изложенные в популярном романе Синклера, подтвердились. В том же году американское правительство создало специальное государственное управление по надзору за производством продуктов питания и медикаментов (там злоупотребления были куда более тяжелыми). Этот орган существует по сегодняшний день и является одним из самых влиятельных в структуре американского государства. Он называется FDA (U. S. Food Sc Drug Administration) – Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов.

Президент США Линдон Джонсон благодарит Эптона Синклера за его великий литературный вклад в историю страны… 60 лет спустя. Белый дом, 1967 год

В своем романе «Спрут» писатель-прогрессивист Фрэнк Норрис, подобно Эптону Синклеру, обратился к теме классовой борьбы – в этот раз борьбы фермеров против железнодорожных монополистов. Сюжет произведения основывался на реальной истории столкновений группы калифорнийских фермеров с владельцами местной железной дороги, положившими глаз на сельскохозяйственные земли. Для США роман этот имел огромное политическое значение, поскольку в то время фермеры составляли подавляющее большинство населения страны, а железные дороги стали их главным врагом из-за грабительских тарифов и творимого ими беззакония. Железнодорожные тарифы на перевозку сельскохозяйственной продукции были необоснованно велики, и фермеры разорялись, не имея иной альтернативы доставить свои товары на рынок, поскольку в абсолютном большинстве случаев в окрестностях имелась лишь одна железная дорога. Железнодорожные тресты, подобно нефтяному тресту Рокфеллера, являли собой основу американской промышленности, однако фермеры представляли сам американский народ. Столкновение двух важнейших пластов общества – огромного класса фермеров и крошечной, но невероятно богатой и потому влиятельной прослойки железнодорожных монополистов – могло привести к серьезным государственным потрясениям, что пугало как правящие круги, так и широкую общественность. Роман «Спрут» очень натурально, как и произведения других писателей-прогрессивистов, обнажил всю подноготную накопившихся противоречий.

К началу XX века американское общество бурлило от негодования по причине несправедливого и крайне дискриминационного государственного устройства. Впрочем, как такового государственного устройства просто не существовало. Американское правительство практически ни во что в стране не вмешивалось, и бал правил абсолютно никем и никак не регулируемый «дикий капитализм». Эта хищническая система решала лишь две задачи: добившись монопольного положения, следовало выжать из потребителей как можно больше денег и заплатить рабочим за их труд как можно меньше. Политика государственного невмешательства в экономические вопросы привела к возникновению серьезного политического напряжения, грозившего обернуться крупными социальными потрясениями. Прогрессивные идеи зарождались во всех сферах общественной жизни США, и приход прогрессивистов к власти был, несомненно, лишь вопросом времени. Однако первый президент-прогрессивист оказался на своем посту случайно, а не по воле американских избирателей. Шестого сентября 1901 года на президента США Уильяма Мак-Кинли было совершено покушение. В него стрелял анархист Леон Чолгаш, второй выстрел оказался смертельным. Президент Мак-Кинли скончался от полученного ранения через неделю, 14 сентября, – и высший государственный пост в Соединенных Штатах занял вице-президент Теодор Рузвельт. Именно ему было суждено стать первым прогрессивным президентом, и его вклад в развитие страны трудно переоценить.