Одинаковые. Том 1. Адаптация

–-

Лошадь подо мной дернулась, и я выпал из воспоминаний. До станицы осталась пара верст. Вон уже видны ближайшие избы. Хорошо, что успели сладить с переездом за один день, подумал, направив коня в сторону дома рысью. Второй подхватил мою идею и мы, обогнав наш караван, перевели коней в галоп.

Глава 4

Отец вернулся через два дня после наших приключений у большого камня. Узнав от деда подробности, опросив нас дополнительно, пару дней ходил задумчивый. А потом собрал нас и решил серьезно поговорить.

– Вы еще дети и бросаться с ножом на бандитов опасно. Понимаю, что шило в заднице покоя не дает, но головой-то думайте.

Нотации продолжались почти час. Мы стояли с опущенными головами и не препирались, а когда он закончил, я поднял голову и протянул:

– Батя, разреши взять ружья с трофеев. Нам нужно учиться стрелять, чтобы мы могли защитить мать с сестрами, пока тебя нет рядом. Да и в тайгу ты нас обещал взять.

Отец хмыкнул, подумал и спросил – Что еще?

Я протянул ему четыре листа желтой бумаги. Он внимательно стал рассматривать. Пока было время, я накидал эскизы минимального снаряжения, которое желательно получить в ближайшее время.

Во-первых, мне нужны нормальные метательные ножи. Засапожники не подходят на эту роль. Я нарисовал самый простой метательный нож, нужно хотя бы по 3 штуки на брата сделать. Еще штаны и куртку с накладками на коленях и рукавах, куртка с капюшоном, как у разведчиков в ВОВ. И рюкзак схематично с толстыми лямками и завязками, чтобы при беге он не бренчал.

Хотел сделать рюкзак простой, но функциональный, что-то близкое к РД-54 с небольшими доработками. По кожаной сбруе решил пока не гнать лошадей, а определиться, когда будет понятно какое именно оружие смогу использовать.

Отец внимательно посмотрел на чертежи, очень заинтересовался рюкзаком. Махнул рукой и сказал, что завтра сходим на торг, немного потратимся из нашей добычи.

Собрались всей семьей, лишь дед остался дома. Торг в станице был небольшой, всего 6 лавок, да с лотков торгуют проезжие купцы, но их – то густо, то пусто, сильно зависело от сезона. Сегодня было людно, дороги просохли, и по тракту возобновилось регулярное движение. Поэтому и торговля стала оживать. Купцы, как правило, проезжая мимо по тракту, останавливались на несколько дней, что-то продавали сами, что-то сдавали в лавки на торгу.

Мы приехали на телеге, оставив ее возле плетня дома дядьки Еремея, направились смотреть товар. Было много незнакомых лиц, редко такое я наблюдал в станице за проведенные годы в новой жизни. Мать пошла в лавку, где продавали сдобу и выпечку, и прикупила нам пряников. Сестры улыбались и трескали их за обе щеки, а мы с братьями пока отказались, сказавшись, что дома съедим свои с чаем.

Увидев прилавок с тканями, я первым оторвался от родителей и решил посмотреть, может, что подходящее под свою задумку удастся подобрать. И когда подошел, сразу увидел темно-зеленую плотную материю, практически хаки, обрадовался я и решил потрогать на ощупь. Приказчик увидел, как я стал щупать товар, подскочил и ухватил меня за ухо, и проверещал:

– А ну, голытьба, пошли отсюда.

Черт, расслабился вроде, хоть и глаз три пары, а проворонил гада. Не успел он еще что-то сказать, как второй подбил ему левую ногу под коленку, я вывернулся и, захватив правую руку, повел ее на излом.

Приказчик заорал на всю торговую площадь – Убивают!

Второй выверенным движением ударил торговца по печени, тот сразу обмяк и заткнулся. Вокруг нас начали собираться зрители. Приказчика я так и не отпускал.

Купец, хозяин товара, в это время общался в соседней лавке. Как только он увидел, что происходит что-то не ладное, то подскочил и замахнулся на меня тростью. Трость пронеслась по воздуху и в последний момент прямо перед моей головой ее схватила сильная рука Селиверстова.

– А ну, цыц! – Гаркнул есаул, и гомон вокруг нас прекратился.

Купец начал возмущаться и тыкать в нас своими толстыми пальцами. Успокоился тот после повторного злого окрика есаула. К нам подбежали мать и отец.

– Какое право ты, паскуда, имеешь казачат Горских оскорблять? – вызверился Павел Михайлович на приказчика.

Купец только рот открывал, но уже не орал. Отец попросил объяснить, что тут произошло. Купец, поняв, что с казаками в их станице лучше не связываться, отправил приказчика подальше, а сам встал к товару.

– Прощения просим-с, – пробубнил он себе под нос.

Я не стал обострять, подошёл и спросил, почем зеленая ткань, приглянувшаяся мне ранее.

Купец глянул на меня и протянул: – 60 копеек за аршин.

Есаул, стоящий рядом, недобро посмотрел на торговца, и тот протянул:

– Вам за 52 уступлю, меньше никак не могу.

Мы отмеряли нужный отрез ткани, чтобы хватило на всех на куртки, штаны и рюкзаки, отец тоже попросил ему на рюкзак добавить, ну, еще небольшой запас. Отдали три с полтиной за все, в нагрузку я выпросил у купца крепкие нитки.

Отойдя от этой злополучной лавки, пошли по рядам, мать присмотрела себе яркий цветастый платок. Машка с Санькой с завистью глядели на ее примерку.

Я дернул рукой отца за рукав – Бать, давай матери и сестрам платки купим, они будут рады таким гостинцам.

Отец улыбнулся, посчитал деньги и велел выбирать. Довольные девчонки быстро выбрали себе по платку.

Я хотел посмотреть готовые метательные ножи, и мне выпала удача: на прилавке с железным инструментом лежала пара подходящих. В этот раз на опыте позвал отца и попросил посмотреть. Покрутив в руках нож, не булат, конечно, но баланс в целом неплохой, думаю, пока сойдет, спросил продавца, сколько есть таких у него.

Оказалось, всего 11 штук. Пусть будет, подумал я, по 3 на брата и 2 в запасе. На выходе прикупили сладостей, а деду – полфунта (200 граммов) душистого табаку.

Домой добрались после обеда, все были довольны обновами. Я показал матери, что нужно сшить из материи. Она долго крутила мои эскизы в руках:

– Нет, мальчики, тут у вас непростая работа, это вам не косоворотку сшить. Лучше сходим до Катерины, она мастерица, думаю, возьмется за работу.

Так через 10 дней у нас появилась нужная походная экипировка. Дед из кожи сделал наколенники, налокотники, прошил полужесткую спинку к рюкзакам и три перевязи для метательных ножей. Можно было собираться в тайгу, жуть, как мне не терпелось.

Летом в тайге особых занятий нет, пушного зверя в это время не били. Ягоды и грибы тоже не появились в начале лета. Отец хотел поправить заимку, ну и нас натаскать в обращении с огнестрелом. Рассчитали, что обернемся за 2–3 недели.

Впереди бежали 2 лайки, постоянные спутники отца и помощники по охоте. Он их сам натаскивал на зверя, начал приучать еще, когда они были щенками. Сучка и кобель – Найда и Амур. Всего от станицы до батиной заимки было, по его словам, примерно 37 верст, по хорошей погоде он добирался за 2 дня.

Если все пойдет по плану, и нигде не задержимся, должны завтра до заката быть на месте. Много груза мы не тащили с собой. Свои рюкзаки собрали сами, положив все предметы первой необходимости; жалко, что воду пришлось брать в стекле. Дед нашел для этих дел 3 бутылки от водки с плотно примкнутыми деревянными пробками. По объему чуть больше, чем пол-литра. А так, с собой запасные портянки, исподнее, кремень с кресалом, трут, фунт сухарей, соль. Я к себе еще положил ножницы из несессера. По оружию взял себе винчестер, второй берданку, а третьему поменяли английскую трофейную винтовку на дедово гладкоствольное ружье.

На привале отец рассказал нам занятную историю. Оказывается, кроме зверя отец занимается женьшенем, который при случае сбывает китайцам. Редкое растение, и крайне полезное. Я раньше уже видел желтую настойку, которую попивал перед сном дед, оказывается – это настойка на корне женьшеня.

У бати в округе есть несколько мест, где он растет. Отец регулярно посещает и проверяет, порой землю взрыхлить, замаскировать от других искателей надо, подкормить, подготовить к зиме. Чем старше корень растения, тем он ценнее, поэтому отец внимательно следил и даже записывал, пытался в меру сил пересаживать отростки для размножения. Я видел, как ему нравился этот процесс, и понял, что батя от этого получает огромное удовольствие.

Прошел первый день дороги, мы остановились на поляне рядом с лесным ручьем, разбили лагерь и стали готовить ужин. По дороге отец подстрелил зайца, поэтому сегодня нас ждет каша с зайчатиной. Покушав и оправившись, мы собрались отдыхать на заранее приготовленном лапнике. В походе решил, что всегда кто-то один из братьев будет бодрствовать, так, конечно, мозг не до конца отдыхает, но за последние пару лет я так к этому привык, что особенного дискомфорта не чувствовал. Выходит, как мы с первым ложимся спасть, третий в это время бдит, потом по очереди меняемся. При этом сам я всегда нахожусь в сознании и, по сути, как будто просто меняю тела, дав им расслабиться и отдохнуть.

Ночь прошла спокойно. На рассвете второй вскипятил котелок с водой, заварил чая с лесными травами, подогрел вчерашнюю кашу с зайцем и разбудил всех. Еще вчера с отцом решили, что с утра потратим немного времени на пристрелку оружия, а то таскаем с собой такую тяжесть, а пользоваться не умеем. Ну, это батя так думал, а мы его шокировать не спешили.

После завтрака батя навесил простенькие мишени из березовой коры, на которых начертил крест углем. Мы отошли на 50 шагов, он показал, как целиться и сделал по проверочному выстрелу из винчестера и берданки.

Ружье третьего было заряжено мелкой дробью на птицу, поэтому пока отложили. Дальше дал сделать по два выстрела из каждого. Я старался бить в цель, но не в самое яблочко, чтобы не шокировать предка. Тем не менее, он был очень доволен результатам, молча хмыкнув в усы. Сделали еще подход по два патрона на брата с дистанции 100 шагов, это около 70 метров. Тоже неплохой результат. На этом отец велел заканчивать развлекаться и жечь попусту огненный припас.

Мы уже подходили к заимке, когда отец отвернул на незаметную тропку, и, пройдя полверсты, подозвал нас.

– Вот смотрите, здесь у меня женьшень и растет, есть еще несколько мест, я вам потом их покажу. Особый уход ему не требуется, я лишь обрываю близкие к нему кустарники и 3 раза за лето удобряю разведённой в воде известью и золой.

– Вот этот, – отец показал на растение, – нужно будет снимать уже следующей осенью, ему как раз будет 8 лет.

Отец показал на своем листке, где какие корни растут и сколько им лет. Объяснил, что китайцы готовы правильный корень покупать по весу золота, а то и выше. И дома он старается держать настой для укрепления организма.

Мы дошли до заимки уже на заходе солнца. Небольшой рубленый домик, с покрытой дерном крышей, смотрелся сказочно. В нескольких метрах от домика протекал ручей. На нем была сделана небольшая запруда, чтобы удобнее набирать воду для пищи и умывания.

Отец дал каждому задание. Я со вторым занимались ужином. Сегодня без свежей дичи, поэтому кулеш заправили мелко порубленными кусками вяленой лосятины, сдобрив сушеными овощами.

Потекли наши дни на заимке. Отец грамотно распланировал все время. Утром мы конопатили избушку мхом и чинили немного прохудившуюся крышу. После обеда шли по остальным местам отцовских сокровищ, он объяснял, что и как правильно делать с корнем, показал свои записи. По возвращению два часа стреляли.

Сейчас он дал возможность пострелять из револьвера, и убедившись, что мы его неплохо освоили, вручил его мне. Жаль, не успел в станице сделать кобуру, пришлось таскать за поясом.

Еще во время перемещений по тайге батя показывал на следы животных, большинство из которых я знал, но некоторые для меня были открытием. Думаю, что в моей прошлой жизни зверя повыбили и прогнали шумные поселки, железная дорога и прочие антропогенные прелести.

Мы с братьями впитывали батину науку с большим удовольствием, даже когда знали больше его в вопросе, старались сделать заинтересованный вид, но мне кажется, что батя в конце все-таки нас раскусил. А дело было так.

Я отошел к ручью набрать воды и увидел четкий след подсвинка, винчестер был всегда под рукой, братья тоже среагировали моментально, и мы пошли по следу. Пройдя около версты вверх по ручью, я увидел на водопое 2-х подсвинков и хряка. Наведя прицел под лопатку в район сердца, сделал выстрел, вместе со мной прозвучал выстрел второго из берданки.

Огромный кабан дернулся с места и, как бульдозер, унесся в противоположную сторону, ломая ветки. А подсвинки завалились на бок. Отец, оказывается, все это время был за нашими спинами и подметил наше бесшумное передвижение и одновременный точный выстрел. Похвалил и задумчивый пошел разделывать и промывать туши.

Часть мяса оставили на еду, а часть хорошо просолили, разложили в деревянный бочонок и отнесли на ледник. Надо сказать, ледник был сделан грамотно. Отец углубил яму на пригорке, зимой обложил внутри льдом, повесил на входе медвежью шкуру и сделал дверь из плотно подогнанных жердей, оббитую какими-то шкурами. В итоге в леднике было холодно круглый год, и там могли храниться припасы очень долго. Вот и сейчас мы оставляли солонину до зимы. Зимой будет гораздо легче перетащить все это в станицу на санях.

С основными делами на заимке было закончено, и мы решили отправиться домой. В этот раз батя решил использовать немного другую дорогу, она на 6–7 верст подлиннее, но сказал, что ее мы тоже должны знать. Ну а мы и не против.

Остановились на ночлег на крохотной полянке, возле которой бил родник с обжигающе ледяной водой. В лесу было невероятно тихо, погода радовала, и во все время нашего похода дождь застигал только 3 раза, и всегда удавалось добежать до укрытия. В начале лета в тайге вообще хорошо, такой неповторимый свежий воздух, звуки просыпающейся от зимней спячки природы, которую я полюбил еще в прошлой жизни. Короче, тепличный какой-то поход вышел.

Ну да ладно, радоваться надо. Главное, отец увидел, как мы обращаемся с оружием, и, надеюсь, теперь оно будет нашим на постоянной основе, а не с выдачи, как дитям неразумным. Это и было моей основной задачей на этот поход, и, надеюсь, мы справились.

Сварили суп с крупой и кабанятиной, приправив его черемшой, которая густо росла возле родника. Ядреный чесночный привкус получился, всем понравился.

Проснулся я от крика, который доносился с юго-запада. Прислушался, похоже, кричит женщина. Далеко особо не различишь. Братья молча вскочили и стали наматывать портянки. Батю тихонько поднял и рассказал о крике.

Отец велел нам одеваться и собирать лагерь. В считанные минуты мы отправились навстречу крику. Скоро рассвет, но густые деревья практически не пропускают свет, и нам приходится передвигаться, считай, на ощупь.

Черт, еще глаз не хватало высадить о какой-нибудь сук. Идем осторожно, стараясь максимально снизить шум от шагов. Надеюсь, что с направлением не ошибся. Так и оказалось, через 20 минут вновь услышали женский стон, сейчас он был уже достаточно близко.

Мы разделились – я с отцом пошел слева, а второй и третий – с правого фланга от направления звука. Минут через 10 увидели причину шума. Два хунхуза насиловали девушку, она извивалась, но уже не кричала. Один, сняв портки, пристроился к ней, а второй держал за руки, крепко вдавив ее тело в лесную землю, густо засыпанную еловыми иголками и шишками.

Уже почти рассвело, и мне удалось в деталях рассмотреть этих уродов. В грязной засаленной одежде они смотрелись отвратительно. У одного на голове была китайская косичка, а у второго – непонятная шапка. На поясе у второго нож в ножнах, и к дереву прислонены какие-то ружья. Больше оружия с первого взгляда мне приметить не вышло.

Стрелять не стал, подкрался и метнул вместе со вторым два ножа, впервые пришлось эти клинки использовать в деле. Попал куда целился. Бандиты с ножами в шее и спине завалились, и я поспешил на помощь к девушке, так как один из них упал прямо на нее, заливая фонтаном крови из горла.

В этот раз управлять сознанием было легко, я почувствовал одновременную слаженную работу братьев и, кажется, немного спалился перед отцом, так как все сделал молча, не сговариваясь и не перемигиваясь даже. Поглядим.

Второй и третий остались наблюдать за округой, а отец стащил хунхуза с девушки. Отец приподнял ее и усадил спиной к дереву. Ее лицо было сложно разглядеть, оно было все залито кровью бандита, я достал бутылку с водой и полил ей на руки.

Когда она частично смыла кровь с лица, стало видно, что это русская девушка, лет 20–22. Она тряслась и, видимо, боялась нас. Одежда на ее стройном теле была разорвана, и руками девушка прикрывала голую грудь, как могла.

Я сбросил рюкзак с плеч и достал запасную рубаху, протянул ей.

– Надень это, не переживай все плохое уже кончилось. Мы не причиним тебе вреда, как тебя зовут, расскажи, что случилось.

Девушка неуверенно взяла рубаху, натянула ее на себя и попросила пить. Я протянул ей бутылку с остатками воды.

– Меня зовут Зоя. Две недели назад мы с братом перевозили сено от покоса к нашей деревне на телеге. На нас налетело несколько вот этих, – она указала пальцем на лежащее тело хунхуза. – Брата ударили по голове, и он практически сразу сомлел, а я попыталась убежать, но ничего не вышло. Лошадь из телеги они выпрягли, а ее закатили в кусты. Дальше 3 или 4 дня мы шли по лесу, руки были связаны и сбежать никак не получалось, – Зоя потупилась, опустив голову.

– Нас привели к лесной речке. На ней эти ироды моют золото, а мы были им нужны, как рабы. Брат сначала не хотел работать, но после пары порок плетью смирился и стал днями трясти лоток, промывая землю. Меня же определили на кухню, я должна была готовить еду для рабов.

– И много там таких, как вы с братом? – спросил отец.

– Всего я видела 14 мужчин и 4 женщины, может и еще есть, но других я не видела. Еще 2 подростка умерли от огневицы, ноги, видимо, в воде застудили и не справились с напастью.

– А этих сколько вас сторожило? – уточнил я, пнув тело хунхуза.

– Всего примерно дюжина, включая этих двух, – сказала Зоя.

– Когда я сбежала, было так. Я перед рассветом смогла тихо выскочить из землянки, хотела добраться до людей и привести помощь, а эти меня, видимо, по следу отыскали. К тому времени я уже выбилась из сил и дальше бежать не смогла.

Недалеко это этого места бил родник и второй повел на него Зою умыться, а мы сели думать, что нам делать с новой информацией.

Глава 5

Отец сел на землю и задумался, видно было, как мучается с выбором, ведь с ним, по сути, дети, хоть и удивляют своими умениями последнее время. Но мальчишкам еще 8 лет не исполнилось, что делать? То ли торопиться в станицу и вести подмогу, то ли идти с мальчиками освобождать пленников самим.

Я понял, что он борется с собой и не может принять решение, и решил ему помочь в выборе.

– Батя, если нам идти за подмогой, это, почитай, один день пути, а с Зоей на руках, думаю, и того больше. Казаки, конечно, быстро соберут отряд, но, в итоге, в лагере хунхузов мы будем не раньше, чем через 2 дня, а может, и 3 дня, – почесав затылок, продолжил.

– Наверняка скоро они отправят по следам этих, – показал я рукой на тела бандитов, своих подельников, – и когда их найдут, то, скорее всего, вернутся и вырежут весь лагерь, после чего растворятся в тайге.

Отец посмотрел на меня и вздохнул.

– Верно ты все говоришь, Илья, если мы уйдем, то люди в том лагере нежильцы. Давай быстро поснедаем и решим, как быть.

Второй стал разводить бездымный костер, я – доставать припасы из рюкзака. Достал лепешки, напеченные на заимке, соленое сало, пару луковиц и вареную картошку, приготовленную для дороги.

Когда второй вернулся с Зоей, небольшой дастархан на поляне был накрыт, налив горячего чаю в жестяные кружки, мы принялись насыщаться. Зоя сметала все, что видела, пришлось ее немного притормозить. А то еще живот скрутит. Видно было, что девушка давно не ела нормальной еды.

Перекусив, отец стал расспрашивать Зою о дороге к лагерю. Она говорила очень сбивчиво, и откуда именно она бежала, сказать не смогла, но выходило, что лагерь находился примерно в полдня пути, но это не точно.

Отец прикинул ориентиры и велел собираться в дорогу. Бандиты оказались бедными, какой-то десяток медных китайских монет с дырками по центру, два расстрелянных гладкоствольных ружья непонятного происхождения, разве что ножи мне понравились, и я сразу их присвоил себе, повесив на пояс второму и третьему. У меня уже давно на поясе висел нож с прошлых бандитов, наверное, он принадлежал тому неизвестному европейцу, который одарил хунхузов, а потом и меня легендарным оружием покорителей прерий.

Мы сняли с одного сапоги неплохой выделки, видно, что с чужой ноги, и заставили Зою их надеть, предварительно намотав свежие портянки. Зоя вообще успокоилась и преобразилась. Сейчас она уже не выглядела, как затравленный котенок. Довольно симпатичное лицо, темные волосы, заплетенные в толстую косу. Синяк под правым глазом и несколько ссадин на скуле, конечно, не украшали, но это пройдет.

Солнце уже достаточно поднялось за горизонт к моменту нашего выхода, по следам хунхузов было вполне реально идти. Они, видимо, особо не старались пройти незаметно и оставляли после себя много деталей, по которым их путь знающий человек мог отследить. А мы, что уж скромничать, знающие: что отец, что мы с братьями, используя опыт прошлой жизни, могли оперативно двигаться по следу. Если он терялся, то расходились в поисках нужного направления и снова находили след. Зоя старалась не отставать и не жаловалась на трудности, не создавая нам проблем, что, несомненно, радовало.

Погода была отличная, я люблю утренний лес, особенно в начале лета. Листья на деревьях насыщенного зеленого цвета, трава еще не успела вытянуться слишком высоко, чтобы мешать передвижению, хотя в лесу ее и так не особо много. В стороне я увидел лося, но не подал виду. Он повернул голову в нашу сторону и даже не побежал, а вальяжно развернулся и направился по своим делам. Мы переглянулись с отцом, по его взгляду я понял, что будь сейчас времени в достатке, мы бы без добычи не ушли.

К лесной речке, возле которой был разбит лагерь бандитов-старателей из Манчжурии, мы вышли примерно к 4 часам дня. Часов не было, и время приходилось определять примерно по солнцу. Надо обязательно раздобыть часы, хотя бы одни на всех братьев. Остановились в кустах, примерно в версте от стоянки хунхузов. Нужно было согласовать планы с отцом.

Второй остался следить за лагерем, а мы спустились в небольшой приямок за толстым дубом, чтобы обсудить дальнейшие действия. Отец взял слово:

– Для начала нам нужно определить, сколько бандитов находится в лагере и где они располагаются, а также – где все рабы. Надо не дать им возможности взять в заложники рабов, это может осложнить все, и привести к лишней крови.

– Да бать, ты все правильно говоришь, – вступил я. – Но еще, я думаю, они обязательно поставили секреты вокруг лагеря, поэтому, если мы их всполошим, то дальше будет непросто. Давай я с Никитой пройдусь вокруг и попытаюсь определить, есть ли у них охранение вне лагеря. Мы тихо и незаметно пройдемся, не переживай, на рожон лезть не будем.

Отец задумался, видно было, что он очень переживает за нас и не хочет отпускать, но в это же время других вариантов не было. Так или иначе, нам придется разделиться.

– Хорошо. Тогда сделаем так. Илья с Никитой идут в обход лагеря. Через речку переберитесь, если это будет возможно незаметно. Если тихо пройти вброд не получится, не рискуйте и возвращайтесь. Зоя, ты идешь вон к тому дереву, и прячешься там, чтобы не мешать нам и не путаться под ногами. Постарайся укрыться, но делай это очень тихо, всполошить бандитов раньше времени никак нельзя. Мы с Лешей наблюдаем за лагерем отсюда. Леша, сможешь залезть вот на эту сосну?

– Да, отец, конечно, – сказал третий.

– Оттуда тебе должно быть видно все подходы к лагерю, возьми с собой берданку и патроны, тебе будет нужно посчитать и отметить положение всех людей в лагере, особо постарайся посчитать вооруженных.

Третий кивнул и полез на дерево, отец подсадил его, и Лешка быстро вскарабкался на крепкую ветку, примерно в трех саженях от земли.

Я и Никита сняли рюкзаки и стали брать только самое необходимое в бою. Распихали патроны по карманам, я проверил заряжен ли кольт и винчестер, второй зарядил ружье картечью, а рюкзаки пристроили в корнях сосны, где уже сидел третий.

– Ну, мы пошли, – сказал я.

Отец махнул и перекрестил на дорогу. Мы двигались, просматривая внимательно окрестности. Шли тихо, почти бесшумно, но пока следов хунхузов вне лагеря не наблюдали. Вдруг я увидел, как невдалеке с дерева взлетело несколько птиц. И после проверки оказалось, что их всполошил наблюдатель. Он сидел на дереве, привязавшись к нему за пояс. Следил он за округой спустя рукава и, видимо, уснул, а когда проснулся, то зашумел, встревожив птиц.