В корнях вечного дерева

Сделав паузу, он внимательно присмотрелся к красивому аристократическому силуэту. Сегодня ее кресло стояло правее и было повернуто немного к нему. Наверное, сестры постарались.

– Вы непростой человек. Я знаю, что, изучая информацию для написания своих книг, в некоторые вопросы вы углубляетесь очень сильно. Вплоть до клинических исследований, – он слегка наклонился в кресле, так чтобы была возможность, хотя бы сбоку, видеть выражение ее лица. – Поэтому… Не исключаю вероятности, что вам знакомо ваше теперешнее состояние из классической психиатрической литературы. Вполне возможно, что вы много прочитали и даже изучили клинические примеры. Забегая вперед хочу сказать… поймите меня правильно… Я ни в коем случае не сомневаюсь в вашем заболевании. Но у меня есть подозрения, что ваш мозг сыграл с вами злую шутку. Не имея возможности справиться с какой-то очень сильной условной болью, но имея информацию о случаях крайней деперсонализации, он решил сымитировать это состояние. Сымитировать настолько качественно, что вам сейчас из него не выбраться.

Устав сидеть в наклоненном положении, он приподнялся и, передвинув кресло ближе к фронтальной стене, снова сел.

– Вам знакомо понятие «эскапизм»? Это не психиатрическая, а психологическая проблема, когда человек, не справляясь со сложностями в реальной жизни, предпочитает уйти в мир фантазий. Это если совсем утрированно объяснять. К чему я это говорю? Если принять в совокупности все факты: вашу все же способность говорить, неосознанное желание контролировать физиологические процессы, отсутствие психиатрических осложнений и некоторые особенности вашей личности, то есть высокая вероятность, что вас можно вернуть назад целой и невредимой. К тому же не стоит сбрасывать со счетов неисследованность возможностей человеческого мозга. Несмотря на то, что ученые изо всех ящиков кричат о все новых и новых открытиях, поверьте, они и десятой доли не знают о возможностях нашего мозга. Другой вопрос – как далеко ушли вы в лабиринтах собственной отрешенности и как много дверей вы закрыли сложными ключами.

Он сделал паузу и опять, словно паук, сплетающий из слов притягивающие магнитные нити в ее сторону, напряженно приподнялся в кресле, чтобы рассмотреть хотя бы малейшее проявление отклика на мраморном лице. «Проклятое кресло, зачем они ставят его так далеко», – мелькнула мысль в его голове при вставании и тут же была настигнута воспоминанием о том, что он сам попросил так сделать: задвинуть кресло максимально далеко от пациентки, в самый угол. Но ни в это мгновение, ни ранее, во время всего монолога, лицо Аси не дрогнуло ни одним мускулом. Доктор вздохнул.

– Вы слишком давно находитесь в таком состоянии. Не думаю, что это хорошо. Давайте поступим следующим образом. Я буду задавать вопросы. А вы будете искать на них ответы. Не обязательно произносить их вслух. Главное, чтобы вы слышали меня и отвечали. Когда посчитаете возможным, мы начнем разговор.

В этот момент от окна полились мелодичные звуки скрипки, музыка звучала из сада, от центрального фонтана, который стоял почти под Асиным окном.

– Вопрос первый. Вы понимаете, что у вас есть дети и что они как никто другой нуждаются в вашем возвращении?

Повисла долгая пауза. Ася не реагировала. Доктор не мешал. Ему важно было, чтобы, если его теория верна, она услышала вопрос, чтобы ничто не помешало ей его осмыслить.

Выждав достаточно долго, он снова начал:

– Надеюсь, что вы услышали. Этот вопрос, будь вы сейчас в нормальном состоянии, никаких ощущений, кроме боли, не вызвал бы у вас. Он самый большой и самый страшный. Полагаю, что вы думаете, что, не справившись с собой, вы тем самым подвели своих детей. И теперь логичнее оставаться там, в безумии, нежели возвращаться в этот мир и смотреть им в глаза. Это не так. Важно понять одно: всё случившееся уже случилось и теперь нужно найти обратную дорогу. Боль, которую вы испытываете от того, что покинули и в какой-то мере подвели собственных детей, уже нельзя будет не почувствовать и ее нельзя будет не увидеть, возвращаясь назад. Но. Ее можно переступить. Или пропустить. Пройдя сквозь нее и вернувшись сюда, к нам. Боль стоит сейчас, как цепная собака, на выходе из вашего мира. Вы можете все время бояться и оставаться там, а можете пройти мимо. Ничего, что вас покусают, этим самым вы покинете замкнутый круг. Этим самым вы освободитесь. Этим самым вы больше к боли не вернетесь. Раны заживают очень быстро, если их правильно лечить. Не бойтесь. Пройдите сквозь боль сейчас, и мы сможем двигаться дальше.

Доктор остановился, откинулся на спинку кресла и молча смотрел на Асю. Он старался говорить ясно, четко, делая большие паузы между предложениями, чтобы ни одна последовательная ступень не ускользнула от Асиного внимания.

Мелодичное, без лишних всплесков пение скрипки все это время доносилось с улицы.

Женщина молчала.

– Хорошо. На сегодня мы закончили. Я снова приду послезавтра. Подумайте над моим вопросом, я уверен, что вы его услышали. Если у вас есть ответ, то мы сможем перейти к следующему.

Он погладил на прощание мягкий кожаный подлокотник, легко подхватил еще ни разу не пригодившуюся папку и пошел к выходу.

В саду, прямо перед фонтаном, он встретил предыдущего лечащего врача Аси. Он не помнил его имени. «Андрей или Алексей», – вертелось в голове весь разговор, но он так ни разу и не назвал его по имени.

– Как прогресс? – холодно спросил первый.

– Пока никакого. Я здесь неделю. Что уже должен быть прогресс? – почти задираясь спросил он.

– Вы так настаивали. И Яна Викторовна… – первый не закончил до конца фразу. В его голосе сквозили нотки недовольства.

– Вы лечили ее пять месяцев. Кто мешал добиться прогресса?

– Она поступила в крайне тяжелом состоянии. Вы работаете уже с восстановленным человеком, – вдруг, убрав недовольство и перейдя к доброжелательному тону, ответил Андрей-Алексей.

– Да, возможно, – сразу согласился он и тут же сам перешел к располагающей интонации, – я знаю, что она часто углублялась в изучение интересующих ее процессов, особенно когда работала над книгой. Мне кажется… Я полагаю… Что ее психика могла просто скопировать изученное состояние.

Андрей-Алексей слегка наклонил голову, посмотрел в сторону реки, и как-то растягивая слово, задумчиво произнес:

– Скопировала…

– Да. Как, по-вашему? Такое возможно?

– Да-а… Возможно… Есть описание подобных клинических случаев.

– Но она по-прежнему молчит, – раздосадованно добавил он.

– Вы оставили процедуры? Процедуры, которые были ей назначены?

– Массаж, физиотерапия, медитация – всё осталось, – он помедлил, – я здесь не затем, чтобы вмешиваться в ваше лечение.

– Да, я помню, – Андрей-Алексей резко поднял голову и присмотрелся к его лицу, – вы были очень красноречивы. Я вам почти поверил. В любом случае официально лечащий врач сейчас вы. Можете убирать всё, что вам кажется бессмысленным. Мы потом всё вернем, если что.

Последняя фраза прозвучала для него как-то зловеще, почти угрожающе, и он встрепенулся:

– Потом не будет.

– Ну, ну. Дай Бог, дай Бог, – задумчиво пробубнел в ответ врач и, пожав протянутую ему руку и оставив стоять собеседника посреди сада, направился в сторону врачебного корпуса.

Глава 5

Через несколько часов после казни пленников, в самую темную гущу ночи, когда тело совсем уже не имело сил вздрагивать и голова наконец стала ясная, чистая и свободная, Таспар приказал поставить шатер. Он ушел вверх по берегу реки, долго расшнуровывал там доспехи и, когда наконец сбросил с себя всю одежду, смог облегченно ступить ногами в холодную ночную воду журчащей и пенящейся реки. Кожа побелела и тут же покрылась мелкими вздыбившимися мурашками. Таспар глубоко вдохнул и на выдохе, рождая где-то внутри грудной утробный звук, расколол тишину протяжным горловым пением. Тело подчинилось – тут же успокоилось, расслабилось и охотно и даже с вожделением пошло в воду. В самом глубоком месте река была чуть выше пояса и неистово бурлила вокруг хана, словно старалась с ним сразиться и победить. Окунувшись резко и быстро в воду Таспар сделал несколько мощных гребков вверх по течению и тут же вынырнул. Осмотрелся, и ухмылка удовольствия проявилась на его лице – он продвинулся вверх на несколько локтей. Опустившись в воду по горло, он расслабил тело и отдался реке, оторвав ноги от дна. Река тут же появившимися из ниоткуда мощными водяными руками подхватила его и плавно понесла по течению вниз. Ощутив ее убаюкивающую, почти колыбельную плавность, Таспар не дал унести себя далеко. Он встал на ноги и пошел вверх, против течения, к месту, где лежали доспехи, иногда проплывая часть пути, иногда просто отталкиваясь от дна вперед. Так было несколько раз. Доходя до нужного места, он снова расслаблял тело и отдавался на несколько мгновений реке, давая унести себя, а потом опять шел вверх, доходил до сваленных на берегу одежд и опять отдавался реке. Скрывшись ото всех глаз, хан плескался как довольная нерпа, старательно загребая воду руками и пряча в мелкой волне улыбку удовольствия. Как будто здесь в темноте, под водой, вдалеке от лагеря, кто-то мог увидеть его и уличить в том, что великий Таспар способен чувствовать.