bannerbanner
Этот человек опасен
Этот человек опасен

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 4

Она улыбается. Зубки у нее маленькие и ровные, как жемчужинки.

– И ты послушай, Лемми, – говорит она. – Неужто ты не помнишь ночку в Нью-Йорке, когда ты перебрал дрянного пойла и тебя пришлось везти домой? Ту самую, когда Шоллер устроил попойку в «Рице»?

Мне остается только присвистнуть.

– Так это была ты… Ну не забавно ли устроена жизнь?

Я вспоминаю эту дамочку. И сборище то вспоминаю. Переусердствовал я тогда. Выпивка была отвратительная, а отвратительная выпивка, скажу я вам, сущий яд. И вот эта дамочка взялась отвезти меня домой. Во всяком случае, она так говорит. Должно быть, она, иначе откуда бы ей знать?

– И как мы продолжим знакомство? – спрашиваю я.

– Лемми, садись в машину. Хочу с тобой поговорить.

Говорю вам, я не против новых впечатлений и потому отзываюсь на ее просьбу. Мы едем по Хеймаркет, потом поворачиваем на Пэлл-Мэлл. Убеждаюсь, что дамочка меня хорошо знает. Она называет имена знакомых мне людей и места, где я бывал. От нее я узнаю, что еще одна знакомая мне особа – Лилла Шульц – вместе с ней приехала в Англию. Словом, нашу встречу надо отметить. К этому времени мы уже катим по Найтсбриджу. Там мы сворачиваем на какую-то улицу, потом на другую и останавливаемся перед богатеньким многоквартирным домом.

Мы выходим из машины и поднимаемся на лифте. У двери квартиры она поворачивается и смотрит на меня:

– Знаешь, Лемми, мне до чертиков приятно тебя видеть. Здорово, когда в этом городишке встречаешь старого друга.

В голове проносится множество разных мыслей. Я думаю о том, что сейчас мне не до флирта с дамочками. Я же сюда приехал из-за Миранды. Одновременно я говорю себе, что мужчина должен делать себе поблажки, что дамочка очень даже в моем вкусе, а потом пытаюсь угадать, какие у нее мысли на мой счет.

Она открывает дверь. Мы входим в прихожую. Она зажигает свет.

– Снимай шляпу, Лемми, и проходи.

Сама она идет по коридору и открывает левую дверь. Из комнаты доносится позвякивание колотого льда, который насыпают в бокалы. Очень я люблю этот звук. Я вешаю свою шляпу и иду следом за хозяйкой. А на пороге застываю как вкопанный, потому что в глубине комнаты на диване сидит Сигелла и дуло его автоматического пистолета направлено мне в живот.

– Не стой на пороге, сосунок, – говорит он. – Входи.

Глава 2

Денежки с родины

Был ли я удивлен? Скажу вам так: секунд десять я у себя допытывался: стою ли я на правом ухе или на локте. Ну никак не ожидал увидеть в Лондоне Сигеллу и всю его шайку. Сигелла, рассевшийся на диване, был похож на разодетый манекен в витрине магазина «Сквайр» на Толидском бульваре. Вокруг него, ухмыляясь мне и попивая виски с содовой и со льдом, расположились Йонни Малас, Лефти Скаттерби по кличке Кидала – английский чувак, сбежавший из тюрьмы в Оберне при помощи муляжа пистолета, который он сварганил из картона; затем Герман Шульц, Вилли Карнацци и его братец Джинто. Все – мастера и любители пулять из автоматов.

За спиной Сигеллы я вижу Тони Рио, Фрэнка Капарацци, шведа Джимми Рицкина и еще нескольких незнакомых мне громил.

Не знай я, что нахожусь в Лондоне, подумал бы про клуб «Париж» в Толидо или другую гангстерскую «малину».

Я смотрю на дамочку. Она уселась на другой диван и ждет, пока Малас сделает ей порцию виски с содовой. Она смотрит на меня и улыбается – виновато, я бы сказал.

Я ей тоже улыбаюсь:

– Можешь посмеяться от души, сестричка. Надо признаться, ты хорошо сработала. И как легко у тебя получилось! Облапошила меня, словно молодого олуха из провинции. Смейся, ягодка, смейся. Заливайся, пока можешь, пока не настала светлая ночка и я мокрым полотенцем не согнал эту улыбочку с твоего личика.

Видя, как я злюсь на дамочку, вся эта шваль начинает хохотать, на что я и рассчитывал, поскольку мне надо спешно придумывать, как вывернуться. Такой расклад ни с какой стороны мне не нравится.

Сигелла кивает Маласу, Малас подходит ко мне и начинает обыскивать. Я не против, когда меня обыскивает коп, но чтобы какой-то Малас забирал у меня пушку, которой, кстати, при мне нет… И плевать, что Сигелла по-прежнему держит меня на мушке. Японским захватом я защемляю Йонни холку, и он опрокидывается на пол, как кегля.

Сигелла рычит, но я заговариваю первым:

– Слышь, Сигелла. Я не знаю, что за финт ты задумал, и мне, честно говоря, плевать. Но если ты считаешь, что твоим головорезам позволено меня лапать, то сильно ошибаешься. Еще одна подобная шуточка, и я подниму такой шум, что впору пожарную команду вызывать. Если хочешь поговорить о деле, я тебя слушаю, но чтобы больше никаких фокусов из арсенала гангстерских дешевок. Понял меня?

– Я тебя понял, Лемми, – кивает Сигелла и смотрит на Маласа. Тот поднимается на ноги, потирает шею и корчит гримасу. Его холке это явно не понравилось. – Но не слишком ли ты самонадеян?

– Вот что, Сигелла, – отвечаю я. – Ты мозги в кучку собери и вспомни, где находишься. Здесь тебе не Толидо, не Чикаго и даже не Нью-Йорк. Это Лондон, и если ты считаешь, что здесь тебе такие штучки сойдут с рук, то ты не настолько ушлый, каким мне казался.

Сигелла снова смотрит на Маласа:

– Пушка у него есть?

Малас качает головой.

– О’кей, Лемми, – лыбится Сигелла. – А теперь послушай меня внимательно. Ты будешь работать на меня. Понял? Работать на меня и не кочевряжиться. И усвой первое правило: если я велю Йонни тебя обыскать, значит он тебя обыщет. А чтобы ты не забыл, сейчас мои парни тебя хорошенько отделают, а потом поговорим… когда очухаешься.

Сигелла кивает Скаттерби и Шульцу. Оба направляются ко мне. Но в этот момент я выбрасываю руку и делаю Йонни Маласу шейный захват. Парня держу перед собой в качестве щита. Я заметил, что у Сигеллы на пистолете стоит глушитель. Так вот, если Сигелла вздумает стрелять, вначале ему придется застрелить Маласа. Малас это тоже понимает, а потому извивается ужом, норовит вывернуться из моего захвата.

– Послушай, Сигелла. Может, утихомиришь свою шайку, пока я не сломал твоему хмырю шею? А если кто-то еще полезет ко мне, я ее сломаю. И это такой же факт, как то, что ты – второсортный макаронник.

Сигелла стал бледный как смерть, но понимает, что сейчас преимущество на моей стороне. Он взмахивает руками, и его охламоны садятся. Настало время устроить то, что политики называют демонстрацией силы. Я резко толкаю Йонни Маласа на стену. Он сплющивается, шмякается на пол и вырубается.

Сдается мне, после такой моей выходки может произойти что угодно. Герман Шульц уже лезет в задний карман. Вилли и Джинто Карнацци поднимаются с мест, готовые кинуться на меня. И тут дамочка держит перед ними речь:

– Послушайте, парни. Это что? Субботние бои без правил в клубе «Боуэри»? Вам не кажется, что многим из вас не мешает полежать в психиатрической клинике? Я согласилась вам помочь, привезла Лемми сюда для серьезного разговора. А вы что затеваете? Если так дальше пойдет, как бы вам не оказаться в местном морге. – Потом она обращается к Сигелле: – Вот что, Ферди. Может, хватит валять дурака? Не пора ли тебе убрать пушку? Тебе ли не знать, что Лемми не из тех, кого напугаешь, размахивая пистолетом. Йонни получил то, что заслужил. Самоуверенности – выше головы. А таких всегда кто-то ставит на место. Прекращай этот балаган. Выпейте и поговорите как приличные люди.

Мне ее слова нравятся, но виду не показываю. Подхожу к стенке, где Йонни Малас силится встать, поднимаю его за воротник, ставлю на ноги и улыбаюсь:

– Слышь, Йонни. Погорячился я, приятель. Ты меня того… извини. Сам знаешь, что бывает, если рассердить парня вроде меня.

Он выдавливает улыбку. Вид у него – как у парочки мокасиновых змей с приступом ушной боли.

– Все нормально, Лемми, – бормочет он. – Проехали. Для меня все о’кей.

Сигелла убирает пистолет:

– Думаю, Конни права. Незачем устраивать заварушку. Ребята, налейте кто-нибудь Лемми виски с содовой, и поговорим.

Я усаживаюсь в кресло. Выпивку мне готовит Конни. Когда она приносит бокал, я бросаю на нее взгляд и замечаю, что она как-то уж очень выразительно на меня смотрит. Мелькает мысль: будет чертовски забавно, если девчонка Сигеллы всерьез залипнет на меня. Случись такое, итальяшке это всерьез осложнит жизнь. Подавая мне бокал, она смотрит прямо в глаза. Хотите верьте, хотите нет, но кому ж такое не понравится… Шикарный был взгляд.

Я беру бокал и обращаюсь к Сигелле:

– Ну чего, давай говорить.

Он поднимает свой бокал к свету и рассматривает содержимое. Я слежу за его глазами. Сейчас он – вылитая змея. Я вам уже говорил, что этот парень Сигелла – та еще язва.

– Слушай, Лемми, как обстоят дела, – начинает он. – По моим раскладам, ты нам нужен. Думаю, ты будешь работать с нами, а если откажешься, тебе кирдык. Ты меня знаешь. Я не из тех, кто позволяет стоять у меня на дороге. Я в курсе, зачем ты здесь. Выходит, интерес у нас с тобой одинаковый. И я даже знаю, когда у тебя появилась эта идея. Ты ведь приперся в Лондон из-за Миранды ван Зельден. Угадал?

– Может, угадал, а может, нет, – отвечаю я.

– Ладно. Я давно подумывал похитить Миранду, но мне хватало мозгов, чтобы не делать это в Штатах. Там любой, кто вздумает похитить дочку старика ван Зельдена, не сумеет ее надежно спрятать. Мы набрались терпения и месяцами следили за этой девицей. Мы знали: рано или поздно она отправится в Европу. Я заранее подготовился, чтобы двинуть следом. У всех парней из моей шайки чистые паспорта. Никто не прискребется. Мы все здесь по тому или иному делу. Словом, деловые люди. Согласись, дельце весьма недурное. Мы похищаем Миранду в Англии, потом звоним ее папаше и вытрясываем из него денежки. Он даже не будет знать, в какой стране находится его доченька. Можем ему сообщить, что прячем ее во Франции. Или в Германии. Или в Италии. Иными словами, неизвестность его настолько перепугает, что он щедро раскошелится, только бы вернуть свою драгоценную малютку. Мы потребуем, чтобы он раскошелился через Голландский банк в Роттердаме. Там он откроет для нас счет и положит туда три миллиона долларов. Когда денежки будут у нас, может, мы и отпустим его драгоценную, а может, и нет.

Я слушаю и киваю:

– Знаешь, Сигелла, после того как ты загребешь баксы, отпускать девчонку очень опасно. Она ж молчать не будет. Да и нам когда-нибудь захочется двинуть обратно в Штаты.

– Не думаю, что мы отпустим ее домоиньки, – улыбается он и косо щурится. – Может, я найду этой Миранде другое, так сказать, применение. Ну а когда игрушка мне надоест… бывают же разные несчастные случаи. Правда, ребята?

Он обводит глазами свою шайку. Все лыбятся. Такой отпетой швали вы еще не видели.

– Идем дальше, – продолжает Сигелла. – В Толидо, Лемми, я присматривался к тебе и допер: вился ты вокруг Миранды ван Зельден не из желания полюбоваться на ее мордашку. А когда она свалила из гостиницы и ты глазел вслед ее машине, я понял: у тебя есть свои виды на Миранду. Верно?

– Допустим, – отвечаю я. – Могу поделиться с тобой своим замесом. Пошевелил я мозгой и подумал: а ведь эта дамочка Миранда вполне может на меня запасть. Поговорил с ней пару раз и выяснил, что у нее есть интерес к такой публике, как мы. И решил я: почему бы не потащиться следом за ней, не запудрить ей мозги и не подвести дело под брак? Расчет простой: когда старик ван Зельден узнает, что его дочурка выскочила за гангстера, он отвалит мне кучу монет, только бы поскорее с ней развелся.

– Замес ничего себе, – кивает Сигелла. – Но в сравнении с моим – мелкота. Может, ван Зельден и отвалил бы тебе несколько тысяч за развод, но это тьфу по сравнению с тем, что старик выложит за Миранду нам. Я хочу три миллиона, и я их получу!

Сигелла встает и подходит ко мне, берет мой опустевший бокал, сам наливает туда виски с содовой, не забыв бросить льда, и приносит мне.

– А теперь слушай, Лемми, – говорит он. – Я составил свое мнение и знаю тебя как облупленного. Это ведь ты четыре года назад застрелил двух копов в Оклахома-Сити. Вляпался на пятьдесят лет, но через шестнадцать месяцев улизнул из тюряги. Отлично сработано! Я бы не прочь послушать, как тебе это удалось. Не сейчас, конечно. Если не ошибаюсь, твое имя тогда было Прайс Фремер. Потом ты чего-то не поделил с одной канзасской шайкой, и пришлось спешно делать ноги оттуда. Если я не ошибаюсь, ты застрелил их парня. А потом ты совался во все, что только можно, и у тебя получалось. Мне как раз такой парень и нужен, Лемми. Шлейф делишек, что за тобой тянется, – хуже некуда. И потому нас ты не заложишь. Да и меня ты хорошо знаешь. Тебе известно, что я не потерплю ничьих взбрыкиваний. Играй со мной по-честному, и все будет о’кей. Но запомни: с момента, как ты уйдешь из этого уютного гнездышка, за тобой будут следить. Если ты хоть на полдюйма отклонишься влево или вправо от указаний, которые я сейчас тебе дам, тебе кирдык. Достанут в Англии, в Германии, во Франции и даже в Исландии. Это такой же факт, как то, что меня зовут Ферди Сигелла.

Все это было сказано на полном серьезе.

– Мне, Сигелла, ко всяким жестким штучкам не привыкать, – улыбаясь, говорю я. – Я играю по-честному, если сделка мне выгодна, но размениваться на мелочи – не мое. С какого перепугу мне въезжать в твой замес?

Он достает из нагрудного кармана какую-то бумажку.

– Нас двадцать пять в этом деле. – Сигелла оглядывает своих головорезов. – И все получат равную долю. А потому, Лемми, делай то, что говорят, заканчивай порученную тебе часть работы, и получишь двести пятьдесят кусков.

Я даже присвистнул. Двести пятьдесят тысяч долларов – это же куча денег! Похоже, Сигелла берется за дело с размахом.

– Меня устраивает, – отвечаю я. – Двести пятьдесят кусков – приличные деньжата. С ними можно бросить это ремесло и заняться разведением кур или еще чем-то. Но ты еще не сказал, что именно мне делать.

– Проще простого! – смеется Сигелла. – Будешь делать то, что собирался. Встретишься с Мирандой. Едва ли это трудно. Поволочишься за ней, поводишь по разным шикарным местам, наговоришь ей разных приятностей. Сам знаешь, Лемми: если захочешь, заставишь ее втюриться в тебя. – Он снова оглядывает своих молодцов и улыбается. – В Штатах, Лемми, по тебе сохнет женщин больше, чем по кому-то другому. Есть у тебя подход к дамочкам. Мы тут все знаем, какая эта Миранда на самом деле. Благовоспитанная девочка, но любит строить из себя оторву. Она из тех девиц, у которых слишком много денег и сумасбродства. Думаю, она влюбится в тебя, как кошка. Так что принимайся за дело и времени не теряй. На облапошивание Миранды у тебя уйдет недели две или три. К тому времени я подготовлю чудненькую вечеринку для узкого круга в загородном доме. Дом я уже присмотрел. Старинный особняк, особая атмосфера и все такое. Прямо мечта какого-нибудь постановщика фильмов. Значит, я устраиваю это сборище, а твоя задача – заманить туда Миранду. Пустишь в ход свое красноречие, скажешь: там собирается изысканное общество, интересные люди и все такое. Пообещаешь ей массу волнующих впечатлений. Но сделаешь так, чтобы туда она приехала одна. Никаких служанок и секретарш.

Я киваю и спрашиваю:

– А неужели здесь за ней никто не приглядывает?

– Ты прямо в точку попал! – улыбается Сигелла. – Ты же не думаешь, что старик ван Зельден – полный лох и отпустит доченьку шляться по Европе без сторожевого пса. Она не знает, но папаша приставил к ней частного детектива. Рослый такой парниша, Галлатом звать. Он повсюду таскается за ней. Куда Миранда, туда и Галлат. Живет в отеле, по соседству с тем, где живет она, и постоянно висит у нее на хвосте.

– Что будем делать с ним? – спрашиваю я.

Сигелла снова улыбается и смотрит на Йонни. Тот тоже улыбается.

– Лемми, насчет Галлата не волнуйся, – успокаивает меня Сигелла. – Мы о нем позаботимся, и очень скоро. Все обделаем по первому разряду. Он и удивиться не успеет. Как видишь, у тебя роль несложная. Привозишь Миранду в тот дом и считай, что работа почти окончена. Потом тебе нужно будет затихариться. Те, кто прежде видел тебя с Мирандой, больше не должны тебя видеть. А как только она окажется в особняке, твоим заботам о ней конец. Дальше она – наша забота. А ты сделаешь вот что, – продолжает Сигелла. – Из особняка возвращаешься в Лондон и заказываешь телефонный разговор с Нью-Йорком. Имя и адрес я тебе дам. Парень, которому ты позвонишь, отправится к ван Зельдену и скажет, что его дочку похитили. А насчет подробностей пусть ван Зельден на следующий день звонит тебе. Говоришь со стариком. Подтверждаешь, что его дочь похищена, но не знаешь, где она сейчас. У тебя есть предположение, что ее перевезли в Германию или куда-то еще. Я позабочусь о яхте. Из особняка мы перевезем Миранду на яхту и быстренько уплывем из Англии. Потом ты скажешь ван Зельдену, что мы требуем выкуп в три миллиона долларов. Деньги нужно положить на мой счет в Голландском банке Роттердама. От старика не убудет – его состояние около двадцати миллионов. А еще ты ему скажешь: если деньги не придут в течение десяти дней, считая день вашего разговора, я отправлю ему заказной почтой уши его доченьки. Если же деньги не придут и через пятнадцать дней, больше он свое сокровище не увидит. К тому времени она будет мертва! И предупреди его: к копам обращаться бесполезно. Полиция всей Европы не знает, где Миранда.

Я встаю и сам наливаю себе виски с содовой.

– Слушай, мне это нравится, – говорю я Сигелле. – Никуда он не денется. Переведет деньги, как пить дать.

– Вот-вот, – соглашается Сигелла. – А я их заберу. Теперь слушай дальше. После разговора с ван Зельденом заляжешь на дно. Поторчишь в Лондоне еще недельку или две, потом сядешь на пароход и поплывешь в Нью-Йорк. Перед отплытием получишь адресок одного местечка близ Сорок второй улицы. Придешь туда, а там тебя ждут твои двести пятьдесят кусков. Ну что, по рукам?

– По рукам, Сигелла, – киваю я. – Работенка и в самом деле непыльная. Почему бы немножко не поднапрячься ради таких денег!

– Тебе придется попотеть меньше, чем другим парням, но твоя часть работы – самая важная. Мы не можем похитить девчонку в Лондоне. Ее нужно выманить отсюда. И вот еще что. Никто не должен знать, куда она поехала. А это уже твоя забота. Можешь обставить это как сюрприз. Она не должна никому ничего говорить. Никакой болтовни с горничными или еще с кем-то. За это ты и получишь свои денежки, – заканчивает он и слегка улыбается. – На твоем месте, Лемми, я бы обошелся без фокусов. Если взбрыкнешь, мы все равно тебя найдем, и тогда уже не вывернешься.

– Можешь не беспокоиться, – отвечаю я. – Мне все это провернуть несложно.

– О’кей, – кивает Сигелла.

Он протягивает руку. Я ее пожимаю.

– Теперь двигай к себе, – говорит он. – Я знаю, где ты живешь. Снимаешь квартиру на Джермин-стрит. Мы давно следим за тобой. С тех пор, как тебя принесло в Англию. За дело примешься с завтрашнего утра.

– Меня все устраивает. – Я встаю. – Жизнь продолжается.

– Вот-вот, Лемми, – говорит Сигелла. – Я с тобой свяжусь. Может, даже скоро. Спокойной ночи!

Я тоже желаю ему спокойной ночи и киваю парням. В прихожей надеваю шляпу и спускаюсь на улицу. Настроение у меня очень даже хорошее. Я совсем не против того, чтобы поучаствовать в замесе Сигеллы. А если пораскинуть мозгами и смотреть в оба, найду способ обставить этого итальяшку.

Время – второй час ночи.

Когда я добираюсь до Найтсбриджа, машины поливают улицы. Ночь приятная, я не прочь прогуляться. На душе легко. Перспектива заиметь двести пятьдесят тысяч долларов вызывает у меня радостный смех. Только представьте, что́ человек может сделать с такими деньжатами.

Подойдя к станции подземки «Грин-парк», спрашиваю у дежурного копа, где здесь ближайшая телефонная будка. Говорит, что на станции. Иду туда. Номер Макфи записан карандашом на портновской бирке внутри нагрудного кармана. Макфи сразу берет трубку.

– Привет, Мак. Как делишки? – спрашиваю я.

– О’кей, приятель, – отвечает он. – А как твои?

– Совсем недурно. Слышь, у меня тут стрелка была.

– Да иди ты! – усмехается Мак.

– Я серьезно. Только что побывал в логове Сигеллы. Он планирует похитить Миранду. Втянул и меня. Это, малыш, пахнет большими деньгами.

Макфи даже присвистнул.

– Что ж, хорошая новость, Лемми, – говорит он. – Моя помощь нужна?

– Пока нет, дружище, – отвечаю я. – Не хочу создавать лишних сложностей. Ты же знаешь Сигеллу. Его лучше не злить. Словом, Мак, будь на подхвате. Через день-другой я тебе позвоню.

– Ладно, приятель, – соглашается он.

Я закуриваю сигарету и поднимаюсь на поверхность. В этот момент к тротуару подкатывает шикарная машина с откидным верхом. Смотрю – и на́ тебе! За рулем – Конни, подружка Сигеллы, привозившая меня в их логово. Она смотрит на меня и улыбается.

– И кому же, Лемми, ты звонил среди ночи? – спрашивает она.

– Конни, а не слишком ли ты любопытна? – отвечаю я. – Ну хорошо, расскажу. Забыл в квартире ключ от двери парадного. Вот такой я остолоп. Пришлось звонить привратнику, проверять, на месте ли. Иначе домой не попаду.

Она улыбается мне:

– Лемми, я подвезу тебя. Садись, хочу с тобой поговорить.

Забираюсь в ее машину. Она везет меня домой. Там у двери парадного устраиваю спектакль, стучу привратнику, хотя ключ все это время преспокойно лежит у меня в кармане. Привратник открывает дверь. Конни не уходит.

– Лемми, давай поднимемся к тебе. Хочется горло промочить, – лепечет она, затем повторяет: – Хочу с тобой поговорить.

Поднимаемся ко мне. Открываю квартиру, вешаю накидку Конни на стул, готовлю ей выпить. Она стоит посреди комнаты. Меня торкает мысль: а ведь эта Конни – шикарная женщина. Только вот не знаю, насколько ей можно доверять. Она ведь ловко меня облапошила, заманив к Сигелле. Но вскоре Конни сама проясняет, что к чему. Она подходит к моему большому креслу и усаживается.

– А теперь, Лемми, слушай, – начинает она. – Ты мне нравишься. Приятный ты парень. Есть в тебе что-то. Глядишь, и влюбиться бы в тебя могла. Но здесь я не для того, чтобы просто поболтать. Сигелла послал меня отдать тебе вот это. Не хотел при парнях. – Она бросает на стол конверт. – Здесь десять тысяч долларов. Тебе на расходы, когда будешь водить Миранду по разным местам. Сигелла хочет, чтобы ты показал ей шик. С деньгами не жмись. Я еще не все сказала. Слушай дальше. Я знаю породу таких, как ты. Прирожденный вымогатель, обманешь кого угодно и работаешь чисто. Мы про тебя знаем всё. Ты всегда действовал один. Может, тебе и не по нраву оказаться пристегнутым к Сигелле и парням. Но прими маленький совет. Делай, что тебе говорят, и не возбухай. Ферди Сигелла прекрасно знает, что ты можешь его обмануть. Запомни, он тебе не слишком доверяет, а потому будет следить за тобой, как кот за мышью. Если вильнешь в сторону, он с тобой разберется. В случае чего – сам.

У меня на столе лежит портсигар. Конни берет оттуда сигарету, закуривает и продолжает:

– Похищение Миранды много значит для Сигеллы. В Америке федералы наступали ему на пятки. Список его делишек такой черный, что дела дьявола покажутся житием святого. Он намерен поправить свое положение, а на это нужны деньги, и как можно быстрее. Он вбил себе в голову, что похитит Миранду, и спланировал все до мелочей. И это у него обязательно получится.

Я стою у камина. Конни подходит ко мне, останавливается и смотрит прямо в глаза. А глаза у этой дамочки темно-карие. Я вам уже говорил: женщина она шикарная.

– А теперь, Лемми, включайся в работу, будь послушным мальчиком, делай, что говорят, и получишь денежки. – Она берет со стула свою накидку. – Когда все это закончится, может, мы с тобой немного потолкуем. Может, я и полюблю такого парня, как ты, Лемми, – добавляет она, и голос у нее довольно грустный.

– Как же так, Конни? – улыбаюсь я. – Разве ты не девчонка Сигеллы?

Она тоже улыбается.

– Сейчас это так, Лемми, – отвечает она. – Не буду же я орать на весь мир, что мне не нравится Ферди Сигелла. Что я могу поделать? Приходится играть по его правилам. Мне хватает мозгов приспосабливаться. Но это же не значит, что на всю жизнь.

– Такой расклад меня устраивает, сестричка! – смеюсь я. – Ждать я умею, если оно того стоит. А теперь на минутку вернемся к моей новой работе. Из всего, о чем я узнал, меня почему-то цепляет этот Галлат.

Она смеется в ответ:

– Не глупи, Лемми! Галлат – обычный ушлепок. Большой широкоплечий телок. Только-только колледж окончил. Старик ван Зельден хорошо ему платит, чтобы приглядывал за Мирандой. О нем не беспокойся, поскольку Сигелла решит эту задачку.

– Может, и так, – отвечаю я. – Но как подкатишь к Миранде, когда этот парень ходит хвостом? Он ведь может разгадать, зачем я вьюсь возле нее.

– Лемми, помоги мне надеть пелерину, – просит Конни.

Я держу ее наряд, пока она не просунет руки.

– Слушай, малыш. Выкинь ты из головы этого Галлата. Он живет в «Стрэнд-Чеймберс», рядом с отелем Миранды. Завтра вечером ему позвонят… по неотложному делу. Назначат встречу, на которую он непременно должен пойти. После этого ты можешь вообще о нем забыть.

На страницу:
2 из 4