Новая жизнь. Предтечи

– Варианты? – хрипло спросила я.

Ужас от неминуемой смерти сдавил мне горло и мешал сосредоточиться на деле, но все же постаралась спрятать эмоции поглубже и вникнуть в ситуацию.

– Вариант №1 сменить точку назначения на 1.95Н6. Ресурса корабля достаточно, чтобы доставить груз на эту планету. Приоритетная цель будет выполнена. Вариант №2 спуститься в машинное отделение и вручную отсоединить повреждённый сегмент. Изолировать повреждённую магистраль. Перераспределить нагрузку двигателей. Переписать программу. Есть риски. Неприемлемо.

– Это не планета, а голый камень! – воскликнула я, когда увидела, куда Джиро решил нас отправить. – Мы там не выживем!

– Приоритетная цель будет выполнена. – заупрямился Джиро.

– Что за приоритетная цель?

– Доставка пилота на планету живым. Без пилота миссия провалена.

– Ясно. Отклонить вариант №1. Работаем по второму варианту. Схемы магистралей, необходимое оборудование на планшет.

– Выполнено! – радостно возвестил Джиро.

Я взяла планшет и отправилась к вертикальному лифту. Спустившись на несколько уровней ниже, я зашла на склад со скафандрами и призадумалась. Ежу понятно, что машинное отделение повреждено, но какие там сейчас условия? Какого класса скафандр нужно надеть? Можно конечно перестраховаться и надеть максимальную защиту, но он такой неповоротливый. Будет неудобно ремонтировать двигатель. Немного посомневавшись, я решила надеть скафандр средней степени защиты, положившись на свою регенерацию. На Земле я выжила только благодаря ей, логично будет положиться на неё и сейчас.

Кряхтя, как старушка, натянула на себя скафандр, взяла в руки шлем, отправилась на склад и загрузила полную магнитную платформу инструментов. Дальше мой путь следовал в хвостовую часть корабля.

Я несколько раз поблагодарила создателей Джиро за горизонтальные лифты. Сколько бы я ещё тащилась на другую часть корабля пешком? А между тем время поджимает. С каждой минутой мы отдаляем время прибытия на планету, а ведь ресурс Джиро не бесконечный! Может настать момент, когда системы корабля просто износятся и отключатся, и мы ляжем в дрейф. Ну а что будет в этом случае, услужливый Джиро уже несколько раз мне объяснил – смерть пилота, провал миссии…

Пока лифт мчал меня к машинному отделению, я изучала всё, что Джиро залил в планшет. Конечно, за 9 лет обучения я изучила этот корабль вдоль и поперёк, знала каждый закуток, каждый проводок, но полагаться на свою память нужно лишь тогда, когда другого выбора нет!

Двери, с тихим "дзынь", открылись и я вышла, волоча за собой нагруженную платформу.

Подойдя к шлюзовой двери машинного отделения, я обрадовалась своей предусмотрительности – за дверью вакуум. Всё-таки не зря я потела, надевая скафандр.

– Джиро, – обратилась я к бортовому компьютеру по внутренней связи, – отключай питание двигателей. Продрейфуем пока.

– Принято. Подтвердите команду "Отключить питание двигателей" – тут же отозвался он.

– Подтверждаю.

– Команда выполнена. Двигатели обесточены. – отчитался Джиро.

"Замечательно, теперь бы быстренько всё сделать…"

Но, осмотрев повреждённый сегмент корабля, я поняла, что быстро – это не про нас!

– Джиро, я думаю, что смогу починить его! Повреждения не такие фатальные, как оказалось.

– Восстановление повреждённого сегмента улучшило бы работу двигателей и сократило бы время на полёт. – откликнулся корабль.

– Ты мне не говорил, что без этого сегмента скорость снизится! На сколько увеличится время полёта без него? – забеспокоилась я.

– Время полёта увеличится ещё на 3 года. Весь остаточный путь корабль преодолеет за 7 лет.

– Тогда решено. Нужно ремонтировать сегмент!

Я корпела над повреждённым участком двигателя почти 63 часа. Работала по 18 часов в сутки прерываясь лишь на однократный приём пищи и на 4-часовой сон, и вот наконец этот момент настал. Я – истощенная, уставшая и грязная наконец-то закончила ремонт.

– Джиро! Я это сделала! – воскликнула я и начала танцевать победный танец.

В тяжёлом скафандре, да ещё и с истощенным организмом получалось жалкое зрелище, но мне было плевать. В конце концов, кто меня видит?

– Замечательно, Моника Алексеевна! Что делаем дальше? – откликнулся корабль.

Иногда мне кажется, что Джиро – это вовсе не программа, а настоящий, живой человек!

Бр-р-р, придёт же в голову такая ерунда! Кажется, мое воображение пытается компенсировать полное одиночество.

– Джиро, давай попробуем обкатать двигатель. Пускай на минимуме!

– Принято. Подтвердите команду "Запуск двигателей на минимуме".

Ну вот, а сейчас бот, как бот!

– Подтверждаю! – весело пропела я, радуясь, что так быстро закончила.

– Запуск двигателей произ…

Вспышка… Резкий толчок бросил меня вперёд. Не удержав равновесие, я ударилась головой о корпус корабля… И темнота…

– Моника, детка, пора вставать! В школу опоздаешь! – мама как всегда беспощадна.

– Ну ма-ам! Ещё чуть-чуть!

– Моника, просыпайся! Моника проснись, проснись… МО-ОНИ-И-ИКА-А-А!

–Моника Алексеевна, вы меня слышите? Очнитесь, пожалуйста! Моника Алексеевна…

– Что случилось, Джиро? – простонала я, чувствуя подступающую тошноту.

– Моника Алексеевна, пожалуйста, скорее стабилизируйте своё положение и скорость. Вы слишком быстро удаляетесь!

– Удаляюсь? – не поняла я.

Открыв глаза, я поняла, почему мой желудок не на месте. Меня с дикой скоростью кружило и болтало в открытом космосе. Где находится корабль, я не видела, мне казалось, что я совсем одна в этой бездонной пустоте и теперь меня ждёт только смерть. Все девять лет обучения мгновенно вылетели из головы, как только паника накрыла с головой. Мне стало трудно дышать и я начала резко и рвано хватать воздух ртом, слезы лились из глаз потоком.

– А-а-а-а-а. А-а-а-а. – завыла от бессилия я.

– Моника Алексеевна, вы должны успокоиться! Это я, Джиро! Я помогу вам! Вам необходимо стабилизировать своё положение и скорость немедленно!

– Я не… Я не понимаю…

– Моника, красная кнопка на дисплее. Вам необходимо вспомнить, что было во время обучения. Вы всё знаете. Вам нужно лишь успокоиться.

Красная кнопка… красная кнопка… Я взглянула на монитор скафандра на рукаве. Там алым пламенем горела тревожная кнопка. Нажать на кнопку легко, да? А если тебя закрутило в такой штопор, что ты вот-вот потеряешь сознание?

Изо всех сил я старалась дотянуться до этой долбаной кнопки, но меня мотало как в центрифуге. Наконец, извернувшись всем телом, я достала её! Сработала автоматика и реактивный ранец мягко погасил сначала вращение, а затем скорость.

– Моника Алексеевна, вы молодец! У вас получилось! – ликовал Джиро.

– Тихо, Джиро. Я всё ещё нехорошо себя чувствую. Объясни, что произошло и что мне делать дальше?

– Произошел взрыв повреждённого сегмента. Вы должны…

– Вот черт! – выругалась я ощущая накатывающую боль в бедре. – Джиро, я ранена. Кусок обшивки вошёл в ногу. Черт, черт, больно!

– Спокойно, Моника Алексеевна! Только не вытаскивайте его. Кусок обшивки и запекшаяся кровь запечатали ваш скафандр и благодаря этому вы ещё живы! Но вам необходимо немедленно вернуться на корабль.

– Как? Джиро, говори, что делать. Боюсь ошибиться!

– На каждом рукаве вашего скафандра есть спускной клапан. Нужно нажать его на 1 секунду, держа при этом руку параллельно телу. – начал инструктаж компьютер. – Вы начнёте вращаться вокруг своей оси.

– Так, сделала!

– Моника Алексеевна, теперь вам остаётся найти корабль и, с помощью реактивного ранца добраться сюда. Медкапсула уже готова и ждёт вас. Вам нельзя медлить, но и торопиться не нужно.

– Так, а почему мне нельзя медлить? – спросила я, чтобы заглушить нарастающую панику.

– Потому что ёмкости с воздухом вы меняли давно. По моим подсчётам у вас осталось кислорода на 25 минут.

– Что? – испугалась я.

Перспектива остаться без воздуха меня пугала чуть поменьше, чем то, что я никак не могла найти корабль, но всё же пугала. Я посмотрела на индикатор воздуха и на секунду забыла, как дышать.

– Пять процентов. – прошептала я вмиг потеряв голос.

– Моника Алексеевна, прошу повторить. Вас не слышно.

– На индикаторе воздуха пять процентов!

– Что ж, значит в моих расчётах ошибка. Вероятно, повреждение скафандра и ваша паническая атака потратили больше кислорода, чем я предположил. Но тогда вам стоит поторопиться. Иначе вы рискуете получить отравление углекислым газом. Моника Алексеевна, почему вы медлите?

– Я не вижу… Я не вижу корабль! – плакала я.– Я уже несколько раз обернулась вокруг своей оси и не увидела корабль! Я слишком далеко! Так далеко, что не вижу тебя, Джиро!

– Успокойтесь. Вы хорошо посмотрели? Во все стороны?

– Что? Конечно, я хорошо посмотрела! – заорала я во все горло. Истерика рвалась изнутри давно и наконец, нашла выход. – Корабля нет! Нет! Нигде нет! Я смотрела во все сто – ро – ны…

Резко замолчав, я посмотрела себе под ноги. Корабля нет. Медленно, словно во сне начала поднимать голову "вверх".

– Я вижу! Вижу тебя, Джиро! – радостно завизжала и захохотала я.

– Моника Алексеевна, рекомендую вам поторопиться. Ваше эмоциональная нестабильность говорит об отравлении углекислым газом. В скором времени, у вас могут начаться галлюцинации и тогда вероятность положительного исхода будет стремиться к нулю, с каждой секундой.

– Вероятность ахахаха положительного ха-ха-ха-ха исхода ахаха – веселилась я.

–МОНИКА! Возьми себя в руки! – мама как всегда строга.

– Да, мамочка!

Я резко замолчала.

Какая мамочка? Мамочка осталась на Луне. Как и все остальные.

Включила реактивный ранец, одновременно направляя своё полубессознательное тело в сторону корабля.

– Джиро, я лечу.

– Слышу вас, Моника Алексеевна. Ближайший к вам шлюз будет подсвечен. Не промахнитесь. У вас один шанс. Держитесь, Моника Алексеевна, вы уже совсем рядом.

Голос компьютера казался таким человечным, таким участливым, что казалось, меня на корабле ждёт кто-то близкий.

– Джиро, скажи, а ты уверен, что ты просто компьютерная программа? – прошептала я, стараясь не потерять сознание.

– Конечно уверен, Моника Алексеевна! Вы уже очень близко. Не пропустите красные огни!

С трудом разлепив веки, я поняла, что почти ничего не вижу.

– Джиро, я ничего не вижу. Джиро…

– Моника Алексеевна, говорите громче, я не могу распознать ваш голос.

– Джиро! Джиро!

Удар о корпус корабля выбил последний воздух из лёгких и если бы я не зацепилась ремешком на руке, то улетела бы обратно в открытый космос. Реактивный ранец выработал топливо и вернуться во второй раз не получилось бы.

Хотя какая разница? Я всё равно умру здесь. И будет моё тело вечно болтаться на корпусе корабля.

Я пыталась вдохнуть воздух, но его попросту не было. Лёгкие жгло огнем, из глаз лились слезы, сердце ломало рёбра, пытаясь выскочить из груди. В какой-то момент мне показалось какое-то движение слева. Я повернула голову и увидела маму.

– Моника, детка. Ты же знаешь, что сдаваться нельзя? Ты всегда была борцом и победителем! Неужели сейчас что-то изменилось? Вставай, Моника! Вставай, моя любимая доченька!

– Мама! – сиплый шёпот вырвался из моего горла.

Я так скучаю по ней. Мне так не хватает её ласковых глаз и тёплых рук. Мне так не хватает моей семьи. Родители, братик и малышка София! Как же она плакала, когда узнала, что мы больше никогда не увидимся.

–Пойдем, милая! Тебе осталось совсем чуть-чуть! Ты сможешь!

Мама права. Сдаваться нельзя. Собрав последние крохи сил, я подтянулась и схватилась за уступ на корпусе, за который зацепился ремешок, и всем телом прижалась к кораблю. Тело сотрясала дрожь, мышцы будто срывало с костей, в голове пульсировала адская боль, но одна единственная мысль заставляла меня двигаться – надо идти!

Приподнявшись на локтях, я попыталась оглядеться. Глаза застилал пот и слезы, но даже сквозь мутную пелену я увидела красные сигнальные огни.

Они были совсем рядом, совсем близко. Благодаря отсутствию гравитации вне корабля, дотянуться до них было легко.

Я схватилась за край шлюза и направила своё тело внутрь, где попала под действие гравитации корабля и мешком свалилась на пол.

– Моника Алексеевна, вы всё делаете правильно. Вам нужно лишь отползти от шлюза, чтобы я мог закрыть люк и начать шлюзование.

Я сделала несколько неловких движений, пытаясь отползти, и силы покинули меня.

– Всё в порядке, Моника Алексеевна. Этого достаточно. Не тратьте силы. Отдыхайте и постарайтесь не потерять сознание.

Дверь шлюза закрылась, а ко мне подъехал манипулятор, поднял с пола и подстыковал к колодке питания, через нее в скафандр, наконец-то, поступил воздух. Я начала жадно хватать его ртом и закашлялась.

– Мама? Где мама? – охрипшим голосом спросила я. – Она же была здесь!

– Моника Алексеевна, у вас были галлюцинации на фоне отравления углекислым газом.

– Что? Но я же…

– Моника Алексеевна, ваша мама осталась на Луне. Вы помните? Она бы не смогла пережить столь долгую криозаморозку.

– Да, да я помню. – кажется я начала приходить в себя. – Что мне делать дальше, Джиро?

– Повреждение вашего скафандра не позволяет мне начать шлюзование. Вам необходимо извлечь из ноги обломок и заклеить образовавшуюся дыру лентой flex tape, которая находится в нагрудном кармане слева.

– Да, хорошо. Сейчас. – и я начала выполнять инструкции Джиро.

Выдернуть из себя кусок металла не так-то просто – даже лёгкое касание причиняет адскую боль. Я собрала волю в кулак, сделала несколько вдохов-выдохов и…

– Моника Алексеевна, должен вам напомнить об уроках первой помощи. Осколок нужно вытаскивать медленно и осторожно, во избежание травмирования крупных сосудов.

Черт!

Медленно потянула за край металлической пластинки и сразу же почувствовала, как под комбинезоном скафандра по ноге потекла горячая кровь.

– Джиро, кровотечение сильное!

– Тогда вам нужно поторопиться, но при этом быть крайне осторожной.

– Ага, умеешь ты давать заведомо невыполнимые задания. – огрызнулась я.

Чем больше я вытаскивала обломок, тем сильнее бежал ручеёк крови по ноге. Когда я, в конце концов, вытащила его, я была вся мокрая от пота, в глазах плыло, а силы, казалось, навсегда покинули меня. Мне было тяжело даже дышать.

– Замечательно, Моника Алексеевна. Теперь достаньте ленту flex tape и заклейте дыру в скафандре. Чем быстрее вы справитесь, тем быстрее робот доставит вас в медкапсулу.

Чисто на одном упрямстве достала эту дурацкую ленту и начала заклеивать дыру.

С первого раза не получилось, потому что у меня тряслись руки и лента намертво приклеилась к перчатке. Мрак. Теперь ещё и она усложняет дело. Со вторым куском ленты получилось более удачно – я заклеила часть дыры. И только третьим куском я смогла заклеить дыру полностью.

Когда я закончила, Джиро незамедлительно начал просушку сублиматора, а затем и нагнетание давления в шлюзовой камере.

Чтобы не потерять сознание, я наблюдала за цифрами на табло, которое показывало давление в камере. Когда табло показало отметку 310 миллиметров ртутного столба, давление в шлюзе и скафандре выровнялось. Теперь осталось дождаться, пока оно сравняется с давлением во всём корабле. Но этого я уже не увидела.

Проснулась я по традиции – от красных огней, которые выжигали в мозгу – опасность!

Прежде чем открыть глаза, прогнала все воспоминания о произошедшем.

Черт. Ремонт сегмента двигателя не удался! Где я накосячила? А если теперь весь двигатель неисправен?

Нужно вставать и исправлять всё!

Открыла глаза и выбралась из медкапсулы – на этот раз автоматика не возражала. Наверное, я и правда поправилась.

Подошла к шкафу и достала очередной пилотский комбинезон. Когда натягивала его на ноги, увидела на бедре тонкий розовый рубец.

Это ж сколько я здесь провалялась?

– Доброе утро, Джиро. – активировала компьютер сразу же как вошла в капитанский отсек и плюхнулась в кресло.

После стольких неудач, настроение было прескверным.

– Доброе утро, Моника Алексеевна! – откликнулся Джиро. – Как спалось?

– Давай поработаем. Что с двигателями? Какие прогнозы? Как долго я провела в медкапсуле?

– На данный момент двигатели отключены. Корабль двигается в дрейфе. Из-за взрыва у нас сместилась траектория движения. Левый двигатель в полном порядке. Правый же всё ещё нуждается в ремонте. При последнем запуске на минимальных 10℅ мощности, повреждённый сегмент взорвался.

– Аааааа, черт! – в сердцах воскликнула я. – Что ж так не везёт-то?

– Напротив! Взрыв повреждённого сегмента двигателя избавил нас от тяжелого и времязатратного демонтажа. Мы исключили слабое звено. В данный момент двигатель нуждается в изолировании повреждённой магистрали, перенаправлении энергетических потоков. А также необходимо переписать программу распределения энергии и баланса корабля.

И, конечно же, необходимо вернуться на нужный курс.

– Сколько времени у меня на всё это?

– Вы пролежали в медкапсуле 36 часов. С каждым часом мы всё больше увеличиваем время пути и всё сильнее отклоняемся от курса.

– Понятно. – перебила я его. – Чем быстрее, тем лучше. Джиро, всю необходимую информацию на планшет…

Пустое гнездо планшета смотрело на меня с укором. Ну да, планшет-то теперь где-то в космосе болтается. Придётся идти на склад.

– Я на склад, за планшетом.

Как же хочется, чтобы всё эти проблемы поскорее закончились. Я даже согласна снова вернуться в криозаморозку, лишь бы побыстрее разрулить ситуацию с двигателем.

Да, ещё во время обучения моя стрессоустойчивость была ниже плинтуса, но меня вроде "прокачали". Чего ж тогда я сейчас в таком состоянии?

За этими мыслями я сама не заметила, как добралась до склада. Взяла новый планшет и сразу же надела новенький скафандр. М-да, если я так буду их расходовать, то мне не хватит до конца полёта.

– Джиро, я готова к работе! – как можно бодрее сказала компьютеру, вставляя планшет в гнездо для закачки информации.

Не хотелось бы, чтобы включился бортовой психолог.

– Моника Алексеевна, как вы себя чувствуете? У вас были серьёзные травмы, гипоксия и галлюцинации на её фоне. Вы уверены, что готовы к работе? – аккуратно спросил компьютер.

Вот черт! Чего боялась, то и получила. Теперь нужно быть очень осторожной, чтобы компьютер не запустил полную диагностику психического состояния пилота.

– Я расстроена задержкой и немного устала. – отрицать очевидное не стала, ведь Джиро не проведешь. – А ещё мне не терпится разобраться с этой проблемой, но я понимаю, что спешка нам не нужна. Поэтому ты не мог бы загрузить всю нужную для ремонта информацию поскорее? Чтобы я смогла её как можно тщательнее изучить.

– Сделано! – тут же отозвался компьютер.

Уф, кажется, пронесло! Не хватало мне ещё многочасового тестирования с последующей многочасовой промывкой мозгов.

Я схватила планшет и отправилась в машинное отделение корабля.

Как оказалось, Джиро был прав. Взрыв сегмента двигателя получился практически направленным, поэтому соседние сегменты не пострадали.

Изолировать повреждённые магистрали, перенаправить энергетические потоки оказалось проще, чем я думала. Оставалось внести изменения в программу распределения энергии по сегментам и вернуться на правильный курс. Настроение заметно улучшилось и, сняв надоевший уже скафандр, я быстро управилась с программой, а автопилот подправил курс.

– Так, я в столовую! – устало пробормотала я. – Я уже целую вечность не ела! Устрою пир!

– Моника Алексеевна, мне очень жаль, но вам не стоит отправляться в столовую.

– Это ещё почему?

– Вам необходимо как можно скорее пройти процедуру криоконсервации, а перед ней не желательно принимать пищу.

Чуть не заплакала от досады, но Джиро прав. Если я сейчас наемся, то потом, при разморозке, буду гораздо дольше восстанавливаться.

Подобрав слюнки, я поплелась в медотсек.

"Эх, устрою пир на Альфе через семь лет! " – мечтательно вздохнула я, прежде чем погрузиться в глубокий, холодный сон, больше похожий на маленькую смерть.

13 лет спустя.

Просыпаться под красные сигнальные огни стало для меня уже традицией. Казалось, по-другому и не бывает.

С трудом разлепив глаза, я поняла, что ещё не готова вставать и закрыла их обратно намереваясь уснуть, но дрожь медкапсулы раздражала.

Со стоном открыла глаза и обнаружила, что дрожит не только медкапсула, но и по всему кораблю проходят волны вибрации.

– Ну что опять, Джиро? – спросила я.

Мой вопрос, конечно, остался без ответа и, хочешь-не-хочешь, а вставать пришлось.

Когда поднялась, поняла, что чувствую себя довольно неплохо и готова сразу же идти на капитанский мостик. Похоже медблок, ввиду аварийной ситуации, накачал меня энергетиками. Проходя по коридорам, заметила, что освещение частично не работает, мигает, корабль дрожит и сотрясается, словно в конвульсиях.

– Доброе утро, Джиро! Что у нас новенького? Ты опять корабль сломал? – весело пропела я.

– Доброе утро, Моника Алексеевна. – тут же откликнулся бортовой компьютер. – Вы несправедливы ко мне! Я ни разу не ломал корабль. Но вы правы – корабль неисправен и погибает. Позвольте, я введу вас в курс дела?

– Погибает? – всё веселье как рукой сняло. – Я слушаю тебя, Джиро!

– Да, Моника Алексеевна. Мне очень жаль, но корабль не сможет выполнить свои вторичные функции. Я лишь могу посадить его на планету Альфа, а дальше вам придётся выполнять миссию самой.

– Но Джиро! Это невозможно! Как мне растить этих детей без тебя? Без автоматических систем? Мы погибнем!

– Это будет дольше, но это возможно. Я надеюсь, что некоторые автономные функции корабля всё же останутся целы. В любом случае у нас нет выбора. – грустно откликнулся компьютер.

– Джиро, что случилось, пока я спала?

– Все функции корабля поддерживались в рабочем состоянии около пяти лет, но потом я рассчитал, что нам не хватит ресурса реактора. Единственным выходом было отключить двигатели и двигаться в дрейфе.

– Сколько? Сколько мы были в дрейфе? – от испуга мой голос превратился в писк, но Джиро меня услышал.

– Мы были в дрейфе ещё 8 лет. Общая продолжительность полёта от Луны до планеты Альфа составила 21 год. Ресурс корабля полностью выработан и сейчас идут отключения вторичных систем. Моника Алексеевна, вам необходимо надеть скафандр. Скоро мы войдем в атмосферу планеты.

Я сорвалась с места и со всех ног побежала на склад. Последствия аварийной посадки мы разбирали досконально при моём обучении. Меня заставили вызубрить всё на зубок.

Путь на склад занял немного времени, как и выбор скафандра – конечно, высшей степени защиты!

Он неповоротливый, тяжёлый и очень медлительный, но системы жизнеобеспечения там самые лучшие!

Обратный путь до капитанской рубки занял в два раза больше времени. К тому моменту корабль уже знатно трясло и планета в иллюминаторе была огромной. Казалось, что мы вот-вот разобьемся.

Я пристегнула ремни и начала предпосадочную проверку.

Только сейчас я поняла, насколько плачевным было наше положение. Энергия почти на нуле. Часть корабля разгерметизирована и, судя по сканерам, разрушена, но и это всё мелочи по сравнению с тем, что главные двигатели вышли из строя.

– Джиро! Джиро мы не приземлимся! Двигатели не работают! Как мы будем тормозить? Мы разобьемся!

– Ну что вы, Моника Алексеевна! Я всё рассчитал. Посмотрите!

И на мониторы повалили диаграммы и графики. Чтобы разобраться с ними мне понадобилось несколько минут и ещё несколько, чтобы осознать то, что затеял Джиро.

Он намеренно увеличил угол входа в атмосферу…

– Но Джиро! Мы проскочим атмосферу насквозь и вылетим с неё как пуля!

– Нет, Моника Алексеевна. Как только корабль перестанет снижаться и начнёт набирать высоту, он начнёт терять скорость. Поднявшись на высоту около 12 тысяч метров, звездолёт достаточно сбросит скорость для того, чтобы совершить аварийную посадку на маневровых двигателях.

– Это очень опасно, но… Но может сработать! Ты гений, Джиро!

– Благодарю, Моника Алексеевна, но я всего лишь бортовой компьютер. В мою программу заложена программа для расчёта подобных ситуаций. Начать подготовку к посадке?

– Подтверждаю, Джиро. Начинай посадку!

Корабль кратковременно включил маневровые двигатели, чтобы подправить траекторию полёта и сигнальные табло запестрили предупреждением о том, что угол вхождения в атмосферу неверен.

Аварийные сирены пищали со всех сторон, сбивая с толку.

– Джиро, ты не мог бы выключить сирену? Мешает сосредоточиться!

– Пожалуйста, Моника Алексеевна!

– Спасибо!

– Моника Алексеевна, это очень странно и невозможно, но мои сенсоры улавливают радиоволны явно техногенного характера. Я не могу с точностью сказать, что это – нашей мощности не хватает.