Новая жизнь. Предтечи

Аврора Новак

Новая жизнь. Предтечи

Глава 1

Станция Последний Приют.

После катастрофы на Земле, жизнь там стала невозможной. Выживших людей в срочном порядке эвакуировали на недостроенную лунную станцию и вот мы уже больше двух лет выживаем здесь.

Большинство выживших людей находились на складе криозаморозки, поскольку мы не могли обеспечить их жильем, едой и всем необходимым. По мере решения проблем людей размораживали.

Полноценной жизнью наше существование можно назвать с огромным трудом. Ежедневный тяжкий труд, борьба за ресурсы и невыносимая тоска. Казалось, что после пережитого ужаса люди будут только рады спрятаться за толстыми металлическими стенами, но все оказалось совсем не так. Постепенно люди стали понимать, что оказались в самой настоящей ловушке, тюрьме. И начался хаос. Одни люди впали в уныние и депрессию, другие в религиозную истерию, а третьи начали борьбу за власть.

Чтобы исключить уничтожение единственного оплота человечества были введены жесткие меры, призванные максимально занять людей полезной для выживания деятельностью.

В связи с этим было принято распоряжения совета:

№1. Все лица, достигшие 14 лет назначаются на обязательные работы.

№2. Всем лицам, достигшим 18 лет назначается дополнительная отработка в гидропонике.

№3. Рацион назначается согласно количеству выполненной работы.

№4. Лица, моложе 14 лет обеспечиваются стандартным рационом с необходимым витаминным комплексом.

№5. Всем лицам от 14 лет пройти обязательное обучение.

№6. За разжигание межнациональной розни, конфликтов штраф -10 рационов и назначение дополнительных работ

№7. Все фертильные женщины, достигшие 18 лет обязаны пройти медосмотр.

№8. Все жители, без исключения, обязаны записаться и пройти беседу с психиатром и психологом, а также проходить ежегодные профилактические беседы.

№9. Лица, имеющие специфические необходимые навыки, будут поощряться дополнительными рационами.

Так и живем. Шаг вправо, шаг влево – лишение рациона. Но я не ропщу. Ведь я сам помогал составлять это распоряжение. И оно действительно необходимо для нашего выживания. Только, пожалуй, пора вносить некоторые поправки, а может и вовсе пересмотреть его. Чем я сейчас и собирался заняться, направляясь в зал заседаний, где в данный момент собрались все руководители подразделений для отчета за последнее полугодие.

В оборудованное для совета помещение я зашел, как всегда, в числе последних. И нет, я не опаздываю. Просто меня постоянно задерживают какие-то неотложные дела. Быть руководителем научной группы не так-то просто.

– Итак, с радостью могу вам сообщить, что вчера был разморожен последний пациент! – подвела итог своей работы доктор Петрова, как раз в тот момент, когда я занял свое место. – И, хотя перенаселение на станции нам пока не грозит, но все же я думаю стоит задуматься о возвращении на Землю. Возможно, удастся сделать безопасные резервации для людей, а возможно за два года там что-то изменилось.

– Я что-то важное пропустил? – шепотом спросил я у своего друга и напарника по совместительству.

– Да нет, в общем ты все знаешь. Люди разморожены, гидропоники дают урожай, все помещения станции расконсервированы, и все в том же духе. – так же шепотом ответил мне он.

Ульяна Михайловна, тем временем, села на свое место, а я задумался над ее словами. Доля правды в них есть, ведь нам действительно нужно думать о будущем. Но вернуться на Землю? В этот Ад?

– О возвращении на Землю не может быть речи. – озвучил мои мысли глава собрания. – Города, вся инфраструктура разрушены, воздух и почва заражены. Но вы правы, здесь у нас нет возможности развития и, если мы останемся, то постепенно угаснем, как цивилизация.

– Но что-то же нужно делать, пока у нас есть хоть какие-то ресурсы? – настаивала женщина. – Вы можете что-то предложить?

Признаться, и мне было интересно, что он может предложить.

– Не я. – Виктор Юдинович указал рукой на сидящего рядом с ним мужчину. – Если все закончили с докладами, то, пожалуй, перейдем к самой главной на сегодня повестке дня. Доктор Екумура, прошу вас!

Из-за стола поднялся невысокий, сухонький старичок. Его лицо покрывала густая сетка морщин, а на голове почти не было волос. Японцы – самая малочисленная часть населения станции, не считая норвежцев, но одна из самых продуктивных. Всегда любил работать с ними, хотя всегда несколько раздражало их высокомерие.

– Тридцать два года назад нами была обнаружена планета, практически идентичная нашей в самом расцвете сил. – с сильным акцентом начал свой доклад он. – Она идеально подходит для человека по всем параметрам. Даже гравитация практически неотличима.

– Откуда такие данные? – нетерпеливо перебил я его. – Удаленным данным, даже самого современного оборудования, полностью мы доверять не можем. Есть множество факторов, которые удаленно не подтвердить! Могут быть токсины в атмосфере, в воде, почве, может что-то из флоры и фауны быть настолько опасным, что практического смысла в этой плене не будет! Да еще миллион разны причин. Не мне вам рассказывать об этом.

– А, мы и не доверяли. – качнул он своей редкой, козлиной бородкой. – Мы отправили туда беспилотный модуль Кэзухико. Это было еще до катастрофы на Земле. Он много лет изучал планету и отправляет данные нам и по сей день. Именно благодаря ему мы знаем, что эта планета идеально подходит нам. Дроны, доставленные на этом модуле, разлетелись по всей планете и так же передают данные о ней нам. На планете, конечно есть опасная фауна и флора, ничего такого с чем мы бы не могли справиться!

– И что вы предлагаете? – вновь не удержался я, понимая, что своей нервозностью скорее всего добьюсь только внеочередного посещения психолога, но мне претила сама мысль распространения ложной надежды. – Переселиться туда? Не получится! У нас еще нет таких технологий, которые позволили бы нам выбраться за пределы Солнечной системы. Да и вряд ли уже когда-нибудь будут. Мы не…

– На самом деле есть! – не дал мне договорить доктор Екумура, внимательно разглядывая меня. – На орбите Земли уже более двух лет силами нескольких государств строится космический корабль Джиро. На самом деле их там два. Но второй совсем еще далек от завершения работ. Эти корабли как раз-таки предназначен для межзвездного полета… По нашим подсчетам, Джиро будет готов в следующем году. На счет второго не могу сказать точно. Там присутствует нехватка ресурсов и мы все силы и средства кинули на Джиро.

В зале повисла тишина, лишь на потолке мерно жужжал энергосберегающий осветительный прибор. Наконец-то я понял, что за громадину видел на орбите два года назад. Верфь! Они прямо в космосе собирают космический корабль. Уж не знаю безумцами их назвать или гениями. А старик все молча стоял, ожидая вопросов, но никто так и не решался их задать.

– Мне кажется или старик того…крышей потек? – шепнул мне на ухо Андрей.

– Не думаю, что Виктор допустил бы его к докладу, если бы не был в нем уверен. – ответил я ему.

Мой заместитель поерзал на стуле, словно ему вдруг стало неуютно, и пробормотал:

– Не нравится мне это! Чувствую я, что для нашего отдела это боком выйдет!

– Тише. Не паникуй раньше времени. Давай послушаем, что этот Екумура еще скажет.

– Так молчит ведь! – воскликнул Андрей.

– Вопросов, наверное, ждет. Что-ж, поможем ему.

Я встал и откашлялся, привлекая внимание старика.

– Доктор Екумура, объясните, пожалуйста, о каком межзвездном перелете идет речь? Вы хоть представляете сколько времени займет полет, хотя бы до ближайшей планеты? Даже в самые лучшие свои времена человечество могло летать лишь до ближайших планет! А вы хотите покинуть Солнечную систему? Да мы ведь не переживем этот перелет. Мы просто не сможем взять с собой необходимое количество пищи и воды. Я уж не говорю о воздухе и пространстве.

Народ в зале оживился и загудел, словно разворошенный пчелиный улей. Это хорошо. Может еще кто-то созреет для вопросов.

– У нас есть вариант получше. – вмешался Виктор Юдинович.

– Какой же? – скептически уставился на него я.

– Мы отправим туда лишь одного человека и банк эмбрионов. Это будет Ковчег… – продолжил доктор Ёкумура. – Они будут оснащены всем необходимым оборудованием и ресурсами для того, чтобы построить новый дом на этой планете. Там они смогут начать все сначала. Построить новую цивилизацию.

– Замечательно! – с сарказмом усмехнулся я. – Ведь нам, оставшимся на Луне, это так поможет! Но это все мелочи. Кстати, мой вопрос так и остался без ответа – как этот человек переживет перелет? Я уж не говорю о многолетнем одиночестве.

– Все просто. – спокойно ответил старик. – Этот человек будет подвержен криозаморозке.

– Нельзя просто взять и заморозить человека на десятки лет. – возразила Ульяна Михайловна и я был рад ее поддержке. – Люди после двухлетнего сна не всегда возвращаются к жизни. После пятилетней заморозки почти нет шансов выйти из нее живым. А вы говорите о десятилетиях!

– У одного человека на станции есть такой шанс. И очень неплохой. Одна маленькая девочка с редчайшей мутацией может спасти человечество! – доктор Ёкумура многозначительно посмотрел на меня.

– Нет… Нет! – до меня наконец дошло к чему они ведут. – О чем вы говорите? Вы МОЮ дочь туда отправить хотите? Она же еще совсем ребенок! Куда вы собрались ее отправлять? Нет, я категорически против! Я вам не позволю!

Я поднялся с места, намереваясь уйти. Терпеть этот фарс дальше не было сил. Пусть мечтают, о чем хотят, но я не позволю вмешивать в это мою семью.

– Алексей, поймите, это единственный шанс! – начал успокаивать меня Виктор Юдинович.

– Мне плевать! – рыкнул я.

– Алексей! Сядь и выслушай нас! – повысил голос глава совета.

– Выслушать? Хорошо, я слушаю! Скажите мне – Единственный шанс для чего? Для того чтобы рискнуть жизнью моей дочери? Ради чего? Ради гипотетического спасения «цивилизации»? – гнев переполнял меня, и я разговаривал на повышенных тонах, но никто не возражал. Напротив, все словно ждали, когда я выпущу пар и успокоюсь сам. – Она ведь может даже не долететь! Кто знает, что может с ней случиться в полете? Недаром ведь вы не отправляетесь туда сами!

– Вы же знаете, что никто на станции не способен пережить такую длительную заморозку. Но ваша дочь, в силу своих способностей, может! Только у нее такая совершенная регенерация, что она может пережить практически любое повреждение.

– Да вы в своем уме? Любое повреждение? Вы готовы подвергнуть ее, маленькую девочку, тому, что не в силах перенести взрослый человек? – меня переполнял гнев, но, помня, что все мы заперты в замкнутом пространстве, я старался сдерживаться. – Даже если она доберется туда, даже если выживет и сможет запустить этот ваш "Ковчег", все равно вы обрекаете ее на долгие годы одиночества! На адский труд до конца ее дней!

– Алексей, мы вымираем. Уже сейчас убыль населения гораздо выше прироста. Здесь мы словно в хосписе, доживаем свои дни. Станция в любом случае была лишь временным решением проблемы. На Землю мы вернуться не можем, на Луне остаться тоже. Вы как никто другой должны понимать, что человек не может долго находиться в космосе. Конечно, медицина сейчас может многое поправить, но надолго ли нас хватит? А ваша дочь уникальна! Она даже стареть будет значительно медленнее, чем все остальные, я уж не говорю о том, что умереть от болезни или разрушения клеток крови ей не грозит. Я не вижу смысла запускать проект «Ковчег» на Луне. Дети будут страдать. Возможно даже начнут рождаться неполноценными. И, в конце концов, ваша дочь останется на станции одна!

– Нет, должен быть другой выход! Должен быть!

– На другой планете у вашей дочери есть шанс. Шанс на полноценную жизнь. Шанс стать матерью новой цивилизации! Благодаря ей человечество не погибнет!

– Как… как я должен сказать своей дочери об этом? Как я скажу своей жене, что наша одиннадцатилетняя дочь должна навсегда покинуть семью и лететь на другую планету, обустраивать жизнь для нового поколения? Вы думаете это под силу ребенку?

– Никто не говорит о немедленной отправке. Для начала нам нужно обучить ее.

– Обучить? Чему?

– Пилотированию. Выживанию. Медицине. Она должна уметь многое. От ремонта корабля до воспитания детей.

– Я не… Я не могу принять решение – вот так, один. Не сейчас! Мы только нашли ее! И снова потерять… Я не уверен, что жена согласится отпустить ее.

– Это все мы понимаем. И у вас для принятия решения будет несколько лет. Не имеет смысла отправлять ребенка в столь сложное и опасное путешествие. Мы имеем возможность подождать пока она повзрослеет. Но начать обучение нужно сейчас! Пока есть те, кто может научить ее.

– Алексей, – вмешалась доктор Петрова, – я тоже сначала возмутилась, но теперь все поняла. Она действительно останется на этой станции совсем одна! А там у нее будет шанс! Ты знаешь, как она мне дорога?! Я бы никогда не поддержала эту идею, если бы это было не в интересах Моники, но сейчас, взвесив все за и против, я считаю, что вы должны хотя бы подумать над этим! Пусть она учится, а когда подойдет срок, вы решите.

– Насколько дольше обычного человека будет жизнь Моники? – глухим от переживаний голосом спросил я, давно волнующий меня вопрос.

– Намного, намного дольше самого старого долгожителя! Мы не можем сказать точно, но ее клетки совсем не стареют. Может со временем и начнут, но уже сейчас мы можем прогнозировать увеличение срока жизни в два, а то и в три раза. Она переживет всех нас.

Я схватился за голову. Никому, даже самому страшному врагу, я бы не смог пожелать такой участи. Если Петрова права, то моей Монике, моей маленькой принцессе предстоит увидеть смерть всех своих близких и любимых людей.

– Может стоить попробовать передать ее способность всем? – с надеждой я спросил его. – На станции ведь лучшие умы… Да я сам готов работать над этим. Если получится передать способность Моники всем, то мы просто всех переместим на эту вашу планету.

– Алексей, ты и без меня прекрасно знаешь, что мутация не может возникнуть у взрослого человека. Мы никогда не сможем передать нам ни ее способности, ни чьи-либо другие. Все это закладывается внутриутробно, просто до поры до времени дремало внутри вас и проявилось, когда грозила смертельная опасность.

Виктор разговаривал со мной, словно с несмышленым ребенком. Все это я и без него знал, но все равно не хотел сдаваться. Я все равно попытаюсь, а если не получится…

Они все-таки правы. Как бы меня это не бесило, но действительно правы. Уж лучше пусть летит, пусть строит новый мир. Тогда ее жизнь приобретет хоть какой-то смысл.

– Ей понадобятся грамотные психологи. – голос все еще не слушался меня.

– Само собой разумеется. Все лучшие специалисты будут направлены на ее обучение и подготовку. К тому же ты не должен понимать, что все сейчас пытаются найти способ переправить нас на эту планету. Возможно к тому времени, когда Моника подрастет, ей не придется проделать этот путь в одиночестве, и она станет просто пилотом для всех нас.

– Тогда я согласен. Начинайте обучение, но просчитывайте и другие варианты. Моя команда тоже подключится. В любом случае решение будет принимать Моника, когда подрастет. Я не могу гарантировать, что она согласится лететь, а против ее воли я не позволю поступить.

– Договорились! Ну что, на этом наше собрание можно считать закрытым? Кажется, все вопросы обсудили?

Люди загудели как пчелиный рой. Всем хотелось обсудить эту важную новость. А я все так же сидел молча на своем месте. До тех пор, пока не остался в зале один. Почти один.

– Лех, ты не переживай! – похлопал меня по плечу Андрей. – Мы что-нибудь придумаем! Время еще есть!

– Время еще есть… Время есть… Времени совсем нет, ты понимаешь?

Глава 2

Семь лет спустя.

Моника

Нам пришлось бежать со своей планеты, природа которой восстала против нас.

Всё живое на Земле – животные, птицы, растения, морские обитатели – стремилось убить человека, а воздух, вода и почва оказались необратимо загрязнены.

Благодаря человеческой жадности и недальновидности в прошлом, планета чуть не погибла. Её спасла лишь случайность – новый элемент, который человек принёс из космоса, дал толчок жизни на планете, и она расцвела. Вот только человек теперь стал чужим, ненужным, нежеланным.

Потеряв большую часть населения и надежду, мы переселились на Луну, но и здесь нас ждало лишь медленное угасание. Нас было слишком мало для восстановления расы.

Всеобщая депрессия и истерия чуть не положила всему конец, но мой отец сделал ошеломительное открытие, и надежда вернулась к нам!

На краю мира, на острове Шпицберген, в древнем хранилище был найден банк эмбрионов.

Теперь я лечу на огромном космическом корабле и везу самый драгоценный груз, надежду человечества, в наш новый дом.

Позвольте представиться – меня зовут Лаврентьева Моника Алексеевна и я – мутант. На Земле, как оказалось, изменилась не только природа, но и человек. Около 60℅ выживших стали обладателями уникальных способностей. Моя способность – регенерация.

Через месяц мне исполнится 18 лет, но отмечу я его только через 12 лет и на другой планете.

Я – единственная взрослая на этом корабле!

Строго говоря, я вообще единственный живой человек здесь – остальные пассажиры ещё даже не родились.

Наследие человечества – 100 000 замороженных жизнеспособных эмбрионов. Именно в этом и состоит моя миссия – доставить на подходящую планету и вырастить новое поколение людей. Благодаря своей уникальной регенерации, я единственная, кто может совершить столь длительный перелёт в криоконсервации.

Весь полёт я проведу в криозаморозке, потому что невозможно взять с собой достаточное количество ресурсов на такой полёт даже для одного человека.

Космический корабль "Джиро" – настоящий ковчег, управлять которым я училась с одиннадцати лет.

Все дети изучали литературу, а я – механику. Все дети изучали историю, а я пилотирование. Все дети изучали математику, а я – математический расчёт правильного угла вхождения в атмосферу. Вся моя жизнь последние 7 лет была подчинена только лишь одному – подготовке к этому полёту.

У нас есть всё: инкубаторы для вынашивания эмбрионов, фабрики для изготовления синтетической витаминизированной пищи, автоматизированные гидропоники для выращивания съедобных культур, роботизированные классы для обучения молодого поколения, мед отсек для лечения больных, автоматические платформы для добычи необходимого сырья, к ним же прилагается и беспилотный сканер местности, для того чтобы установить платформы в нужном месте.

Этот корабль – целый город, здесь есть всё для выживания, и я обязана сделать так, чтобы человеческая раса не погибла.

Меня ждёт долгое одиночество, но меня подготовили и к этому. Скорее всего я никогда больше не увижу родных, хотя Марк, мой младший брат, обещал изобрести способ перевезти всех оставшихся на Луне людей на Альфу. Но что может больной четырнадцатилетний мальчишка?

Для меня весь полёт пролетит, как одно мгновение, для оставшихся на Луне – пройдут годы. Сейчас я кусок льда и лишь за несколько суток до приземления автоматика разморозит меня, а медкапсула поможет восстановиться. Но это будет потом, а сейчас меня ждет долгий- долгий сон…

***

Сознание возвращалось медленно и неохотно. Всё время клонило в сон, и я не отказывала себе в нём. Я знала, что сон для меня – самое лучшее лекарство. Но вскоре красные огни начали раздражать. Они проникали прямо в мозг даже через плотно закрытые веки.

Красные огни… Красные огни… Красные огни! Авария!

Ещё на Луне мы рассматривали множество возможных аварийных ситуаций и отрабатывали их. Мне в голову хорошо вбили, что красные огни могут гореть только в одном случае – что-то пошло не так!

Адреналин хлынул в кровь и это помогло мне прийти в себя. Открыла глаза – действительно весь отсек залит красным сигнальным светом. Попыталась подняться, но автоматика медкапсулы оповестила, что восстановление ещё не окончено. Пришлось прерывать лечение принудительно.

Когда я поднялась на ноги, я поняла, почему медкапсула сопротивлялась и не отпускала меня – мир вокруг качался и кружился, ноги были ватными, а желудок скрутило узлом. Меня вырвало криопротекторной жидкостью прямо на пол и сразу стало легче, но я решила немного притормозить и уселась прямо на пол, стараясь отдышаться. Услужливый робот-уборщик мгновенно принялся за наведение стерильной чистоты в медотсеке.

– Ну, извини! – буркнула я ему.

Робот остановился, но не услышав никакой команды продолжил своё дело.

– Так, хорош рассиживаться. – подбодрила сама себя. – У нас тут авария, а ты отдохнуть решила? Не наотдыхалась ещё за… Сколько, интересно, лет я проспала?

Поднявшись на ноги, я отправилась на капитанский мостик, где могла получить всю информацию с головного компьютера корабля.

– Джиро, доброе утро! – бодро возвестила я, когда дошла до нужного помещения.

Не то чтобы мне было приятно разговаривать с кораблём, просто эта фраза – голосовой ключ доступа к управлению кораблём.

– Доброе утро, Моника Алексеевна. Как спалось? – отозвался компьютер.

– Нормально спалось, Джиро. Давай поработаем? Расчётное время полёта на монитор. Технические данные на монитор. Состояние корабля на монитор. Состояние банка эмбрионов на монитор.

– Пожалуйста, Моника Алексеевна.

Джиро специально программировали нормальной человеческой речью, потому что на протяжении многих лет он будет единственным моим собеседником.

Я уселась в капитанские кресло и углубилась в чтение. Конечно, я могла попросить Джиро кратко обрисовать ситуацию, но я сейчас плохо соображаю и не способна воспринимать информацию на слух.

Итак, что мы имеем?

Ого, я проспала почти 8 лет! Ух, здорово! Почти долетели! Остаточное время до прибытия… Что? В каком смысле 4019 лет? Лет? Ошибка что ли?

– Джиро, остаточное время до прибытия на Альфу? – с дрожью в голосе спросила я.

– Остаточное время до прибытия на планету Альфа четыре тысячи девятнадцать лет. Тембр вашего голоса говорит о волнении. Могу порекомендовать вам, выпить мятный чай для успокоения! – озабоченно ответил компьютер.

– Какой, на фиг, мятный чай? – вскрикнула я, но тут же взяла себя в руки. – Джиро, в чем причина моего раннего пробуждения?

– Причина раннего пробуждения пилота – критическая длительность полёта. Пилот не выживет. Провал миссии.

– Причина задержки полёта? – нетерпеливо спросила я.

Ещё бы! Тут вообще-то о моей смерти только что сказали, я уж не говорю о провале миссии, которая стала смыслом моей жизни.

На экранах главного компьютера появились диаграммы, расчёты, отчёты.

– На 2791 день полёта корабль влетел в обширное скопление астероидов. Обходной путь занял бы значительное время и потратил бы драгоценный ресурс. Автопилот рассчитал, что защитные системы корабля выдержат, но скопление оказалось опаснее, чем предполагалось и, в какой-то момент, система защиты не справилась и пропустила один астероид величиной 6×7 м, который пробил щит и врезался в сегмент правого двигателя ПЗ-8. Питающие энергетические магистрали двигателя повреждены. Для того, чтобы питать двигатель в полной мере автопилот увеличил подачу энергии в двигатель на 400℅. Энергетические ёмкости истощаются с недопустимой скоростью. При таком расходе энергии, корабль ляжет в дрейф через 6 дней. Достижение планеты Альфа при дрейфующем полёте произойдёт через четыре тысячи девятнадцать лет. Пилот погибнет. Миссия провалена. Сочувствую, Моника Алексеевна.

– Ну, спасибо! – в сердцах воскликнула я.

– Пожалуйста! – максимально доброжелательно ответил Джиро. – Настоятельно рекомендую применить успокоительную инъекцию и вернуться в медотсек.

– Джиро, немедленно отключить повреждённый сегмент двигателя и прекратить подачу на него энергии.

– Отклонено. Данный вид операции невозможен.

– Почему? – возмутилась я, уверовавшая, что нашла простой выход из ситуации.

– Удалённый доступ к отдельным сегментам двигателя отсутствует. – услужливо подсказал компьютер. – Двигатель можно отключить только полностью.

– Отключить правый двигатель!? – полуспросила я.

– Принято. Подтвердите команду "Отключить правый двигатель". – откликнулся Джиро. – Предупреждение. При отключении правого двигателя возникнет разбалансировка всего корабля, смена траектории движения.

– Перераспределим сегменты левого двигателя? – спросила я, уже понимая, что это не сработает.

– При перераспределении сегментов левого двигателя, на него ляжет двойная нагрузка, снизится скорость. Через 396 дней произойдёт перегрузка двигателя и он отключится. Корабль ляжет в дрейф. Пилот погибнет. Миссия провалена.