Кровавые сумерки над Невой

Валентина Зайцева

Кровавые сумерки над Невой

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена, распространена или передана в любой форме и любыми средствами, включая фотокопирование, запись, сканирование или иные электронные либо механические методы, без предварительного письменного разрешения правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных законодательством Российской Федерации.

Данная книга является произведением художественной литературы. Имена, персонажи, места и события являются плодом воображения автора или используются в вымышленном контексте. Любое сходство с реальными лицами, живыми или умершими, организациями, событиями или местами является случайным и не подразумевается.

Глава 1

Санкт-Петербург встретил Анну Волкову туманом, который словно окутал город плащом, пряча все его древние секреты. Поезд катил все медленнее, за окном мелькали серые панельки окраин, а потом – золотые шпили Петропавловки и тёмные воды Невы, которая текла как артерии какого-то мистического существа. Анна крепче сжала ручку чемодана и невольно коснулась Кольца Дня – оно висело у неё на серебряной цепочке под свитером. Металл был тёмный, с золотыми прожилками, обычно холодный, но иногда он неожиданно становился теплым, будто откликался на её мысли.

«Носи его всегда, Анна. Ты же Волкова», – голос дедушки Петра до сих пор звучал в её ушах, хотя прошло уже два года с того дня. Эти слова врезались в память как заклинание, которое связывало её с судьбой, смысл которой она пока не до конца понимала.

Родители погибли, когда ей было шестнадцать. Авария случилась внезапно, без всяких причин – просто взяли и разбились на пустой дороге, словно кто-то специально перерезал нить их жизни. Дедушка Пётр, старый охотник, с глазами, в которых читалась усталость многих лет, забрал её к себе. Он учил не просто как выжить, а как сражаться – с тенями, которые, как он говорил, любят прятаться в тёмных переулках старых городов.

«Ты наследница рода Волковых, Анна. Наша кровь – это оружие против Древних», – повторял он, когда передавал ей Кольцо Дня. Кольцо создал их предок Иван Волков ещё в шестнадцатом веке. Год назад дедушка умер, оставив её одну с миссией, о которой она знала до обидного мало.

Сейчас ей восемнадцать, и она приехала в Питер работать в Эрмитаже – формально стажёром-экскурсоводом, а на самом деле, чтобы продолжать дело Волковых: найти и остановить Древних, чья угроза, по словам деда, нависла над городом.

Московский вокзал ударил по носу букетом запахов большого города: выхлопы, свежие пирожки из ларьков, мокрый камень и что-то ещё – что-то древнее, будто сам воздух был пропитан памятью столетий. Анна поправила рюкзак и нырнула в толпу. Сердце колотилось от предчувствия чего-то важного. Петербург был не просто городом – это был настоящий лабиринт, где каждый мост и каждый канал хранили свои тайны. Она это чувствовала, как чувствовала тепло Кольца, когда оно касалось кожи.

Автобус вёз её через центр, и Анна жадно разглядывала пейзаж за окном. Дома словно переговаривались друг с другом о прошлом: барочные фасады, почерневшие от времени, балконы, которые помнили чужие жизни, и каналы, в которых отражался молочный свет белой ночи.

Нева показалась внезапно – чёрная и глубокая, её поверхность дрожала как зеркало, отражая не только дворцы, но и что-то ещё – тени там, где их быть не должно. Анна вздрогнула и сжала Кольцо. «Ты их почувствуешь, когда придёт время», – говорил дедушка Пётр, и она начинала понимать, что он имел в виду.

Общага на Васильевском оказалась серым советским коробком, от стен которого несло сыростью и тоской. Комната на третьем этаже, в которой она должна была жить одна, соседка уехала на каникулы, встретила её скрипучим полом и тусклой лампой под потолком. Анна швырнула чемодан на узкую кровать и подошла к окну. Белая ночь заливала город молочным светом, стирая границу между днём и ночью. Петербург казался живым – его камни дышали, его мосты что-то обсуждали между собой, и Анна чувствовала, что город знает о ней больше, чем она сама о себе.

«Пойду прогуляюсь», – решила она. Сидеть в четырёх стенах было невыносимо. Завтра первый день в Эрмитаже, но сейчас её тянуло на улицу, как магнитом. Она накинула лёгкую куртку, спрятала Кольцо Дня под воротник и вышла в ночь.

Петербург в белую ночь становился совсем другим – туристы исчезали, шум затихал, и город показывал своё настоящее лицо: задумчивое, древнее, полное загадок. Анна шла по Невскому, сворачивая в узкие переулки, где фонари отбрасывали длинные тени, похожие на когти хищных птиц. Она не знала, куда идёт, но ноги сами несли её, словно кто-то управлял ими. В итоге она очутилась у канала Грибоедова.

Вода текла медленно, на её поверхности отражались звёзды, которые словно что-то обсуждали между собой. Анна остановилась у чугунной ограды, и взгляд её упал на особняк медового цвета – трёхэтажное здание с тёмными окнами и изящным кованым балконом. Дом выглядел пустым, но она чувствовала – за этими стёклами кто-то есть. Кольцо Дня согрелось и слегка кольнуло в грудь.

– Красивый дом, правда? – голос прозвучал низко, мелодично, с такой печальной ноткой, что сердце у неё сжалось.

Анна вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял мужчина – высокий, в тёмном пальто, несмотря на тёплую июньскую ночь. Лицо в молочном свете было бледным, почти мраморным, тёмные волосы падали на лоб, а глаза – глубокие, серые с каким-то алым отблеском – смотрели так, будто видели её насквозь. Она инстинктивно сжала Кольцо, почувствовав его тепло.

– Да, – ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Очень красивый. А вы случайно не знаете, кто там живёт?

Он помолчал, глядя на особняк. В его взгляде была такая тоска, словно он видел не дом, а давно ушедшие воспоминания.

– Кто-то очень старый, – сказал он наконец. – Тот, кто помнит этот город ещё молодым, когда мосты были деревянными, а каналы… ну, скажем так, по ним текла не только вода.

Слова прозвучали загадочно, и Анна почувствовала, как Кольцо Дня задрожало, словно предупреждая об опасности. Она уже знала, кто он – или точнее, что он такое. Дедушка Пётр научил её распознавать вампиров: холодная кожа, глаза, которые меняют цвет, движения слишком плавные для обычного человека. Но в этом мужчине была не только угроза – в нём сидела боль, которая притягивала её как магнит.

– А вы не боитесь гулять по ночам? – спросила она, и голос получился твёрже, чем ожидала. – Петербург ведь может быть опасным местом.

Он улыбнулся – легко, печально, и от этой улыбки у неё сердце пропустило удар.

– Я уже давно не боюсь ночи. А вот вы… выглядите так, словно что-то ищете. Или от чего-то убегаете.

Анна хотела ответить, но краем глаза уловила движение в тени за особняком. Тёмная фигура, которая двигалась слишком быстро для человека, скользнула вдоль стены. Она сжала Кольцо, и оно вспыхнуло, пустив волну тепла по всему телу. Фигура замерла, и на Анну уставились глаза – белые, как луна. Потом она услышала шёпот, холодный как лёд: «Волкова». Анна шагнула назад, в ней проснулись охотничьи инстинкты, но фигура уже растворилась в тумане.

– Вам лучше уйти отсюда, – сказал мужчина, и голос его стал жёстче, а глаза сузились, как у хищника. – В этом городе полно теней, которые недолюбливают таких, как вы.

– Таких, как я? – переспросила она, чувствуя, как сердце колотится. – А что именно вы обо мне знаете?

Он посмотрел на неё, и в его взгляде мелькнуло что-то – узнавание, любопытство, а может, страх.

– Я знаю, что ты носишь Кольцо Дня, – сказал он тихо. – И что из-за этого ты стала мишенью.

Анна застыла. Он знал про Кольцо. Знал, кто она такая. Но вместо того чтобы напасть, он шагнул ближе, двигаясь так плавно, что это казалось нереальным.

– Меня зовут Дмитрий, – представился он, слегка поклонившись, как герой из старых романов. – И я тебе не враг, Анна Волкова.

– Откуда вы знаете моё имя? – голос дрожал, но она стояла прямо, готовая либо бежать, либо драться.

– Петербург имеет привычку нашёптывать имена тех, кто для него важен, – ответил он уклончиво. – А твоё имя звучит громче остальных.

Кольцо Дня нагрелось сильнее, и Анна почувствовала, как её кровь откликается – не страхом, а чем-то древним, будто она была связана с этим городом, с этим мужчиной, с тенями, которые за ней следили.

– Кто вы такой? – спросила она, сжимая цепочку Кольца.

– Тот, кто знает о Волковых больше, чем ты думаешь, – ответил он. – И тот, кто советует тебе быть осторожнее. Тени, которые за тобой охотятся, – это не обычные вампиры. Они служат Шуйским. А может, кому-то и похуже.

– Шуйским? – переспросила она, вспоминая дедовы рассказы о клане вампиров, которые мечтали разбудить Древних.

Дмитрий кивнул, и глаза его потемнели.

– Они знают про твою кровь. И про Кольцо. Будь осторожна, Анна. Этот город – лабиринт, где охотники запросто становятся добычей.

Она хотела спросить ещё что-то, но он отступил в тень, и фигура его растворилась в тумане как призрак.

– Ещё увидимся, – сказал он, и голос эхом отразился от стен особняка. – Если выживешь, конечно.

Анна осталась одна у канала. Сердце колотилось, а Кольцо Дня пульсировало как второе сердце. Она посмотрела на воду, где отражения звёзд смешивались с тенями, и почувствовала, как город наблюдает за ней. Дедушка Пётр предупреждал: «Древние спят, но их прислужники – никогда». Она не знала, кто такой Дмитрий – враг, союзник или что-то ещё, – но его слова про Шуйских и та тень в переулке подтверждали: её миссия началась.

Дорогу в общежитие она нашла на автомате, словно город сам её вёл. В комнате упала на кровать, пальцы гладили Кольцо Дня, а мысли крутились вокруг дедушки, его наставлений и слов Дмитрия. Она вспомнила, как дедушка Пётр учил её видеть тени, слышать то, что другие не слышат, чувствовать кровь Волковых, которая делала её особенной. «Ты последняя, Анна. А Кольцо – твоя сила. Но оно слабеет, если ты начинаешь сомневаться». В миссии она не сомневалась, но в сердце зародилось новое чувство – притяжение к загадочному вампиру, в чьих глазах она видела не только угрозу.

За окном белая ночь размывала границы времени. Анна знала: это только начало. Тени, Шуйские, и даже, возможно, Дмитрий – все они были частями того лабиринта, в который она вошла. А где-то в этом лабиринте её ждал канал Грибоедова – место, о котором Пётр говорил с тревогой: «Там кровь Волковых звучит громче всего».

Она закрыла глаза, но сон не приходил. Вместо него пришли видения: чёрная вода, руны на камнях, и глаза – белые как луна и красные как кровь. Кольцо Дня согрелось, и Анна поняла: её битва уже началась.

Глава 2

Утро в Санкт-Петербурге наступило как-то незаметно – белая ночь плавно перетекла в серый рассвет, словно город не хотел отпускать свои тайны на волю. Анна Волкова стояла у окна общежития, разглядывая Васильевский остров, где дома, потемневшие от времени, походили на стражей, которые хранят молчание уже много лет. Кольцо Дня, висевшее у неё на шее, слегка подрагивало, словно чувствовало её беспокойство.

Встреча с Дмитрием у канала Грибоедова не выходила из головы: его серые глаза с алым отблеском, слова про Шуйских, та тень, которая прошептала её имя. Она знала, что он вампир, но в его взгляде была не только угроза – там сидела тоска, которая притягивала её как магнит. «Будь осторожна, Анна. Этот город – лабиринт», – его голос до сих пор звучал в памяти, и она чувствовала, что он абсолютно прав.

Она надела простую чёрную водолазку и джинсы, спрятала Кольцо Дня под воротник и отправилась в Эрмитаж. Сегодня её первый день в качестве стажёра-экскурсовода, но работа была только прикрытием. Дед Пётр учил, что музеи, библиотеки, старые архивы – это места, где хранятся не только картины и книги, но и настоящие секреты. «Волковы всегда искали правду там, где другие видят только пыль», – говорил он, и Анна надеялась, что Эрмитаж укажет ей путь к Древним, о которых он писал в своих записях.

Дворцовая площадь встретила её ветром с Невы и гомоном туристов, фотографирующих Зимний дворец. Анна остановилась, разглядывая фасад – зелёные стены и золотые украшения словно оживали в утреннем свете. Она почувствовала, как согрелось Кольцо Дня, откликаясь на энергию города. Петербург был не просто декорацией – он был частью её миссии, лабиринтом, где каждый камень мог оказаться либо ключом, либо ловушкой.

Внутри Эрмитажа её обдало запахом старого дерева, воска и времени. Залы, украшенные мрамором и позолотой, дышали историей, а портреты на стенах смотрели так, будто знали все её тайны. Анна получила бейдж стажёра и инструкции от куратора – пожилой женщины с усталыми глазами, которая велела изучить маршруты экскурсий и ни в коем случае не лезть в закрытые зоны. Но Анна уже знала, куда направится: в архивы, куда стажёрам путь был заказан. Дед Пётр рассказывал, что Волковы оставляли следы в таких местах – книги, письма, символы, которые могли указать на Древних.

Она пробралась в подвал, где хранились архивы, обойдя охрану старым дедовым трюком: отвлечь, улыбнуться, исчезнуть. Лестница вела вниз, в полумрак, где пахло сыростью и старой бумагой. Полки, забитые папками и толстенными фолиантами, тянулись до бесконечности, и Анна почувствовала, как сердце забилось быстрее. Кольцо Дня вспыхнуло теплом, направляя её к дальней полке, где лежала книга в потрёпанном кожаном переплёте. На обложке, еле различимый, был выгравирован символ Волковых – волчья голова с горящими глазами.

Анна открыла книгу дрожащими руками. Страницы, пожелтевшие от времени, были исписаны чернилами – выцветшими, но всё ещё читаемыми.

«Кровь Волковых – ключ и проклятье», – гласила первая строка. Дальше шли записи об Иване Волкове, её предке, который в шестнадцатом веке выковал Кольцо Дня из металла, найденного в месте силы – на берегу Невы, где позже вырос Петербург.

Кольцо защищало от Древних – существ, чья жажда крови питала хаос. Но сила Кольца зависела от веры носителя: сомнения его ослабляли, страх мог вообще уничтожить. Анна сжала цепочку, вспоминая слова Дмитрия: «Оно делает тебя мишенью».

Знал ли он про эту книгу? Про Волковых? А может, знал даже больше, чем она сама?

Она читала дальше, и холод пробежал по спине – не от сквозняка, а от того ужаса, который открывался перед ней со страниц старой книги. Древние не были обычными вампирами, какими их привык описывать дед Пётр в своих рассказах. Нет, они были чем-то гораздо страшнее – созданиями, что существовали задолго до того, как люди построили первые города. Их разум дремал где-то в глубинах теней, но слуги вроде Шуйских не сидели сложа руки – они искали способ разбудить своих хозяев.

«Кровь Волковых открывает врата», – эти слова словно ожили на пожелтевшей странице, и Анна почувствовала, как Кольцо на груди задрожало, будто подтверждая каждое слово. Она вспомнила ту тень у канала, которая прошептала её имя так, словно знала её всю жизнь. Теперь всё становилось понятно – Шуйские уже в курсе, кто она такая.

Шаги за спиной заставили её подпрыгнуть на месте. Чёрт, как же она увлеклась чтением! Анна торопливо захлопнула книгу и попыталась спрятать её за другие тома, но было слишком поздно. В дверях стояла знакомая фигура в тёмном пальто – Дмитрий. Его серые глаза с тем самым алым отблеском смотрели на неё с любопытством, но в них читалась и тревога.

– Тебе здесь не место, Анна, – его голос звучал низко, почти гипнотически, как у ведущего ночных радиопрограмм. – Архивы – это не игрушки для таких, как ты.

– Таких, как я? – она отступила к полке, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. – Ты постоянно говоришь какими-то загадками. Кто ты вообще такой, Дмитрий? И зачем следишь за мной, как какой-то сталкер? – она настолько нервничала, что перешла с незнакомцем на ты.

Он сделал шаг ближе – движения у него были плавные, словно он плыл по воздуху, но угрозы в них не чувствовалось. Скорее что-то вроде осторожности хищника, который не хочет спугнуть добычу.

– Я не слежу, – ответил он, и в его голосе прозвучала искренность. – Просто пытаюсь понять, зачем Волкова вернулась в Петербург после стольких лет. И почему Шуйские вдруг так активно интересуются твоей персоной.

– Шуйские? – голос дрогнул предательски, но Анна выпрямилась, не желая казаться слабой. – И что ты о них знаешь?

Дмитрий помолчал, его взгляд скользнул к её шее, туда, где под чёрной водолазкой пряталось Кольцо. Анна поёжилась – такое ощущение, будто он видел его насквозь.

– Шуйские – это целый клан, который прислуживает Древним, – сказал он наконец, и слова прозвучали как приговор. – Они верят, что твоя кровь способна разбудить их хозяев. И поверь мне, они не остановятся, пока не заполучат каждую каплю.

Анна почувствовала, как Кольцо нагрелось, посылая приятную волну тепла по всему телу – словно пыталось её успокоить.

– Откуда ты всё это знаешь? – спросила она, прищурившись. – И с какой стати я должна верить вампиру?

Он улыбнулся – такая грустная, почти детская улыбка, от которой что-то сжалось в груди.

– Не должна, – согласился он. – Но я видел собственными глазами, что Шуйские творят с теми, кто встаёт у них на пути. И я не хочу, чтобы с тобой случилось то же самое.

В его словах звучала такая искренность, что Анна почувствовала, как подозрения начинают таять. Но дед Пётр не зря учил её не доверять их роду. И всё же боль в глазах Дмитрия была настоящей – такую не сыграешь.

– Зачем тебе помогать мне? – голос стал мягче, почти доверительным. – В чём твой интерес?

Дмитрий отвернулся к полкам с книгами, словно видел там не пыльные тома, а что-то из своего прошлого.

– Потому что знаю, каково это – быть мишенью, – тихо произнёс он. – И потому что Шуйские отняли у меня всё, что было дорого.

Анна хотела расспросить подробнее, но шорох наверху прервал их разговор. Дмитрий мгновенно напрягся, глаза сузились – охотник, учуявший опасность.

– Убирайся отсюда, – резко бросил он. – Прямо сейчас. И держи Кольцо поближе к сердцу.

Она хотела поспорить, но что-то в его взгляде заставило заткнуться. Анна схватила рюкзак и выскользнула из архива, сердце стучало так громко, что казалось, его слышно на весь Эрмитаж. Поднимаясь по лестнице, она услышала шёпот – леденящий, словно чей-то ледяной палец провёл по позвоночнику: «Волкова». Анна обернулась, но коридор был пуст. Кольцо Дня вспыхнуло ярким светом, и она почувствовала, как что-то в крови откликнулось – будто сам город зовёт её по имени.

Вернувшись в залы Эрмитажа, Анна пыталась сосредоточиться на работе, но мысли никак не хотели слушаться. Она водила группу туристов, рассказывала про Рафаэля и Тициана, но взгляд то и дело улетал к окнам, где за стеклом полыхала белая петербургская ночь. Город смотрел на неё через эти окна – его переулки нашёптывали что-то неразборчивое, мосты хранили тайны прошлого, которые никак не хотели её отпускать.

К вечеру, возвращаясь в общежитие, она остановилась у канала Грибоедова, где снова наткнулась на Дмитрия. Вода отражала редкие звёздочки, пробивавшиеся сквозь белые ночи, и Анна почувствовала, как Кольцо затрепетало, словно узнало знакомое место.

– Ты знал про эту книгу, да? – спросила она, глядя ему в глаза.

Он кивнул, лицо оставалось непроницаемым, как маска.

– Знал, что рано или поздно ты её найдёшь, – ответил он. – У Волковых есть дар находить то, что им нужно. Но будь осторожна, Анна. Шуйские больше не просто наблюдают со стороны. Они уже здесь, в городе.

Анна посмотрела на воду, где звёздный свет смешивался с тенями старых домов. Вспомнились слова деда Петра: «Кровь Волковых – это и ключ, и проклятие одновременно». Она до сих пор не знала точно, кем был Дмитрий – союзником, врагом или чем-то посередине, – но чувствовала нутром, что их судьбы теперь связаны крепко-накрепко. Кольцо Дня потеплело у сердца, и она поняла: Петербург действительно ждал её возвращения. И все эти тени из прошлого – тоже ждали.

Глава 3

Санкт-Петербург дышал холодом, хотя на календаре был самый разгар июля, и Анна Волкова чувствовала, как этот пронизывающий холодок забирается под кожу, смешиваясь с тревогой, которая не отпускала её со вчерашней ночи. Она брела по набережной Фонтанки, возвращаясь из Эрмитажа, где провела очередной день, на автопилоте таская туристов по залам с Рембрандтом и Тицианом.

Мысли были заняты совсем другим – той проклятой книгой из архива, странными словами Дмитрия про Шуйских и тем жутковатым шёпотом теней, который, казалось, преследовал её повсюду. Кольцо Дня, надёжно спрятанное под чёрной водолазкой, время от времени отзывалось лёгким теплом – словно предупреждало о чём-то, но Анна никак не могла понять, о чём именно.

Белые ночи всё ещё правили городом, стирая чёткую границу между днём и тьмой. Фонари бросали золотистые блики на тёмную воду, а мосты молчаливо наблюдали за редкими прохожими, как старые стражи, которые всё видели, но помалкивали. Петербург был настоящим лабиринтом – каждый переулок, каждый канал хранил свои секреты, и Анна всё больше чувствовала себя пешкой в какой-то непонятной игре, правила которой ей ещё только предстояло выяснить.

Она сжала цепочку Кольца сквозь ткань водолазки, вспоминая слова деда Петра: «Ты их почувствуешь, когда придёт время». И она действительно чувствовала – что-то неопределённое, но нарастающее, как грозовая туча. Будто сам город нашёптывал её имя в темноте переулков.

Свернув в узкий проход возле Эрмитажа, где дома стояли так близко друг к другу, что их тени сливались в одну сплошную массу, Анна почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом. Здесь было тише обычного – только звук её собственных шагов да далёкое журчание воды нарушали мёртвую тишину.

Она остановилась как вкопанная. Сердце заколотилось быстрее. Кольцо Дня вспыхнуло, послав жгучую волну тепла прямо в грудь, и Анна поняла – она здесь не одна.

Тень впереди, у стены старого дома, шевельнулась слишком быстро и плавно для обычного человека. Анна инстинктивно отступила назад, рука сама собой скользнула в карман, где лежал серебряный нож, выкованный дедом Петром. «Серебро их не убивает, но здорово замедляет», – частенько говорил он, и она от всей души надеялась, что старик не ошибался.

– Волкова, – прошипел голос, холодный и острый, как осколок льда.

Из тени выступила фигура – худой мужчина с впалыми щеками и глазами цвета полной луны. Губы растянулись в жуткой улыбке, обнажив клыки – длинные, острые, как швейные иглы. – Твоя кровушка пахнет… как бы это сказать… особенно.

Анна сжала рукоять ножа так, что пальцы побелели, но заставила себя стоять прямо и не показывать страха. Она знала, кто перед ней – вампир, один из тех, о которых предупреждал дед Пётр. Но в его лунных глазах была не только привычная жажда крови – там пылала настоящая злоба, словно он ненавидел её просто за то, что она существует.

Кольцо Дня разогрелось сильнее, и Анна почувствовала, как что-то в крови отозвалось, наполнив тело необычной силой.

– И кто же ты такой? – спросила она, и голос прозвучал гораздо твёрже, чем она ожидала. – И чего тебе от меня надо?

Вампир рассмеялся – звук напоминал скрежет металла по стеклу.

– Павел, – представился он с издевательским поклоном. – А хочу я того же, что и мой хозяин. Твоё Кольцо. И, конечно же, твою кровь. – Он сделал шаг ближе, двигаясь с молниеносной скоростью, но Анна была готова.

Она резко метнулась в сторону, уклоняясь от его когтей, и полоснула серебряным ножом по его руке. Металл зашипел при соприкосновении с кожей вампира, и Павел завыл от боли, отпрыгнув назад. Кольцо Дня вспыхнуло ярким золотистым светом, окутав её слабым сиянием, и Анна почувствовала, как в ней просыпаются инстинкты охотницы – те самые, что передались ей по наследству от предков.

Она ударила снова, целясь в грудь, но Павел оказался проворнее. Он схватил её за запястье – пальцы были ледяными, как зимняя стужа, – и сжал так, что нож с грохотом упал на мостовую.

– Слабая ты, Волкова, – прошипел он, наклоняясь ближе. – Такая же слабая, как и твой дедуля.

Упоминание деда Петра зажгло в ней настоящую ярость. Анна рванулась изо всех сил, свободной рукой сжала Кольцо сквозь ткань водолазки, и оно ответило – горячая волна прокатилась по телу, и она со всей силы ударила вампира в лицо. Павел отлетел к стене, словно его швырнула невидимая рука.

Он взревел, глаза полыхнули белым огнём, но прежде чем успел снова напасть, за его спиной мелькнула тень. Дмитрий появился из ниоткуда – его движения были такими быстрыми, что Анна едва успела их зафиксировать взглядом. Он схватил Павла за горло и швырнул через весь переулок. Вампир врезался в стену с таким грохотом, что кирпичи треснули, и он сполз на землю, но глаза всё ещё горели злобой.