Между

Её дядя, это точно он – она была уверена, потому что его глаза такие же, как у отца. На той единственной фотографии, что у неё есть. Она не могла вымолвить и слова. Он смотрел на неё, как на маленького ребёнка, которого видит впервые. Так забавно, ведь он и правда видел Алису впервые, вот только она уже не маленькая. Но внутри было так тепло: она словно встретила родного отца.

Алиса сделала глубокий вдох, в горле вдруг образовался ком, чувства смешались. Так много мыслей и надежд на будущее. И постепенно разум прояснялся, и она вдруг подумала, что это и есть настоящий шанс, на счастье.

Она сделала лишь один шаг к нему навстречу, когда почувствовала крепкие объятия мужчины. Единственное, что Алиса испытала в этот момент, – чувство спокойствия и уверенности. Она вдруг отчётливо поняла, что всё плохое позади, а она наконец-то сможет обрести семью, настоящий дом. Дядя Миша прижимал её к своей груди, гладил по голове и говорил какие-то слова, Алиса же лишь слушала биение его сердца и плакала от счастья в руках родного человека.

– Может, пройдём в гостиную и там поговорим? – предложил дядя Юра.

– Да, конечно. Спасибо. Я так долго ждал этой встречи, что потерял счёт времени, – ответил дядя Миша, а она всё больше убеждалась, что он невероятный человек.

– Тогда проходите, а я пока сделаю чай, – взволновано сказала тётя Лера и, торопясь, скрылась на кухне.

– Тётя Лера, я помогу, – сказала Алиса, на что она лишь покачала головой и улыбнулась:

– Ничего, дорогая. Будь тут, я быстро.

Они прошли в гостиную, где дядя Юра с Денисом устроились в креслах напротив, а Алиса и дядя Миша вдвоём – на диване. Алиса убрала плед и заметила, как он нахмурился, глядя на её загипсованную руку. Она неосознанно попыталась спрятать её, поскольку ей всю жизнь приходилось скрывать свои травмы, стараться не светить ими, но дядя остановил её и нежно взял за руку.

– Не стоит прятать. Я хочу, чтобы ты знала, что я сделаю всё возможное, чтобы ты была в безопасности и счастлива.

– Кто вы? – довольно резко спросил Денис, и Алиса посмотрела на него с укором, но он не обратил внимание, пристально глядя на дядю Мишу.

Она понимала его беспокойство, но он мог бы быть просто немного вежливее.

– Редкий Михаил Платонович, родной брат отца Алисы, Редкого Павла Платоновича, её дядя.

– Чем докажите? – всё также резко и довольно нагло продолжил спрашивать Денис, и Алиса уже собиралась вмешаться, но её опередил дядя Юра.

– Денис, попридержи свой гонор и будь вежливым. Не забывай о границах.

– Ничего страшного, Юрий Владимирович, – ухмыльнулся дядя, – пытливый ум молодого человека похвален. Он правильно поступает, что старается узнать, как можно больше информации, – он протянул Денису свой паспорт, который доказывает подлинность его личности, а также все документы, доказывающие их родство. Там же оказались и документы из органов опеки, и все личные бумаги Алисы.

– Когда вы успели обо всём позаботиться? – скептически поинтересовался Денис.

– Связи и хорошие адвокаты умеют делать своё дело, Денис, – дядя ответил вежливо и деликатно, ровным тоном, как равному себе. Его выдержке можно было только позавидовать – Алиса бы уже вышла из себя при таком обращении.

– А чем вы занимаетесь, Михаил Платонович? – спросил дядя Юра.

– У меня своя строительная компания.

– Интересно. Что строите? – было видно, что дядя Юра пытается поддерживать беседу и сгладить углы от наглости своего сына.

– В основном нежилые помещения по всей стране: торговые центры, школы, больницы, детские сады. Но есть и несколько проектов с жилыми домами. Занимаемся обустройством территорий, дизайн интерьеров и прочим. В общем, многопрофильная компания по строительству.

В этот момент вошла тётя Лера с подносом в руках и, улыбаясь, сказала:

– Как здорово, что у Алисы появился в жизни человек, который сможет оценить её талант на профессиональном уровне.

– Правда? – искренне удивляясь и улыбаясь, спросил дядя Миша, посмотрев на неё.

Алиса, словно маленькая рыбка, вытащенная из воды, не знала даже, что и сказать. Этот человек казался чем-то нереальным. Ну не могло быть в жизни таких воспитанных, образованных и статных людей. Или это просто она таких не встречала?

– Алиса очень хорошо рисует. В нашем городе она уже неоднократно занимала первые места в разных конкурсах, – тётя Лера говорила с такой гордостью в голосе, какой она никогда не слышала от родной матери.

Ей, в общем-то, было всё равно, как ей казалось. Каждый раз, когда она приносила домой очередную награду с конкурса или олимпиады, мать лишь кивала и сухо говорила: «Молодец».

Они ещё какое-то время разговаривали о разном: об Алиса, её успехах и достижениях, о дяде – но старательно избегали проблемных и больных тем. Так она узнала, что него есть жена и дочь. «Чёрт возьми, у меня оказывается была сестра, почти ровесница,» – и это оказалось волнительным и приятным. Вокруг царила приветливая и тёплая обстановка…

– Михаил Платонович, почему вы только сейчас вспомнили про Алису? – спросил Денис, разрушив сложившуюся идиллию.

Тётя Лера с укоризной и какой-то опаской посмотрела на сына, а дядя Юра сжал кулаки. Видимо, они не ожидали, что их сын сможет вести себя подобным образом в компании незнакомого взрослого мужчины. Да и Алисе, если честно, хотелось дать ему подзатыльник за его поведение.

– Почему же? – делая глоток чая, ответил Михаил. – Я всегда помнил об Алисе. По некоторым обстоятельствам я не мог встретиться с ней раньше.

– И по каким же?

– Денис! – одновременно прикрикнули родители на сына, Алиса же кинула в его сторону гневный взгляд – всё равно, что молнии сверкнули, но этому толстокожему и твердолобому всё без толку.

– По личным причинам внутри нашей семьи, Денис. И если ты позволишь, то подробности я бы хотел оставить за собой и Алисой. Боюсь, что скелеты в шкафу нашей семьи должны оставаться там же, – спокойно сказал Михаил, и на это Денису крыть было нечем. Да и куда ему тягаться со взрослым, умудрённым жизненным опытом мужчиной?

Её друг недовольно фыркнул и перестал задавать вопросы.

– Вы уж простите нашего сына, Михаил Платонович, – начала тётя Лера. – Обычно он себя так не ведёт.

– Не стоит. Всё в порядке. Я понимаю, как это выглядит со стороны: незнакомый мужчина вдруг врывается в привычную жизнь, заявляя, что он близкий родственник, что готов взять заботу об Алисе на себя и забрать с собой. Жизнь переворачивается с ног на голову, а это всегда приносит дискомфорт. Но я хотел бы сказать, что с того момента, как не стало моего брата, я всячески пытался принимать участие в её жизни, но обстоятельства складывались не в мою пользу.

– Да-да, конечно…

– Дядя Миша, – Алиса вступила в разговор, чтобы сменить тему. – Мы так и не получили разрешение забрать тело мамы для похорон…

– Не волнуйся. Я обо всём позаботился. Послезавтра состоятся похороны. Всё уже организовано и оплачено.

– О… – она точно в сказку попала? Алиса что, превратилась в чёртову Золушку? Где подвох? – Спасибо большое.

– Это моя обязанность, Алиса. Позаботиться обо всём, чтобы тебе не пришлось, – затем он словно перевёл дыхание и продолжил говорить: – Что же, я бы предложил тебе остаться в отеле, где я бы снял для тебя номер, но думаю, что здесь, в компании дорогих и знакомых тебе людей, будет спокойней?

– Угу, – она кивнула.

– Хорошо. Тогда, – он обратился к дяде Юре и тёте Лере, – могу я попросить вас позаботиться об Алисе?

– Конечно! Алиса нам как родная дочь, – радостно ответила тётя Лера.

– Благодарю. В таком случае, завтра я заеду за Алисой в одиннадцать часов. Мы должны закончить кое-какие дела, – дождавшись всеобщего согласия, он встал, чтобы уйти.

Семья Апраскиных попрощалась с ним прямо в комнате, а Алиса вызвалась проводить дядю до двери. Позади слышались выговоры родителей по поводу неподобающего поведения Дениса. Ну ещё бы! – за ним раньше такого никогда замечено не было. И видимо, наблюдая её неловкость и нерешительность, дядя решил облегчить её терзания.

– Завтра. Завтра я отвечу на все твои вопросы и расскажу всё, что знаю, Алиса. Но это завтра, когда мы будем вдвоём. Хорошо?

Алиса согласно кивнула ему, хоть и немного разочарованно, ведь ей действительно очень интересно всё узнать.

– Я правда считаю, что это должно оставаться внутри семьи, пойми пожалуйста.

– Я понимаю. Ничего страшного, – сказала она, даже если готова уже взвыть от нетерпения.

Он подошёл ближе и обнял её так по-отечески, хоть она и не знает, каково это, но ей показалось, что именно так. Алиса прижалась к нему, несмотря на то что ключица была готова снова треснуть, не обращая на это никакого внимания и пытаясь заполнить пустоту внутри, которая всегда принадлежала её отцу. И потом он сказал:

– Ты очень похожа на своего отца. По характеру ещё не знаю, но внешне точно, папина дочка.

Алиса впервые за сегодня искренне улыбнулась, потому что ей чертовски приятно знать, чтоона похожа именно на отца и что у неё есть настоящая семья.

Глава 5. Приоткрывая завесу.

– Что на тебя нашло сегодня? – я спросила Дениса.

Мне хотелось бы обидеться, но я не могла злиться на него, да и у меня не осталось на это сил. Впервые за много лет я почувствовала себя спокойно. Но он продолжал сидеть за компьютером в наушниках и не слышал меня. Ну, и что мне оставалось тогда делать? Я подошла и сняла их, зная, что он этого терпеть не может, но только так Денис мог выслушать меня. Он обернулся и зло уставился на меня, но это длилось недолго: злость утихла, сменившись чем-то неопознанным.

– Что на тебя нашло?

Он поджал губы, его брови сошлись на переносице.

– А разве я что-то сделал не так? – он повёл плечом, словно хотел сбросить с себя что-то неприятное, липкое, неудобное.

– Ты мог быть повежливее…

– Повежливее? Алиса, к нам заявляется какой-то пижон, а я должен перед ним кланяться? Меня удивляет, что ты так быстро ему доверилась, – молниеносно вскипел мой друг, а я могла только удивляться, потому что у него не было причин для этого.

Почему он злился? Мне это не понравилось.

– Вообще-то у него все доказательства нашего родства, – я фыркнула, пытаясь защититься от его агрессии.

– Бумаги могут быть липой. А ещё вот это «скелеты в шкафу должны оставаться там же», – противным тоном спародировал Денис. – Что за бред?!

– А что такого в том, что человек не хочет распространяться об этом всём?! Тем более учитывая всю абсурдность происходящего в моей семье!

Я не понимала, почему он срывал свою злость на мне. Я-то в чём была виновата?

– Алиса, – Денис взял меня за руки и подвинулся ближе.

Теперь он смотрел на меня снизу-вверх, и его взгляд был таким родным, просящим и умоляющим, я бы сказала. Но в то же время таким взглядом, как правило, смотрят на маленьких, глупых и несмышлёных детей.

– Ты ведь у меня умная и сильная девочка и понимаешь, что, когда вы будете наедине, он может наплести тебе что угодно? Верно? – спросил он, и я согласно кивнула. – Но ты, в силу своей наивности и романтичности, поверишь каждому слову? – сказал он, одновременно заправляя прядь моих волос за ухо, затем приподнял моё лицо за подбородок. – Я хочу, чтобы ты не поддавалась эмоциям и рассуждала с холодной головой. Не стоит доверять первому встречному.

– В таком случае, он может наплести что угодно и кому угодно, и любой ему поверит, – недовольно ответила я, потому что боялась разрушить ту красивую картинку, которая уже сложилась у меня в голове, и попыталась вырвать руки из хватки Дениса, но он только схватил крепче. – И что ты предлагаешь делать? Денис, я нутром чувствую, что он меня не обманывает. А ты знаешь, что своей интуиции я доверяю.

Я видела, как он сдавался, потому что знал, что я не отступлю. Ему просто не было по силам переубедить меня. Так было всегда: если я в чём-то уверена, изменить моё мнение невозможно. Но я знала, что он также не изменил своего.

Денис вдруг прижался ко мне, обнимая, и сказал:

– Я просто боюсь тебя потерять. Не хочу, чтобы ты из лап одного зверя попала к другому…

– Ты так-то о моей маме говоришь…

– Нельзя называть человеком того, кто несколько раз пытался тебя убить. Извиняться я не стану.

Мне и возразить-то было нечего. Что есть, то есть.

На следующий день дядя Миша приехал ровно в одиннадцать, как и обещал. Настроение у меня было прекрасное и воодушевлённое. Казалось, будто погода считывала его: солнце будто расщедрилось на тепло, которое подбадривало своей энергией; лёгкий ветерок плавно покачивался и нашёптывал приятные слова, приятно касаясь кожи. Высоко в небе парили ласточки, предвещая ясную погоду и бесконечное лето. Перепев скрытых в ветвях деревьев птиц под аккомпанемент монотонного жужжания насекомых… Даже несмотря на то, что я больше любила осень, сегодняшний летний день навсегда останется в моей памяти.

Мы сели в машину – к слову, дорогую. Я в них, конечно, не разбиралась, но мне показалось, что это может быть бизнес-класс: престижный и комфортный автомобиль, под стать водителю. Дядя Миша посвятил меня в планы сегодняшнего дня. Сначала он предлагал свозить меня в медицинский центр, чтобы ещё раз проверить моё состояние после аварии и получить соответствующее лечение, потому что, по его словам, я «слегка» приуменьшила последствия. Потом мы могли бы заехать куда-нибудь, чтобы пообедать и поговорить, а уже после – вернуться ко мне домой, чтобы я могла собрать вещи.

По пути в медицинский центр дядя сообщил, что наша с мамой квартира теперь официально принадлежала мне, поэтому продавать, сдавать или оставить себе – решать только мне. От этого мне стало не по себе. Я чувствовала, как на меня постепенно начинал опускаться груз произошедшего. Какая стадия проживания это была, я не знала, да и от знания мне легче бы не стало; но факт того, что я не хотела возвращаться в эту квартиру, не хотела иметь с ней ничего общего, был, есть и будет. Поэтому я сразу сказала дяде, что хотела бы её продать, а деньги – оставить на каком-нибудь счету. В случае, если я не смогу поступить на бюджет, по крайней мере, смогу оплатить учёбу.

Я в тайне всегда мечтала сбежать из этого ада, и жизнь предоставила мне эту возможность, правда, чрезмерно изощрённым способом. Какой бы ни была моя мать, зла я ей не желала и по-своему любила её. Однако, может быть, теперь, на другом конце жизни, ей станет легче, и она наконец-то почувствует себя свободно.

Вскоре мы прибыли в платный медицинский центр, где меня любезно передали в заботливые руки медперсонала. Всё прошло довольно быстро и комфортно. В самом конце со мной разговаривал психотерапевт, чему я не удивилась.

– Алиса, я хотел бы с тобой поговорить о случившемся, – начал аккуратно врач.

– О чём именно?

Хотел ли он поговорить об аварии и посттравматическом стрессе или о том, что делала со мной моя мать?

– И об аварии, и о следах насилия.

– У меня нет желания об этом говорить.

– Алиса, я не хочу давить не тебя, но ты должна понимать, что сдерживание эмоций и переживаний, такие психологические травмы могут в будущем плохо сказаться на твоём здоровье…

– Вы хотите сказать, что я такой же псих, как моя мать, или стану такой?!

Чёрт, вышло грубее, чем я хотела, но я не привыкла, я не могу говорить об этом с кем-то…

– Нет. Ты не больна, Алиса. Просто пообещай, что, если станет эмоционально тяжело, ты обратишься за помощью, хорошо?

Я заметила, что врач действительно не собирается на меня давить и допытывать.

– Как я пойму, что не справляюсь сама? – чуть погодя спросила я.

С одной стороны, во мне взыграл бунтарский юношеский дух, мол, я не больная и помощь мне не нужна. Но, с другой стороны, более рациональной, я понимала, что психологическая помощь-то мне как раз нужна больше всего. Но я была не готова, мне нужно было настроиться…

– Ты поймёшь, и я надеюсь, что для этого не должно будет произойти чего-то из ряда вон… Постарайся больше общаться с близкими, друзьями, гулять, заниматься тем, что приносит тебе удовольствие. Как только твои травмы заживут, займись йогой, плаванием, дыхательными практиками. Я распечатаю список рекомендаций, постарайся их соблюдать. Договорились?

– Хорошо.

– Кроме того, у тебя бывают панические атаки. Я выпишу тебе лекарства на случай их появления. Они быстро снизят уровень тревожности.

– Я поняла. Спасибо.

– Береги себя, Алиса. Твоя жизнь в твоих руках, и лучше тебя о ней никто не позаботится.

– То есть, надеяться ни на кого нельзя?

– Почему же? Наоборот, хорошо, когда есть люди, на которых ты можешь положиться. Я имел в виду то, что лучше тебя позаботиться о тебе никто не сможет. Любовь к себе, Алиса. Подумай об этом.

– Я постараюсь… – сказала я, после чего была, наконец, свободна.

Один из врачей долго разговаривал с дядей, хотя я могу догадываться, о чём. Следы старых травм были видны не только на моём теле, но и в результатах обследования, и они могли рассказать о многом. Дядя Миша всё больше хмурился, согласно кивал врачу, после чего пожал ему руку и поблагодарил. Врач передал ему стопку бумаг, в которых были назначения на лечение и рекомендации по реабилитации для меня. И что-то мне подсказывало, что дядя Миша с его связями прекрасно осведомлён о том, что со мной происходило на самом деле.

– Алиса…

Было видно, что ему трудно начать говорить. Я его понимала: о таком сложно говорить в принципе. Я сама об этом ни с кем не разговаривала, даже Денису не рассказывала всего. Поэтому я решила помочь ему выйти из затруднения.

– Вы по поводу моих травм?

– Да. Я хочу, чтобы ты знала: я не стану выпытывать у тебя, что, как и когда произошло, и почему. Если ты захочешь, то расскажешь сама.

– Но… вы ведь и так вероятней всего всё уже знаете… – мне было тяжело это говорить, хотя я сама не понимала, почему.

Он молчал какое-то время, а потом подтвердил:

– Да. Мои люди всё узнали.

– Тогда почему ждёте, что я сама буду рассказывать?

– Чтобы ты доверяла мне. Я знаю лишь сухие факты…

– А я могу рассказать о другой стороне…

– Верно.

Какое-то время я молчала, обдумывая услышанное. Могла ли я доверять ему? Могла ли я раскрыть свою душу? Была ли я готова к этому? Сейчас – определённо, нет, и я не знала, буду ли вообще готова быть настолько откровенной перед кем-то. Но он не требовал, и это уже радовало.

– Хорошо. Если я почувствую, что готова, то поделюсь с Вами…

– Договорились. Я не собираюсь на тебя давить. Просто знай, что помощь всегда придёт, как только ты будешь готова её принять.

После этого мы отправились в ресторан, чтобы пообедать и наконец-то обсудить то, что меня волновало. По дороге он спросил, где бы мне хотелось пообедать, чтобы чувствовать себя комфортно. Уж что-что, а вкусно поесть я любила, поэтому мы поехали в Кимчи. Я любила это место за то, что там было стильно и уютно, в какой-то степени передавалось настоящее азиатское настроение, и еда там была вкусная. Мы с Денисом бывали тут не один раз.

– Любишь азиатскую кухню?

– Мне кажется, я просто люблю поесть, – улыбнувшись, ответила я, а мой новый родственник вдруг рассмеялся так открыто и искренне, что я невольно сама начала смеяться.

– Так всегда говорил твой отец. Он тоже любил вкусно поесть, – отсмеявшись, сказал дядя Миша с ностальгией в голосе и улыбкой на лице.

Я разглядывала мужчину перед собой и пыталась его понять. Мне показалось, что между ним и моим отцом были тёплые братские чувства. Было видно, что он скучает по нему. Я не знала своего отца, лишь напридумывала себе романтических фантазий о нём. Это всё, что мне оставалось. Я знала лишь, что отец погиб на задании, но, как и почему, мне не было известно. Да и не сильно для меня это было важно: мне хотелось бы узнать, что он за человек, каким был, был ли он рад моему рождению… Я не могла вернуть его к жизни, но могла хранить тёплые воспоминания о нём, пусть и с чужих слов.

– Расскажите мне о нём? – тихо попросила я.

Мужчина внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Алиса, давай договоримся, что с этих пор мы только на «ты», хорошо? – и я согласно кивнула в ответ. – Твой отец был хорошим человеком… во всех смыслах этого слова. Он был отличным братом и замечательным отцом, пока… не погиб. Безумно любил читать, поэтому у нас дома всегда были горы из книг, – на этом моменте он улыбнулся так тепло, как будто мысленно перенёсся в те года. – Мы думали, что Паша выберет какую-то творческую работу, потому что он всегда что-то писал, зарисовывал, придумывал, но в итоге он выбрал работу в полиции.

– Почему? – искренне удивилась я, тоже не понимая такого выбора.

– Паша был сторонником справедливости. Он терпеть не мог, когда кого-то несправедливо наказывали или обвиняли, а виновные выходили сухими из воды, поэтому, когда он пришёл домой и заявил родителям, что подал документы в университет МВД, мы лишь приняли его выбор и поддержали. Отец, конечно, лелеял надежду, что он одумается, но это было тщетно.

– Почему ваш отец… – я запнулась на этом слове – почему его отец? Это было не так. Он был их отцом и моим дедом. – Дед… – с трудом сказала я, чувствуя себя непривычно. – Почему дедушка не хотел, чтобы папа там учился?

– Годы были не самые лучшие для такой работы, криминальные хроники так и пестрели событиями, а если учесть наш семейный бизнес, то… отец просто боялся за сына.

– С папой что-то случилось на работе?

Я не могла сказать, что испытываю по этому поводу какую-то боль или тоску, ведь я не знала своего отца, но вот печаль была…

– Можно и так сказать… – дядя Миша произнёс эти слова с такой болью и сожалением в голосе, что я невольно поймала себя на мысли о том, что он, возможно, чувствует себя виноватым по каким-то причинам.

Он замолчал и смотрел куда-то в сторону, а я разглядывала его профиль. Казалось, что он боролся со своими же эмоциями. Нам уже принесли еду, а он всё также сидел, не шелохнувшись.

– Дядя Миша, – аккуратно позвала я.

Он словно очнулся ото сна и посмотрел на меня, как-то удивлённо и даже сконфуженно.

– Прости, я задумался.

– Ничего страшного. Можно спросить?

– Да, конечно. Всё, что угодно.

– Вы вините себя в смерти папы? – спросила я, и его глаза моментально округлились от удивления. – Мне просто так показалось, – тут же спохватилась я, потому что фиг его знает, как он может рассудить мои слова, которые я вот так бросила в лоб.

– Если честно, – он прочистил горло, – то, да.

Я внимательно смотрела на этого человека, в его глаза, и понимала, что не мог он быть виновным. Моя интуиция говорила об обратном.

– Почему? Простите, если задаю такие неудобные и неприятные вопросы…

– Нет-нет, ты правильно делаешь. В тот год я попал в передрягу. Как выяснилось, наши партнёры оказались из криминального мира и хотели подмять под себя всех, но я этого не хотел. Вследствие чего произошла неприятная ситуация. Твой отец вмешался, но в результате погиб.

– Он защищал Вас грудью?

– Нет, в то время я сидел дома, как он мне и посоветовал.

– Вы давали на него наводку?

– Нет, конечно, нет.

– Папа работал в полиции, а те ребята были преступники?

– Ты всё правильно поняла.

– Тогда папа выполнял свою работу и погиб на службе? Так?

– Верно… – хриплым голосом сказал мой дядя.

– Тогда почему… почему Вы… – я тут же поправила себя, вспомнив о договоре, – ты винишь себя? Мой папа защищал не просто своего брата, но и невиновных людей, которых было немало, я думаю. И сколько их ещё могло быть? Он защищал пострадавших… Этих людей посадили?

– Да. Они получили наказание.

– Тогда почему ты испытываешь вину, а не гордость за то, что твой брат спас жизни? Я не знаю своего отца, но верю, что он был героем, и горжусь им. Попробуй и ты… – я улыбнулась ему, видя, как он ошарашен.

Я и сама, если честно, удивилась, не понимая, откуда у меня такие слова взялись. Говорят, чужая душа потёмки, а мне казалось, что для меня даже моя собственная душа непроглядная тьма, зато в чужих можно хоть что-то разглядеть.

Дядя Миша смотрел на меня со смешанными чувствами и, видимо, не мог их понять, поэтому не знал, что сказать.

– Я тебя не виню… – тихо сказала я, глядя ему в глаза. Я знала это чувство.

У каждого оно своё. Моё какое-то сгорбленное, несчастное, сидело в клетке моей души и постоянно что-то нашёптывало, как мантру. И хотелось что-то сказать в ответ, прокричать, воспротивиться, но оставалось только протяжно и тоскливо выть, потому что нельзя было говорить о своих чувствах, нельзя было жаловаться, нельзя было показывать свою боль… У кого-то вина вызывала страх, а у меня – боль и злость, которые перетекали в отчаяние. И что с этим делать, я не знала. В умных книжках писали, что нужно принять, пропустить через себя и отпустить. Как?! Как мне это сделать? Покажите инструкцию? Как я пойму, что оно ушло? Что я при этом почувствую? Каждый раз, когда я пыталась, оно как будто разворачивалось ко мне и тянуло свои длинные, костлявые, серые, мерзкие щупальца, и никак не хотело отпускать. А я задыхалась в этом, тонула в вине за своё существование.