Винни-Пух с лицом убийцы

Мария Ордынцева

Винни-Пух с лицом убийцы

                                          Татьяне Б., без которой этой

книги могло не быть

Глава 1.

Молодежь залипала в телефонах, не обращая внимания на происходящее вокруг. Кучи красивых девчонок в группе, а парни уткнулись в экраны и что-то яростно строчили, не замечая этих милашек. Милашки складывали губы бантиком, чтобы сделать очередную себяшку и отправить в социальную сеть, где ее наверняка лайкнули бы все те же парни их же группы, которые сейчас жили в виртуальной реальности, совершенно забыв про реальность настоящую. Молодые люди совсем разучились общаться, в очередной раз с грустью отметила про себя Быстрицкая, раскладывая материалы лекции на столе. Вместо того, чтобы флиртовать в жизни, отмечая реакции, делая знаки, общаясь глазами и словами, может, даже прикосновениями, которые будоражат кровь, всплывают позже в памяти сладким томлением, превращаются в прекрасные мгновения воспоминаний, эти балбесы сидят в телефонах и представляют, как они общаются. Что может быть глупее? Что вы потом будете вспоминать? Три смайлика и слова-паразиты, слова-обрубки, слова-жаргонизмы? Впрочем, рано или поздно они должны будут столкнуться с реальной жизнью, и столкновение это может быть не совсем приятным для них, а иногда и шокирующим. Мария видела свою задачу в том, чтобы научить их это столкновение пережить достойно. Точнее, одну из задач.

Однажды ее студентка сказала Быстрицкой во всеуслышание:

– Мария Александровна, спасибо, что сделали из нас людей.

Более ценной похвалы своей работы Мария не слышала. И всегда помнила теперь, что одна из ее главных задач – сделать из этих виртуальных обитателей реальных людей. Со своим мнением, с работающей головой, с критическим и абстрактным мышлением.

Преподавать она взялась по просьбе своей однокурсницы. Та искала преподавателя правовых дисциплин к себе в университет, были свободные часы уголовного права. На следующий семестр Марье предложили взять еще теорию и историю государства и права. И она сдуру согласилась, после чего пару месяцев добросовестно писала пособие по истории для студентов, гадая, зачем ей все это нужно. Платили там не так чтобы очень, времени и сил сей процесс занимал достаточно, а вот часов было недостаточно, чтобы быстро заработать льготный стаж.

Впрочем, Рудаков ее внезапное стремление сеять разумное, доброе, вечное, как ни странно, сразу одобрил. Марья чаще бывала дома, меньше ездила в СИЗО, суды и по следакам, значит, была меньше вероятность нажить врагов или подхватить заразу. Ему хватило уже того уникума с туберкулезом и чесоткой, в дело которого так неосмотрительно пришлось вступить Марии, спасаясь от своего будущего убийцы. Опять же, жене не скучно, пока он пропадает по своим бесконечным поручениям.

Сама Мария видела в преподавании свою добровольную общественную нагрузку, даже свою социальную обязанность. Она считала, что нет тупых студентов (за очень редким исключением), есть люди, к которым не нашли подход, которым не смогли понятно объяснить, которых не заинтересовали.

Наконец, прозвенел звонок. Это была новая группа, у них прошло пока лишь несколько первых занятий по уголовному праву, они добрались, наконец, до темы состава преступления.

Знакомясь в процессе обучения со студентами, Быстрицкая сразу обозначила непреложные правила, которые студенты старались теперь соблюдать. Телефоны откладывались в сторону, что было неслыханным делом, ведь на других предметах преподаватели с ними боролись всеми способами, но с небольшим успехом. А еще посещаемость у Марии была самой высокой на факультете, и кураторы групп, если хотели кого-то застать или сделать объявление, обычно просились решить свои вопросы на занятии у Марьи, что ей категорически не нравилось, но приходилось мириться.

Секрет таких удивительных студенческих подвигов заключался в простых с точки зрения Марии вещах: она общалась с ними как с взрослыми разумными людьми, постепенно завоевав их внимание, уважение и даже доверие. Было в порядке вещей, если кто-то из студентов подходил к ней за советом или помощью.

Сейчас, наблюдая, как они откладывают телефоны в сторону и открывают конспекты, Мария улыбнулась, вспомнив, как они знакомились на первой лекции. Они не знали тогда, кто такой Ленин. Не знали слов гимна своей страны. Они даже не знали, что в стране празднуют 9-го Мая. На контрольный вопрос Быстрицкой (она задавала его всем новым студентам), зачем они здесь – только двое ответили, что хотят работать в будущем юристами. Остальным был просто нужен диплом. И почти все они мечтали жить за границей, считая свою страну отстоем. Это была страшная картина, которая усугублялась год от года. Сейчас она была спокойна за них – эта картина ушла для этих тридцати подростков безвозвратно. Узнавая факты из прошлого, они стали гордиться родиной. Они стали подшучивать над преподавателями, читающими лекции с листа. Некоторые даже стали приносить на занятия и цитировать глупые американские законы из прецедентного права. А значит, она все делала правильно и не зря.

Подождав, пока последние перешептывания смолкнут и все тридцать пар глаз обратятся к ней, Марья начала лекцию.

Тема была сложной тем, что необходимо было сформировать абстрактное понимание взаимосвязей и взаимодействий вроде бы простых элементов, научить анализировать каждое слово, каждую деталь. Мария придумала простую наглядную схему, чтобы было проще объяснить разные аспекты, и теперь терпеливо рассказывала, анализируя каждый элемент, приводя примеры из практики, добавляя немного юмора в объяснения.

Подростки слушали внимательно, это было видно по их лицам. Ведь Марья не читала, а рассказывала, вообще не заглядывая в свои бумаги, которые были разложены на столе. Они задавали вопросы – а это для нее был очень хороший знак. Время лекции пролетело незаметно. Пора было переходить к домашнему заданию, и Мария предложила всем поискать примеры преступлений в прессе или в интернете и на следующем занятии вместе их проанализировать с точки зрения состава преступления.

В конце занятия к ней подошел невысокий вихрастый паренек в джемпере и джинсах – Леша Захаров. В своей группе он ничем особенным не выделялся – не был ни ботаном, ни звездой, но Мария давно уже заметила в нем задатки хорошего юриста, ведь если кому дано, то дано. И потому терпеливо пестовала его растущий интерес к будущей профессии.

– Мария Александровна, а можно из реальных уголовных дел примеры взять? – спросил он, удивив этим вопросом Марью донельзя. Откуда у юного студиоза мог быть доступ к такой информации?

– Да, конечно, – кивнула она. – А разве у тебя есть к ним доступ? – все-таки уточнила для порядка.

– Да у меня дядька в полиции работает. Там висяков полно, я иногда читаю, если в гости захожу, – пояснил Захаров.

– А где у тебя дядя работает? Может, я его знаю? – Быстрицкая хотела знать это не столько для понимания источника, сколько предупредить сотрудника полиции, чтобы в будущем не допускал таких утечек.

– Да в убойном отделе, – пояснил Захаров. – Громов Данил. Может, слышали?

– Вот как! – Марья улыбнулась, представив лицо Громова, когда она ему расскажет, что его племянник учится в ее группе. – Что ж, хорошо. Но только никому не рассказывай, откуда ты взял эту информацию. Ладно?

– Хорошо, – пожал плечами Леша и пошел на выход.

В дверях он встретился с Рудаковым, который как раз приехал забрать жену домой, и проворно юркнул в щель между Дмитрием и дверью. Сам Рудаков, подождав, пока Марья сгребет со стола свои бумаги, спросил:

– Ну как прошло?

– Хорошо, – улыбнулась Мария, подходя к мужу, который уже держал ее пальто наготове, чтобы она могла одеться.

– Вот и ладушки, – заключил Дмитрий, когда она продела руки в рукава, и обнял ее бережно сзади. – Как наш наследник?

Мария повернулась к нему лицом и с улыбкой заглянула ему в глаза. Ей нравилась его нежность и тотальная забота о ней, которые с новостью о прибавлении в семействе усилились многократно. Он будет хорошим отцом, подумалось ей с любовью.

– Вел себя тихо и слушал внимательно, – доложила она.

– Молодец, – похвалил Рудаков, погладив ее живот, уже заметно округлившийся. – Ну все, поехали, мне еще потом по делам нужно.

Маняша спала, когда Рудаков вернулся поздно вечером домой. Чтобы не будить свою любимку, сам разогрел ужин, сходил в душ и присел рядом с женой на диване.

Его ненаглядная три месяца назад порадовала его новостью о будущем отцовстве, за что он готов был носить ее на руках. Беременность проходила хорошо, но лишние нагрузки жены в виде работы в адвокатуре и вдобавок в университете тревожили Дмитрия. Он был рад, что Маняша переключилась на что-то не связанное с защитой интересов преступников и потерпевших, но был бы еще больше рад, если бы она оставила адвокатуру и занялась исключительно преподаванием. А Марья не хотела оставлять ни одну, ни вторую работу. Приходилось лично контролировать, чтобы следаки не звали ее в дела, где могла бы возникнуть какая-то серьезная опасность для нее. Ему хватило уже дела с ландышами год назад, когда нервы были на пределе и он еле успел спасти любимку от неминуемой смерти.

Теперь ожидались серьезные изменения в составе семейства и образе жизни. Нужно было думать поэтому об улучшении жилищных условий: Марьиной однушки теперь явно не хватало ввиду ожидаемого пополнения. Дмитрий уже обговорил этот вопрос со своей матерью, которая предлагала им обмен на свою двушку. С Марией он пока такой обмен не обсуждал, не зная, как она к этому отнесется. А до родов оставалось не так много времени, чтобы обустроиться на новом месте. Можно было, конечно, залезть в кредит и взять новую квартиру, но и это надо было сначала обсудить с супругой.

Навалились проблемы и по работе. Недавно обнаружили труп подростка с признаками насильственной смерти – и ни одной зацепки, как назло. Приходилось отрабатывать все версии подряд, весь круг знакомых – а это отнимало уйму времени. Парень был из состоятельной семьи, на учете не стоял, в драках замечен не был, в гимназии положительные характеристики и высокая успеваемость, девочка у него была Катя. Кому нужна была его смерть – было совершенно непонятно. Версию о случайных гопниках тоже проверили, и в ее пользу пока ничего не нашлось. Дело грозило стать висяком, что сильно раздражало не только самого Рудакова, но и его любимого шефа. Нефедов гонял весь отдел с утра до ночи, мариновал их на летучках каждое утро, но пока без особого результата. Иваныч был тем злее, что у него числился уже третий висяк. А это для заслуженного отдела было превышением всех допустимых норм.

Но все эти заботы сейчас отошли для Рудакова на второй план. Главное, что он был сейчас дома, рядом с Маняшей, которая тихонько посапывала возле него на подушке. Лимон давно уже пристроился неподалеку и мурчал, ожидая, когда устроятся хозяева, чтобы затем совершенно спокойно улечься на кого-то из них.

Дмитрий прилег рядом, стараясь не тревожить жену, взял ее руку в свою и закрыл глаза. Кот, произведя маневры возле его ног и помяв их предварительно, тут же занял место прямо на них, полностью исключая возможность Дмитрию двигаться или ворочаться, если у него есть хоть капля совести.

Маняша все-таки проснулась, почувствовав его присутствие. Она прижалась к нему, обхватила его рукой и снова засопела у него на плече, фактически окончательно обездвижив мужа. Рудаков чмокнул ее в макушку с улыбкой и погрузился в сон.

Когда утром он открыл глаза, Маняши рядом не было. С кухни доносился запах кофе, слышалось шкворчание – жена готовила завтрак. Лимон, естественно, тоже уже упылил получать свою законную порцию корма.

Обретший свободу передвижения, Дмитрий посетил ванную и вылез на кухню уже свеженький, сразу отдавая дань жене поцелуем в шею.

Маняша, обернувшись к нему, улыбнулась:

– Доброе утро, – и поцеловала его в губы.

– Ммм, что у нас на завтрак? – осведомился Дмитрий, уже унюхав разные аппетитные запахи и предвкушая обильную трапезу.

– Омлет, оладьи, кофе, бутерброды, – перечислила Мария, выставляя на стол перед ним указанные кушанья и дополнительно сметану, сыр и помидорки черри.

Сегодня был один из все более частых в последнее время дней, когда на Марью «напала женщина», как она выражалась. Обычно это проявлялось в желании готовить много и вкусно. Рудаков не возражал, но начал опасаться, что скоро рубашки перестанут на нем застегиваться, и по мере возможности забирал излишки наготовленного с собой. Марье он говорил, что все доест на работе, а по факту делил вкуснятину с коллегами, чтобы не жертвовать только своим гардеробом. За это «нападение женщины» на организм Быстрицкой весь отдел регулярно был ей заочно благодарен.

За утренним обсуждением планов на день незаметно пролетел час. Пора было собираться. Мария сегодня изъявила желание проехать в городок к Стожарову по очередному скучному делу о грабеже. Рудаков планировал завезти ее и отбыть на очередные обходы и обзвоны по висяку, которым начальство уже ему плешь проело. Марии он про него не рассказывал – да и зачем? У нее своих забот полно. Лекций сегодня не предвиделось, зато плановое посещение врача вносило коррективы в расписание Рудакова, которому еще надо было отпроситься у Нефедова для этой благой цели.

– Я и сама могу сходить, – заметила Марья между делом, когда речь зашла о враче, и это был стопроцентный убойный аргумент, порождающий у Рудакова обязанность везти ее самому.

– Не придумывай, – Дмитрий чмокнул ее в лоб, – я заеду и отвезу.

– Как хочешь, – пожала плечами она и отправилась одеваться.

Глава 2.

Высадив Марию у ворот, Дмитрий отбыл восвояси. Быстрицкая зашла на территорию и остановилась, раздумывая, куда ей сначала пойти – к Стожарову или к Громову, с которым она собралась обсудить его племянника.

Предпочтение она отдала все-таки стожаровскому грабежу. Дело прежде всего, а Громова с утра могло и не оказаться на месте. Но фортуна решила по-своему. Не успев подняться даже на один пролет, Марья столкнулась с Данилой нос к носу.

– О, привет, – поздоровался тот, чуть улыбнувшись своей стеснительной улыбкой. Быстрицкая всегда удивлялась, как он со своими габаритами платяного шкафа мог становиться незаметным в минуты смущения и даже словно уменьшаться в пространстве.

– Ага, ты-то мне и нужен, – Марья решила не упускать шанс, раз уж так случилось.

– Я?! – удивился Данила, снова возвращаясь к обычным своим размерам.

– Твой племянник Леша Захаров у меня в группе учится, – пояснила Марья, видя преждевременное облегчение на его лице.

– Да ну? – обрадовался он. – И как?

– Способный парень, – вполне искренне сообщила Мария. – Но он говорит, ты даешь ему дела читать. Смотри, как бы тебе не влетело потом от руководства, – Быстрицкая подмигнула снова краснеющему Громову. – И оболтусу своему запрети об этом распространяться.

– Ну да, было как-то, – кивнул Громов, немного стыдясь раскрытой тайны. – Да там висяки, кому это интересно?

– Мне интересно, – засмеялась Марья. – Поэтому лучше бы мне дал почитать. Может, что-то для лекций пригодится.

– Ну так заходи, – оживился Громов. – Свежий глаз никогда не помешает. Сегодня сможешь? Только Рудакову не говори, он запретил тебя делами нагружать.

– Отлично, – Быстрицкая и сама обрадовалась такому внезапно замаячившему развлечению. Все лучше, чем рутина. – Сейчас к Стожарову схожу и приду к тебе. Грей чайник.

Стожаров ждал ее с утра. Когда Марья вошла, она отметила уже разложенные на столе сушки, конфеты и чашки. Значит, он планировал уговорить ее на очередное дело. Марья улыбнулась, все еще помня, как год назад попала на инфекционного эпилептика, с которым все, кстати, неплохо закончилось парой лет общего режима и некоторой нервозностью Марьи по поводу возможного заражения. Пришлось тогда посдавать анализы и пройти пару обследований, чтобы убедиться, что все обошлось. После этого Рудаков долго беседовал с Андреем, и тот опасался впредь предлагать ей таких клиентов.

– Привет, – обрадовался Стожаров, завидев Марью. – По грабежу дело в суд готовим, завтра сможете ознакомиться с материалами.

– Прекрасно, – кивнула Быстрицкая, прикидывая в уме, как это состыкуется с ее завтрашней лекцией. – Тогда где-то часам к трем буду, с утра в универе.

– Никак не могу привыкнуть, что ты преподавать пошла, – признался Стожаров, придвигая ей стул. – Чай будешь?

– Да, спасибо, – кивнула Мария, присаживаясь к столу. – Какие новости? Тебе еще новую звездочку не дали?

– Сам жду, – Стожаров налил ей и себе кипятка в чашку и поставил чайник на место.

Уже давно ходили упорные слухи, что ему собираются присвоить очередной классный чин – младшего советника юстиции. Выслуги у него хватало, заслуги тоже имелись, кадры то и дело намекали, что надо бы обмыть большую звездочку, но ожидаемое событие все никак не случалось. А без приказа какое обмытие?

Мария ухватила сушку, повертела ее в пальцах. Стожаров же не просто так тут распинался. И?

Впрочем, тот и сам понял, что пора переходить к главному.

– У меня в производстве убийство, – без всяких предисловий начал он, присаживаясь за свой рабочий стол. – Подозреваемых нет.

Прекрасно, а я здесь при чем, подумала Мария, но вслух ничего не сказала, зная, что Андрей еще не закончил.

– Родители убитого – очень известные в городе люди, – продолжил Стожаров, отхлебывая чай из своей черной кружки с белой надписью «Bоss». – Естественно, они хотят эффективного расследования.

Мария все еще не понимала, какое отношение она может к этому иметь. Он хочет ее совета по делу что ли?

– У них есть свой адвокат, но им рекомендовали связаться с тобой, чтобы ты вступила в дело на их стороне, – наконец, сказал Стожаров то, зачем ее и позвал.

Вот так значит. Только какие интересы она сейчас может защищать? Подозреваемых нет, значит, дело или затянется, или станет очередным висяком. Следовательно, потенциальные клиенты сейчас будут выносить мозг, чтобы она торопила следствие и нажимала на начальников всех мастей. Переругаться со всем следствием и операми ради того, чтобы угодить беспокойным клиентам? Столько нервов для заведомо бесполезного дела. А ей рожать меньше чем через четыре месяца. Рудаков опять же будет недоволен. Нет уж, спасибо.

– Ты извинись за меня перед ними, но у меня, как видишь, немного другие планы на ближайшее время, – Марья раскрытыми ладонями указала Андрею на свой живот. – Дело, может, и интересное, но мне такие нервы сейчас не нужны.

– Да я им тоже об этом сказал, но уж очень они настаивали, – вздохнул Андрей. Он всегда был умницей и сам все прекрасно понимал. – Я им сказал, что ты скорее всего откажешься. В этом случае они предложили другой вариант – быть консультантом по делу. За деньги, конечно. Их адвокат будет делать грязную работу, а ты советовать и направлять. Ну и с нами контактировать при необходимости.

– У богатых свои причуды, конечно, – хмыкнула Марья, – но зачем им консультант при живом адвокате?

– Тебя рекомендовала Смирнова, теперь уже Нестерова, – пояснил Стожаров. – Она помнит, как ты ей помогла. Теперь они уверены, что ты и их дело поможешь распутать.

– А ты тогда на что? – засмеялась Марья весело. Они что, серьезно что ли? Наняли бы детектива тогда. Зачем им беременная женщина для установления истины? Но ей стало интересно, что ж в этом деле такого непонятного, что следствие в видимом невооруженным глазом тупике.

Стожаров ее веселья не разделял, покрывшись красными пятнами смущения. Его профессиональная гордость, естественно, была уязвлена недоверием потерпевших, но делать было нечего, приходилось работать с тем, что есть. Мария понимала только, что если она сейчас откажется и от консультаций, то мнение их об Андрее окончательно упадет ниже плинтуса, раз он не смог даже ее уговорить на такой пустяк. А значит попробуют надавить на начальство, чтобы Андрея сняли с дела. Решение будет глупое, но видимость продвижения создаст. Не видать Стожарову тогда новой звезды еще год-другой. Да и дело может попасть к Репину, а это намного, намного хуже. Что ж, в конце концов, консультации не требуют больших усилий. А порассуждать об интересном деле Мария была не против, даже будучи глубоко беременной. Да и лишняя копейка не помешает. Бог с ним и будь что будет.

– Ладно, Андрюш, пусть будет консультантство, – согласилась Мария. – Только ничего особенного от меня не ждите, я сейчас не мобильна. Гормоны опять же. Вобщем, сам понимаешь.

– Понимаю, конечно, у самого двое, – пожал плечами Стожаров и выложил перед ней папку с материалами дела. – Почитай, может, что-то увидишь свежим глазом.

Мария открыла дело. Убитому парню было шестнадцать. Звали его Игорь Озимков, он был сыном местного олигарха-пивовара и мажором. Рос в холе и неге, имел все, что можно было пожелать, учился в выпускном классе первой гимназии – лучшей в городе. Девушка у него была под стать – Катя Бергер, дочь владельца сети автосалонов и компании интернет-связи. Родители утверждали, что конфликтов в семье не было, был примерным сыном. По отдельным характеристикам из объяснений опрошенных друзей, учителей и соседей было немного другое впечатление: парень сложный, что и не мудрено при таком папаше и переходном возрасте. Но что же такого он должен был натворить, если его убили ножом в сердце?

Из судебно-медицинской экспертизы следовало, что удар был один и большой силы, направлен чуть сверху вниз. Следов борьбы на теле обнаружено не было. Мгновенная смерть.

Микрочастиц посторонних на теле и одежде не выявлено.

Орудия убийства также не найдено. Предположительно, охотничий нож или нечто в этом роде: клинок длинный, тонкий, широкий, хорошо заточен, в тело вошел как в масло – ни тебе рваных краев у раны, ни каких-либо вдавленных участков.

А что же уважаемый отец? Никто не угрожал ни ему, ни сыну, о конфликтах с друзьями ничего не знает, отношения с сыном были хорошие. Ну а что он мог еще сказать? Деньги давал, разбор полетов не устраивал – и на том спасибо, значит, хорошие отношения, значит, все в порядке.

Друзья – такие же мажоры, одноклассники, а также Катя – пояснить ничего толком не могли, в момент смерти Игорь был один. Ссор и конфликтов ни у кого с ним не было. Каковы причины убийства, они даже предположить не могли.

На месте происшествия камер не было, следов машин или людей тоже – пустырь, асфальт. Свидетелей происшествия пока не нашлось. Мда, действительно, пахнет висяком.

Мария закрыла папку и взглянула на Стожарова, который от нечего делать писал поручения в оперативно-розыскную часть для проверки очередных соображений по делу.

– Что думаешь? – спросил он, отрываясь от писанины.

– Пока ничего важного. Убийца ростом выше Игоря, силен, значит, скорее всего мужчина, хотя и не обязательно. Нож охотничий и хорошо наточен, но это не значит, что он охотник, как мы понимаем. Выждал момент, когда Игорь останется один, или заманил на нужное место для разговора, это тоже понятно, – стала рассуждать Быстрицкая. – Надо думать. Это вы уже сколько времени в теме, а я всего час.

– Согласен, – кивнул Андрей своей белесой головой.

– Пойду пока, – Мария встала, опираясь на спинку стула. Тяжеловато стало подниматься в последнее время, да и ноги часто отекали. – Если что-то надумаю, позвоню, – пообещала она на прощание.

Ей еще нужно было успеть к Даниле, пока его не услали куда-нибудь с очередным заданием.

Данила был один, остальные опера из отдела уже разбежались по поручениям.

– Наконец-то, – обрадовался он. – А то мне самому скоро уходить, но решил тебя дождаться, раз уж договорились.

– Да Андрей задержал, – объяснила Мария, присаживаясь на диванчик, стоящий тут же в кабинете.

– Слышал, у него тоже висяк, – кивнул Громов и взял со стола приготовленные для Марии папки. – Вот, смотри, я пока чай налью.

– Не надо, – улыбнулась Марья, – я только что пила.

Еще немного чая – и у нее зов природы возобладал бы над профессиональным любопытством, а это было крайне нежелательно сейчас.

Она открыла первую папку. Убита молодая девушка, семнадцати лет от роду, Кристина Василькова. Красивая, способная, куча дополнительных занятий – танцы, фитнес, вокал, английский, подготовительные университетские курсы. Встречалась с парнем из обеспеченной семьи – Денисом Щепкиным, студентом университета. Найдена на стоянке за торговым центром, одна рана в живот, умерла от потери крови. Ссор ни с кем не было, подозреваемых нет, мотивов для убийства не установлено. Дело приостановлено для розыска подозреваемых.

Мария полистала судебно-медицинское заключение. Рана колото-резаная, предположительно охотничий нож, удар большой силы сверху вниз. Где-то она это уже сегодня читала.