По твоим следам

– Но почему он не сообщил мне?

Спросила я, сама не понимая зачем продолжаю задавать вопросы, когда и так все довольно очевидно. Впрочем, хотелось верить, что всё сложнее. Что был заговор, интрига, что-то объясняющее странные сообщения, что получила Амелия.

Я вспомнила глаза Амелии – полные слёз.

– Не знаю. Он сказал только сестре. Мы узнали от неё.

Пауза.

– А теперь твоя очередь. Почему дочь Эдварда Мурра бегает по городу и ловит изменщиков?

– При всём уважении… я не стану отвечать на этот вопрос.

– Понимаю. Мне жаль, что его не стало. Он был выдающимся человеком. С большим сердцем.

Ком подступил к горлу. Я сделала несколько глотков газировки, чтобы ослабить напряжение.

– Значит, вы с Максом были знакомы? – Уточнила Мария.

– Не то чтобы. Когда он обратился… Он искал кого-то, кто не слишком известен. Кто не вызовет подозрений. Если он и знал, кто я – мне об этом не сказал.

Мария кивнула.

– Так зачем ему были нужны снимки?

– Как я уже говорила, меня не посвящали в планы. У меня была одна задача – зафиксировать факт измены. Возможно, это связано с тем, что любовница – коллега. А может, и нет. Но, признаться, моя репутация подмочится, если узнают, что я делюсь личной информацией клиента, – Выдумывала я, нет у меня еще никакой репутации.– Мне нечего добавить. Я лишь прошу – сохранить наш разговор в тайне.

Я сделала долгий глоток. Сказать больше – не решалась. Перевела взгляд на водителя. Он с аппетитом ел, прихватив двойную порцию. Сейчас я заметила, что глаза, которые изначально показались мне темными, на самом деле были серо-синими, редкий цвет. Меня удивило, как спокойно Мария разговаривала при нём. Может, он ей не просто водитель?

– Не переживай. Я не выдам тебя, – Сказала она наконец. С моих плеч словно спала волна напряжения. – Однако, я хочу попросить тебя, если мой сын снова обратиться к тебе с просьбой влезть в дела моего мужа или нашей семьи, ты должна ему отказать.

– Мне понятно, что вы не хотите, чтобы незнакомка вынюхивала сведения о вашей семье. Мне искренне жаль, если я задела вас. – Хоть в чём-то я ей не лгала, мне правда было жаль, что она узнала об измене вот так. – У меня не было права вываливать на вас этот ушат правды.

– Поверь, милая, дело не в этом. Не уверена, что ты осознаешь, чем рискуешь, копая под моего мужа. Эдмунд не из тех, кто станет молча смотреть, как нарушают его личное пространство. Из уважения к твоему отцу я считаю, что обязана тебя предупредить. Когда мой сын вернется, ты передашь ему результат своей работы – зачем бы ему это ни было нужно – и сообщишь, что впредь не станешь браться за дела, направленные на семью Астор.

Слушая Марию, я ненароком задумалась: а где сейчас тот человек, кто на самом деле сделал эти снимки? От мимолетной мысли, что он мог пострадать, я поежилась.

– Как скажете. – Конечно же, я спокойно согласилась. Охота на Эдмунда Астора – ведь не моё дело.

– Вот и славно. А теперь доедай, и мы вернём тебя туда, откуда забрали. – Я кивнула. – И, Аврора, если ты вдруг заподозришь, что находишься в опасности из-за того, во что тебя втянул мой сын, свяжись со мной. Я постараюсь тебе помочь.

Мария порылась в сумке, вытащив светлую визитку с ее номером и почтой, и положила её на стол передо мной.

Ничего себе, сама Мария Астор дала мне свой номер.

– Спасибо, – сказала я, допивая напиток.

Через двадцать минут я уже сидела в своей машине. Когда адреналин от бурного утра начал спадать, я почувствовала подступившую к горлу желчь.

Мне стало стыдно. Мария оказалась очень приятной женщиной, а я почти не сказала ей и слова правды.

Но как я могла? Макс не просто так скрывал Амелию. Я не могла раскрывать чужие секреты направо и налево – что я тогда за детектив такой? Да и вообще, насколько я компетентна, чтобы искать человека? Может, Амелии стоит обратиться к кому-то более опытному в таких вопросах?

Я глубоко вдохнула и шумно выдохнула.

– Соберись, Аврора. Ты уже начала расследование. Сама же хотела что-то более интересное. Назад дороги нет. Только вперёд. Только к правде.

Заведя двигатель своей Volvo, я направилась домой. Нужно было всё обдумать. И, пожалуй, впервые со смерти папы – несмотря на сомнения – я почувствовала себя… живой.

Сидя за столом, в своей квартире-офисе, я разглядывала, лежащее передо мной, содержимое конверта из сейфа Макса.

Снимки, которые я уже видела. Несколько графиков – какие-то расчёты компании Астор. Медицинский эпикриз, подписанный неким Доктором Перкинсом, из пансиона для душевнобольных под названием «Древо жизни» на имя Тины Торас. И флешка с единственной папкой под названием «Проект Тихая гавань».

Взявшись за дело Амелии, было бы нечестно не проверить эти зацепки, пусть я и получила их далеко не законным путем.

Даже если всё указывало на то, что Максимилиан Астор просто оказался неудачным бойфрендом, что-то упрямое внутри шептало – не спеши с выводами.

Пароля от флешки у меня не было, графики мне ничего не говорили. Я взялась за эпикриз. Имя Тины Торас было мне незнакомо. Но раз Макс держал это в сейфе – значит, это что-то важное для него.

Я пробежалась глазами по тексту.

«Пациент страдает от диссоциативного расстройства личности. Одна личность адекватна и вменяема. Вторая – одержима, маниакальна, склонна к агрессии. Под влиянием второй пациент наносит вред себе и окружающим. Первая личность не помнит действия второй. Вторая же осознает и помнит обе. Триггер не установлен. Рекомендуется постоянное наблюдение до выявления причины переключения.»

Волоски на спине встали дыбом.

Кто бы эта девушка ни была, я ей сочувствовала. Такое – не пожелаешь даже врагу.

Я открыла ноутбук и набрала в поисковике имя Тина Торас. Нашлось несколько профилей, но все – без привязки к нашему городу. Может, имя вымышленное?

Тогда, оценим, что же это за учреждение. Первой же ссылкой вышел сайт пансиона «Древо жизни». Он располагался в пригороде, в двух часах езды от Греймонта. По фото он больше напоминал спа-центр, чем лечебницу. Вполне подходящее место, если хочешь лечиться тайно.

Найдя на сайте номер, набрала его и позвонила. Через пару гудков ответила девушка:

– Пансион «Древо жизни», меня зовут Лили. Чем могу помочь?

– Добрый день. Меня зовут Лиза Браун. Видите ли, моя сестра страдает тяжелым расстройством. Мне посоветовали обратиться к доктору Перкинсу. Как мы можем к нему попасть?

– Что ж, да, Доктор Перкинс действительно выдающийся специалист. Однако, он принимает только после предварительной рекомендации и личного интервью. Пациент должен предоставить заключение другого врача, который сам отправит пациента к Перкинсу. Без него – никак. Доктор очень избирателен и берётся за тех, кому, по его мнению, другие не помогут.

Как нарциссично.

– Понимаю. А как насчет конфиденциальности? Если семья хочет сохранить личность пациента в тайне?

– Уверяю вас, мы строго следим за приватностью наших клиентов.

– Это отлично, а подскажите еще кое-что, возможна ли у вас регистрация под другим именем? Моя сестра не хотела бы шума.

– Этот вопрос, конечно, лучше обсудить с заведующим. Но, поверьте, мы всегда стремимся к комфорту и безопасности пациентов и их близких.

Завуалированное «да». Прямо не скажут, но между строк читается – за хорошие деньги они умеют хранить секреты.

– Повторите, пожалуйста: чтобы попасть к доктору Перкинсу, нужно прислать заключение другого врача?

– Да. Желающих много, а он не может принять всех. Но у нас есть и другие хорошие специалисты, мы можем предложить альтернативу.

– Я подумаю. Спасибо.

Я повесила трубку. Тупик.

Взяв флешку, покрутила ее в руках и бросила обратно в конверт, сфотографировала остальные бумаги и сохранила в облако.

На первый взгляд, все эти находки не имели прямого отношения к исчезновению Макса. Но кольцо…

Это было интересно.

Такое кольцо – это не просто украшение. Оно кричало: «Я готов сделать предложение». По крайней мере, мне так казалось.

А если так… если он собирался жениться на Амелии, он не мог просто взять и исчезнуть. Или мог?

Может, передумал. А может… его действительно что-то настигло.

Если есть хотя бы один процент, что Макс не просто уехал, я не могла сидеть сложа руки.

В полиции, скорее всего, на меня посмотрели бы как на выдумщицу. Ведь по всем признакам – он просто улетел. Но не для Амелии. Она чувствовала иначе. И я ей верила.

Потому что знаю: когда твой человек страдает – сердце знает.

Как бы приторно это ни звучало.

Мне нужен был настоящий след. Что-то весомое.

Тут я вспомнила: Мария сказала, что Макс сообщил об отъезде только сестре. Значит, она – ключ. Последняя, кто его видел. Мой первый настоящий ориентир.

Несколько минут я просматривала информацию о Кристине Астор в сети. Сестра-близнец Максимилиана.

Настоящая it-girl своего поколения. Полностью отстранена от дел семейной компании, инфлюенсер, светская львица. В ее профиле – фото с мероприятий, открытия заведений, реклама ее линии косметики, отдых, вечеринки, знаменитости. Глянцевая жизнь, какая она есть.

Ни одного поста в день предполагаемого исчезновения Макса.

Мне стало очевидно, нужно подобраться к ней. Она что-то знает. Важно это или нет – другой вопрос. Но без неё пазл не сложится.

Я открыла последний пост Кристины. На фото она позировала на фоне рекламного баннера своей новой линейки:

«Уже в эту субботу состоится выпуск моей новой линейки. Мероприятие по этому случаю пройдет в моём родном городе. Я в нетерпении показать вам эти продукты. До встречи, целую-обнимаю. Ваша Крис».

Вот она – возможность. Уже завтра. Всего-то – попасть на мероприятие… и пробиться сквозь прорву фанатов и инфлюенсеров, каждый из которых, хочет кусочек ее внимания.

Это означало лишь одно – вернуться к роли, которую я так усердно отвергала, чтобы вырваться из-под крыла деда-социопата. Мне это ещё аукнется. Но выбора нет.

Я закрыла вкладку, открыла контакты, собралась с духом и, напомнив себе, что это ради благого дела, набрала номер.

Сердце бешено колотилось. Желудок сжался в узел.

Через несколько мучительных гудков раздался сонный голос:

– Аврора? Какой сюрприз. Не прошло и полгода. Ах, подожди – прошло.

В точку. Другой реакции я и не ожидала. Но сейчас не время для выяснения отношений. Я шумно выдохнула:

– Привет, мам. Мне нужна твоя помощь…

Глава 4.

Теперь я стояла у своей крошечной гардеробной и пыталась найти хоть что-то, соответствующее дресс-коду вечеринки Кристины.

После пятиминутной тирады от матери на тему того, как подло я поступила, уехав, оставив только голосовое сообщение – и не позвонив ни разу за полгода – мы всё же перешли к делу. Мама ворчала, возмущалась, сетовала, что я прошу помочь в последний день, но всё же потянула за нужные ниточки. Не без пассивной агрессии в мой адрес, конечно: проход она выбила для себя, а меня записала как плюс один.

Мне пришлось соврать. Сказать, что просто хочу наладить связи среди «своих сверстников». Полная чушь – знаю. Но лучшего варианта не было. Мама не поощряла мою «детективную авантюру». До нее, конечно же доходили слухи о работе, которой я занималась.

Тогда я получила от нее несколько длинных сообщений в которых она подробно объяснила «почему я не права и занимаюсь идиотизмом, вместо хорошей работы и жизни». Я же, как полагается вредной дочери, их проигнорировала.

Вот только в своих речах она забыла упомянуть ряд причин, а точнее одну огромную причину, по которой я предпочла жить в в практически аварийном доме и браться за нестабильную работу.

За все спасибо моему деду – Дмитрию Волкову, маминому отцу, богатый и влиятельный, он считал, что статусом и деньгами купит мое подчинение. Сюрприз-сюрприз дедуля, я так просто не прогнусь.

С детства мне было понятно, что он за человек. В шесть лет, на ужине перед Рождеством, я подслушала его разговор с бабушкой, где он поливал моего папу помоями. Как же я тогда разозлилась, но даже будучи ребенком, решила промолчать. По правде, я всегда его побаивалась.

Когда я стала постарше отец рассказал мне их историю. Он знал, что дед его не любил, что он хотел выдать дочь за другого, что никогда не считал папу достойным и приезжал на семейные ужины только ради внука, которого надеялся взять под крыло.

Пока папа был жив он всеми силами защищал нашу семью от влияния деда. Однако, после его кончины все изменилось. Дед решил взять нас с мамой под свой контроль. Спустя лишь месяц после похорон он приехал домой и сообщил, что у него есть для меня отличная партия для замужества и что через какое-то время и маме он найдет подходящего кандидата. Будучи в бешенстве, я еле сдерживалась, чтобы не высказать ему в лицо все, что думаю, но мама просто молчала, пока дед не уехал. И потому, мне не хотелось быть той, кто защитит нас, если она сама не готова.

Лишь однажды она воспротивилась его воле, когда сбежала из дома и вышла замуж за моего папу. Видимо, то был первый и последний раз. Мне была невыносима мысль, что кто-то будет распоряжаться моей свободой, тем более в таком деле, как замужество.

А зная деда, я понимала, что это только начало, он не оставит нас в покое. Так он и поступал, выжимал людей досуха, получал от них все, что хотел и выбрасывал. Мы не были ему семьей, я не уверена, что он хоть когда-либо был способен на настоящую любовь.

Услышав мой отказ в слепом подчинении дед остался недоволен. У него было много способов заставить меня выполнять его приказы. Сначала он надавил на маму, чтобы перекрыть мне финансирование, затем, когда я ушла – подсуетился, чтобы я не могла устроиться в городе на работу по своей специальности – журналистика.

Меня не брала ни один журнал. По-началу, я не могла понять в чем дело, но на пятом собеседовании девушка мне призналась, что ими получен приказ свыше – проводить со мной встречи, но не брать на работу. Мне не нужно было долго думать, чтобы понять, чьих мерзких лап это дело.

Но я так просто не сдамся. Пусть не рассчитывает. В отличии от мамы я готова бороться за свою свободу и если придется и дальше снимать убитую квартиру и бегать за изменниками. Мне хватит сил.

Полная решимости, что поступаю правильно, я стояла посреди, вываленной на пол одежды, привезённой из дома.

Мама предупредила: дресс-код – коктейльный. Если я хочу привлечь внимание Кристины – придётся выглядеть соответствующе. А содержимое моего шкафа, очевидно, в этом не помощник.

Мысль о шопинге меня не радовала. Я любила выглядеть хорошо, но рыскать по магазинам полдня – это не про меня.

Раздумывая, я вышла на кухню поставить чайник. Дождь всё сильнее бил по окнам. Ливень серьезно разошелся. Хорошо, что я не на улице – промокла бы до нитки за пару минут.

Глядя в окно, устремила свое внимание на здание напротив – дом в стиле неоренессанс, из чёрного камня и с арочными окнами. Угол здания украшала двухэтажная колонна. В арке под ней крутилась вращающаяся дверь – вход в отель, который занимал половину дома.

Отель этот был здесь ещё до моего рождения. Район – не фешенебельный, но клиенты у них, судя по всему, были. Пару лет назад, новый владелец добился для здания статуса «исторического объекта», провёл реновацию и запустил рекламную кампанию в духе «отдых с духами прошлого». Что бы это ни значило. И это сработало, туристы полились рекой.

Дверь крутилась почти постоянно. Мне нравилось, в свободные минуты, наблюдать за людьми, которые входили и выходили. Представлять, кто они. Зачем приехали. Маленькая игра с самой собой. Тренировка наблюдательности.

И вот, дверь снова провернулась.

Из неё вышла девушка. Высокие алые лодочки. Голые стройные ноги. Облегающее платье в тон. Без пальто, без зонта – сильно не по погоде. На плече висела маленькая сумочка. Она остановилась под аркой, обхватив себя руками. Очевидно, не готовая к происходящему на улице.

Необязательно туристка – местные тоже здесь частые гости.

Хорошая гостиница в не самом благополучном районе – рай для обеспеченных поклонников нарушать супружеские клятвы.

Судя по наряду – девушка приехала на машине. И, скорее всего, не сегодня.

В её позе читалось напряжение. Неуверенность.

Чайник засвистел. Я отвернулась, выключила плиту. Вернувшись к окну, увидела: она набирала что-то на телефоне. Мимо проходили двое мужчин. Судя по виду – из соседнего бара с неоновой вывеской, что каждый вечер заливала своим светом мою квартирку.

Мужчины остановились рядом с ней и начали что-то говорить. Девушка отстранилась, но они не отпускали ее. В моей груди что-то скрутилось.

Ясно как день – она одна. А эти уроды решили этим воспользоваться.

Один из них взял её за руку. Она попыталась вырваться, попятилась, но оказалась прижатой к стене. На улице – ни души.

Так, стоп. Это уже переходит все границы.

Я отпрыгнула от окна. На мне были чёрные леггинсы и белый джемпер – сойдёт. Быстрым движением натянула резиновые сапоги (обязательный атрибут городской жизни в Греймонте) и схватила зонт-трость – пойдёт как оружие.

На улице ливень лил с такой силой, что буквально бил в лицо. За время, что я спускалась, картина сильно изменилась.

Девушка стояла в одной туфле на ноге, а вторую держала в руке так, словно в любую секунду готова запустить ей в чью-то голову. Один из мужчин валялся на земле. Второй стоял напротив, опираясь на ногу, с прилипшими к лицу волосами.

Алая леди, вооружённая каблуком, выглядела как героиня из фильма Тарантино.

Я перешла дорогу. Мужчина зарычал:

– Ты кем себя возомнила, сука!? Надо проучить таких, как ты, быть вежливыми, когда с ними разговаривают!

Он шагнул вперёд. Я быстро оказалась рядом с ней, выставив зонт вперёд – он уперся ему прямо в грудь.

– Не советую идти дальше. Это, может, и не оружие, но след оставит – будьте уверены. – прокричала я сквозь дождь.

Мое внимание было приковано полностью к нему, но боковым зрением я заметила, как девушка удивленно взглянула на меня. Потом – не сказав ни слова – сняла вторую туфлю.

– А этого хватит, чтобы отбить желание лезть к тем, кто сказал «нет».

Второй, стонущий на асфальте, поднялся. Оба бросили на нас злобный взгляд.

Такие, как они, сильны только в иллюзии контроля. Они редко вступают в бой, если не чувствуют превосходства. А мы с алой дамой – явно были не из пугливых.

– Пошли, Сэм. Эти бабы чокнутые. Найдём кого получше.

Наконец, эти гаденыши, бормоча, ушли. Я раскрыла зонт, укрывая нас обеих от дождя. Девушка всё ещё стояла, с поднятыми руками сжимая туфли. В каком-то трансе.

Я прочистила горло:

– Эй. Ты как?

Она перевела на меня раскосые карие глаза и, резко очнувшись от своего ступора, начала надевать обувь.

– Я бы и сама справилась. Не стоило выходить под такой дождь, – сказала она твёрдо, убирая мокрые пряди с лица.

– Я и не сомневалась. Просто… я правда надеялась выпустить пар. Но они оказались слишком трусливы для этого. Не повезло, – усмехнулась я.

Мне не хотелось, чтобы она чувствовала себя обязанной. Не всем легко принимать помощь. Я знала это по себе.

Она криво улыбнулась. И в её улыбке было что-то горькое.

Слова вырвались раньше, чем я успела их обдумать:

– Слушай… я как раз перед тем, как тебя увидеть из окна, поставила чайник. Может, зайдешь? Погреешься. В такую погоду такси будет ехать вечно. Можешь подождать у меня. Не настаиваю. Но судя по прогнозу – дождь до утра.

Она снова обхватила себя руками. Бросила взгляд на мой дом.

– Если у тебя найдётся зарядка для телефона… это было бы чудесно.

– Конечно. Пойдём.

Мы побрели к дому под зонтом, от которого, честно говоря, не было ни малейшего толку – мы уже промокли до нитки.

Милая квартирка, – сказала Кэт, ставя дымящуюся кружку на стол перед собой. Она сидела на клиентском стуле – в трикотажном платье и шерстяных носках, которые я ей одолжила. Нога поджата, руки обвили пузико кружки, поза непринужденная, будто она была здесь уже не в первый раз.

– Спасибо, – кивнула я. Было странно видеть в этих стенах кого-то, не связанного с расследованиями. Даже… освежающе. Пожалуй, я и правда отдалилась от обычного мира. От того, где есть просто чай, уют и теплый свет, а не только работа.

Я сделала глоток мятного чая – тепло сразу разлилось по телу. Кажется, я начинала согреваться – и физически, и ментально.

Вернувшись в квартиру, я сразу скинула мокрую одежду и переоделась в плюшевую пижаму. Без слов всучила Кэт платье, носки и махнула рукой в сторону ванной. Она так же молча ушла переодеваться. Я заварила чай, поставила на зарядку её телефон. За исключением короткого обмена именами, что случился на лестничной площадке, эти слова стали её первыми в квартире.

Поначалу она казалась старше – откровенный образ, тяжелый макияж. Но сейчас, в этом милом наряде, с вьющимися от влажности темными волосами, она выглядела моей ровесницей. И, пожалуй, не такой холодной.

– Ты местная? – спросила я, нарушив тишину.

– Относительно, – ответила она. Я вопросительно на неё посмотрела, и она добавила:

– Мне было шестнадцать, когда мы с бабушкой переехали из родного города в Греймонт. Она хотела, чтобы я получила нормальное образование, но боялась отпускать меня одну. А потому, мы продали дом и на вырученные деньги купили квартиру – меньше этой, – она обвела взглядом моё жильё, – на окраине, недалеко от порта. Бабушка нашла там работу, а я делала всё, чтобы поступить в приличное место.

В голосе Кэт сквозила горечь. Я почувствовала, как внутри у меня что-то сжалось. Мне сложно было выдерживать чужие эмоции – я со своими-то едва управлялась. Но история Кэт тронула меня. В последнее время я становилась чересчур сентиментальной к семейным темам.

– Звучит так, будто у тебя отличная бабушка, – сказала я.

– Была… – тихо ответила она.

Вот оно. Причина, почему её горечь так задевала меня. Она – отражала мою боль. Потеря. Ощущение, что ты кого-то подвела. Прошло столько времени, а я до сих пор не раскрыла тайну папиной смерти, кто бы что ни говорил, я точно знала, что это не сердечный приступ.

А у неё наверняка – свои скелеты. Надо было сменить тему. Но Кэт меня опередила.

– Слушай, я не из тех, кто ждет рыцаря в доспехах, но спасибо, что пришла на помощь. Ты была очень крута – с этим зонтом и в резиновых ботах.

– Не так крута, как ты – в алом платье и с туфлей в руке, – хмыкнула я. – Жаль, времени не было – я бы тебя сфоткала.

Мы засмеялись. Искренне. Легко. Я вдруг ощутила, как нечто внутри меня… переключилось. Словно мой внутренний автопилот, на котором я проживала последние месяцы, отключился. Я снова чувствовала. И, чёрт побери, это было приятно – просто посмеяться от души.

Помыв кружки, я убрала их в верхний шкаф кухни и открыла холодильник. Последний раз я ела утром, в компании Марии и её водителя, и, хотя то буррито было сочным, вкусным и гигантским, к семи вечера я снова была голодна.

Но на полках меня ждал «набор настоящего чемпиона»: четверть зернового хлеба, заветрившийся кусок сыра, два помидора, банка солёных огурцов и пакет молока.

Я тяжело вздохнула.

Сзади появилась Кэт и тоже заглянула внутрь:

– Ох, ну и дичь. Ты вообще чем питаешься? Позитивными вибрациями? – съязвила девушка.

– К сожалению, между спасением тебя и поисками пропавшего человека забежать на рынок как-то не вышло, – ответила я саркастично.

– Вот как, – усмехнулась Кэт. – И кого же ты разыскиваешь?

– Не могу сказать. Тайна клиента.

– Так вот ты кто. Детектив. Ищешь пропавших за деньги? Занятно.

– Ну, вообще-то я частный детектив Аврора Мурр, – сказала я с пафосом и шутливо поклонилась.

– Каждый крутится как может, – фыркнула Кэт.

– Ага, – коротко ответила я, не вдаваясь в подробности.

– И как проходят твои детективные будни? Извини за любопытство, просто никогда раньше не встречала настоящего детектива. Правда интересно, – в её глазах промелькнула искорка – почти детский азарт.

Настоящий детектив. Могу ли я себя так называть?

– Завтра мне нужно попасть на мероприятие. Хочу познакомиться с человеком, у которого, возможно, есть полезная информация. Проход я себе организовала, но… – я указала на кучу вещей на диване. – Проблема в том, что у меня нет платья. И, до того как я увидела тебя из окна, как раз ломала над этим голову.

– Хм… – она задумалась, а потом резко крикнула. – Решено! Тебе нужно платье и еда. У меня есть и то, и другое. Едем ко мне. Подберем наряд, я тебя накормлю. В благодарность за твою, чуткость.

Я опешила. Не могу сказать, что отличалась доверием к людям. Друзей у меня особо никогда и не было.

Но, чёрт, это выглядело как идеальное решение моей проблемы. Почему же я сомневалась? Никто не говорит, что после пары часов вместе мы станем лучшими подругами, верно?