Бродяги: Роман-блокбастер

Гам Летович

Бродяги: Роман-блокбастер

Пролог

Запись из журнала доктора Виктора Блэквелла

10 октября 2037 года

Не следовало мне соглашаться на предложение Вольфа продать ему свою компанию. Сейчас-то легко говорить, когда больше не нужно выпрашивать деньги у инвесторов. Но знал бы я тогда, что он собирается сделать с моей идеей, я бы сразу послал его куда подальше.

Вчерашний день начался как обычно. Я и доктор Патель были в лаборатории, анализируя предыдущие циклы “Дрифта”. За три года работы над проектом, мы охватили около одного процента мультивселенной – и это лишь по моим грубым оценкам. Никто не знает, сколько миров там, за границей нашего восприятия.

Составлять карту мультивселенной – работа не из лёгких, и я всегда настаивал на том, что качество важнее количества. Если к концу века мы сможем открыть хотя бы десять процентов (а под “мы” я имею в виду тех, кто унаследует мои исследования), это уже можно будет считать победой.

Но Вольф был другого мнения.

С первого же дня после покупки компании он начал спрашивать меня, нельзя ли как-то ускорить процесс. Я всегда отвечал – нет. К чему спешка? Мы до сих пор не знаем, как попасть в мультивселенную, не говоря уже о том, чтобы путешествовать по ней. А риски при этом остаются слишком высокими.

“Дрифт” – не просто окно. Это ещё и маяк. Только идиот станет использовать его без шифрования. Мы тщательно маскировали каждый скан, каждую волну, встраивая их в естественные шумы мультивселенной, чтобы никто нас не заметил.

Да, мы составляли карту миров. Но мы так же и прятались от них. Отключить защиту – значит в десятки, а может и в сотни раз увеличить шансы быть обнаруженными. Это всё равно что светить во тьму фонарём. И никто – ни я, ни Патель – не знал, что может посмотреть в ответ.

Но Вольфа это не волновало.

Днём он заявился в лабораторию вместе с Трентоном, своей правой рукой, и четырьмя вооружёнными людьми, которых я никогда раньше не видел.

– Игры кончились, – сказал он, отталкивая меня от пульта управления. – Если ты не можешь дать то, что мне нужно, я возьму это сам.

Доктор Патель попыталась его остановить, но Трентон ударил её прикладом в живот. Она рухнула на пол, хватая ртом воздух.

– Будете мешать, полковник вас обоих убьёт, – бросил Вольф, даже не взглянув на меня.

Человек, такой обаятельный на всех встречах перед сделкой, превратился в безумца.

Один из его людей схватил меня за воротник и швырнул на пол рядом с Патель. Она лежала на спине, глядя в потолок, всё ещё не в силах сделать вдох. В уголках её глаз собрались слёзы. Наверное, она жалела о продаже компании не меньше моего. Но я уже не узнаю, о чём она думала. Через два часа она умерла от внутреннего кровотечения на полу лаборатории, которую мы построили вместе.

– Ты слишком медленный, Виктор, слишком медленный. Что ты успел найти, а? – Вольф стоял у пульта, слой за слоем снимая шифрование. Его взгляд был прикован к голубой глади портала. В этот момент он выглядел безумцем. Я никогда не видел его таким.

– Не делай этого, Брендон, – попытался остановить его я. – Мы не знаем, что там. Миллионы миров! Что, если ты выйдешь на связь с чем-то… опасным?

Но он только покачал головой.

– Все лучше, чем ждать.

Затем он посмотрел мне в глаза и сказал:

– Ты трус, Виктор. Твой взгляд на прогресс устарел. Настоящая научная революция требует смелости, друг мой. Смелости и жертв. Ты меня еще поблагодаришь.

С этими словами он снял последний уровень защиты и ввёл серию команд, запуская широкомасштабное сканирование.

Портал вспыхнул. Система завыла предупреждениями – маскировка отключена, передача на максимальной мощности! Но он просто заглушил все сигналы тревоги и уселся в кресло, словно в кинотеатре, ожидая начала сеанса.

– Ты нас погубишь! – закричал я и пополз к нему, надеясь, что он одумается.

Его люди не дали мне приблизиться. Чей-то кулак врезался мне в висок, и я потерял сознание.

Когда я очнулся, то всё ещё лежал на полу рядом с доктор Патель. Её лицо было белым, глаза распахнуты в немом ужасе, словно она увидела привидение. Только вот ничего она уже не видела. Я закрыл ей глаза и осмотрелся.

Не знаю, сколько времени прошло, но в комнате остались только я и Вольф. Трентона и остальных уже не было. Вольф стоял у портала с закрытыми глазами, будто медитировал.

Моя голова раскалывалась от удара, зрение плыло. Я был уверен – у меня сотрясение. Комната кружилась перед глазами, но я изо всех сил старался не отключиться.

– Брендон, – хрипло произнёс я, но Вольф даже не шелохнулся, будто впал в транс.

И тогда я это услышал. Точнее, почувствовал.

В лаборатории был кто-то ещё. Не физически, но я ощущал его присутствие. Это невозможно объяснить, но я поклялся бы, что кто-то смотрел на меня из портала.

И этот кто-то пытался заговорить со мной.

Он был и далёк, и одновременно настолько близок, что я, кажется, мог бы протянуть руку и коснуться его. Он или оно видело меня. Видело насквозь. И оно не стеснялось. Я чувствовал, как оно роется в моём сознании, ищет что-то, выхватывает отдельные мысли. Но что именно?

И вдруг меня осенило.

Это существо, этот разум по ту сторону искал не просто информацию. Оно искало нас. Оно пыталось определить наше местоположение.

Борясь с болью и головокружением, я пополз к пульту управления, оттолкнул Вольфа в сторону, открыл крышку аварийного выключателя и нажал его.

Одна кнопка – и “Дрифт” сгорел.

Система защиты работала так, что высокочастотный импульс квантового разрыва превращал портал в бесполезную кучу металла. После этого всё приходилось настраивать с нуля. Я предусмотрел этот механизм именно для таких случаев. И вот, впервые за всё время, он понадобился.

Портал завыл и схлопнулся.

– Нет! – взревел Вольф, осознав, что я сделал. Он вскочил на ноги и бросился к панели, пытаясь отменить отключение.

Но было поздно.

Портала больше не было.

Я до сих пор удивлён тем, что он не убил меня. Возможно, шок от случившегося оказался настолько велик, что он просто не знал, что делать.

Не дожидаясь, пока он передумает, я вскочил на ноги и выбежал из лаборатории, которую строил столько лет. Работа всей моей жизни стала жертвой одного безумца.

Я до сих пор не знаю, какие будут последствия у всего этого. Возможно, оно – что бы это ни было – не успело определить наши координаты в мультивселенной. По крайней мере мне хочется в это верить.

Но, я думаю, скоро мы сами все узнаем.

Я лишь надеюсь, что никто не пострадает.

1

Чикаго, Иллинойс

14 октября 2037 года

Джек Хейли подъехал к подъездной дорожке своего дома и заглушил двигатель. Он не был дома две недели, и даже при свете уличных фонарей было видно, что газон давно зарос.

Он вздохнул. Работа была настоящей мукой. Слишком много командировок, слишком мало времени на семью. Ни к чему хорошему это не приведет.

Заперев свой старенький пикап “Тойота”, Джек поднялся по ступенькам крыльца. Он приехал домой на день раньше, чем говорил Сьюзан, думая, что это будет приятным сюрпризом. В последнее время у них не все было ладно, и он подумал, что это может ее развеселить. Но теперь, стоя перед дверью собственного дома, он вдруг понял, что поступил глупо. Надо было просто сказать ей, что он приедет раньше. К чему эти дурацкие игры?

Он повернул ручку и вошел в дом.

Внутри было тепло и пахло ароматическими свечами. Голос Сьюзан доносился из гостиной. Черт. Надо было ей сказать, что он приедет. Скорее всего, она проводит время с одной из своих подружек.

– Джек?! – воскликнула Сьюзан, когда он вошел в гостиную. – Я думала, ты приедешь завтра.

Она сидела на диване с чашкой кофе в руках. И Джек был прав – она была не одна. Только ее гостем была не женщина.

– Мы закончили раньше, чем ожидали, – сказал Джек, переводя взгляд на гостя Сьюзан. – Том? Не ожидал тебя здесь увидеть.

– Привет, Джек, – сказал Том Браун, вставая с кресла. – Как дела?

Джек не был ревнивым, но ему было странно видеть в своем доме другого мужчину, особенно в день, когда он не должен был быть дома.

– Давно не виделись, – сказал он, подходя к холодильнику. – Как дела, приятель?

– Все хорошо, – Том энергично кивнул. Он все еще стоял, как будто не зная, сесть ли ему обратно или уйти.

Джек достал из холодильника две бутылки пива и с улыбкой помахал одной в сторону Тома.

– Хочешь что-нибудь покрепче кофе?

– Нет, дружище, мне пора, – сказал Том, глядя на Сьюзан. Он поставил чашку с кофе на столик для журналов. – Я уже засиделся.

– Уверен? – спросил Джек и пожал плечами. – Ну, значит, мне больше пива достанется.

– Я провожу тебя, – сказала Сьюзан, вставая, но Том поднял руки в знак протеста.

– Нет, нет! Все в порядке. Я сам найду выход. Был рад встрече, Сьюзан. Джек, – он кивнул Джеку, прежде чем поспешно выйти из комнаты.

Джек проводил его взглядом и отпил пива из бутылки.

– Забавный парень.

– Джек, пожалуйста! Если хочешь поссориться, не делай вид, что тебе все равно.

Она вскочила с дивана и с кофейными чашками в руках протопала на кухню.

– А что, есть повод переживать? – Джек последовал за ней. – Он же просто твой старый одноклассник, верно? Ах да, вы ведь встречались в школе – но это же не имеет значения?!

Сьюзан повернулась к нему.

– Я случайно встретила Тома в супермаркете и пригласила его на кофе. У тебя нет причин ревновать.

Джек подошел ближе к ней.

– Я не ревную. Но, – он поставил бутылку пива на стол и положил руки на плечи Сьюзан, – странно видеть его в нашем доме в тот вечер, когда меня нет. Когда меня не должно было быть, – поправился он.

– Может, тебе стоит чаще бывать дома? – сказала Сьюзан и осторожно сняла его руки со своих плеч.

– В этом все дело? В моей работе? Я частный подрядчик. Куда меня зовут, туда я и еду.

– Я слышала это столько раз, – сказала Сьюзан, качая головой. – Иногда мне кажется, что ты никогда не уходил из “Атласа”.

– Я ушел из “Атласа” ради этой семьи.

– Но ты не с семьей! – она подошла к раковине и начала мыть чашки.

Она делала это, чтобы скрыть слезы. Джек знал это. Он также знал, что сейчас лучше оставить ее в покое. Они могли поговорить позже, в постели – или завтра утром.

Он вздохнул. По правде говоря, у него не было причин злиться. Да, он много работал, чтобы прокормить семью, но эта тяжелая работа разрушала их семью. Может, пора было найти работу попроще? Смотрителем зоопарка в Чикаго или ландшафтным дизайнером – неважно. Просто работу, где не пришлось бы мотаться по всей стране почти всю неделю.

– Поговорим об этом позже, ладно?

Ответа не последовало. Тишина. Только звук льющейся воды из крана.

– Пойду поздороваюсь с Лизой, – сказал он, выходя из кухни.

Сьюзан не ответила, но когда он уходил, ему показалось, что она оглянулась на него через плечо.

2

Исследовательская станция “Поларис-8”, ледник Аксельсон, Северная Гренландия

Метель за стенами станции усиливалась.

Альберт Миллер посмотрел в свою чашку и увидел, что в ней больше нет кофе. Это его не удивило. Сегодня утром он проснулся первым – была его очередь перекалибровывать датчики на улице. К тому же он чувствовал себя неважно, как будто подхватил простуду, что только ухудшало его настроение.

– Эй, Ричардсон, – обратился он к своему напарнику. В этот день в диспетчерской были только они двое. – В кофейнике еще есть кофе? – Он указал на кофейник, стоявший на столе Ричардсона.

– Угощайся, – сказал Ричардсон, передавая ему кофейник и возвращаясь к экрану. Миллер заметил на мониторе фотографии северного сияния. Фотографии выглядели фантастически.

– Это ты сфотографировал? – спросил Миллер, потягивая теплый кофе. Ему не хотелось работать. Здесь, в Арктике, ничто не согревало лучше чашки кофе и дружеской беседы.

– Да, вчера ночью. Тебе не удалось их увидеть?

Миллер откинулся на спинку стула.

– Нет, мне пришлось встать рано, чтобы перенастроить датчики. Да и за свою жизнь я видел достаточно северных сияний. К ним как-то привыкаешь.

Он взглянул на свой экран и чуть не подавился кофе.

– Что за черт?

– В чем дело? – спросил Ричардсон, даже не повернув головы.

Миллер подвинулся ближе к столу, поставил чашку с кофе и снова уставился на экран. Сейсмический датчик, который он перенастроил утром, посылал странные сигналы.

– Посмотри-ка. Этот сигнал с датчика – что это такое? Как будто он идет… прямо из-подо льда.

Ричардсон повернулся и пожал плечами.

– Да, выглядит странно. Может, сбой. Ты сбросил базовые данные?

Миллер закрыл глаза и застонал.

– Черт, – пробормотал он. – Нет.

– Ну, вот тебе и ответ, – сказал Ричардсон с сочувственной улыбкой. – Это ведь не трудно исправить?

– Нет, – ответил Миллер, вставая. – Пойду сброшу.

– Хорошо. А я пока сделаю еще кофе.

– Это было бы здорово, – сказал Миллер, выходя из диспетчерской.

Он направился к комнате со снаряжением, бормоча проклятия под нос. Он не мог поверить, что совершил такую ошибку новичка – забыл сбросить базовые данные. Это же азы сейсмологии! О чем он только думал?

Наверное, это все из-за вируса, подумал он, надевая снаряжение и выходя из станции. Здесь, в Арктике, простуды случались нечасто – в конце концов, на станции было всего шесть человек, не имеющих контактов с внешним миром, но вирусы умели делать свое грязное дело даже в таких условиях. Они заставляли таких хороших людей, как Миллер, терять концентрацию.

Миллер спустился по лестнице и огляделся. Метель усиливалась, и теоретически ему следовало остаться внутри. Но он не мог оставить все как есть. Это была его ошибка, и он должен был ее исправить – даже если это означало, что ему придется дважды за день промерзнуть до костей.

Он натянул капюшон и направился к датчику. Этот проклятый прибор находился в 300 футах к югу от станции и был отмечен трехметровым столбом. Миллер шел вперед, следя за своими шагами и лишь изредка поглядывая на столб. Он знал, что чем больше смотришь на цель, тем дольше добираешься до нее. В Арктике вещи не всегда работают так, как в других местах.

Миллер резко остановился и напряг слух. Ему показалось, что он почувствовал странное дрожание. Может, ему показалось? Кроме ветра и шелеста снега, вокруг было мрачно и тихо. Покачав головой, он продолжил свой путь. Может, ему нужна чашка горячего чая, немного меда и хороший сон? С каждым шагом вирус, казалось, все сильнее овладевал им.

Наконец датчик появился в поле зрения. Миллер опустился на колени, поднял его и стряхнул с него снег. Странно. Показания выглядели нормально, и зеленый светодиод на боковой панели не сигнализировал о неисправности. Он пожал плечами.

Перевернув устройство, он нажал кнопку сброса на обратной стороне. Раз… два… три… четыре… На счет “пять” устройство пикнуло. Он перевернул его обратно и посмотрел на экран:

“Базовые данные успешно сброшены”.

Хорошо. Теперь эта чертова штука должна работать нормально – по крайней мере, до следующей перекалибровки. Миллер встал, готовясь вернуться на станцию.

И тут он снова почувствовал это. Слабое дрожание, как будто лед под ним двигался.

Его осенила мысль. А что, если датчик не лгал? Что, если эти сигналы были настоящими микроземлетрясениями?

Он выругался себе под нос. Чертов Ричардсон: сбил его с толку своим вопросом. Ему следовало проконсультироваться с кем-нибудь более опытным по поводу показаний, а не с этим чертовым фотографом-любителем. Теперь он замерзал посреди метели.

Миллер снова выругался и направился обратно к станции. Метель уже замела его следы, но станция была видна впереди.

Пробираясь сквозь снег, он думал о том, что только что произошло. Землетрясения в Гренландии не были редкостью, но обычно происходили у побережья. Их станция находилась почти в 200 милях от берега. Оставались только две возможности: либо это было движение ледниковой плиты (что было бы странно для этого времени года), либо… это было что-то, с чем они никогда раньше не сталкивались.

Как только эта мысль мелькнула в его голове, лед под ним снова задрожал – на этот раз гораздо сильнее. Миллер потерял равновесие и упал на живот, ударившись о заледеневший снег и разбив губу. Здорово. Просто здорово. Он сплюнул кровь на снег и поднял глаза.

Лед перед ним треснул, обнажив зияющую дыру в земле.

Это было явно что-то новое.

Когда он поднялся на ноги, он заметил какое-то движение боковым зрением.

Миллер медленно повернул голову и замер.

Что-то вылезало из дыры.

Миллер знал всех животных, обитающих в Арктике, но это… это не было животным.

Казалось, он смотрит на монстра из фильма ужасов. Единственное отличие заключалось в том, что это существо было реальным – и оно двигалось к нему.

Миллер закричал.

Метель заглушила его крик.

3

Когда Джек вошел в комнату дочери, Лиза сидела за столом и делала домашнюю работу. Открытый ноутбук, разбросанные листы бумаги, чашка чая и модные наушники на голове – в свете лампы она легко могла сойти за студентку первого курса, работающую в кофейне. Тринадцать лет – это не шутка.

– Привет, солнышко, – сказал он, осторожно закрывая за собой дверь.

– Привет, – ответила Лиза, едва взглянув на него. С этого ракурса она напоминала ему Сьюзан. Те же волосы, тот же профиль, те же плотно сжатые губы, когда она была занята – или когда злилась на него.

– Я скучал по тебе, – сказал Джек, подходя к дочери и кладя руки ей на плечи.

– Ты разозлил маму, – сказала Лиза.

Она все еще не смотрела на него. Было время, когда она бросалась ему на шею, как только он входил в дом, прося поиграть в прятки или в какую-нибудь другую игру, и Джек с удовольствием соглашался. Но по мере того, как она росла, а Джек все меньше и меньше времени проводил с ней, веселились они все меньше. Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз они делали что-то вместе – только он и она.

Джек сел на край кровати, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Слушай, Лиза. Я знаю, ты все слышала, но…

– Ты пропустил мой концерт на этой неделе, – прервала она его, указывая на гитару в углу. – Мой день рождения на следующей неделе ты тоже пропустишь?

– Нет, конечно, – сказал Джек, наклоняясь к дочери. Он взял ее руку и поцеловал. Впервые с тех пор, как он вошел в комнату, она посмотрела на него. – Послушай, все, что происходит между мамой и мной – это временно. Я все исправлю.

Лиза вздохнула.

– Обещаешь?

– Обещаю, – сказал Джек, снова целуя ее руку и улыбаясь. – Так что ты хочешь на день рождения? Только не говори, что пони.

Лиза сделала наигранно удивленное лицо.

– Как ты догадался? – спросила она и засмеялась.

В жизни было всего несколько вещей, ради которых стоило жить, и смех его дочери был одной из них. Наверно так смеются ангелы в раю, если рай существует, подумал он.

Джек встал.

– Ладно, больше не буду тебя отвлекать. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, папа, – сказала Лиза, надевая наушники.

Он поцеловал ее в макушку и пошел к двери.

Перед тем как закрыть дверь, он еще раз оглянулся на нее. Лиза что-то печатала на ноутбуке, ритмично покачивая головой в такт музыке. Она была одна в своем собственном мире – мире, в который вскоре ни он, ни Сьюзан не смогут войти. И это было нормально. Но Джек больше всего на свете хотел, чтобы этот момент никогда не наступил.

Он осторожно закрыл дверь.

4

Международный сейсмологический центр, Вена

Гудение и писк оборудования в комнате мониторинга всегда вводили Феликса Баумгартнера в медитативное состояние. Не то чтобы это вызывало у него сонливость, но он чувствовал, будто мир за пределами комнаты переставал существовать и он оставался единственным выжившим, которому поручено следить за показаниями сотен тысяч сейсмодатчиков по всему миру. Огромная электронная карта мира на стене перед ним, усеянная светодиодными индикаторами, обозначающими местоположение датчиков, только усиливала это впечатление.

И хотя Феликс не был последним выжившим, он все же выполнял важную работу – очень важную работу. Ежедневно в мире происходило от пятидесяти до ста землетрясений, и было крайне важно отслеживать их. Большинство из них имели магнитуду 2,5 или ниже и часто были незаметны. Но это были землетрясения, и их нужно было учитывать.

Однако работа была проще, чем можно было бы подумать. Ему не нужно было сидеть весь день, пялясь на карту – для этого он был слишком опытным. Проработав десять лет, он знал точно, когда нужно сосредоточиться, а когда можно и расслабиться.

Это утро было одним из тех спокойных дней, и Феликс сидел в кресле, потягивая горячий ванильно-яблочный чай и листая старый журнал о путешествиях, который взял в библиотеке центра.

Слабый сигнал с панели, установленной на карте мира, привлек его внимание. Не торопясь, он дочитал предложение и взглянул на карту. Сигнал исходил из северной Гренландии.

Баумгартнер отложил журнал и проверил компьютер. Он нахмурился. Гренландия не была застрахована от землетрясений, но и не была сейсмоопасной зоной. Да, землетрясения там случались, но в основном они были сосредоточены вдоль побережья. Это же землетрясение произошло почти в 200 милях от побережья.

Еще одна странность землетрясения заключалась в его частоте: почти 85 Гц – намного выше, чем у обычных землетрясений.

Такая высокая частота указывала на неглубокое землетрясение, вызванное не движением тектонических плит, а процессами, происходящими близко к поверхности. В Гренландии это часто означало ледяные землетрясения. Но ледяные землетрясения не происходили зимой.

Он подумал позвонить О'Брайану, своему коллеге в Ирландии, но передумал. Был ли сигнал странным? Да, определенно. Был ли он слишком странным, чтобы звонить О'Брайану? Нет.

Феликс вздохнул, отметил событие в программе и откинулся на спинку кресла. Пора снова расслабиться. Но не успел он прочитать следующее предложение, как снова раздался звуковой сигнал. Потом еще один. И еще.

А потом – все сигналы зазвучали одновременно.

Феликс медленно поднялся со стула, не веря своим глазам. Он никогда в жизни не видел ничего подобного. Карта светилась, как рождественская елка. Сотни, нет, тысячи сигналов тревоги сыпались как лавина уведомлений о землетрясениях.

Нью-Йорк, Богота, Москва, Берлин, Токио, Мумбаи, даже Вена – и бесчисленные небольшие города и деревни. На карте не было ни одного индикатора, который бы не мигал.

Феликс подтянул стул ближе к компьютеру, отключил сигнализацию и начал пролистывать бесконечные уведомления. Это должно быть ошибкой. Какое еще этому может быть объяснение? Невозможно, чтобы на Земле происходили миллионы…

Он потер глаза – миллионы поверхностных землетрясений. Все они были поверхностными, как и то, что произошло в Гренландии.

Надо уведомить Гамильтона, директора станции. Он потянулся к телефону, но его рука замерла в воздухе, когда он услышал шумы, доносящиеся из коридора.

Центр был тихим местом – шаги, редкий смех, может быть, музыка, когда кто-то устраивал вечеринку в честь выхода на пенсию. Но крики? Нет.

Баумгартнер встал и пошел к двери. Шумы становились громче – бег, крики, плач.

Он колебался. Открывать дверь? Что-то подсказывало ему, что не стоит. Если это террористическая атака, он мог бы запереться и переждать. Но что, если пожар?

Феликс открыл дверь и вышел в коридор.

Люди бежали, кричали, некоторые даже рыдали, устремляясь к выходам. Но ни дыма, ни пламени, ни вооруженных нападавших не было.

– Что, черт возьми, происходит? – пробормотал Феликс, оглядываясь вокруг.

В толпе он заметил Андерсона, старшего научного сотрудника отдела анализа данных. Андерсон был красен, его рубашка облегала его полное тело, он с трудом поспевал за остальными.

– Что происходит?! – Феликс попытался схватить его, но Андерсон оттолкнул его, и он ударился о стену.

– Отвали! – крикнул Андерсон, даже не глядя на Феликса.

Чертов идиот, подумал Феликс, стараясь сохранять спокойствие.

Почему все бежали? Может, ему тоже надо бежать?

И тогда он увидел это в дальнем конце коридора.

Огромное существо неслось на него. Черные, зазубренные чешуйки на его коже блестели в свете флуоресцентных ламп, а шипы на его спине царапали потолок. Тварь сгорбилась на четвереньках и двигалась, как хищник, преследующий добычу.