Тайная академия слуг

– Если позволите, мы сами… – Смутившись, горничная не закончила фразу.

– Да я бы с удовольствием, но что поделать – больно уж любит глава семьи мою стряпню…

Гымхи сыпанула в миску горсть соли. Вьюны зашевелились. Хороши – жирные и длинные… При попытке схватить их за хвост они со страшной силой выворачиваются и ускользают из рук. Но под воздействием соли с них сходит слизь. Гымхи вытерла ее с рыб тыквенным листом. Молодая горничная, наблюдавшая эту сцену, не выдержала и отвернулась. Гымхи рассмеялась.

– Что, неприятно это видеть? Как они, живые существа, корчатся от боли? Небось думаете про себя: «Как вообще это можно есть?» А сами-то не едите из них суп чуотан?

– Есть-то ем, но там они в перетертом виде… – возразила горничная.

– Да, в последнее время все так и едят… Но в перетертом виде весь вкус теряется. Если есть целиком, пережевывая куски, очень вкусно!

Горничная кивнула – впрочем, это было не согласие со словами Гымхи, а скорее формальная вежливость в адрес хозяйки.

– Скажу по секрету, я тоже не люблю чуотан, – сказала Гымхи полушепотом. – Но что делать, наш глава семьи так его любит!

Она взглядом указала на большую кастрюлю, стоявшую на плите, и горничная, уловившая этот взгляд, открыла крышку – под ней уже бурлил бульон с разными приправами и соевой пастой. Туда они засыпали еще живых вьюнов и кусок тофу.

Гымхи ждала, когда суп снова закипит. Наконец на поверхности кастрюли образовалась пена. Вьюны, яростно извиваясь, заползали на плавающий на поверхности тофу как на последний оплот, где они могли спастись от кипятка, не быть сваренными заживо. Они слились с тофу в одну массу, словно в симбиозе.

Гымхи вдруг почувствовала, что сопереживает этим существам, так отчаянно борющимся за свою жизнь; да и сама она не такая же ли? Уже прошло три года с тех пор, как она появилась в этом доме, но все еще не могла избавиться от чувства, что осталась тут чужой. На словах-то да, теперь она хозяйка дома, но пришла сюда на все готовое, так что в общем-то является чужеродным объектом.

Даже после того, как Гымхи стала хозяйкой, многое осталось без изменений. Она не стала менять заведенные прежней хозяйкой распорядки и обустроенный ею интерьер – просто приспособилась ко всему этому. Старалась всем видом показать, что наследует установленную систему, отдавая дань уважения. Она хорошо знала, что высокомерие, с которым избавляются от всех устоев и вещей, напоминающих о прежних хозяевах, – это удел тех, кому нечего терять.

Нет, Гымхи избрала другой путь – завладевала домом тихо и осторожно, как туман, который мягко и незаметно окутывает тело; и вот в какой-то момент мы с удивлением замечаем, что насквозь вымокли в его влаге. Поэтому иногда ей казалось, что она как эти вьюны. Эти вызывающие отвращение, скользкие, извивающиеся вьюны, пытающиеся забраться на тофу и слиться с ним в одно. Она тоже забралась в этот дом и слилась с ним, чтобы выжить.

Гымхи бросила в кипящий суп листья капусты, черешки таро[15] и вешенки – и снова довела его до кипения. Достав тофу, нашпигованный вьюнами, аккуратно разрезала его на небольшие кусочки и переложила в чугунный горшочек, налив сверху бульон и добавив мелко порубленные перец, чеснок и имбирь. Вместе с горшочком с супом подготовила закуски – кимчхи, маринованные огурцы и маринованную зелень в соусе из соевых бобов.

– М-м, какой запах!

На часах было ровно семь. Глава семьи Пэк Сончхоль и его дети – дочь Пэк Дохи и сын Пэк Дохён – вошли в столовую.

– Прошу к столу.

Горничные и Гымхи расставляли завтрак, и скоро большой круглый стол оказался заполнен яствами.

Именно Пэк Сончхоль настоял на том, чтобы стол был круглой формы, – ему казалось, что, сидя во главе прямоугольного стола, он будто смотрит на членов своей семьи свысока. И правда, круглый стол будто создавал атмосферу равноправия и гармонии.

Но только не для Гымхи и двух отпрысков Сончхоля – уж они-то знали, что здесь, за этим столом, разворачивается схватка не на жизнь, а на смерть. Компания, основанная Пэком, которая должна была управляться всей семьей, входила в топ-50 крупнейших корпораций. И они знали: чтобы чего-то добиться в этой компании, быть дочерью, сыном или женой недостаточно – нужно приносить бизнесу пользу, доказывая этим свою ценность.

Основной деятельностью компании была закупка сырья и переработка его в различные виды сталелитейной продукции – горячекатаный и толстолистовой прокат, катанку[16], холоднокатаную сталь, электрооцинкованную, электротехническую, нержавеющую, а также титан – с последующим экспортом. За последние несколько лет компания добилась значительного роста на рынке стали для автомобилей. В этом году планировалось реализовать около 6 миллионов тонн автомобильной стали, а в течение пяти лет увеличить объем продаж до 30 миллионов тонн. Это позволило бы компании стать поистине глобальным игроком в своей отрасли.

– Благодарю вас, – сказал Пэк Сончхоль горничной, наливавшей ему в стакан воду, – он тоже никогда не позволял себе обращение на «ты» к прислуге. Ему было около пятидесяти с небольшим, и его голос звучал спокойно, а манеры отличались уравновешенностью. Это была не показная строгость или напускная серьезность, а скорее уверенность человека, многое испытавшего на своем веку.

– Ну, давайте есть… – И он первым зачерпнул ложкой горячий бульон. – Да, именно этот вкус! Вот из-за этого вкуса мне без тебя никак. Кто еще, кроме тебя, сможет приготовить такое?

И сегодня Пэк Сончхоль похвалил Гымхи.

– Сегодня первый день запуска нового проекта, так что нужно вас поддержать, – с улыбкой сказала она.

Пэк Сончхоль кивнул.

Пэк Дохи перемешивала суп ложкой. Вид вьюнов в тофу был отвратителен. Пэк Сончхоль бросил на нее предупреждающий немой взгляд. Ничего не поделать – и девочка поднесла ложку ко рту.

– Угх, это невозможно есть! – воскликнула она, со стуком кинув ложку на стол. – Дайте мне что-то другое. – Нахмурилась и кивнула горничной.

Гымхи встала и поставила перед ней тарелку с заранее приготовленным запасным вариантом – свежий салат с внушительным количеством икры, яйцо всмятку и блины с кленовым сиропом.

Это были любимые блюда Дохи. В такие моменты Чон Гымхи невольно вспоминала свое детство, когда у нее не было даже мыслей о таких блюдах, и время, проведенное в Академии слуг, где ей приходилось голодать. А Дохи… Она родилась с серебряной ложкой во рту и могла позволить себе запросто потратить десятки тысяч в день на прием пищи. Чон Гымхи знала, что Дохи предпочтет супу с вьюнами что-то более подходящее. Строго говоря, теперь она была ее матерью и должна была хорошо понимать вкусы и предпочтения дочери.

– Да, вот оно! Ну можно же было с самого начала дать что-то нормальное! – сказала Дохи, бросив мимолетный взгляд на Гымхи. Это был взгляд, наполненный досадой, – она хотела к чему-то прицепиться, но было не к чему.

– Если ты не чувствовала металлический запах крови в носу, тебе точно не понять всю прелесть этого вкуса, – сказал Пэк Сончхоль, держа горшочек с чуотаном и продолжая есть.

Дохи, закатив глаза, подумала: «Опять утренний монолог».

– Когда вы, дети, были еще малышами, я поехал в командировку в ЮАР. Это было время, когда дела в компании шли плохо. Для многих ЮАР и по сей день – просто страна где-то в Африке с серьезной расовой дискриминацией, но для нас она важна тем, что богата полезными ископаемыми. Я должен был посетить семь городов за пять дней, это был сумасшедший график. Если б мы не заключили контракт, компания обанкротилась бы и все сотрудники остались без работы, а я оказался бы в тюрьме. Я работал семьдесят часов без сна. Жара была ужасной! Днем температура достигала сорока градусов. Во рту появлялся привкус пота, зубы шатались, болели, хотелось все их просто повырывать к чертям. Для компании это был переломный момент – в случае успеха у нас появилась бы прочная база, а в случае неудачи – хоть в петлю лезь от отчаяния. Я поставил на кон все, отправившись туда… – Дохи ковыряла вилкой свой салат, думая, что лучше было не выеживаться и есть этот треклятый чуотан. – Наконец, когда я все-таки подписал контракт и вышел из комнаты, я сразу упал. Тогда внезапно налетел страшный шквал. Это был сильный ветер из Южного океана, и он был настолько мощным, что выдул все загрязнения и дым из атмосферы Кейптауна. Местные зовут этот ветер Кейп Доктор[17] – он выметает всю грязь и очищает город, – продолжал Пэк Сончхоль, погруженный в раздумья. – И меня он захватил – что-то горячее поднималось изнутри, закололо в области солнечного сплетения. «Дуй, дуй! Уноси с собой все мои беды и страдания. Отныне – только вперед с попутным ветром!» Так я думал, и вдруг из носа как потечет кровь, и в голове как зазвенит – и тогда я упал и потерял сознание. Но прежде меня молнией пронзила мысль: «Я выиграл, это успех!» Никому не понять то, что я испытал в тот момент. Это чувство успеха после невыносимых страданий – оно отпечаталось в каждой клеточке моего тела.

«Что это вообще имеет общего с мерзким чуотаном?» – хотела спросить Дохи, но молчала – за нее говорило ее выражение лица.

– Когда я пришел в себя, только тогда понял, что ужасно голоден. Целый день ничего не ел. Когда я осознал это, меня охватил такой голод, что живот будто прилип к спине. Я понял, что должен что-то съесть, и пошел искать ресторан. Кто бы мог подумать, что там, в сердце ЮАР и за тысячи километров от дома, мне доведется попробовать чуотан? Передо мной показалась вывеска – «Сеул Гарден». Я тут же забежал внутрь и заказал суп. Не могу передать, что я почувствовал. Если б мне пришлось выбрать одно блюдо на всю жизнь, это был бы он.

Пэк Сончхоль посмотрел на Чон Гымхи и улыбнулся.

– Этот чуотан, что стоит передо мной, имеет тот самый вкус, который я испытал тогда. Вкус успеха! – сказал Пэк Сончхоль.

Гымхи знала это.

– Еда – это не просто топливо, проходящее через кишечник, использующееся на наши ежедневные нужды, а затем выходящее из нас в виде отходов, – нет, это что-то большее, это акт, который одновременно включает в себя временное и пространственное измерение, это процесс, который отражает историю человека. Есть, спать и испражняться – всё это естественные процессы, но только прием пищи лучше всего отражает статус человека. Накопленный опыт и текущее положение человека определяют то, что он будет есть сегодня. А то, станет ли прием пищи просто трапезой или же останется в памяти до самой смерти, зависит от того, что человек испытывал на тот момент, какие думы думал и что переживал. И для меня чуотан – больше, чем просто суп; для меня это воспоминания о том дне и о том месте…

Это как раз то, чему Гымхи училась в Академии, и то, что ей вбивали в голову на протяжении всей учебы. Еда может занимать важнейшее место в жизни человека, поэтому у каждой пищи должно быть четкое предназначение. Более того, еда может быть одним из эффективных инструментов для завоевания сердца другого человека – как говорится, путь к сердцу лежит через желудок.

Любимым блюдом Пэк Сончхоля был тот чуотан, который он ел в Кейптауне. В Академии Гымхи оттачивала свои навыки приготовления именно по тому рецепту. И смогла в точности воспроизвести рецепт «Сеул Гарден».

В чем же секрет этого особого рецепта? Сахар. В уже закипевший чуотан нужно добавить ложку сахара с горкой. Конечно, это невкусно. Кому вообще может прийтись по вкусу чуотан с сахаром?

– Мама, а мне нравится, вкусно. – Дохён слегка склонил голову перед Гымхи.

Суп совершенно очевидно невкусен – а он говорит, вкусно! Называет мамой новую жену отца, старше его самого не больше чем на 15 лет…

Дохён отвечал за завод компании в Танджине. Каждый вечер он ездил между Сеулом и Танджином, выполняя приказ отца по отчетам о работе. Обычно по выходным не возвращался, устраивая в Танджине вечеринку на яхте, но сегодняшний день был исключением. Пэк Сончхоль открывал новый проект.

– Все вы, наверное, уже знаете, что мы открываем собственный фонд, – сказал хозяин дома, переходя к делу. Атмосфера за столом сразу изменилась – все резко напряглись. Как и в других семьях владельцев компаний, это был не просто обеденный стол, а место собраний, где решались важные вопросы.

Дохи пристально посмотрела на отца. В ее взгляде, сквозящем детской капризностью, читалось желание завладеть фондом. Пэк Сончхоль не обращал на это внимания.

– Как насчет того, чтобы передать его в управление Дохёну? Мне так жалко, что он один мучается в Танджине… – Гымхи решила нанести предупреждающий удар. Они-то все думали, что она захочет прибрать фонд к рукам.

– Я подумывал, что если ты возьмешь на себя это дело, то сможешь хорошо все устроить… Ведь ты уже привела к успеху несколько проектов, и в компании никто не будет против этого назначения.

– Куда мне, у меня сейчас дел невпроворот… Думаю, будет лучше, если это возьмут на себя Дохи или Дохён.

Гымхи хорошо все понимала. Что слова Пэк Сончхоля не были окончательным решением, а скорее приманкой, проверкой – не пройди она ее, кто знает, чем это могло бы для нее закончиться…

Голос Пэк Сончхоля был мягок и спокоен, но именно в этот момент он планировал будущий ландшафт всей группы компаний. Мужчина посмотрел на Гымхи мягким, но пронзительным взглядом.

– Сейчас-то она так говорит, но потом, небось, приберет фонд себе! – резко сказала Дохи. В ее интересах было во что бы то ни стало предотвратить такой исход событий.

– Ты что себе позволяешь, говорить так с матерью! – возмутился Пэк Сончхоль.

– Какая она мне мать? Да где это видано, чтобы мать была на двенадцать лет старше дочери! Каждый раз, стоит с ней куда-то выйти, все думают, что она моя старшая сестра.

– Наверное, я просто хорошо сохранилась, а? – сказала Чон Гымхи, смеясь. – Пусть этим займется Дохён. Если я встану во главе фонда, мы все перессоримся.

Дохён, который до этого молча ел, резко замахал руками в знак протеста.

– С меня хватит. Не хочу, чтобы дел прибавилось, довольно! – Он шутливо покачал головой. – Бог с ним, с этим фондом, папа. Я сегодня поеду с тобой в Янъян!

– Зачем это тебе туда?

На сегодня у Пэк Сончхоля была запланирована деловая поездка в Янъян для развития отельного бизнеса. Этот бизнес он собирался отдать в управление одному из членов семьи. А сегодня собирался посмотреть земельный участок под будущий отель.

– Хочу на серфе покататься. – Дохён рассмеялся. В последнее время он был прямо одержим серфингом.

– Отец, значит, работает без выходных, а ты собрался там прохлаждаться? – Пэк Сончхоль, изобразив шуточное негодование, рассмеялся. – А что до фонда – это нужно будет еще раз хорошенько обдумать.

– Разве ты не знал, что Янъян – это Мекка серфинга?

Конечно, Сончхоль это знал: Янъян – место, где на берегу моря собирается молодежь со всей страны, и именно поэтому для первого из сети отелей он выбрал его. Хотя Янъян быстро стал Меккой серфинга, здесь все еще не было курортов высшего класса, подобных тому, что он задумал.

Что ж, может, будет неплохо поехать туда с одержимым серфингом сыном – вместе прощупать почву…

– Вода еще холодна, – сказал Сончхоль.

– Эх, ничего ты не понимаешь, – с уверенностью ответил Дохён. Приняв ответ отца за разрешение, он воодушевленно продолжил: – В Корее летом почти нет волн, а вот весной и осенью – самое то. Даже зимой приезжает куча народу, чтобы покататься на волнах.

– Ладно, но почему именно Янъян? – с интересом продолжил расспрашивать Пэк Сончхоль.

– Потому что волны там потрясающие. Пики отличные, стенки длинные, есть трубы[18], – объяснил Дохён.

– Ну и дела… Сын главы компании увлекается серфингом. Если кто-то это услышит, удивится, – с улыбкой сказал Пэк Сончхоль.

– Ты просто сам не пробовал. Это спорт, который включает в себя все стороны жизни – радость, гнев, печаль и счастье, – ответил Дохён с гордостью. Почувствовав, что отец настроен положительно, он продолжил: – Когда смотришь на буйные волны, что-то поднимается в тебе – хочешь их победить, оседлать. Ты сталкиваешься с ними, борешься, иногда терпишь холод и ветер, преодолеваешь препятствия – и в этом процессе будто можешь понять, где границы твоих возможностей. Это и есть серфинг. Перед тем как вступить в схватку с волнами, ты не осознаешь, насколько они сильны. Чтобы прокатиться на волне, нужно точно рассчитать момент. Разве не так и в нашей жизни? Чтобы добиться успеха, нужно уметь подгадать нужный момент. Нужно уметь выжидать. Я не просто так сравниваю нашу жизнь с серфингом. Что такое жизнь? Череда приливов и отливов. Человеку дается выбор: либо он оседлает волну и пойдет вперед, либо его поглотит волна и он утонет. Преодолевая трудности и невзгоды, человек движется вперед – это и есть серфинг…

– Ну все, понесло, заговорил ты нас совсем, – рассмеялся Пэк Сончхоль.

Да, у Дохёна язык был хорошо подвешен. А еще он умел говорить так, чтобы его слова были приятны собеседнику, как будто он знал, что тот хочет услышать.

– Кто впервые сравнил жизнь с волной? Когда сталкиваешься с трудностями и невзгодами, не убегай. Знаешь ли ты, как не быть поглощенным этими трудностями? Нужно подружиться с ними. Если ты примешь, что жизнь – это путь, на котором ты с трудностями как с друзьями, тогда ты сможешь их принять. Это ведь те слова, которые ты всегда повторяешь, отец.

– Ладно-ладно, я понял… Хватит. Чувствую, никуда мне не деться – не возьму тебя с собой, так потом целыми днями буду слушать твои философствования о серфинге. – Закончив свой суп, Пэк Сончхоль с улыбкой встал с места. Дохён встал за ним. Дохи, фыркнув, первая удалилась к себе в комнату.

– Спасибо, было вкусно, – обратился Пэк Сончхоль к Гымхи и горничным.

– Ступайте, я уберу здесь и потом помогу вам с подготовкой, – сказала Чон Гымхи, убирая пустые тарелки.

Дохён подошел к ней и, мило улыбаясь, начал помогать.

– Вы уж простите сестру. Наша акула хоть сейчас и ведет себя так, когда-нибудь она вас полюбит – вы ведь такой замечательный человек!

Дохи была директором в головном офисе. Иногда брат шутливо называл ее акулой. Гымхи молча улыбнулась в ответ.

Убедившись, что горничные вышли из столовой, Дохён подошел к Гымхи и сказал ей на ухо:

– Спасибо, что держите это в секрете от папы, мама.

Чон Гымхи еле заметно кивнула. Странно. Чего он добивается?

Она заметила, что Дохён всегда старается избегать открытых конфронтаций с другими людьми. Вместо этого он умело использует свой ум, чтобы валить своих противников, действуя у них за спиной. Он любит спать голым, не усложняет отношения с противоположным полом. А еще у него фетиш – шпильки; он не то чтобы совсем на них повернут, но все-таки… Вдобавок он прекрасно умеет распознавать скрытые намерения других людей.

Секрет Дохёна касался того, что Гымхи увидела в Танджине, отправившись туда однажды в командировку. Наркотическая вечеринка. На яхте тусили наследники богатых семей – и вытворяли невесть что в наркотическом угаре. Гымхи узнала об этом и сохранила в секрете; именно после этого Дохён стал так вежлив и обходителен с ней.

Конечно, Гымхи узнала об этом совсем не случайно. Чтобы взять под контроль эту семью, нужно знать слабые места каждого. Это тоже была стратегия выживания, усвоенная ею в Академии. Она уже собрала доказательства, спрятав их от Дохёна. Они станут ее тузом в рукаве – и кто знает, возможно, придет день, когда ей придется разыграть эту карту…

Дохён по-прежнему оставался для нее загадочной личностью. С ним нужно было вести себя осторожнее, чем с Дохи, у которой что на уме, то и на языке. В отличие от своей сестры, он всегда сохранял невозмутимый вид, подобно своему отцу. И ведь вот совпадение – стал так рьяно увлекаться серфингом именно в тот момент, когда его отец начал думать об отельном бизнесе на юге и выбрал Янъян для своего проекта… Прикрывась этим, он спокойно ездил с отцом, не занимаясь лично грязной работой.

Чему учился у отца Дохён, когда тот строил свою империю? Конечно, самому главному – идти к своей цели по головам других. Лжи, хитрости, обману – все средства ведь хороши. Главное – получить желаемое.

Когда Гымхи впервые пришла в этот дом десять лет назад в качестве личного секретаря первой жены Сончхоля, Дохён был еще старшеклассником. Обладая хорошими внешними данными, имея отличные результаты в учебе и будучи яркой личностью, он приобрел всеобщую популярность.

В то время Дохён занял второе место на конкурсе, организованном Министерством образования. Его отец, признававший только тех, кто мог доказать свою способность добиваться лучших результатов, даже если речь шла о сыне, был недоволен – всего лишь второе место?

Призом за первое место была трехмесячная краткосрочная стажировка за рубежом. Но вдруг разгорелся скандал с девочкой, занявшей первое место. Оказалось, что она была беременна и сделала нелегальный аборт[19]. Когда об этом стало известно в СМИ и в обществе послышались возгласы осуждения, она была вынуждена отказаться от стажировки. Тогда Дохён, занявший второе место, отправился за границу вместо нее. И Сончхоль похвалил сына – молодец, решил проблему сам, без помощи отца.

В Академии их напутствовали зорко следить за Дохёном. Как им рассказали, именно он стал источником утечки информации о той девочке в СМИ и сам строчил гневные комментарии, разжигая публичный шквал негодования. И добавили, что когда-нибудь он может стать помехой на пути к полному контролю над компанией – и тогда его нужно будет устранить. Но об этом ей могли и не говорить – это было очевидно, хоть сейчас они и выглядели как живущие душа в душу мачеха и пасынок. Это было сделано для того, чтобы в будущем он не стал препятствием для захвата бизнеса и укрепления позиции Гымхи.

* * *

– Все готово, верно? – спросила Гымхи у сотрудника.

После того как Сончхоль и Дохён уехали в Янъян, Гымхи тоже вышла на работу. В эту субботу ей нужно было быть на месте – в торговых центрах самые большие потоки людей именно в выходные. К тому же именно сегодня иностранные СМИ собирались делать репортаж о торговом центре, так что ей нужно было быть там, чтобы все прошло как надо.

– Да. Всё в полном порядке.

– Отлично. Обеспечьте всё в лучшем виде.

Она оперативно, без суеты начала давать указания по делам, которые требовали незамедлительного урегулирования. Ее кабинет был светлым и просторным – настоящий символ успешной жизни. Передняя стена была полностью покрыта десятками экранов, показывающих потоки людей в торговом центре.

Когда сотрудник вышел, Чон Гымхи медленно оглядела кабинет. Ее взгляд задержался на выгравированном на стене логотипе.

POSH CLUB[20].

Торгово-развлекательный комплекс, который она основала и развивала. Он располагался у недавно открытой станции и был проектом, продемонстрировавшим всем ее способности.

Этот проект был встречен многочисленными возражениями внутри группы. Говорили, что это требует огромных вложений и что банки не захотят предоставлять кредит компании, не имеющей опыта. Были сомнения в успешности проекта и звучали разумные аргументы против агрессивных инвестиций. За спиной все шептались, что новой супруге было бы лучше заняться благотворительностью или культурными проектами.

В этих словах был смысл. Торговый центр был обречен на провал, его нельзя было привести к успеху, располагая тем, что было у компании на тот момент. Однако Чон Гымхи доказала обратное. И сделала это с поддержкой крупнейшего банка страны, который предоставил весь необходимый капитал. Именно тогда Пэк Сончхоль обратил внимание на Гымхи и стал учитывать и ее при разделе бизнеса. Ведь она добилась немыслимого, особенно в плане банка. Как ей удалось этого добиться?

Было то, что она утаила от Пэк Сончхоля, – информационная поддержка со стороны Академии.

У президента банка имелся тайный внебрачный ребенок. Он давно грезил о политической карьере, поэтому тщательно следил за своей репутацией, убежденный, что никто не сможет раскрыть существование ребенка, сведшего бы все его амбиции на нет.

Когда Гымхи в очередной раз пришла к президенту банка с проектом, который он ранее отклонил как абсурдный, тот в знак уважения к Сончхолю все же назначил ей встречу – ладно, так уж и быть, посидит с ней минут десять, выпьет чаю, а там – к другим делам.

– Аромат кофе просто замечательный. – Чон Гымхи расслабленно устроилась на диване в кабинете президента, наслаждаясь кофе.

– Верно, это самый дорогой в мире сорт кофейных зерен – гавайский Кона. Я несколько раз угощал им и вашего супруга.

В его голосе, хоть и звучавшем с уважением, слышались нотки нетерпения, и он всем видом показывал, что некогда ему распивать кофе. Его секретарь время от времени входил в кабинет, чтобы напомнить о предстоящем расписании.

– Кажется, вы очень заняты…

– Да, такая работа. Постоянно бегаю, решаю проблемы, и часто приходится говорить людям нелестные вещи.

– Наверное, вам нелегко. И за репутацией приходится следить… – сказала Гымхи, будто сама себе, потягивая кофе.