Угадай убийство

Святослав Горелов

Угадай убийство

Светлой памяти моего редактора – Ирины Ивановны.

Вы всегда рядом и каждую страницу

этой книги, я вспоминал ваши ответы.

Спасибо вам за все! Я знаю, вы это обязательно видите!

Ирине Андреевне и Марине Михайловне,

которые когда-то теплым июньским днем

показали, насколько круто угадывать песни!

Без вас этой истории не случилось бы.

Музыка нас связала,

Тайною нашей стала.

МИРАЖ

Завтра кто-то утром в постели

Поймет, что болен неизлечимо

Кто-то, выйдя из дома, попадет под машину

Завтра где-то в одной из больниц

Дрогнет рука молодого хирурга

Кто-то в лесу наткнется на мину

КИНО

Глава 1

Фаина

Ай, даже счастье, словно талый снег

Где же, Фаина, твой серебристый смех?1

Ее действительно звали Фаина. Было ей семьдесят шесть лет, и каждый раз, когда он приезжал к ней, в его голове назойливо играла старая песня про Фаину. Он не мог отделаться от этой мелодии и, поднимаясь в квартиру, сам того не замечая, иногда просто вслух напевал ее.

Фаина, Фаина, Фаина, Фаина, Фай-на-на…

Она жила в пятиэтажном доме сталинской постройки, неподалеку от вокзала. На удивление пустой двор, где всегда можно было найти место для парковки.

Ах люблю тебя, Фаина-Фаина!

Заканчивался вечер воскресенья, почти все вокруг в неспешной суматохе готовились к новой рабочей неделе. Идеально чистый подъезд дома встретил его тишиной и приятным мясным ароматом. Кто-то очень вкусно готовил мясо. Обычно ароматы готовки вызывали у него стойкое отвращение, но здесь пахло просто фантастически. Если бы ему кто-нибудь также вкусно готовил бы еду, когда он возвращался поздно вечером домой, а утром ждал на кухне со вкусно приготовленным завтраком…

Нет, дома его ждало одиночество, темная квартира и пустой холодильник

Он вздохнул и стал подниматься наверх. Хоть в подъезде и было чисто, а на старых подоконниках даже стояли цветы в изящных горшочках, за которыми явно заботливо ухаживали, со светом тут явно имелись большие проблемы. На некоторых этажах освещения не было вовсе. Приходилось двигаться чуть ли не наощупь или полагаться на тускловатый сиреневый свет, лившийся из окон от уличных светильников. На третьем этаже одинокая лампочка горела почти незаметно, но хотя бы она была. И можно увидеть куда ставить ногу, чтобы не навернуться с этой исторической лестницы. А вот дальше ждала кромешная темнота.

Он замер. Нога так и осталась приподнятой, готовясь встать на следующую ступеньку более чем полувековой лестницы, явно помнящей живого Сталина.

На пятом этаже, где жила Фаина Александровна, сегодня непривычно темно. Вернее, там попросту царил мрак.

Музыка, игравшая в его голове, бесконечно повторявшая имя Фаина, внезапно стихла. Сразу после появилась другая.

У кого-то в квартире играла какая-то мелодия. Громко. Шум басов гулко бил по стенам, отдавая неприятным ритмом в его голове. Как можно слушать такую громкую музыку и не мучиться потом от головной боли?

Цепко хватаясь за перила, он стал подниматься, все больше погружаясь в мрак пятого этажа. Музыка становилась громче и четче.

И играла она из-за двери квартиры Фаины Александровны.

Он снова остановился. Сердце гулко билось в груди, а глаза постепенно привыкали к тьме. Ему показалось, что он все же ослышался. Какофонический гул и басы оформились в слова и теперь настал черед удивляться. Из-за двери квартиры Фаины доносился трек группы На-на «Фаина». Та музыка, все его визиты столь надоедливо звучавшая только в его голове и едва не слетавшая с губ, оформленная в слова стихов, играла в квартиры пожилой женщины. По-настоящему.

Наверное, тут какая-то шутка. Он улыбнулся. Да, точно, шутка. Фаина так развлекается. Просто решила его повеселить, включив «гимн» своего имени. Он ведь так ее и звал всегда – Фаина. Без отчества. Оно строго под запретом.

Это меня так старит, сказала она ему как-то. Отчество – прерогатива пожилых людей. Сейчас модно ко всем, даже к начальству, обращаться только по имени. А я хочу быть модной. Я хочу быть молодой.

Я хочу быть в тренде, добавил он за нее нынешнее модное выражение, уже набившее определенную оскомину, и улыбнулся сам себе.

Эх, старая кокетка-модница! Как же она нравилась ему.

Да в этой песне только капля слез. Ну, зачем же Фаина ты мне утерла нос?

Он наконец ступил на площадку пятого этажа и позвонил в дверь, справившись с первоначальном оцепенением. Странно, что его могло так напугать? Ведь он именно напуган. Ему не нравился этот мрак на площадке. Ему не нравилось, что в квартире пожилой женщины (да простит она его за это прилагательное) если и играла, то только классическая музыка, или же очень старый и явно редкий джаз, неведомых ему исполнителей. И тут на тебе, группа На-на. Лихие и такие романтичные девяностые.

Что-то не складывалось.

Больше всего пугало отсутствие света. Он пригляделся, и увидел, что плафон с лампочкой выкручен. На их месте зияет пустота.

Выкручен…

Кому только понадобилось выкручивать целый плафон в подъезде?

Времена темных подъездов и разбитых лампочек остались в девяностых, вместе с теми самыми песнями. И тем не менее, плафон кто-то выкрутил, погрузив этаж во мрак. Намеренно. Один неверный шаг – и можно улететь с лестницы.

Лечу в темноту – когда-то так пела покойная Жанна Фриске. Он на мгновение закрыл глаза, вспомнив какой красивой была певица, и снова позвонил в дверь. За стенкой продолжала разливаться гулкая трель.

Фаина не спешила открывать. Звонок был громкий, и явно на мгновение заглушил звуки песни.

А потом песня смолкла. Он остался на лестнице в тишине. Тишине и обволакивающей темноте. В ушах затихали финальные аккорды старого хита начала девяностых. На одну секунду ему показалось, что он здесь не один. Площадка широкая, где-то в глубине этажа должны быть двери еще двух квартир. Он повернулся в ту сторону, но ничего не увидел. Вернее, ничего увидеть он и не мог – там был непроглядный мрак. Дверь квартиры Фаины хотя бы как-то подсвечивалась призрачным светом фонарей, достающих до нее с лестничного окна.

Мог ли кто-то прятаться в этом мраке? Что если оттуда на него прямо сейчас смотрит некто неизвестный? И явно с недобрыми намерениями, потому как кто еще мог спокойно находиться в такой тьме больше минуты? На этаже с выкрученной лампочкой…

А не он ли ее и выкрутил?!

Ему даже показалось, что во мраке постепенно прорисовываются черты неподвижно стоящей там фигуры. Он почти увидел ее – темную, невысокого роста с большим капюшоном на голове. Но почти сразу отогнал наваждение, стараясь не думать о таком. Одни глупости лезут в голову. Чем больше стоишь на лестнице в кромешной темноте, тем более дурные мысли лезут в голову.

Он снова позвонил, устав ждать.

И тут песня за дверью вдруг заиграла снова.

Он вздрогнул. Кто-то поставил ее на повтор. Хотя почему кто-то? Это явно была Фаина, которая опять же почему-то совершенно не торопилась открывать своему воскресному гостю.

Что она, уснула что ли? Но тогда, кто включил музыку заново? Или это произошло автоматически?

Он постарался вспомнить, был ли у нее компьютер? Или хотя бы планшет. Ничего подобного на ум не приходило. Да и телефон был довольно старый, чуть ли не кнопочный. Вряд ли там могли стоять какие-то музыкальные приложения. Понятие мессенджеров и социальных сетей Фаине неизвестно. Сами они и списывались строго по смс. Старомодно. Лампово, как бы сказала нынешняя молодежь.

Он постучал в массивную металлическую дверь. Теряя терпение, позвал хозяйку по имени, дернул изящную ручку.

И дверь открылась. Из-за двери появился большой проблеск света, то ли из комнаты, то ли из коридора, чуть разогнав полный мрак лестничной площадки. Он открыл дверь пошире, удивленный такому внезапному во всех смыслах открытию.

Прихожая была темна, тусклый свет горел дальше в комнате.

– Фаина?

Ответа так и не было.

Больше и больше все вокруг начинало походить на сон.

– Фаина? Где вы? У вас открыто….

Разувшись, он прошел по коридору в комнату, где горел свет. После мрака лестничной площадки, здесь было гораздо уютнее.

– Фаина? С вами все в порядке?

Он уже знал, что все далеко не в порядке. Иначе бы ему кто-то ответил. Песня так и играла, когда он заглянул в парадную комнату. Сначала он увидел источник музыкально-песенного шума. Это был небольшой магнитофон, который проигрывал кассету.

Кассету! В 21-м то веке!

Затем увидел саму Фаину Александровну и мгновенно позабыл про кассеты, ушедший век и особенности музыкального искусства последних трех десятилетий.

Хозяйка квартиры в совершенно уродливом шутовском колпаке висела на люстре и слегка покачивалась. Канделябры со светильниками поворачивались сначала по часовой стрелке, затем против. На ее бледном лице застыла улыбка. Поначалу он подумал, что ее рот в крови, но, приглядевшись, пусть уже и теряя самообладание, разглядел, что улыбка нарисована красной помадой. Из-за густоты и нелепого рисунка, Фаина выглядела как чья-то сумасшедшая карикатура на клоуна или шута. На груди женщины висела табличка с надписью:

Где же, Фаина, твой серебристый смех?

Песня доиграла до конца. Магнитофон щелкнул, и трек заиграл вновь.

Попятившись, все еще отказываясь верить в происходящее, он вышел из квартиры. Его трясло. Он не понимал, что ему нужно делать.

Это точно не сон? Может ему все привиделось, как очертания той темной фигуры на этаже?

А в следующую минуту под его подошвами ботинок вдруг оказалась пустота, и он кубарем полетел с лестницы под аккорды припева.

Он не понял, оступился ли сам, или фигура из темноты оказалась вполне реальной и столкнула его сама. Вокруг наступила полная темнота и поглотила собой всей мысли.

Сон закончился?

Фаина, Фаина, Фаина, Фаина, Фай-на-на.

Фаина, Фай-на-на, ах, люблю тебя, Фаина-Фаина!

Глава 2

Пора домой

Вечером на нас находит грусть порой, порой.

Сердце ноет, сердце просится домой, домой2

– Возьмите ваши руки, – строго приказала невидимая женщина. – Внимательно посмотрите на них.

Хриплый голос по радио вещал уже полчаса, пока Светлана Савельева собиралась на работу. Поначалу она даже не обращала внимание на то, о чем говорят, но сейчас буквально замерла, стоя между холодильником и остывающей плитой. Подняла обе руки и в ярком свете диодных лампочек кухонного гарнитура поглядела на них.

Руки как руки. На безымянном пальце правой совершенно точно не хватает кольца.

– Теперь сожмите пальцами середину ладони. Можете взять любую руку!

Она, словно загипнотизированная, послушно выполнила приказание.

– Видите, да? – взволнованно произнесла дикторша. Света даже вздрогнула. – Кожа вашей руки не разгладилась!

У Светы кожа на самом деле разгладилась, пусть и не сразу, но тем не менее казалось, что произошло нечто неправильное.

– Это свидетельствует о дефиците витаминов и обезвоживании. Серьезная проблема, о которой нам стоит сегодня поговорить. Представьте ваше утро. У вас звенит будильник, вы выключаете его, и сразу про себя начинаете жаловаться на жизнь. Ведь так?

Савельева вздохнула. Она вставала только с четвертым будильником, который заводила на смартфоне, а на случай внезапной разрядки батареи, ставила еще и обычные часы. Массивный будильник китайского производства стоял у нее на тумбочке и звенел так, что поставь его на кладбище, мертвые мигом встали бы из могил от такого перезвона. Поэтому она старалась подняться с трелью смартфона и успеть отключить звонкого монстра.

– Вы выключаете будильник и жалуетесь, что впереди вас ждет рабочий день, – продолжала женщина. – Вместо этих жалоб, вы должны мотивировать себя другим. Впереди у нас новый день, с новыми свершениями, новыми встречами. День, который принесет нам разные события, радость, успех и удовлетворение от того, что вы делаете!

Убрав вымытую сковородку в шкаф, Света грустно улыбнулась. Уж ее день, по крайней мере если он выпадал на рабочую неделю, точно не сулил ничего хорошего. Там не было и не могло быть новых встреч, зато были конфликты. Разумеется, всегда новые и неожиданные. У нее не случалось новых событий, так как работа в службе продаж, как ни странно, выглядела совершенно рутинной. И тем более, после такой работы, вечером не оставалось сил ни на свершения, ни на новые встречи. И совершенно точно, никакой радости и удовлетворения не могло быть и в помине.

– Вот вы сейчас, слушая эту передачу, думаете, ну сколько можно говорить такие обыденные вещи…

– Да, действительно, сколько можно, – возразила ведущей Света.

– …Но вместе с тем, проблема то никуда не девается. Начинайте новый день со стакана воды. Я никогда не сажусь сразу завтракать, не выпив стакан воды!

– Ну и молодец! – огрызнулась Светка.

Невидимая ведущая начала взывать стойкое раздражение. Раздражение усилилось по мере того, как Савельева поняла, что словно старуха, разговаривает с бездушным радиоприемником.

– О чем вы сейчас думаете, слушая эту передачу? Что как хорошо заварить себе кофе или чай, взять булочку и съесть ее.

– Разумеется, – Савельева представила слоеную булочку с малиновым наполнителем, большую кружку ароматного кофе с молоком, обильно посыпанного сверху корицей.

– Вместо этого вы должны подумать о другом…

– Ничего мы не должны!

– Головные боли, вялость, авитаминоз преследуют современное человечество. Из-за обезвоживания камни в почках сейчас находят даже у маленьких детей, что тут говорить про взрослых!

– Все заболевания молодеют, – ответила Света и выключила радио.

Стрелка на кухонных часах достигла часа ночи. Точно не время для дискуссий и булочек с кофе.

Завтра ей снова на работу. На нелюбимую работу. Начинается новая неделя, целых пять дней, которые накануне понедельника кажутся просто нескончаемыми. До выходных далеко, а в эти выходные Света толком и не смогла отдохнуть. Особо ничего не делала, ни с кем не встречалась, но два дня пролетели так, словно их и не было.

Снова тихим зверем подкрался понедельник.

Никаких тебе новых встреч и событий. Вернее, события, может, и будут. Например, очередной разбор полетов у начальника. Света буквально чувствовала это одним мягким местом и морально готовилась к худшему.

Она вздохнула и погасила свет на кухне.

Уже ложась спать, вдруг решила, что стакан воды перед завтраком не такая плохая идея. Воды надо пить много, это медицинский факт. И если она возьмет себе за правило начинать свой день именно так, а не со злости и разочарования, что ей надо вставать и идти на работу, даже если на улице снег или дождь, а начальник (да и не только он!) лишний раз выплеснет на нее свое поганое настроение, может в жизни что-то и поменяется к лучшему.

Поэтому она встала, вернулась на кухню, налила в граненый стакан, доставшийся ей от бабушки, минеральной воды, и вновь легла спать. Сон долго не шел. В ушах стоял назидательный голос незнакомой ведущей, вещавшей об обезвоживании организма. А внутренний голос Светы как мантру твердил совсем другое.

Не хочу идти завтра на работу. Вернее, уже сегодня. Хочу остаться дома. Хочу, чтобы была суббота. Или хотя бы пятница. Пусть будет хотя бы пятница!

А когда проснулась от невыносимого грохота, то сначала не могла понять, что произошло. В доме что-то взорвалось? В квартиру ломятся?

Она вскочила с кровати, испуганно озираясь. Как только Света поняла, что именно произошло, тело прошиб холодный пот, колени подкосились в страхе.

Грохотом было не что иное, как звонок китайского будильника-убийцы. Она испуганно отключила громоподобную трель и огляделась. Почему не звенел будильник на телефоне? Неужели села батарея? Она взяла в руки смартфон, проверила и ужаснулась.

Боже милостивый, да она его и не включила с ночи, столь увлеченная рассказом о том, как надо правильно начинать свой день. На часах была уже половина восьмого, и она понимала, что жутко опаздывает. Будильник из Поднебесной заводила на пожарный случай, который и правда своей трелью поднял бы на работу целое кладбище. За все это время он не пригодился ни разу, а когда она его не отключила, и тот случайно прозвенел, Савельева едва не поседела от ужаса. Скандальные и капризные соседи за стенкой прибежали жаловаться. Они испугались, что в доме сработала пожарная сигнализация. А между тем, чтобы не проспать и пользоваться им по назначению, заводить его надо было минут на двадцать раньше.

Сейчас времени не оставалось ни на завтрак, ни на привидение себя хоть в какое-то подобие относительного порядка. Накануне в воскресенье, она сходила в новую парикмахерскую, открывшуюся в соседнем доме, где за неделю записалась к молодому мастеру-стилисту. Сделала модную прическу, слегка укоротив свои длинные и непослушные волосы. Изящная завивка, рваная челка. Все по моде. И на какой-то момент, глядя на себя в зеркало, Света почувствовала, что помолодела лет на десять.

Но сейчас не было времени на то, чтобы поправлять взлохмаченные после сна волосы. Зато пригодился стакан воды, который она залпом выпила, и наспех одевшись, помчалась к автобусной остановке. Если автобус не приедет по расписанию, она опоздает точно. И весьма сильно.

Автобус не подвел. За исключением толкучки, хмурых взглядов пассажиров, недовольных толпой и понедельником, и дурно пахнувшего перегаром и немытым телом соседа, всю дорогу подозрительно теревшегося о Светку животом, никаких неудобства не было. Но на работу она опоздала все равно.

Когда женщина подходила к высотному стеклянному зданию банка, в котором всю сознательную жизнь работала ведущим специалистом в отделе продаж, было уже девять ноль три. Опоздание на три минуты несущественно. Возможно, этого даже никто и не заметил.

Света, отдыхиваясь, подошла к турникетам, приложила пластинку пропуска к считывателю, но тот не сработал. Турникет так и горел красным, не желая открывать проход. Пришлось идти к охране и выяснять причину.

Сутулый охранник, с бейджиком «Валера», равнодушно уставился на Светлану, которая протягивала через стойку свой пропуск. Света знала, что девчонки из отдела продаж зовут его не по имени, а напевают «любовь, надежда и вера», при этом глупо хихикая.

– Чего? – спросил охранник Валера, не поздоровавшись. Видимо понедельник тоже производил на него сокрушительное впечатление и желание взорвать эту планету.

– Не работает, – сказала Савельева.

– Кто?

То ли он издевался, то ли перешел к активным действиям и решил испортить понедельник не только себе.

– Пропуск мой не работает. Не видите?

– И что?

– Так проверьте, что не так!

Огрызнувшись, она отвернулась от него и посмотрела на себя в большое зеркало, вмонтированное в одну из колонн. И буквально ужаснулась.

Прическа, потерявшая форму, старая шапка какого-то болотного цвета, вроде легкая и весенняя, но совершенно бесформенная куртка неопределенного оттенка. Сапоги, заляпанные грязью. Треклятая весна! Но больше всего стыдно за голову. За эти волосы, беспорядочно торчавшие из-под шапки. Лахудра лахудрой. Только людей пугать!

Боже, на кого я похожа? Мне только сорок три года. Да, у меня нет ни мужа, ни детей, ни даже кота или собаки. Но с такой усталой внешностью, больше подходящей для потерявшей надежду старой девы, я так и останусь такой. Состарюсь в этом отделе продаж на низкой должности без малейших перспектив роста.

Впрочем, она и так уже была старой девой. Личная жизнь у нее отсутствовала вовсе. Были коллеги, немногочисленные друзья. Иначе говоря, формула жизни заключалась в социально-общественном выражении дом-работа-дом-снова работа.

И я не выгляжу на сорок, подумала она. Мне можно дать все пятьдесят. Особенно сегодня. Особенно с этими лохмами на голове.

Охранник Валера все же проверил пропуск и устало ответил:

– Заблокирован.

– Что?

В коленях вновь появилась предательская дрожь. Пропуск заблокирован? Но как? Почему? Она опоздала только на несколько минут. Бывало, она опаздывала и на большое время, пропуск никогда не блокировали.

Ей в принципе никогда не блокировали пропуск. И никому в «УралСтройБанке» никогда не блокировали пропуск.

За исключением одного. Если сотрудника собирались уволить. И не просто уволить, например, по сокращению штатов (чего почти не было), или за непрохождение испытательного срока (еще реже), или за более серьезный проступок (что случалось чаще всего!).

Да, обычно пропуск блокировали, чтобы уволить по статье. За невыполнение должностных обязанностей. Или срыв сроков. Или еще что-то.

У Светы похолодело все внутри.

Может просто системный сбой? Бывает же такое?

Нет, не бывает, ответил внутренний голос.

– Пройдите в зону ожидания, – сказал охранник. – Сейчас за вами спустятся.

– Кто спустится? Почему пропуск заблокирован?

– Сядьте, пожалуйста, и ждите.

Тебя сегодня уволят и уволят с треском, пригвоздил ее внутренний голос.

Не успела она опуститься на диваны, стоявшие в зоне ожидания, как распахнулись двери лифта и к турникетам вышел мужчина лет тридцати пяти. Вид у него был такой же усталый, как и у охранника.

– Светлана Александровна? – обратился он к ней, словно уточняя.

Она подорвалась с места.

– Да, я.

– Пойдемте со мной.

Мужчина щелкнул пропуском, и турникет приветливо загорелся зеленым.

– Можете проходить, – разрешил незнакомец.

– Ну, спасибо! – внезапно огрызнулась Светка и прошла через вертушку. – По какому праву мне блокируют пропуск? Меня ждут на рабочем месте! У меня сегодня куча дел, а я сижу здесь и теряю драгоценное время!

Она сама не знала, что вдруг на нее нашло. Но лучшая защита, как известно, нападение. Как там шутят? Вместо объяснительной – пиши докладную.

Едва они зашли в лифт, где в пол было установлено зеркало с яркой подсветкой, Света одернула себя, что так и не удосужилась снять шапку и хоть как-то привести себя в порядок, убрав весь утренний беспорядок. Сейчас что ли делать было поздно. Встречают по одежке. Тем более под шапкой прическа явно выглядит еще ужаснее. Не расчесываться же здесь перед этим парнем?

Кстати, кто он такой? И почему ее встретил?

– Какая у вас куча дел? – несколько дерзко вдруг осведомился он.

Света посмотрела на него. Он выглядел старше своих лет, но похоже был гораздо моложе первоначально данных ею тридцати пяти. Скорей всякого, работает недавно. Раньше она его никогда не видела. Молодой, ранний и уже такой наглый. Как и все молодое поколение.

Господи, я уже даже рассуждаю, как старуха!

– У меня стоит много задач от руководителя.

– Которые вы не выполнили в установленные сроки? – внезапно осклабился парень.

– Что? Да… да, кто вы такой? И куда мы идем?

Двери лифта как раз распахнулись на четвертом этаже. Здесь располагался отдел по работе с персоналом. Вернее, сам отдел находился внизу, чтобы соискателем было удобнее приходить и оформлять документы. А на верхних этажах башни банка непосредственно располагались кабинеты руководителей.

В одном из них ее уже ждали. Начальник отдела кадров «УралСтройБанка» и заместитель ее непосредственного руководителя отдела продаж, Антон Сергеев. Проводивший сюда Свету парень кивнул им и быстро ушел.

Антон почему-то улыбнулся, увидев свою подчиненную. Светка медленно сняла шапку и поправила волосы. Хотя прекрасно понимала, что прическа явно стала еще хуже.

Мальчик-красавчик, именно так девочки в ее отделе тайно звали Антона, обсуждали его фигуру и личную жизнь, а кто-то лелеял надежду закрутить с ним роман. Он был женат, воспитывал дочь, но это никого не останавливало. Света же считала Антона несколько слащавым, хотя и отдавала должное его мужественности, твердости и интеллекту. Однако сама точно не запала бы на такого.

Недосягаемая высота для такой, как она. Проще взять, зачеркнуть и забыть, не прыгая сдуру в пучину горького служебного романа.

Ты вновь рассуждаешь, как старая дева, окончательно решил добить ее внутренний голос.

Света тяжело опустилась в предложенное ей кожаное кресло.

Начальник отдела персонала – это был полный мужчина с темными, вечно злыми глазами и недовольным лицом, крякнул. Светлана частенько встречала его в коридорах банка, и всегда он ей не нравился. Было в нем что-то отталкивающее и злобное, хотя на людях он низменно улыбался. Среди сплетен в других отделах банка он слыл слишком вспыльчивым, грубым, громко кричал, что было слышно на нескольких этажах сразу. Подчиненные довольно открыто его ненавидели. Ему было всего двадцать девять, а выглядел он на все сорок. Еще и с хвостиком. Вот, что делала непреклонность, злоба и тотальное недоверие ко всем.