Ветра мертвых дорог

Алексей Домбровский, Дарья Домбровская

Ветра мертвых дорог

КУРЬЕР СМЕРТИ

ДЕБЮТ

Одинокий всадник ехал по припорошенному тракту. Закатное небо полыхало багровыми бликами. Недавно выпавший снег слегка серебрился. Легкий ветер заметал и без того едва различимую дорогу, ведущую к Миляновичам, небольшому городку в двадцати верстах от Ковеля. Верстах! За годы, проведенные в Московии, он уже и расстояния стал в верстах измерять. Стась вздохнул. Он давно уже стал настоящим московитом. По стылым дорогам Волыни пробирался Станислав Лещинский, шляхтич герба Велена, он же Стась Лещ, наемный убийца, слуга московского двора и исполнитель воли Государя Всея Руси. А всему виной его дар – Предвидение! Проклятое умение предугадывать на несколько минут вперед поступки человека. Этот дар стал его оружием и защитой, сделал его незаменимым в деле наемного убийства. Не мечом, так хитростью, не силой, так знанием будущих жестов, движений и слов. Предвидение не раз спасало ему жизнь и отнимало ее у других. Благодаря ему он не сгинул в снегах Сибири, а имел свой двор в Китай-городе, совсем недалеко от Кремля, где его возвращения ждали жена и двое сыновей.

Стась поежился и плотнее закутался в плащ. Этой зимой на Волыни стояли тихие, вязкие морозы, способные убить не хуже клинка. Он привык к холоду и усталости, провел немало времени в седле, преследуя тех, кто мешал московским целям. Но сейчас его путь подходил к последнему, самому трудному этапу. Он приехал под Ковель с одной целью – отыскать и устранить Андрея Курбского. Предателя, некогда бежавшего от гнева самого Ивана Грозного, давно осевшего на польских землях. Но послал Стася не царь, а его всесильный боярин Борис Годунов. Задание было недвусмысленно: Курбский должен умереть. Почему вдруг зять Малюты Скуратова и некоронованный правитель Руси решил сделать то, чего не стал делать его грозный повелитель, Стась не знал. Да и знать не хотел. Больше всего он хотел выполнить задание и живым вернуться домой – в большую двухэтажную усадьбу в самом начале Поварской улицы, поцеловать жену в ее мягкие, пухлые губы, обнять сыновей… Любил ли он жену, Стась не мог сказать. Но она и сыновья олицетворяли теперь для него дом. Другого все равно у него не было. По слухам, которые доходили до Москвы, его владения под Лешно давно уже отошли двоюродным братьям и племянникам. Может, это и к лучшему. Ведь того прежнего Станислава Лещинского давно уже не существовало.

Далекий крик ворона разорвал вечернюю тишину. Стась попридержал коня. Где-то здесь должна была быть придорожная корчма. Там можно было бы перевести дух, осмотреться и, может быть, узнать последние новости. Слухи о Курбском ходили повсюду. Опальный князь в Польше не мог жить спокойной жизнью. Постоянные стычки с соседями, видимо, вносили разнообразие в жизнь изгнанника. Стычки с отрядами воеводы волынского, князя Александра Федоровича Чарторыйского, с челядью каштеляна сандомирского Станислава Матеевского, столкновения с отрядами Матвея Рудомина и Андрея Вишневецкого… Сам Курбский не скучал и не давал скучать соседям, волынским магнатам. Все это делало задание Стася немного проще и сложнее одновременно. Ведь ему нужно было не только устранить предателя, но и сделать это так, чтобы никто не заподозрил московскую руку. На его счастье, врагов у пана Анджея Курбского герба Леварт хватало с избытком.

#

Вот и корчма. Тяжелые дубовые двери, окна, покрытые инеем, у привязи – смутные силуэты лошадей. Стась откинул капюшон, стряхнул с себя ледяную крошку и вошел внутрь. Внутри было душно, пахло квашеной капустой, печеным хлебом и горелым салом. Несколько мужиков в кожаных жупанах сидели за дальними столами и жадно пили горячий отвар. В углу перешептывались двое, судя по одежде – не простые люди, может, пахолики какого-нибудь шляхетского рода. Стась стряхнул снег.

– День добрый! Хозяин, – обратился он к корчмарю, – кружку горячего меда и хлеб с салом.

Не успел Стась присесть, как ноздри защекотал запах специй с соседнего стола. Он невольно повернул голову. Перед одетым в добротную одежду мужчиной, по всему видно – горожанином, стояла кружка гжанца, подогретого пива со специями.

– Не нужно меда. Принеси гжанец.

Корчмарь, упитанный мужчина с добродушными глазами, в засаленном переднике, обернулся на голос Стася, кивнул и двинулся на кухню. Стась обвел взглядом зал, приметил свободный стол у стены, как раз напротив входа, и сел за него. Снял шапку с приметным пером и положил ее на лавку. Стараясь не привлекать внимания, огляделся. И тут же в ответ получил встревоженные и внимательные взгляды из угла. Двое, сидевшие там, не таясь, пристально наблюдали за новоприбывшим. Один из них, с резким, как отточенная коса, профилем и всклокоченной бородой, приподнял бровь. Другой, пониже ростом и пошире в плечах, сидел неподвижно, попивая горячее пиво.

Стась сделал вид, что не замечает их внимания. Только в тепле он понял, как устал и замерз. Корчмарь поставил перед ним кружку пива. Стась, обжигаясь, сделал большой глоток. Терпкий, горячий напиток разливался теплом по гортани. Он сделал еще один глоток и скосил глаза на соседний стол. Двое о чем-то перешептывались между собой. Ясно. Акцент. Стась досадливо провел рукой по заросшему щетиной подбородку. Годы жизни в Московии взяли свое. Наверняка, эти двое – прислужники кого-то из местных магнатов, которые не поделили с Курбским какую-то захудалую деревеньку или заросшее бурьяном поле. Такие повсюду выискивали людей, связанных с изгнанником, за малую долю в звонкой монете. А тут такая удача. Сам напросился. Пся крев! Стась закрыл глаза, пробуя вызвать Предвидение.

– Эй, ты! – громкий окрик раздался почти над самым ухом.

Стась отрыл глаза. Спокойно отхлебнул из кружки, потом отнес ее от губ и аккуратно поставил на стол. Рядом со столом стояли двое из угла. Высокий нависал над ним, крепыш стоял чуть в стороне, положив руку на рукоять сабли.

– Это вы мне, ясновельможный пан?

– Да тебе! Кто ты?

Высокий говорил на русинском. Стась все понял, но ответил по-польски. Он улыбался, стараясь держать себя в руках. Пан Станислав Лещинский давно бы разбил кружку об голову наглеца, но Стась Лещ имел другие манеры.

– Меня, ясновельможный пан, зовут Стась, я служу пану Михалу Чаплицкому герба Роля.

– А тут что делаешь?

Высокий тоже перешел на польский.

– По делам своего пана еду к пану сандомирскому каштеляну.

Высокий прищурился:

– А говор у тебя странный. Москаль, поди? Или литвин?

Стась пожалел, что не прикрылся молчанием и стал отвечать на вопросы.

– Ясновельможный пан очень наблюдателен. Я поляк. Долго был у москалей. В плену.

Длинный хмыкнул себе под нос, довольный похвалой. Но тут же вернулся к своей роли.

– Врешь, небось. Служил поди им… – протянул мужчина. – А может, ты у Курбского служишь? Ты не из его людей, часом? А? Верно?

Стась почувствовал, как напряглись мышцы его спины. Без Предвидения было понятно, что эти люди уже сделали свой выбор. И в их планах не было оставлять его в покое. Но зато дар подсказывал, что будет дальше. Вот сейчас они начнут действовать. Через мгновение высокий потянется за заткнутый за пояс пистоль, а крепыш начнет вытягивать саблю из ножен. Он «увидел» на несколько минут вперед – мгновенные тени будущего, как будто кто-то прошептал ему на ухо: «Смотри, сейчас ближний ударит слева, а крепыш отбросит лавку в сторону, чтобы отвлечь твое внимание.» Стась уже знал это заранее. Но это – если он останется сидеть. Но так совсем уж скучно. Стась медленно поставил кружку и стал, не торопясь, подниматься. Мужчина напротив него вскинул брови:

– Ты куда? Сядь! Я еще не закончил.

У Стася не было настроения долго объясняться. Для себя он понял: врагов двое, может, больше. Коней на коновязи было много – шесть или семь, не считая его Огня. А других, кто мог бы на них приехать, в зале не было. Значит, в корчме есть еще помещения. Но это потом. А сейчас избежать боя уже не получится. Он знал это. Нужно действовать быстро. Под предлогом оплаты Стась сунул руку под плащ, где висел короткий кинжал. В этот момент бородатый напарник оставил саблю в ножнах и подошел сзади.

– Славный у тебя плащ. Из Москвы привез? – насмешливо бросил тот.

В корчме стало тихо. Другие путники насторожились, корчмарь замер в напряжении. Стась быстро огляделся. Подмоги ждать ни от кого не приходилось: одни испуганные взгляды вокруг. Кроме одного – того горожанина, чье пиво так приглянулось Стасю. Его темные, почти черные глаза смотрели открыто, не прячась. В них читался явный интерес к происходящему и уверенность, совершенно нетипичная для простого человека. Но с ним потом разберемся, если время будет.

Стась улыбнулся высокому кончиками губ. Тот ничего не понял, только удивленно захлопал глазами. Откуда ему знать, что пришелец уже видит мысленным взором все дальнейшие действия своих врагов? Пока Стась вставал, они передумали убивать его и решили взять живым – привести на допрос своему хозяину. Получить за живого больше, чем за мертвого. Еще секунда – и крепыш метнет кулак ему в затылок. Стась увернулся, стремительно отклонился в сторону и воткнул острие кинжала под ребро противника. Тот охнул и повалился, сбив стол. Второй, тот, что задавал вопросы, схватился за пистоль, но Стась уже предвидел его выпад. Он отклонился в сторону, отвел руку назад и ударил под колено. Мужчина рухнул на землю. Он успел выхватить оружие, но не сумел сделать выстрел. Стась шагнул вперед и изогнулся, как танцор, вонзив кинжал ему в шею. Противник захрипел, хватая ртом воздух, его глаза вылезли из орбит.

Корчмарь закричал и метнулся в сторону, подальше от схватки. Откуда-то сбоку выскочил еще один противник. Он бросился на Стася с обнаженной саблей в руках. И этот выпад он предвидел. Не теряя ни мгновения, двинулся навстречу противнику, сокращая дистанцию. Это позволило перехватить запястье, вывернуть его. Стась резко толкнул противника лицом в грубо обтесанную стену, прямо лбом о бревна. Последовал глухой удар, и тот рухнул, не издав больше ни звука.

Стась выпрямился и огляделся по сторонам. На полу лежало два неподвижных тела. Только высокий подавал признаки жизни. От стола к столу метались взгляды, шепот сменился испуганным молчанием. Стась понимал, что оставаться здесь больше нельзя. Он должен был действовать тайно, а уже оставил за собой кровавый след. Нужно было бежать, пока не собралась толпа, пока местные не подняли крик и не вызвали стражу.

Стась бросил на стол несколько монет – слишком много за пиво и хлеб, но достаточно, чтобы корчмарь сразу не поднял шум. Стась быстро накинул плащ, натянул поглубже шапку и вышел из корчмы. В самых дверях обернулся. Тяжелый взгляд темных глаз просто буравил ему спину. Но разбираться с ним было некогда.

Стась вышел наружу. Возле лошадей стояло несколько человек, все в цветах Чарторыйских. Он как ни в чем не бывало прошел мимо них.

– Добрый вечер, паньство.

Стась сдержанно кивнул незнакомцам и приподнял шапку. Кто-то из них ответил на приветствие, кто-то ограничился жестом. Стась прошел мимо них, и все тут же вернулись к своим делам. Стась подошел к своему коню, неспешно проверил подпругу и уверенно вскочил в седло. Развернул лошадь и направил ее к выездным воротам. Он старался не торопиться, ехал спокойно, стараясь не привлекать ничьего внимания. Он уже почти выехал со двора, как в корчме распахнулось окно, и показалась окровавленная рука высокого с пистолем. Раздался выстрел. Пуля ударилась в один из столбов ворот.

– Держи москаля!

Люди у коновязи, только что ответившие на приветствие Стася, засуетились. Несколько из них обнажило оружие и бросилось к нему. Двое запрыгнули в седло. На его счастье, они только мешали друг другу: один из конных чуть не задавил самого резвого пешего товарища. Стась, хлестнув поводьями, дал коню шпоры и помчался прочь в снежную пелену. Она тут же поглотила его вместе с конем, сразу за воротами постоялого двора. Позади раздавались крики. Кто-то пару раз выстрелил ему вдогонку, но то ли снег заглушал звуки, то ли пули прошли очень далеко от цели. Станислав пару раз ударил коня нагайкой, усмехаясь нелепости ситуации. Нанятый для убийства Курбского наемник отбивался от его врагов. Смешно. Хотя… Прицелься высокий получше – ему было бы не до смеха. К великому сожалению, Предвидение возможно только если сам видишь противника. Ну да ладно! Стась снова ударил коня в бока. Нужно было отрываться от погони.

#

Стась, утопая по колено в снегу, остановился. Он тяжело дышал и попытался перевести дыхание. Погоня отстала, но ценой этому был его Огонь. Одна из пуль преследователей все-таки достигла цели. Раненый конь уже не вывозил от погони, так что выбирать особо не приходилось. На одном из поворотов тракта Стась, на полном ходу, спрыгнул в глубокий сугроб. Конь, уже без седока, увел за собой преследователей, подальше от затаившегося в снегу хозяина. Сперва все шло хорошо. Начало смеркаться, но луна была почти полная и было довольно светло. По прикидкам Стася, идти до Ковеля было недолго. Можно было вернуться на тракт, но Стась не хотел рисковать. Поначалу он держался краем леса, там, где снег был не такой глубокий. Но когда огни городка были уже видны в ночной темноте, идти пришлось напрямик, через занесенные снегом поля.

Дорога была тяжелой. Местами наст держал, но чаще Стась проваливался глубоко, иногда по самый пояс. Снег давно уже проник в сапоги и таял в голенищах, неприятно холодя ноги. Рукавицы тоже были мокрые, и руки нещадно зябли. Пару раз Стась терял шапку, но после непродолжительных поисков снова водружал ее на голову. В довершение всего на открытом пространстве сильно мело. Иногда метель ослабевала, и Стась видел манящий свет всего в паре верст от него. Темное небо уже начало бледнеть, предвещая скорый рассвет, когда снежные заряды ударили с новой силой. Колючие снежинки, большие, похожие на ледяную крупу, больно резали кожу лица, заставляя прикрывать ладонью глаза. Снежная круговерть закружила Стася, увлекла за собой и в конце концов сбила с пути.

Теплые огни пропали за снежной пеленой. Стась попробовал вернуться назад по своим же следам, но пурга уже занесла их. Стась остановился, встав спиной к ветру. Спокойно, друже, спокойно!Он знал, что не замерзнет. Плотнее запахнул полы подбитого мехом кафтана и сел в снег. Продержаться нужно было совсем чуть-чуть. Ноги замерзли, пальцы двигались с трудом, через боль и ломоту, но рассвет был уже скоро. Бродить по кругу в пургу, напрасно теряя силы, он не хотел. Как и не мог позволить себе заснуть под убаюкивающие завывания ветра. И Стась решился. Погружение в дальнее Предвидение требует много сил, спокойствия духа и сосредоточенности. Но у замершего путника ничего этого не было. Тем не менее Стась решил рискнуть.

Он начал крутить в голове сотни раз использованные формулы, но мороз не давал ему возможности собраться. За многие годы практики Стась смог из чисто интуитивного, неосознанного чутья перейти к настоящему Дару. Наставил его на этот путь старый влах из Сербии. Но не любил Стась этот свой Дар, хотя и не раз и не два спасал он его и товарищей в боях и сражениях. Ему, как христианину, пусть и перекрещенному из католиков в схизматики, не по душе были эти языческие заклинания, с помощью которых он вызывал настоящее Предчувствие. Но именно благодаря этим магическим формулам он мог по-настоящему увидеть, что будет вокруг него. Этим Даром мало кто обладал не только в Московском государстве, но и на Литве, и в Речи Посполитой. Но оставь он свой Дар на уровне чутья – жил бы он спокойно и счастливо. Правда, может быть, недолго. Зато Гиена Огненная грозила бы ему за другие грехи, а не за колдовство и чаровнитство.

И вот сейчас, под завывания вьюги, Стась попытался заглянуть в свое будущее. Но словно кто-то невидимый колол его морозной иглой, сбивая с ритма и отвлекая от главного. Вначале Стась подумал, что ему это показалось, но через пару минут убедился, что кто-то действительно пытается ему помешать. Стоило ему приблизиться, почувствовать тонкую нить будущего, как ледяные иглы буквально пронзали все его тело. Но стоило Стасю прекратить, как его тут же оставляли в покое. Метель ослабла, а потом и вовсе прекратилась. Стась поднялся, тщательно и обстоятельно отряхнулся от снега и попытался сориентироваться. Рядом был небольшой пригорок, и мужчина направился к нему, периодически проваливаясь почти по пояс. Наконец он оказался на вершине и огляделся. Ковель был совсем рядом. В лунном свете Стась отчетливо видел городские валы, увенчанные заостренными кольями, крыши посадских домов, отливающие серебром кресты церквей и теряющийся в темноте размытый силуэт замка. Стась уже выдохнул с облегчением, но за его спиной отчетливо раздался волчий вой. Совсем недалеко!

Стась оглянулся. Волчья стая широким кругом обходила холм, отрезая ему путь к городу. Волки шли не торопясь, осторожно, но в то же время уверенно, как опытные загонщики, обкладывая его, словно загнанного зверя. В свете луны их темная шерсть искрилась так, что хищники казались отлитыми из серебра. Серебряные волки. Неожиданное Предчувствие кольнуло сердце. Это не лунный свет играет на волчьей шкуре – это действительно серебряные волки. Оборотни-волколаки. И нет никому от них спасения.

Не зря говорили, что не простой этот Курбский. Не просто так волынские магнаты лаялись с ним за клочки земли, но ни один из них не рискнул даже близко подступиться к принадлежащему изгнаннику Ковелю или его дворцу в Миляновичах. Ни один. Ни Чарторыйский, ни даже всесильный в этих землях Вишневецкий. Значит, не просто так болтали, что изменщик свободно владел полузабытым древним языком, общим когда-то для славян, на котором теперь только колдуны творили свои заклинания. Вот такие, значит, стражники охраняют княжеские владения!

Стась еще раз бросил взгляд на волков. Круг почти замкнулся. Хищники оставили ему проход в сторону леса, но не нужно было быть Предвидцем, чтобы понять, что это ловушка. Значит, боятся, значит, не уверены серебристые волки в своей победе! Но тут же холодная мысль обожгла его, и он со всей очевидностью понял, что не быть ему в этом бою победителем. Стась достал саблю, воткнул ее в снег так, чтобы она торчала крестообразным перекрестьем вверх. Встал на колени и коротко помолился. Наверное, так молились мечу его предки-сарматы или христианские рыцари перед смертельной битвой. Вынул саблю из снега и поцеловал, прилипая губами к холодному металлу с выгравированным на лезвии образом Девы Марии. Сталь была холодна, и Стась еле оторвал губы, оставив на образе следы своей крови.

– Молись за наш грешных сейчас и в час смерти нашей! Аминь!

Только вот для Стася «сейчас» и «час смерти» слились воедино на этом заснеженном поле. Не поднимаясь, он достал из-за пазухи натруску с сухим порохом и зарядил пистоли. Отряхнулся от снега, затянул потуже пояс кафтана, надвинул шапку поглубже, выдохнул:

– С Богом!

Перехватил поудобнее рукоять сабли и пошел навстречу неизбежному.

Первого волка он остановил выстрелом из пистоля, прямо в оскаленную зубастую пасть. Второго, проскочившего сбоку, рубанул саблей, отрезав одним ударом обе передние лапы. Волк коротко взвизгнул от боли и… исчез. Как будто его и не было…

Стась в растерянности бросил взгляд на того волка, в которого он стрелял. И его трупа не было, хотя Стась отчетливо видел, как выпущенная почти в упор пуля разворотила ему морду! Пока происходящее пробовало уложиться в голове, Предвидение никуда не делось и продолжало работать уже само по себе. Третьего волка Стась застрелил, даже не оглянувшись, просто отведя руку за спину и нажав на курок. Он отбросил пистолеты, вынул из-за пояса короткий кинжал, перехватил поудобнее саблю и стал ждать новой атаки. Оставшиеся волки разошлись в разные стороны и, как по команде, бросились на Стася. Предчувствие вопило в его голове, но отбить две одновременные атаки он физически не смог.

Волчьи зубы легко разорвали ткань кафтана и впились в руку, державшую саблю. Оружие упало в снег. Если волки и были мороком, то боль от их укусов была самой настоящей. Стась развернул свой корпус и вонзил кинжал в покрытое серебристой шерстью брюхо. Челюсти разжались, и мертвый волк рухнул к его ногам – и пропал, как предыдущие. Но не успел человек перевести дыхание, как на спину ему запрыгнул другой хищник. Ноги Стася подогнулись под тяжестью животного, и он упал на колени, безуспешно пытаясь достать нападавшего кинжалом. Но остро заточенное лезвие было слишком коротко, чтобы дотянуться до врага. Волк впился зубами в шею Стася и рвал спину когтями. Если бы не меховой воротник кафтана, то волк уже отгрыз бы ему голову. Но Стась не сдавался. Он перехватил кинжал двумя руками и ударил наудачу, не глядя, прямо себе за спину. Короткий визг, удар, еще один удар – и тяжесть на спине пропала.

Стась попытался встать, но сил уже не было. По спине теплыми ручейками стекала кровь. Он тяжело приподнялся на одном колене, поднял голову и прямо перед собой увидел налитые кровью волчьи глаза. Да нет – не волчьи. Человеческие. Значит, оборотень тут был только один! Мысль эта прозвучала в голове отстраненно, как простое отображение очевидного. Стась пригляделся. Он уже видел эти темные, почти черные, бездонные колодцы зрачков. Точно! Горожанин из корчмы. Его глаза и взгляд. Внимательный и уверенный. Вот и встретились! Стась прислушался к себе и почувствовал, как оборотень плетет кружево заклятий на древнем языке всех славян. Заклятие было сильное, но уж больно примитивное. Стась нащупал ритм речитатива волколака и начал встраивать в него свой. Тот вначале не заметил вмешательства, а когда понял – было поздно. Мороки волков остановились и замерли в ожидании. И в этот момент в черных глазах вспыхнула злобная ярость. Стасю стало тяжело дышать. Он рванул ворот жупана, так что часть верхних пуговиц с треском отлетела в снег.

– Ну что, адово отродье, – прохрипел Стась, – попробуй взять крещеную душу!

С этими словами он выбросил вперед руку с кинжалом – прямо в полные лютой ненависти глаза оборотня. Кровь брызнула из-под стального лезвия, заливая и шерсть зверя, и лицо человека. С неимоверным усилием Стась выдернул кинжал из глазницы волколака и повел им по сторонам. Тройка серебристых теней метнулась к нему и, не добежав пары шагов до Стася, просто растаяла, прямо на его глазах, как будто их и не было вовсе. Стась махнул обессиленной рукой еще раз – и рухнул лицом на только что убитого им человека, принявшего звериное обличье. Он лежал, широко раскинув руки, и не мог видеть, как на окровавленной стали кинжала засверкали первые лучи восходящего солнца.

МИТТЕЛЬШПИЛЬ

Серое зимнее утро, словно выцветшая акварель, застыло над обледенелыми холмами. Ночной снегопад обернул землю в глухую, почти слепящую белизну, приглушив все краски. Хрупкий иней облепил ветви низкорослых кустарников, цепляя крохотные кристаллики льда за каждый узелок коры.

Поле перед холмами раскинулось глухой, немой пустошью. Было тихо. Даже вечно лающие псы, сопровождавшие двух конных охотников, примолкли. Только скрип снега под копытами лошадей и звук их дыхания, остывающего в воздухе дымчатым облачком. Вокруг двух конных было настоящее царство белого цвета. Лишь вдалеке – узкая полоска темных стволов леса, что тянулся вдоль Бегущего Рова.

Охота не задалась. Олений след, который видели вчера, за ночь занесло метелью. Снег был рыхлый, еще не слежавшийся. Собаки и лошади проваливались в него и с трудом прокладывали себе дорогу. Один из охотников, Ян, юноша лет шестнадцати, откровенно скучал. Он послушал егеря и для очистки совести, ну и чтобы не возвращаться домой с пустыми руками, отправился вместе с ним проверить ловушки. Но и тут их ждало разочарование. Они уже начали разворачивать коней в сторону Ковеля, как собаки сорвались с места. Делать было нечего, и охотники двинулись за ними. Прошли гребень небольшого холма и стали осторожно спускаться вниз. У его подножия свора окружила небольшой темный бугор. Псы с лаем кружили вокруг него, но подойти ближе не решались. Оно и понятно: со склона было хорошо видно, что это тело человека. Пока егерь отгонял собак, Ян спешился. Быстро отряхнул снег с лежащего лицом вниз тела и одним рывком перевернул его на спину. Смерзшиеся веки чуть заметно дрогнули, и человек застонал. Кафтан и рубаха были распахнуты на груди. Ян потянул за тонкий кожаный шнурок, похожий на шрам, темневший на бледной шее. Большой православный крест блеснул тусклым серебром.

– Ванька, давай сюда. Живой он.

Егерь слез с седла и подошел, пару раз провалившись почти по пояс. Бегло осмотрел незнакомца.

– Эко как его.

Одежда человека была в нескольких местах разорвана, и под лохмотьями виднелись следы застывшей на морозе крови.

– Пособи.

Ян подошел поближе к раненому и приподнял его за плечи. Егерь продолжал стоять в задумчивости.